След паука. Пёс императора

Анна Шнайдер, 2022

Организатор дворцового заговора уничтожен более четырех месяцев назад, но главный дознаватель Гектор Дайд, прозванный псом императора, до сих пор продолжает распутывать паутину, которую сплели заговорщики. Следы приводят Гектора на север, в маленький поселок Тиль, где вместе с отцом живет слепая шаманка Тайра. Девушка окутана такой сетью тайн, что разобраться в них будет непросто даже Гектору… И впервые в жизни ему придется выбирать между верностью императору и зовом собственного сердца.

Глава вторая

Гектор все же урвал немного времени на обед и потом зашел к Роджеру, чтобы обсудить некоторые вопросы перед визитом в Императорский театр.

Финли, как раз отпустивший одного из сотрудников второго отдела, увидев начальника, страдальчески вздохнул.

— Только я хотел пообедать…

— Не переживай, я ненадолго, — хмыкнул Гектор, опускаясь на стул. Стул в этом кабинете был один, специально для него. Остальная мебель — диван и кресла для Роджера и посетителей. — Хочу поговорить о деле Виго Вамиуса.

— Угу, — понимающе кивнул Финли, с тоской заглянув в опустевшую кружку, и коснулся браслета связи. — Кэт, сделаешь мне еще кофе?

Судя по удивленному выражению лица Финли, девушка точно ответила не «да, разумеется».

— Невероятно, — пробормотал Роджер, обескураженно взглянув на Гектора. — Представляешь, она сказала, что сделает мне кофе после обеда, а перед обедом его пить вредно.

— Безобразие, — усмехнулся Дайд, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, вытягивая ноги. Умница Кэти. — Секретарь, который заботится о здоровье собственного начальника. Возмутительно.

— Издеваешься…

— Знаешь, как говорит мой отец-аптекарь? «Пить кофе перед обедом — все равно что употреблять уксус на голодный желудок», — перебил Гектор зама и, пару секунд полюбовавшись на его недовольное лицо, сменил тему: — Итак, Виго. Одна из наших версий утверждает, что его могли убить в Императорском театре. Давай представим, что это так и было. Как именно и где это случилось?

Роджер тут же сосредоточился и посерьезнел. Он всегда умел переключаться от задачи к задаче, за что Дайд его особенно ценил.

— Знаешь, поначалу, когда ты предложил эту версию, я думал, ты шутишь. Но чем больше я рассуждаю на эту тему… Не могу не признать: что-то в этом есть. Раз ты хочешь обсудить, давай сначала остановимся на фактах. Факт первый. Вамиус был убит вечером того дня, когда в театре шел спектакль, и Виго под личиной Риля Фабио видели несколько человек. Факт второй. В последний раз его заметили идущим по коридору в подсобные помещения мимо гримерных. Факт третий. Никто не видел, чтобы Вамиус переносился из театра или покидал его через парадный или черный ход. Факт четвертый. Его отравили вином, подмешав туда крысиный яд, причем в дозировке, способной убить пять человек. Вряд ли это было спланировано «на всякий случай», скорее всего, убийца просто не рассчитал дозу. Кроме вина в желудке был обнаружен еще виноград. И наконец, пятый: Вамиус был сброшен в реку мертвым и предварительно раздетым. Вещей не обнаружили.

Гектор кивнул и, вытащив из нагрудного кармана портсигар, все же закурил, чтобы лучше думалось.

— Давай начнем с конца, Роджер. Зачем его раздели?

— Побоялись, что на одежде останутся какие-либо следы, а с тела вода их смоет. Это в чем-то справедливо, особенно если предположить, что речь идет об актерском гриме, который обычной водой не смывается.

— Другой вопрос — зачем надо было выбрасывать в реку? Почему не расчленить и не закопать? Или еще лучше — сжечь.

— Время, — пояснил Финли, и Гектор вновь кивнул, соглашаясь. — Да и умения тоже важны. Расчленить труп не так-то просто, не курицу ощипать. Закопанное могут отрыть собаки. А сжигать тела до пепла способны только архимагистры. Значит, наш убийца — не архимагистр. И, возможно, он надеялся, что Виго так и не найдут, утонет — и все.

— Да даже если найдут, толку от этого немного, — пробормотал Дайд, затягиваясь. — А теперь самое интересное, Роджер. Вино и виноград.

