Сожженные земли. Лишний

Анна Щучкина, 2023

Александр всего лишь хотел спасти свою девушку, но оказался в магическом мире, где оживают самые страшные существа из легенд. Здесь властвуют потомки драконов, и разобраться в том, кто друг, а кто враг, непросто. Вскоре Александр понимает, что попал в этот мир не случайно… Ему предстоит пройти немало испытаний, стать одним из доблестных стражей древней Бастарии и узнать тайны Сожжённых земель. И тогда, возможно, ему удастся вернуться домой.

Глава 5

В старых записях упоминается первый подвиг дома Раугорв. Благочестивый сын вызволил мать, томящуюся в подземелье королевства. А после стер с лица земли это королевство и приказал навсегда вычеркнуть его имя из истории.

Керрик, главный армиртор Бастарии. «Хроники Таррвании», том X

Александр

Я проснулся и, потянувшись, почувствовал, что ноги во что-то упираются. А открыв глаза, понял, что это не что-то, а кто-то: Эжен, уже полностью одетый в форму, сидел на краю моей кровати и насвистывал какую-то бодрую мелодию. Неяркие оранжевые лучи, пробивавшиеся сквозь окно, говорили о том, что занимался рассвет. Заметив, что я проснулся, Эжен пропел с широкой улыбкой:

— Ну что, готов к новому дню, мой принц?

Я мотнул головой, молчаливо призывая его слезть. Эжен продолжал улыбаться и, казалось, совсем не собирался уходить.

Я дернул одеяло. Эжен не сдвинулся с места.

— Ты либо дашь мне встать и привести себя в порядок, либо твой принц проведет здесь весь день. — Я послал ему воздушный поцелуй и лучезарную улыбку.

— Как скажешь, мой принц, уже удаляюсь! — Он легко вскочил с кровати.

Холодный душ быстро привел мысли в порядок.

Вчера не было сил ничего разглядывать, но сегодня я осмотрелся повнимательнее. На раковине стояли шампунь, мыло и бритвенные принадлежности. Сбоку висело несколько полотенец. Вроде бы средневековая крепость, но водопровод есть, электричество — тоже. Однако факелы развешаны по стенам. Но снаружи стоит жара, а в крепости довольно прохладно. Здесь есть вентиляция?

На моей кровати квадратной стопкой лежали одежда и сменное белье. Я отметил, что форма была легкой: несмотря на довольно плотную ткань, одежда вообще не ощущалась на теле.

Эжен стоял у двери.

— Брошь не забудь.

— А?

И правда, я не сразу заметил ее на светлом покрывале — под одеждой лежала светлая брошь в виде дракона. Посмотрел на Эжена — справа от сердца виднелась такая же брошь.

— Я не ношу женские цацки, — поморщился я.

— Обязательно! Ты что. Это ж как пропуск. Никто не имеет права носить этот знак, кроме стражей и кадетов. И когда пойдем в деревню…

— А где Иниго? — перебил я.

— Нет-нет-нет! Ты же слышал. Никаких имен. Имена только после посвящения в стражи, — горячо возразил Эжен.

— Эм… Азиат?

— Тестирование далось ему нелегко. Он ушел рано утром. — Улыбка Эжена поблекла.

Я прицепил брошь. Пригладил волосы.

Эжен открыл дверь и приглашающе махнул рукой:

— Идем.

* * *

Дорога не заняла много времени. Я старался сосредоточиться на том, чтобы запомнить обстановку и обрисовать в голове примерную схему крепости: где расположены выходы, с какой стороны окна, сколько поворотов нам встретилось, на какой этаж поднялись. Подметил небольшие квадратные решетки вентиляции метрах в двух над стеной — догадка оказалась верной.

Эжен, до этого болтавший без умолку, неожиданно шел молча. Я иногда поглядывал на него, но тот нацепил непроницаемую маску благодушия, улыбаясь всем, кто попадался на пути: от немногочисленных слуг до новобранцев и кадетов.

Обеденный зал был похож на обычную столовую: длинные прилавки, подносы, несколько слуг на раздаче. Пока взгляд не обращался к стенам: вдоль них на равных промежутках стояли каменные статуи драконов на невысоких постаментах. Их пасти были разинуты, показывая ряд острых зубов. Но никаких окон. По всему периметру освещение поддерживалось исключительно факелами.

