Одесские каникулы следователя Железманова

Анна Попова

Расследование кражи иконы из церкви в Касимовском уезде Рязанской губернии привело следователя окружного суда Петра Андреевича Железманова в Одессу. Там ему пришлось не только насладиться красотой Южной Пальмиры и уютом одесских двориков, но и столкнуться с миром профессиональных воров, контрабандистов и торговцев живым товаром. Новое дело прибавило молодому следователю опыта, но поставило на грань между жизнью и смертью.

* * *

На следующий день Петр начал реализовывать оба направления поиска. Первый — приметы преступников. Железманов был уверен, что кражу совершили люди бывалые (уж больно ловко вскрыты все замки). Большой шанс на то, что на них есть сведения в криминальной картотеке. В то время в России только формировалась система криминальной регистрации. Хотя в ряде городов усилиями наиболее толковых полицейских чиновников это дело велось давно. Задержанных преступников дактилоскопировали, фотографировали и подвергали измерениям по системе Бертильона. Альфонс Бертильон, французский криминалист, разработал механизм криминалистической регистрации, основанный на антропологических измерениях: рост, расстояние между глаз, размер ушной раковины, длина некоторых пальцев. Было выделено четырнадцать параметров измерения. Бертильон исходил из того, что один параметр может совпасть. Мало ли людей одного роста! А вот совпасть все четырнадцать параметров сразу вряд ли могут. В России только формировалась единая справочная система, но все же антропологическое бюро в столице уже накопило более шестидесяти тысяч карточек. И это позволило изобличить многих преступников, совершивших преступление повторно. Конечно, дактилоскопическая регистрация более надежна, но тогда она только входила в обиход и некоторое время в России применялись обе системы криминалистической регистрации. Тем более что надо было еще уметь снимать отпечатки пальцев на месте происшествия. Вот он, Железманов, этого делать не умел. И не умели другие следователи Российской империи. А уж если учесть, что чаще всего они оказывались на месте происшествия далеко не первыми, а после того как сельские старосты, полицейские урядники успевали немало наследить и залапать все на месте преступления своими руками, то бертильонаж было рано пока списывать в архив. Вопрос только в том, что сама система криминального учета только налаживалась. Во многих полицейских участках только учились измерять задержанных с помощью специальных линеек. Порой результаты получались оригинальными: например, уши, если верить результатам этих измерений, оказывались почти как у слона.

«Однако все же попробовать стоит, будем надеяться, что эта криминальная парочка засветилась», — рассуждал Железманов, составляя официальные запросы. Конечно, писать надо в обе столицы. Опять же не факт, что получится напасть на след: данных маловато. Точно известно одно антропологическое измерение: длина стопы. Рост можно предположить относительно — выше шести вершков³. Известен цвет волос и воровская квалификация — клюквенники. Следовательно, запросами надо потребовать данные на всех клюквенников выше шести вершков, с определенной длиной стопы. А вот цвет волос вообще мало что значит. Ну ладно, один черный. Вот это можно учесть, а вот второй седой. Он мог быть шатеном, брюнетом, рыжим. Да еще известен возраст. Можно отбросить молодых. Железманов представил, как полицейскому чиновнику будет нелегко составлять такой список. Это может быть человек эдак сто пятьдесят — двести. Но все же лучше, чем ничего. Потом от этого списка надо будет отталкиваться. Может, что-то и получится. Железманов также попросил особо обратить внимание на лиц, имеющих инициалы Эс-Ка, но ограничивать составление списка ими не стал. А вдруг это не инициалы преступника? Железманов написал письмо сотруднику сыскного отделения в Рязани Егору Ивановичу Анисимову. Может, ему эти деятели встречались. Попросил использовать свои связи и знакомства, проще говоря, агентуру, чтобы узнали, нет ли каких разговоров в криминальном мире о преступлении в Кириловке. Может, кто-то пытался искать каналы для сбыта иконы? Или давал заказ на это преступление и искал исполнителя? Словом, пусть поспрашивает кого надо.

А пока будет идти ответ на запрос и Анисимов будет задавать своим агентам вопросы, ему, следователю Железманову, самому надо проверить вторую зацепку-версию: необычный след, который был зафиксирован около храма, мог зафиксировать не с инициалы вора, а инициалы мастера, шившего сапоги. Вдруг этот сапожник, как средневековый мастер, старался выделить свой товар? Теперь предстояло найти этого амбициозного мастера. Искать сапожника в любом городе в начале ХХ века — дело нелегкое, ибо их традиционно было много. В Касимове тоже. Тем более, что в этом стремительно развивающемся купеческом городе кожевенное производство было местным коньком. Шкурки, выделанные в Касимове, шли на международных выставках нарасхват. Конечно, шили и сапоги. Следователю предстояла непростая задача: обойти всех сапожников и выяснить, нет ли такого, кто использует подковки с инициалами Эс-Ка.