— Н-да… — Глава «мокрушников» криво усмехнулся. — Сложно представить, что Вамиус мог пить вино и вкушать виноград в компании театральных работяг. Да и вино прекрасного качества, такое простым сотрудникам не по карману. Очень похоже на свидание с женщиной. И думаю, так оно и было. Остается только понять, отравила его эта женщина или ее просто использовали. Сообщник-то у нее наверняка был — женщина не смогла бы оттащить здоровяка Виго к реке даже с помощью магии. Это грозило бы ей магическим перенапряжением, а такое среди служащих театра в те дни не регистрировалось.

— Согласен. Я тоже думаю, что в убийстве участвовали как минимум двое. И где было возможно все это провернуть, с учетом того, что в тот вечер в театре играли спектакль, народу было полно повсюду, никакого покоя и уединения для спокойного убийства?

Роджер фыркнул и протянул Гектору план-схему театра.

— Я здесь отметил сравнительно тихие места. Гримерные актеров, кабинеты директоров и начальников различных служб — вариантов не так много, и все они связаны с не самыми последними людьми в театре.

— Это понятно, — произнес Дайд негромко, изучая схему. А потом поднял глаза на притихшего Финли и поинтересовался: — Как думаешь, по какой причине я все же склоняюсь к версии о том, что Виго убили в театре, несмотря на всю ее невероятность?

Зам нахмурился, качнул головой, и Гектор пояснил:

— Крысиный яд.

— А-а-а… Из-за того, что в театре его навалом и достать может практически кто угодно?

— Не только. Человек, отравленный крысиным ядом, умирает не быстро. Он задыхается, хрипит и сипит, катается по полу и затихает минут через десять. Не очень удобный яд, если хочешь сделать все бесшумно. Но в театре, где постоянно репетируют сцены чьей-то гибели, где каждый день кричат, ссорятся или стонут не по-настоящему, все это не привлечет внимания. Конечно, есть еще вариант с заклинанием глухоты, но, чтобы растянуть его на целое помещение, а не на конкретно чье-то ухо, нужно быть прекрасным магом.

— Ну, это твое объяснение тоже не абсолютно, — возразил Финли. — В нем есть смысл, но не обязательно все было именно так.

— Ничего абсолютного и не бывает, Роджер, — улыбнулся Гектор, отдавая схему театра, которую он за это время успел запомнить. — Есть лишь менее и более вероятное.

Около шести часов вечера Дайд перенесся в свою квартиру, чтобы переодеться — идти в форме дознавателя в театр он пока не желал.

Домом в столице, несмотря на статус и более чем приличную зарплату, Гектор так и не обзавелся — не видел смысла. Квартира пустовала большую часть времени, и, если бы не служанка, через день приходившая делать уборку, здесь все давно бы заросло пылью. Иногда Дайд не появлялся у себя целыми неделями.

— Вам бы жениться, — бурчала айла Ния Крус в те редкие минуты, когда они с Гектором случайно сталкивались в его квартире. — Жениться, деток наплодить…

Дознаватель молчал, только хмыкал. Пару раз в жизни он встречал женщин, на которых ему хотелось бы жениться, но желание это было связано не с чувствами, а с расчетливым пониманием, что из данной особы получится хорошая супруга. Но понимал Гектор и другое. Он и так постоянно беспокоился за родителей и сестру, опасаясь, что они могут пострадать из-за его должности, трястись еще и за жену с детьми — это слишком. Со временем, возможно… Но точно не сейчас, когда они с императором не до конца разобрались с заговором.

Айлы Крус в квартире не было, и Гектор, быстро пройдя в спальню, переоделся в черный костюм и белую рубашку. Следовало бы надеть жилетку, но Дайд решил, что обойдется — слишком парадно, не прием во дворце все же.

В начале седьмого Гектор перенесся обратно в комитет и, поднявшись в собственную приемную, застыл на пороге, глядя на Кэт. Девушка действительно сделала все «в лучшем виде», как и обещала, и теперь он с изумлением рассматривал ее маленькую точеную фигурку в нежно-голубом платье. Ничего вычурного или неприличного, открыты только руки и плечи, и декольте неглубокое, но очень соблазнительное. И волосы Кэти уложила хорошо, даже, кажется, слегка завила — на ее голове красовалось почти произведение искусства, аккуратно заколотое на затылке гребнем с жемчужинами. А еще девушка ненавязчиво накрасилась и перестала походить на серую мышку. Хотя Кэт по-прежнему была неяркой, но очень изящной, милой и женственной.