В зале было шесть длинных деревянных столов, по обе стороны от каждого из них тянулись такие же деревянные скамейки. Собралось уже много людей: новобранцы заняли три стола и оживленно разговаривали. Чуть дальше сидели кадеты, которых было значительно меньше. Я успел разглядеть среди них Элли. За двумя другими столами расположилось несколько людей в плащах. И они держались особняком, тихо переговариваясь о чем-то. Эжен повернулся ко мне и пояснил:

— Все курсы сидят отдельно друг от друга: новобранцы — первый год обучения, потом второй и третий года и, конечно, стражи! За тем столом — настоящие стражи. Но они почти не бывают в крепости — постоянно на заданиях, — в его голосе скользнули благоговейные нотки.

Иниго уже ждал нас за одним из столов. Эжен помахал ему, схватил меня за плечо и, посмотрев мне прямо в глаза, проникновенно произнес:

— Давай договоримся. Сейчас мы возьмем еду и встретимся все вместе за этим столом. Хорошо? Просто иди прямо к нам, никуда не сворачивая. Справишься?

Я ухмыльнулся.

— Не переживай, план побега я разработал еще вчера, но решил денек-другой порадовать вас своим смазливым личиком. Когда вы еще полюбуетесь на такую красоту?

Эжен рассмеялся.

— А у тебя отменное чувство юмора.

— А кто сказал, что я шучу?

Я развернулся и, оставив растерянного Эжена, пошел к левому прилавку, где было меньше всего людей. С сомнением взглянув на мясо голубоватого оттенка, я положил на тарелку пару пирожков и взял стакан с морсом, а затем вернулся к столу.

Иниго сгорбившись сидел за столом, делая вид, что внимательно изучает свою тарелку. Но его выдавала напряженная спина.

Как-то вдруг стало жаль парня. Столько усилий и тренировок, а в итоге — провал. Я наклонился к нему и тихо сказал так, чтобы услышал только он:

— Ты справился. Ты сделал все возможное.

Лежащая на столе рука задрожала. Быстро посмотрев на меня, он ответил:

— Ты не понимаешь. Я ведь знал, что буду стражем. Это место… Я не хотел… но… Я не такой патриот, как Рыжий.

В его глазах мелькнула тоска.

К столу беззаботной походкой подошел Эжен, прервав нас. Он нес две огромные тарелки, доверху наполненные едой.

— Ребята, я принес вам арбуз! Здесь это большая редкость, их специально выращивают, и урожай не всегда выходит богатым, поэтому наслаждайтесь! Моя бабушка обожала арбузы и всегда говорила, что это лучшая еда на свете, — радостно произнес Эжен.

Иниго вяло принялся есть. Наш короткий разговор отбил аппетит и ему, и мне, а Эжен, напротив, не замолкал ни на секунду, параллельно умудряясь за обе щеки уплетать еду.

— Бабушка часто рассказывала мне про Бастарию и время, что провела в этих стенах. Она жила здесь до ста лет, прежде чем вернуться на ту сторону.

— До ста лет? — переспросил я. — Прежде чем вернуться?

— А что ты так удивля… А! Ты же не знаешь. До двадцати четырех лет кадеты взрослеют, как и все обычные люди. Но после того, как дают клятву и становятся стражами, их организм практически перестает стареть: усиленное тело служит тебе до ста лет. Сила, ловкость, здоровье — все остается на максимальных позициях. Ну, а после ста лет начинается обратный процесс — один год жизни становится равен сразу двум годам. И все стражи проходят такой ритуал, как Анторис, означающий конец твоей службы в роли стража. А затем есть два пути: либо остаться в крепости и передавать знания новеньким, либо вернуться на ту сторону и просто отдыхать, наслаждаясь жизнью.

— Ты хотел сказать: доживать оставшиеся жалкие годы? — иронично заметил я. Эжен нахмурился. — И у каждого стража есть только два варианта?

— Были случаи, когда стражи сбегали… Но предателей всегда находили и жестоко наказывали.

— Почти понятно. А каким образом они получают сто лет жизни?

Но он не успел ответить. Эжена прервали крики — возле входа в зал что-то происходило. Но из-за толпы не было понятно, что именно.

Иниго остался сидеть за столом, а мы с Эженом, переглянувшись, подошли поближе.

Перед нами предстала странная картина: капитан Вильям вместе с двумя приближенными стоял возле существа, которое помогло мне на первом этапе тестирования. И рядом была Кира, одетая в ту же черную форму, что и все, а ее рыжие волосы собраны в тугой конский хвост.

Кира не замечала меня: она очаровательно улыбалась капитану Вильяму. Существо дрожало.

