Тайны на кончиках пальцев

Анна Тивен (2025)

Алиса обладает необычным даром: достаточно одного прикосновения, чтобы узнать самые сокровенные тайны — как людей, так и предметов. Этот дар всегда был для неё одновременно благословением и тяжким бременем, из-за которого она избегала близких отношений. Единственным человеком, которому она доверяет, остаётся её лучший друг Даниил. Однажды на её пути появляется историк Виктор, который таит в себе множество тайн. Вместе с ним она начинает разгадывать загадку древнего тайного общества, существовавшего в прошлом. Но чем дальше они углубляются в расследование, тем опаснее становится их ситуация. На пути к разгадке, возможно, она откроет для себя не только истину о древних обществах, но и о себе самой, своих чувствах и том, что на самом деле важно.

Глава 4.

Солнечный луч пробился сквозь полупрозрачные шторы и застыл на моем лице. Я прищурилась, неохотно потянулась и села на кровати. Утро начиналось тихо, но где-то внутри меня уже пробуждалось привычное ощущение — время двигаться вперед.

На прикроватной тумбе лежал мой кожаный блокнот, потемневший от времени. Я провела пальцем по золотистым буквам на обложке:"Тайны, которые ждут". Перелистав несколько страниц, я остановилась на одной.

“Подсвечник. Медь. Орнамент: листья дуба. Тайна: убийство или несчастный случай? Женщина в синем платье. Мужчина кричит. Год: предположительно 1890-е”, прочла я вслух.

Через полчаса я уже спешила по утреннему городу. Мой шарф колыхался на ветру, ботинки громко стучали по мостовой. Наконец, впереди показалась вывеска “В духе истории”. Дверь, как всегда, скрипнула, приветствуя меня в мире, наполненный запахом старой древесины и пыли.

Я медленно осматривала полки, пытаясь уловить нечто особенное. Наконец, мой взгляд наткнулся на медный подсвечник.

Я осторожно прикоснулась к подсвечнику и глубоко вдохнула.

Снова та женщина, только теперь она стояла в полутемной комнате, подсвечник горел мягким, почти призрачным светом. Женщина что-то шептала, держа его обеими руками, как будто молилась. На стене за ее спиной мелькнула высокая мужская тень. Шаги звучали все громче, приближаясь к ней. Женщина резко обернулась, пламя свечи задрожало, а затем все погрузилось во тьму.

Мои пальцы все еще слегка дрожали, но что-то внутри настойчиво подталкивало коснуться подсвечника снова. Я осторожно положила руку на его холодный металл и закрыла глаза. Образы потекли, словно вода сквозь пальцы, но на этот раз картина была другой.

Женщина снова держала подсвечник, но теперь она стояла в другой комнате — более уютной, освещенной мягким светом свечи. На старом деревянном столе лежала детская игрушка — потертый плюшевый медвежонок с одним оторванным ухом. Женщина, плача, что-то шептала, оборачиваясь к углу комнаты, где на кровати сидел мальчик лет шести. Его большие глаза, полные страха, следили за дверью.

— Я не отдам тебя никому, — прошептала женщина, стискивая подсвечник в руках. Её взгляд был полон решимости, руки сжались так, что костяшки побелели. Дверь в комнату распахнулась с грохотом, от которого свеча задрожала, едва не погаснув. Мужской голос прорвался в тишину, наполненный яростью:

— Где ты его спрятала?!

Я резко отдернула руку. Мое дыхание сбилось. Теперь я знала: женщина боролась за своего ребёнка. Возможно, это было не просто бытовое насилие — за всем этим скрывалось что-то большее. И подсвечник был частью этой борьбы.

Я понимала, что для разгадки нужно узнать, кому принадлежал этот подсвечник. Возможно, продавец антикварного магазина знал больше.

— Этот подсвечник… вы сказали, он поступил к вам с аукциона?

— Да, примерно полгода назад, — кивнул Станислав, потирая подбородок. — Его выставили с прочими вещами из имения семьи Лихт. Дом стоял заброшенным много десятков лет, прежде чем его наконец продали.

— Лихт… Вы что-нибудь знаете об этой семье?

— Не слишком много, — пожал он плечами. — История у них, говорят, была трагическая. Старики в округе поговаривали о каком-то несчастье, но деталей никто не знает. На аукционе продавали все подряд — мебель, книги, предметы интерьера… А еще детские игрушки. Старые, потертые, знаете, такие, с душой.

— Игрушки? — спросила я заинтересовано. — Их кто-то купил?

— Да, они ушли довольно быстро. Коллекционер из соседнего города приобрёл. Имя у него интересное, вы не поверите — Густав Вайс. Что-то в его манере напоминало старого кладоискателя, если понимаете, о чём я.

— Густав Вайс… И вы знаете, где его найти?

— Иногда он заходит сюда, — наклонился он ближе. — Говорит, что любит возвращаться к"забытым историям". Может, вам повезёт встретить его. А ещё лучше, попробуйте поискать в соседнем городке Винтерфельд. Там у него вроде дом.

— Спасибо, это очень помогло.

— Если узнаете, в чём секрет этих вещей, расскажите. Старьё порой хранит такие тайны, что волосы дыбом.

Я была настолько вдохновлена новым ключем к разгадке, что не заметила, как уже сидела за рулём своей старенькой машины, пристально вглядываясь в карту. Дорога вела меня в Винтерфельд — небольшой, почти забытый городок с населением чуть больше тысячи человек. Дом Густава Вайса, по словам продавца антикварного магазина, находился где-то на окраине, среди холмов.