Она подняла голову, улыбнулась Гектору — и в этот момент из своего кабинета вышел Роджер. Он сразу замер, уставившись на секретаря, как на чудо небесное, и Кэт, покосившись на него, покраснела и нервно сглотнула, сжав руками тонкую ткань юбки.

— Ты восхитительна, — сказал Дайд довольно, подходя ближе, взял девушку за руку, с трудом отцепив ее пальцы от платья, и поцеловал ладонь. — Однако меня тревожат открытые плечи. Ты не замерзнешь, Кэти?

— А в Императорском театре холодно? — пробормотала она тревожно, перестав наконец смотреть на Роджера. — Я там никогда не была…

— Там может быть прохладно, — кивнул Гектор, не отпуская ее руку. Но зато опустил глаза и уставился в вырез платья, краем глаза замечая, что Финли начал дергаться. — Если станет холодно, скажи, я отдам тебе свой пиджак.

— Л-ладно, — выдохнула Кэти. Она тоже заметила взгляд Дайда и непроизвольно подняла свободную ладонь к вырезу, словно желая подтянуть его повыше. — Скажу, конечно…

— Может, мне все-таки пойти с вами? — громко вмешался Роджер, и Гектор усмехнулся, уловив в тоне своего зама нотки ревности.

— О нет, — ответил Дайд, вновь поднес ладонь Кэт к губам и поцеловал пальцы, глядя девушке в глаза. — Мы сами справимся. Пойдем, детка.

И Гектор повел Кэт к выходу, все же не удержавшись от широкой улыбки, когда Финли за их спинами возмущенно засопел.

По дороге в зал для переносов Кэт молчала, но Дайд чувствовал: она хочет что-то спросить, поэтому негромко сказал:

— Думаю, Роджеру будет полезно немного поревновать. — И почти сразу, чтобы не смущать девушку слишком сильно, продолжил: — Ты сама делала прическу или кто-то помогал?

Она чуть порозовела, но улыбнулась, выпрямившись и поглядев на Гектора.

— Я соседку попросила помочь, она парикмахер, и у нее сегодня выходной. А… думаете, он будет… ревновать?

— Еще как, — фыркнул Дайд, подмигнув Кэт, и она хихикнула. — А теперь к делу, Кэти. Мы с тобой сейчас перенесемся на Дворцовую площадь, а оттуда на заказанном магмобиле доедем до Императорского театра. Твоя задача в театре — смотреть и слушать, не отходить от меня и выполнять все указания.

Гектор достал из кармана пиджака два иллюзорных амулета, один передал Кэт, а второй надел сам и спрятал под рубашку. Теперь он выглядел темноволосым и кареглазым мужчиной с легкой щетиной и широкими скулами, а его секретарь стала блондинкой с носом-кнопочкой.

— Придумай мне имя.

— Что?.. — удивленно выдохнула Кэт, глядя на Дайда широко раскрытыми глазами ярко-голубого цвета.

В этом образе она выглядела гораздо глупее, чем была на самом деле.

— Имя, — повторил дознаватель. — Ты не можешь называть меня Гектором, это привлечет лишнее внимание. Придумай имя, которое будет для тебя комфортным.

— Ясно, ладно. Тогда… Джон?

— Хорошо. И на «ты», пожалуйста. Но главное — постарайся не дергаться, если я вдруг решу тебя приобнять или поцеловать руку.

Кэт несколько секунд молчала, а когда заговорила, Гектор от удивления чуть не споткнулся.

— Да мне и стараться не нужно. Вы мне приятны.

В конце фразы она запнулась и опустила голову, чуть сгорбившись, словно ожидала услышать в ответ что-то ужасное. Дайд и раньше замечал, что Кэт не уверена в себе и своей привлекательности, и предполагал, что это может быть связано с какой-то историей из прошлого.

— Это замечательно, детка, — произнес он, касаясь ладонью подбородка спутницы и заставляя ее выпрямиться вновь. — Но нужно повторить все то же самое, обратившись на «ты». Давай.

Кэт смущенно засмеялась, настолько мило покраснев, что Гектор тут же вспомнил об оставленном в приемной Роджере и безумно пожалел, что его нет рядом.

— Ты мне приятен, — повторила Кэт, заливаясь краской до самой макушки.