И в ее глазах стояли слезы.

Капитан Вильям ударил существо в ногу с такой силой, что она не удержала равновесие и упала на спину. Затем он опрокинул на нее тарелку с едой и грубо сказал:

— Вставай! Ты должна была как следует обслужить меня и теперь можешь даже не надеяться на прощение. Вставай и прибери здесь все!

Она попыталась встать, но ноги не держали ее.

Я сжал кулаки. Кира безучастно смотрела на эти издевательства. Двое стражей рядом с капитаном даже не пошевелились. Никто не спешил ей помочь. А она скребла искривленными, поломанными руками по полу, еда стекала по ее шерсти. Беспомощная, словно ребенок. Внутри меня начал нарастать гнев.

Капитан Вильям вновь ударил ее.

От мощного удара у нее перехватило дыхание, а из глаз брызнули слезы. И я не выдержал. В два прыжка оказался перед ним, схватил за плечо и резким движением опрокинул на лопатки. В его глазах отразились недоумение и злость, он громко выругался, но уже быстро вскочил на ноги. Двое стражей, стоявших рядом, молча обнажили клинки. По рядам новобранцев прошелся взволнованный шепот. А Кира, повернувшись ко мне, торопливо сказала:

— Что ты делаешь? Зачем ты ей помогаешь?! Это же пленная!

Я опешил. Неужели это моя Кира? Всегда безмерно терпеливая к младшим и ласковая с животными?

Капитан Вильям поднял руку и отрывисто сказал:

— Лейтенант Отто, лейтенант Савук.

Двое стражей так же молча вложили мечи в ножны.

А затем он, коротко замахнувшись, ударил меня. Все еще пораженный поведением Киры, я пропустил удар и покачнулся. Рот наполнился горячей соленой кровью. Затем на меня обрушился целый град сильных ударов. Последний пришелся прямо по животу — я согнулся пополам, хватая воздух, как рыба, и рухнул на пол.

Непомерно силен и опасен.

Удары прекратились.

— Еще раз прикоснешься ко мне, твоему непосредственному начальству, или станешь мешать, и наш разговор будет уже не таким ласковым. Усек, Лишний? — прозвучало сверху.

Я слабо простонал что-то в ответ, сплюнув кровь. В области ребер пульсировала дикая боль.

Внезапно в зале разом яркими столбами поднялся огонь от факелов. Я увидел, как капитан Вильям сложил руки на груди и с прищуром оглядел зал.

А затем погас весь свет. Запахло гарью. Наступила полная тьма.

Я что, вырубился от боли?

Но разбитые губы и ребра подсказали, что нет — я все еще в сознании. Кто-то просто потушил все факелы. У меня вырвался нервный смешок.

Рядом раздались голоса:

— Что случилось?

— Я ничего не вижу!

— Зажгите уже факелы, дракон вас раздери!

Я вздрогнул, почувствовав, как к моей щеке кто-то прикоснулся. По телу прокатилась волна согревающего разряда. То же покалывание появилось и в области губ, которые нещадно ныли после удара капитана Вильяма. Я понял с удивлением, что боль полностью ушла.

Постепенно тьма начала рассеиваться: факелы вновь зажигали на стенах. И я увидел его.

Прямой нос, четко очерченные скулы, темные волосы и щетина. Но главное — взгляд: прожигающий, хищный и в то же время предельно сосредоточенный. Он смотрел прямо на меня. И был возле меня.

А я не мог вымолвить ни слова.

— Костераль! — голос старшины вырвал меня из этого странного гипнотического состояния.

Он медленно, словно нехотя, повернулся к старшине. Я повернул голову вслед за ним. Глава крепости стоял возле открытой двери, самодовольно сложив руки. Рядом с ним маячило несколько стражей-охранников.

— Добро пожаловать, дражайший Костераль. Но разве мы не договаривались о встрече в кабинете?

Костераль вновь посмотрел на меня. Бездонные черные глаза с плескавшимися на дне языками пламени. И чем дольше он смотрел, тем сильнее я чувствовал, как мое сознание расплывается и погружается в эту пляску… огни… они были…

Меч. Я назвал его так же.

Понадобилось недюжинное усилие, чтобы отвести взгляд.

Костераль неторопливо поднялся и последовал вслед за старшиной. Легко, властно, спокойно.

Дверь за ними закрылась, и внутри меня будто лопнула струна. Я глубоко вдохнул и выдохнул.

И вскочил на ноги, не почувствовав даже головокружения. Существо же все еще пыталось встать. Хрупкое и совсем чужое на фоне людей.