Когда я въехала в город, меня встретили тишина и обветшалые здания. Единственным местом, где можно было получить хоть какую-то информацию, оказался небольшой бар с вывеской “Теплый очаг”.

Я вошла внутрь, и едва скрип двери стих, как на меня уставились несколько местных. За стойкой стоял пожилой мужчина с густыми бровями.

— Добрый день. Извините за беспокойство, я ищу человека по имени Густав Вайс. Вы случайно не знаете, где он живёт?

Бармен нахмурился.

— Густав? Да, знаю. Он живёт в старом доме на Хайленд-роуд, за городом. Только вот вы его можете и не застать. Он человек странный, уходит, когда хочет, и возвращается, когда ему вздумается.

— Спасибо, это уже большая помощь.

Мужчина кивнул, затем, словно смягчаясь, добавил:

— Вы его там не пугайте. Густав — человек замкнутый, но добрый. Просто любит жить своим умом.

Я поблагодарила его и направилась обратно к машине.

Дом оказался именно таким, как я себе представляла: старым, покрытым мхом, с облупившейся краской на стенах. Перед домом на небольшой площадке лежали старинные вещи — сундук, несколько книг, даже детская деревянная лошадка.

Я постучала в дверь, но никто не ответил. Тогда я обошла дом и обнаружила открытый сарай. Там, среди пыльных коробок, сидел мужчина с седыми волосами, в потертом свитере, рассматривая куклу.

— Простите за вторжение, вы Густав Вайс?

Мужчина поднял голову, удивленный моим появлением.

— Да, это я. А вы кто?

— Меня зовут Алиса. Я расследую одну старую историю и слышала, что вы приобрели игрушки семьи Лихт.

Густав выпрямился и внимательно посмотрел на меня.

— Лихт… Да, я купил их. Интересные вещи, будто они хранят память о доме. Что именно вас интересует?

Я сделала шаг ближе, чувствуя, что нашла ключевого человека для своего расследования.

— Всё, что вы можете рассказать об этой семье. И, если можно, мне бы хотелось взглянуть на игрушки. Думаю, они могут рассказать больше, чем кажется.

Густав задумался, а затем кивнул.

— Ну что ж, пойдемте. Может, я действительно смогу вам помочь.

Густав провёл меня в небольшую комнату на втором этаже своего дома. Пространство было заставлено старыми вещами, каждая из которых, казалось, хранила свою тайну. В центре комнаты стоял длинный стол, на котором лежали детские игрушки: плюшевый медвежонок с потертой шерстью, деревянная лошадка на колёсиках, кубики с выцветшими буквами.

Я осторожно подошла ближе, чувствуя знакомое напряжение, которое всегда предшествовало моим видениям. Мой взгляд остановился на медвежонке.

— Это он, — тихо прошептала я.

— Этот медведь был самым популярным лотом, — пояснил он, глядя на меня с интересом. — Удивительно, что он сохранился так хорошо, несмотря на возраст.

Я протянула руку и прикоснулась к мягкому, но стертому меху. В тот момент комната исчезла, погрузив меня в новое видение.

Женщина из предыдущих видений сидела на краю кровати в полутемной комнате. Её руки дрожали, когда она обнимала мальчика, свернувшегося клубком под потертым одеялом. Его лицо было бледным, а дыхание — тяжелым и хриплым.

— Ты поправишься, мой мальчик, — шептала она, гладя его по голове. В ее голосе звучала мольба. — Я знаю, что есть способ…

В дверь комнаты постучали, и в проеме появился высокий мужчина — Александр. Его лицо было напряженным, а в глазах читалась смесь усталости и отчаяния.

— Марта, хватит, — сказал он, сдерживая голос. — Ты мучаешь его. Он страдает, а ты продолжаешь цепляться за надежду, которой нет.

Марта вскочила, обнимая мальчика крепче.

— Ты не понимаешь! Я нашла книгу. В ней говорится, что есть ритуал, который сможет исцелить его. Я сделаю всё, чтобы спасти нашего сына!

— Это не спасение, — прошептал Александр. — Это жестокость. Он умирает, и ты хочешь заставить его терпеть ещё больше ради своих иллюзий. Это не любовь, Марта, это безумие.

Марта повернулась к нему с яростью в глазах.

— Ты хочешь сдаться! Ты хочешь отпустить его, как будто он ничего для нас не значит! Я мать, и я не позволю ему умереть, пока не попробую всё!

Я в шоке убрала руки от медвежонка. Не такого я ожидала. В своей голове я уже представила картину домашнего насилия, в которой бедная женщина пытается спасти своего ребенка. Но похоже эта история одна из тех, в которой все не так как кажется.

Я медленно вернула руки на медвежонка.

Марта готовила комнату. Она расставляла свечи по кругу, читала что-то из старой книги с потрепанными страницами. На столе лежал медвежонок, рядом с ним — нож и какая-то чаша. В её глазах светилась безумная решимость.

Я резко отдернула руки, мое дыхание сбилось. Я стояла в комнате Густава, вновь окружённая игрушками.

— Вы в порядке? — с беспокойством спросил Густав.

— Да… просто… я поняла, — с трудом переводя дыхание, протянула я. — Как много тайн могут хранить вещи. Извините, просто что-то навеяло.

Густав покачал головой.

— Иногда вещи, которые мы оставляем позади, хранят больше, чем воспоминания.

Я молча смотрела на медвежонка. Теперь мне стало ясно, что этот предмет был не просто игрушкой — он был символом детской невинности, которая оказалась в центре родительской трагедии.