В театр они попали за полчаса до начала спектакля. Гектор был доволен — как раз есть время, чтобы оглядеться. Хотя оглядываться здесь, в парадной зоне, особого смысла не было — понятно, что Виго убили не тут, да и вынести тело через вход для зрителей нереально. Только через черный ход и не пользуясь пространственным лифтом, перенести мертвого человека тоже невозможно, формула просто не сработает.

Но Гектор все равно на всякий случай осматривался. Большой зал, куда вошли они с Кэт, можно было условно поделить на две зоны — слева находился гардероб, в котором сейчас почти не имелось вещей, все же поздняя весна. Справа — диваны, туалеты и буфет. Все стены были завешаны зеркалами, отчего казалось, что помещение гораздо шире и огромнее.

Наверх, на второй этаж, где был вход в зрительный зал, вели две лестницы, расходящиеся в разные стороны, как лепестки цветка. Витые поручни из серебристого металла — словно переплетенные ветви деревьев; ярко-алый ковер с орнаментом, напоминающим летящие листья; и повсюду — немагические светильники в форме подсвечников, усыпанные цветами и бабочками. Кэт то и дело охала, глядя по сторонам, но сильнее всего ее впечатлила люстра — хрустальная, огромная и сияющая, как солнце.

— А здесь роскошно, — выдохнула девушка, глядя наверх, и чуть не полетела носом вперед.

Гектор подхватил ее под руку и ответил:

— Неплохо, Кэти. Но независимо от того, насколько здесь роскошно, не надо размазывать себя по полу.

— Ладно, я постараюсь, — засмеялась она.

По коридорам второго этажа уже сновали зрители, глазея на обстановку и портреты актеров и режиссеров театра — и нынешних, и почивших, — и Гектор с Кэт присоединились к остальным, шагая под руку вдоль стен. Девушка просто шла вперед, но Дайд вел ее к конкретному месту — к входу в служебные помещения. Разумеется, вход был не один — на втором этаже таких дверей на схеме Гектор насчитал целых три. Оттуда можно было попасть и в осветительскую, и на театральную кухню, и даже в гримерные.

— Детка, — сказал дознаватель негромко, когда они с Кэт оказались рядом с нужной дверью, — я сейчас ненадолго тебя покину. Будь здесь, рассматривай портреты на стенах, жди меня и не волнуйся.

— Куда вы?.. — Она вцепилась в локоть Гектора. — Зачем?..

Дайд наклонился и произнес почти ей в губы — со стороны это выглядело простым любовным воркованием:

— Я хочу посмотреть подсобные помещения. Если я приду сюда в своем настоящем облике, то работники театра все за пять минут причешут и возможный компромат уберут. Лучше сейчас.

— Думаете, там открыто? — справедливо засомневалась Кэт.

Гектор усмехнулся и наклонился ниже, к уху девушки, краем глаза замечая, как случайные прохожие отворачиваются, заметив их полуобъятия.

— Конечно, закрыто. Допуск по браслету связи. Но у меня он есть. — Это было не совсем правдой — родовая магия императора в браслете Гектора давала ему возможность открыть любую дверь без всякого допуска. — Не волнуйся, детка. Но если что-то случится — немедленно сигнализируй, хорошо?

— Да, разумеется…

Дайд выпрямился и, посмотрев в глаза бледной от переживаний Кэт, улыбнулся, отпустил спутницу и быстрым шагом пошел к служебному входу. Коснулся браслетом панели на стене, замок щелкнул — и Гектор, распахнув дверь, шагнул внутрь.

Здесь, в отличие от коридора, по которому гуляли зрители, было не слишком-то светло и совершенно непарадно — обычная служебная лестница. Неяркие светильники, никаких ковров, обычные деревянные перила и каменные ступени, ведущие вниз и вверх. Сам же коридор расходился вправо и влево, и Дайд помнил, что справа — вход в зрительный зал, осветительская, кладовая; а слева — гримерные актеров, прачечная и грузовые лифты.

Охранный амулет Гектора, вживленный под кожу за ухом, был в том числе и ментальным — на недолгое время он мог отвлекать окружающих, отводить их взгляды от Дайда. Дознаватель активировал эту возможность еще до того, как войти сюда, и правильно сделал — народу тут, как он и предполагал, оказалось навалом.

Гектор шагнул к стене, а затем быстро пристроился позади молодого человека, бегущего в сторону гримерных. Туда, где Виго Вамиуса видели в последний раз.