— Погоди, сейчас!

Я помог ей подняться и представился:

— Александр.

Эжен подбежал и в ужасе сжал мое плечо. Я покосился на стоявшего невдалеке капитана Вильяма. Его рука покоилась на рукоятке кинжала, висевшего на поясе. Я закатил глаза.

— Лишний.

Она быстро заморгала, ее белые ресницы затрепетали, а на глазах вновь выступили слезы.

— У тебя что-то болит? Может, пойдем к… м-м-м… лекарю? — На самом деле я понятия не имел, где здесь врачи и куда я могу ее отвести, но и бездействовать тоже не мог.

Кира гневно бросила мне:

— Оставь ее! Мы не должны даже подходить к такой, как она.

Кира, которая стояла передо мной, вела себя очень уверенно.

Но Кира, которую я знал, всегда была скромной и даже боязливой.

— Не смотри на меня так, очень тебя прошу, — добавила она.

И кто же из этих двух личностей был настоящей Кирой? Существо что-то промычало и, сделав шаг, начало падать. Видимо, ей было больно опираться на ногу, которую ударил капитан Вильям. Я быстро подхватил существо и крикнул:

— Эже… то есть Рыжий, помоги! Отведи нас к врачам, лекарям или кто тут у вас есть. Ее нужно осмотреть.

Вокруг раздались смешки.

На лице Эжена за несколько мгновений отразился целый калейдоскоп эмоций: от легкой тревоги до дикого ужаса. Он тихо произнес:

— Ты не понимаешь. Ее не станут лечить.

Черт, да что здесь происходит?!

Я хотел разразиться гневной тирадой на тему жалости и банального человеческого сострадания, но, взяв себя в руки, произнес:

— Тогда, может, отведешь в комнату? Я не запомнил дорогу.

Я прекрасно помнил дорогу. Однако идти обратно нужно было точно не одному.

Эжен поколебался пару мгновений, но в конце концов, увидев, что капитан Вильям потерял к нам всякий интерес, кивнул и знаком показал идти за ним.

Мы шли по коридору медленно и осторожно. Встречавшиеся на пути новобранцы и кадеты либо вполголоса бросали какое-то «драконье» ругательство, либо же с презрением обходили нас стороной. Существо же старалось как можно меньше прикасаться ко мне и не поднимало глаз от пола.

— Как тебя зовут? Как ты себя чувствуешь?

Она молчала.

— Почему они на тебя напали?

По-прежнему тишина.

Когда мы добрались до комнаты, я усадил ее на свою кровать и попросил Эжена принести влажное полотенце — обтереть шерсть и одежду.

Затем я попытался осмотреть ее ногу, но она начала сопротивляться, дергая искривленными руками, будто пыталась что-то объяснить мне.

А затем она открыла рот и показала дрожащим пальцем на него. Вместо языка был обрубок.

— Это тоже… капитан Вильям?

Она помотала головой.

Я пошарил в тумбочке и нашел то, что успел прихватить в библиотеке, — блокнот с ручкой. Железные отмычки лежали там же.

— Ты умеешь писать?

В ответ она быстро закивала, неловким движением выхватила у меня из рук блокнот и написала:

Мне нельзя здесь находиться. Я вылечусь сама, не переживай. Справлюсь.

Я дочитал до конца, и в груди у меня что-то защемило. Сколько же раз она сталкивалась с таким обращением, если спокойно писала «справлюсь»?

— Где ты живешь?

Она написала:

Неважно. Здесь мне не место. Сейчас мне лучше уйти, чтобы у тебя не было неприятностей.

Эжен вернулся из душевой комнаты и молча протянул полотенце.

Она поспешно встала, не выпуская из рук блокнот и ручку. Потом, как будто вспомнив про них, быстро протянула мне, чуть не потеряв равновесие.

Я покачал головой.

— Оставь себе.

Поколебавшись, она прижала к себе блокнот и благодарно кивнула.

— Как тебя зовут?

Она мягко улыбнулась и начала выводить на бумаге буквы.

Эжен рядом кашлянул. Я посмотрел на него — он сложил руки на груди и угрюмо уставился на существо. Она оторвала и сунула мне в руку листок, а затем, опустив голову, захромала к выходу. Эжен проводил ее взглядом и отшатнулся, когда она проходила мимо него.

На листке было написано короткое имя всего из двух букв:

«Бо».

А я внезапно осознал, что прекрасно понял все, что она написала.

Это был мой язык.