Независимо от того, где убили бывшего начальника охраны дворца, если это было сделано в театре, то как-то тело должны были доставить к реке. Спрятать труп можно было в какой-нибудь сундук — в театре этого добра навалом, хоть всех рабочих умертвляй и по сундукам распихивай, — но спустить такой груз возможно лишь на грузовом лифте. Даже если Виго убили на первом этаже, служебный вход располагался чуть ниже, и пользоваться лифтом все равно пришлось бы. К сожалению, никто не фиксировал, что именно перевозят вверх и вниз, иначе это слишком замедлило бы работу театра, и Гектор не мог заглянуть в регистрационный журнал и определить, кто из сотрудников в тот вечер перебрасывал тяжелый груз.

У лифтов находились трое рабочих, и в настоящий момент они ругались, вытаскивая из одного лифта — всего их было четыре — какие-то непонятные, но явно нелегкие металлические конструкции.

— Что это за?.. И куда ее… потом… девать? — выдал самый старший из рабочих нечто трехэтажное, заставив Дайда безмолвно хмыкнуть.

Он сам был мастером по ругательным изыскам, но для того, чтобы Гектор начал их применять, его нужно было хорошенько вывести из себя.

— Да… знает! — ответил второй рабочий и смачно сплюнул. — Для сцены, наверное.

— Я тебе ща как дам! — потряс первый кулаком. — Где документы-то? Что, опять…

— Вона, вона документы! — заорал третий, вытаскивая из лифта листы бумаги. — Вота… Тута написано — металлическая ампутация веревочных конструкций.

— Я тебе ща дам ампутацию! — Первый выхватил документы и треснул ими своих подчиненных по макушкам. — Имитация! Ясно все. Выгружаем в первую техническую.

— Я понял, что это! — протянул второй рабочий, потерев макушку. — Это же для медной гадючки!

«Медной гадючки? — Гектор поднял брови. — Интересно».

— Разговорчики! Подняли, понесли!

Ругаясь, они действительно подняли и понесли «имитацию веревочных конструкций», а Дайд пошел дальше. Добрался до двери, ведущей в гримерные актеров, осторожно заглянул в коридор и едва не присвистнул — народу и там оказалось полно.

«Если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место», — вспомнил Гектор слова своего учителя и наставника, лучшего из дознавателей Риамы. Дайд уже много раз убеждался, что старик был прав.

Если Вамиуса убили здесь, в театре, то все эти люди должны были слышать и видеть. Слышать, как он хрипел, умирая, видеть, как убийцы переносят труп в каком-нибудь сундуке. Но тем не менее Роджер которую неделю не мог ничего добиться от служащих театра, они оказались глухи и слепы.

«Тот, кто меньше всех суетится, больше всех видит», — вспомнил Дайд еще одну фразу наставника и, кивнув самому себе, пошел обратно к Кэт.

— В… ты в порядке! — выдохнула девушка с таким отчетливым облегчением, словно он заходил не в служебные помещения Императорского театра, а в саму Геенну. — Слава Защитнице!

— Со мной все отлично, детка, — хмыкнул Гектор, перехватывая руку Кэт. — Надеюсь, тебя никто не успел тут обаять и влюбить в себя, пока меня не было рядом?

— Нет, — засмеялась его секретарь, и он ощутил, как ее рука в его ладони расслабляется. — Но уже дали третий звонок. Пойдем в зал?

— Да, пошли.

Вид на сцену из верхней ложи, куда у Гектора и Кэт были куплены билеты, открывался отличный. Ложа располагалась почти в центре зала, и помещалось здесь всего лишь десять зрителей. Кэт опустилась на бархатное сиденье алого цвета и сразу схватилась за бинокль, лежавший в небольшом углублении на подлокотнике.

— Что ты там рассматриваешь? — улыбнулся Гектор, садясь рядом и вытягивая длинные ноги. К сожалению, бортик ложи был совсем близко, и сделать это так, как ему хотелось, дознаватель не смог.

— Занавес. Тяжелая ткань и красивая. Такой орнамент интересный… Мама была портнихой, она бы оценила. — Кэт вздохнула, и Гектор, прекрасно знавший, что ее родители погибли много лет назад из-за демонов Геенны, легко погладил девушку по руке.

— Не думай о плохом. Наслаждайся вечером.

— Спасибо, — шепнула Кэт, посмотрев на Дайда с благодарностью, и Гектор невольно вспомнил, как увидел ее впервые.

Это было… да, пять лет назад. Его секретарь Патрик Мэйн, проработавший в комитете без малого семьдесят лет, неожиданно скончался, и Гектору срочно нужно было искать замену. Кошмар длился два месяца. Никто из подобранных отделом кадров секретарей (а Дайд менял их трижды) в подметки не годился почившему Патрику. Они все путали, ничего не могли найти, но главное — до дрожи в коленках боялись самого Гектора. Хотя это было неудивительно: злясь на ошибки, главный дознаватель орал особенно часто.

В то утро он уволил очередного претендента и в раздражении отправился в находящийся на том же этаже отдел кадров. Распахнул дверь, намереваясь высказать все накопившееся, и застыл на пороге.

Дети! Что здесь делают дети?!

— Это что такое?! — взревел он, и присутствующие подпрыгнули от неожиданности. В том числе и Саманта Потс, старший сотрудник отдела.

— Айл Дайд! — Она схватилась за сердце. — Как вы меня напугали! Что вы так кричите? Это всего лишь ежегодные практиканты из Академии прикладных наук, с факультета делопроизводства. Лучшие студенты со второго по пятый курс, всего восемь человек. Вы же сами подписывали приказ, что согласны на проведение практики…

— Да, точно, — кивнул Гектор, рассматривая студентов. Теперь он разглядел, что детьми они не были — лет по семнадцать — двадцать всем. Но лица детские и испуганные. — И куда ты их распихаешь?

— Секретарям в помощники, — пожала плечами Саманта. — Сейчас как раз распределяем…

— В помощники, — фыркнул Дайд. — У меня с сегодняшнего утра вообще нет секретаря. Ну что, ребята, кто-нибудь хочет ко мне? Только не в помощники, а в целые секретари.

— Айл Дайд… — начала кадровичка, но ее перебил восторженный девичий голосок:

— Я хочу!

Гектор, прищурившись, взглянул на девчонку. Мелкая, тощая, невзрачная, но в серых глазах — океан воодушевления, и выражение лица неглупое.

— Тебе сколько лет?

— Семнадцать. Второй курс окончила.

— И что ты умеешь?

— Все! — заявила девица, решительно мотнув головой. — А что не умею — научусь!

— Ладно, давай попробуем. — Дайд, за последний месяц доведенный до отчаяния тупостью секретарей, махнул рукой. — Иди за мной. Саманта, оформишь, я подпишу.

Под полнейшее молчание они вышли в коридор, и Гектор сразу направился к своему кабинету. Оглянулся на девчонку — она, пытаясь приноровиться к его широкому шагу, почти бежала следом.

— Тебя как зовут?

— Кэтрин Эйс. Кэт, — ответила она запыхавшимся голосом, и дознаватель замедлился, пожалев ребенка. — Я… я буду очень стараться, айл Дайд!

И ведь не соврала.

— Начинается, начинается! — запищала Кэт рядом и возбужденно подпрыгнула в кресле, прервав воспоминания Гектора.

Спектакль действительно начинался — постепенно гас свет, стихали голоса зрителей, и с тихим шелестом в полной темноте раздвинулся занавес.

На пустой сцене стояла актриса в белом полупрозрачном платье и нервно заламывала руки. По плечам ее струились темно-рыжие волосы — того самого оттенка, который обычно называют медным.

— Какая красавица, — выдохнула Кэт, и Гектор, усмехнувшись, тоже взял бинокль.

Он уже понял, что на сцене стоит прима Императорского театра Элен Льер, и собирался рассмотреть ее получше. Насколько он помнил, Элен было двадцать восемь лет, замужем она никогда не была, но любовников, по слухам, меняла постоянно. Одним из таких любовников, опять же по слухам, был Арвен Асириус, подозреваемый по делу заговора против императора и пару недель назад заключенный в тюрьму комитета.

Выглядела Элен шикарно. Особенно шикарной с точки зрения Гектора была ее грудь, почти вываливающаяся из глубокого декольте и взволнованно вздымавшаяся, как того требовала роль. Будь он лет на двадцать моложе, наверняка не смог бы взгляда оторвать от этой роскоши, но увы — Дайд перевидал столько голых женщин, что теперь его было сложно чем-то впечатлить. Поэтому он спокойно приподнял бинокль и вгляделся в лицо актрисы. Она как раз открыла рот — пухлый и ярко очерченный — и запела. Голос у нее оказался нежным и очень приятным, но до Карлы ей все равно было далеко.

Глаза у Элен были карие, подведенные, и ресницы не совсем натуральные, приклеенные, чтобы с задних рядов было видно. Однако ее это ничуть не портило, не превращало в вульгарную женщину и не добавляло возраста.

Кэтрин Эйс

Гектор отложил бинокль, посмотрел на Кэт, которая восторженно слушала песню о несчастной первой любви, наклонился и шепнул девушке на ухо:

— Ты гораздо красивее, Кэти.

Она вздрогнула, а потом замерла, и Дайд не сомневался, что она еще и покраснела.

— Неправда, — шепнула Кэт немного обиженно.

— Правда, — усмехнулся Гектор, но больше ничего не сказал — выпрямился и уставился на сцену под возмущенное сопение спутницы.

Много лет назад главную роль в этом спектакле играла его сестра Карла, поэтому Дайд прекрасно помнил содержание пьесы. Молодую девушку из-за семейных долгов хотят выдать за старика, но она, влюбленная в другого, сопротивляется и пытается сделать так, чтобы свадьба не состоялась. В отчаянии она бросается к возлюбленному, но узнает, что у него тоже были долги, которые закрыл пожилой, но богатый жених в обмен на отказ от претензий на будущую супругу. Удрученная этим предательством, героиня соглашается на свадьбу, но в разгар торжества все же не выдерживает и выпивает яд.

Весь этот романтический пафос Гектору не был близок, но актеры играли хорошо, поэтому он спокойно досидел сначала до антракта, а затем и до конца спектакля.

А вот Кэт очень понравилось. Она тихо плакала оба действия, и в перерыве Дайд, поглядев на ее красные глаза, улыбнулся и покачал головой.

— Хорошо, что косметика у тебя слезами не смывается.

— Да, — вздохнула Кэт. — Это очень кстати.

Во втором действии Гектор заметил, что девушка стала ежиться и поводить плечами, и отдал ей пиджак, в котором она тут же утонула, как мышка в медвежьей шкуре. Пыталась отказаться, но он шикнул на нее, коснувшись обнаженного плеча и убедившись, что кожа у Кэт холодная, словно снег.

— В следующий раз надень платье с закрытыми плечами, — проворчал он тихо и чуть не засмеялся, увидев вытаращенные в изумлении глаза.

Правда, что это значит, Кэт спросила не сразу, а только когда спектакль закончился и она хорошенько вытерла мокрое от слез лицо.

— Это значит, что в ближайшее время я опять приглашу тебя сюда, — пояснил Гектор спокойно. — Конечно, ты можешь отказаться…

— Да в… ты что! — перебила его Кэт. — Ни за что в жизни!

Он не стал уточнять, что следующий визит в театр будет отличаться от сегодняшнего, решив прояснить все завтра в комитете. Гектор сомневался, что Кэт с ее стеснительностью согласится на его предложение.

Покинув театр, они сели в заказанный магмобиль. Сначала Дайд проводил девушку до ее квартиры, а потом вернулся к себе. Заказал из ресторана поздний ужин, поел и, выкурив сигару, лег спать.

Тайре снился белый пес. Он снился ей постоянно — с тех пор, как в восемь лет начал проявляться шаманский дар. Она спрашивала у отца, что значит этот сон, но он так и не смог понять, и даже гадать не получалось — все отказывалось отвечать.

Сама Тайра верила, что этот пес — человек, которого она когда-нибудь встретит. Но с тех пор, как он впервые появился в ее сне, прошло уже пятнадцать лет, однако никого похожего она так и не встретила.

Сны были разными. В одних они гуляли по лесу, в других — купались в реке, в-третьих — что-нибудь ели, и Тайра кормила своего пса с руки. Она так и называла его — мой пес, опасаясь давать имя. Ей казалось, что это будет неправильно и, если она даст ему имя, он больше не придет.

В тот день, когда Тайра потеряла зрение, она много и отчаянно плакала, а уснув, оказалась в полнейшей черноте. Абсолютный ужас охватил все ее существо, и единственное, о чем она могла думать: неужели больше никогда?.. Неужели вокруг всегда будет одна лишь темнота?

Сквозь собственные всхлипы она услышала рычание, разлепила мокрые от слез ресницы и охнула, увидев прямо перед собой, по-прежнему в полнейшей черноте, своего белого пса. Протянула руку — он ткнулся лбом ей в ладонь и глухо заворчал.

— Я вижу тебя, — прошептала Тайра. — Но… как же? Я ведь теперь слепая.

Пес рыкнул, мотнул головой и схватил девочку зубами за юбку, потянув куда-то в сторону. Удостоверившись, что она идет за ним, отпустил ткань и гордо зашагал дальше. Вперед, в темноту.

С каждым его шагом мир вокруг светлел. Тайра видела, что идет не по черноте — под ногами у нее трава, а сверху — небо, полное звезд. И слева, и справа — деревья, а прямо перед ними — светящаяся гладь реки с ярко-белой лунной дорожкой.

Тайра подошла совсем близко, села на корточки и коснулась ладонью прохладной воды. Она видела, как ее пальцы погрузились в воду, вода дрогнула, и по ней пошли круги.

— Спасибо, — сказала Тайра тихо и улыбнулась, когда пес лизнул ее щеку. — Ты самый лучший.

Он фыркнул, как ей показалось, довольно, и плюхнулся рядом. Тайра обняла его, прижалась и, закрыв глаза на мгновение, глубоко вздохнула, принюхиваясь.

Собаки — настоящие собаки — пахнут иначе. Ее пес пах человеком. Хорошим табаком, мятой и совсем немного — молоком.

За прошедшие годы она наизусть выучила этот запах.

На этот раз они вместе плавали в озере, и, когда Тайра проснулась, она улыбалась еще несколько мгновений, вспоминая свой сон. Яркое и жаркое солнце, ощущение гладкой и теплой воды на коже и жесткой шерсти пса под ладонью, шелест ветра в кронах окружающих озеро деревьев… Сон был чудесен, как и всегда. И подарил Тайре счастье и покой.

Она перевернулась на другой бок и вздохнула. Еще пару часов можно поспать, Тайра чувствовала это. Она всегда понимала, сколько времени, и без всяких часов. Эта способность пробудилась в ней после потери зрения.

А потом нужно будет идти в поселок по делам. Хорошо, что отец освободил ее от обязанностей ухаживать за их гостем, сказал, что все возьмет на себя. Правда, и не рассердился на его действия, даже наоборот — попросил Тайру не горячиться и не судить слишком строго «раненого мальчика». Это было странно — обычно Моргану очень не нравилось, когда кто-то пытался трогать его дочь. А тут…

Тайра нахмурилась и сжала кулаки. Она еще не успела сказать отцу, что вспомнила, кем был тот мужчина с жуткими черными глазами из предсказания об их госте. Конечно, она никогда его не видела, но много раз слышала о нем. Все слышали об императоре.

Она расскажет то, что вспомнила, утром. Правда, Тайра почему-то не сомневалась, что отец понял все гораздо раньше, чем она. Более того — он наверняка знает, кто этот парень, которого он самолично притащил к ним домой.

Он проснулся резко, как от удара, и сразу приподнялся с постели, оглядываясь.

Рядом на табуретке сидел незнакомый мужчина.

— Кто ты? — спросил Риан резко, не понимая, почему не ощущает эмоций ночного визитера. Тайру он вчера вроде бы чувствовал… или нет? — И что тебе нужно?

— Меня зовут Морган Рид, — ответил собеседник спокойным и тихим голосом. Голос этот шел вразрез с его внешностью — больше всего на свете Морган Рид напоминал Риану медведя. Большого и косматого медведя. — И ты находишься в моем доме. Тайра — моя дочь.

Парень фыркнул.

— Что, уже нажаловалась?

— Тайра никогда не жалуется. — Морган чуть наклонился, сурово глядя на него, и Риан почему-то слегка испугался. Наверное, потому что до сих пор не очень понимал, в чем дело и что происходит. — Слушай внимательно, мальчик. Тебе нужно сделать выбор: либо ты остаешься в этом доме, либо его покидаешь.

— Я…

— Я не договорил. Вчера я нашел тебя недалеко от Геенны. Судя по ране, ты столкнулся с демоном.

— Я попал в зону активации…

— Подожди. — Несмотря ни на что, даже сейчас Морган не повысил голос. — Не перебивай, а слушай. Мне не нужны твои объяснения, я и так все прекрасно понимаю. Я знаю, кто ты и что делал у Геенны. — Риан вытаращил глаза, и хозяин дома усмехнулся. — Ты далеко не первый, кто пытается скрыться от дознавателей подобным образом. Так вот, мальчик, я принес тебя сюда, вылечил, а также закрыл возможность для любого поиска. В том числе для кровного.

Конец ознакомительного фрагмента.