Весь день Петр Андреевич добросовестно обходил нужные лавки и мастерские. Начал с торговых рядов на Соборной площади. Там самая активная купля-продажа идет и больше всего шансов на удачу. Тем более, что это буквально в двух шагах от его служебного кабинета, который располагался в здании мировых установлений на Соборной площади. Если найдет нужного свидетеля, можно будет быстренько привести к себе и допросить. Обход торговых рядов занял больше часа, лавок много, в том числе и сапожных, а еще соблазняют не сапожные. То булочник машет перед носом изумительно пахнущим калачом, то так же настойчиво, вызывая слюноотделение, предлагают купить колбасы (можно и конской, в городе и мусульмане живут, им тоже есть надо). В другой лавке разворачивают красочный платок, даже мелькнула мысль, не купить ли в подарок матушке или сестрам; а в этой сшибает аромат душистого мыла.

Книжная лавка так и манит страницами самых свежих изданий. Петру пришлось приложить усилия, чтобы не погрузиться в выбор книжной новинки для чтения. Словом, все что угодно душе и телу в изобилии предлагают касимовские купцы. Но следователю был нужен только сапожный мастер, и не абы какой, а именно тот, который в порыве собственных амбиций ставит фирменное клеймо на подковку. Однако не повезло, не торговал амбициозный мастер в торговых рядах. Дожевывая пирожок (все же не смог устоять в одной из хлебных лавок), Петр Андреевич двинул в сторону Рязанского спуска. Проверив все лавки там, пошел беседовать с сапожниками на Пятницкой и Троицкой улицах. Потом без его внимания не остались еще несколько улиц, он даже дошел до самой окраины Касимова к берегу речки Сиверки.

К концу дня ноги налились свинцом, но пока ничего найти не удалось. Сапожники мельком смотрели на рисунок и качали головой:

— Нет, я такое не делаю.

День клонился к концу, и пришлось возвращаться. Подходя к дому Петр заметил, что он не один спешит в родные стены: с противоположной стороны Малой Мещанской к месту своего жительства приближался Тимофей. Как и его двуногий, кот посвятил день охоте, только у него она была более успешной. На этот раз двуногому все должно понравиться: добычей стала не птичка, а грызун (почему-то двуногие их не любят и даже боятся). В зубах кот держал даже не мышь, а довольно большую крысу. Сам же охотник просто сиял от радости и гордости. Он решительно направился с добычей к двери дома. Надо двуногого подкормить. Кот Тимофей не какой-то там жадина, добро всегда помнит. С ним всегда ветчиной делятся, вот и он готов поделиться, тем более этот двуногий такой тощий! Ну точно, без него умрет с голодухи. Однако сам Петр энтузиазм своего любимца не разделял. Перспектива получить в центре комнаты тушку придавленной крысы, которая к тому же еще может в любой момент ожить и начать бегать по квартире, его не обрадовала. Поэтому он встал поперек дороги и не спешил открывать дверь.

— Привет, рыжий, вижу — день у тебя был удачный, — поприветствовал он своего любимца. Тихое урчание подтвердило, что день сегодня и в самом деле ничего.

— Ты куда с этой крысой намылился? Домой ее хочешь притащить?

Урчание и попытки проникнуть к двери между ног подтвердили, что намерения именно такие.

— Хочешь нам с Прасковьей подарок сделать?

Новые попытки рыжей лохматой головы протиснуться к двери опять подтвердили, что и в этом двуногий не ошибся. «Ты оцени все мое расположение к тебе, я тебе такой шикарный подарок приготовил, другой бы съел это один где-нибудь в уголке, а я с тобой хочу поделиться», — взгляд зеленых глаз и выражение рыжей морды не оставляли сомнения в намерениях кота.

— Нет, ты знаешь, я сегодня крысу есть не буду, — спокойно возразил Железманов Тимофею. — Мне сегодня Прасковья куренка планировала зажарить.

Кот не понял возражения двуногого. Куренок — это хорошо, куренка он и сам не прочь отведать (правда, сырой он намного вкуснее), но все же, как быть с подарком? Разве можно отказываться от этого шикарного серого экземпляра?

Петр был другого мнения. Он продолжал не пускать кота в дом и даже слегка отодвинул его ногой от двери:

— Я ценю твое благородство, но ешь эту крысу сам. Ты представляешь, какой крик поднимет Прасковья, когда ты с таким трофеем покажешься на пороге квартиры?

В этом можно было не сомневаться. Прасковья мышей и крыс боялась, каждый раз, когда Тимофей притаскивал добычу домой, она начинала вопить и ругаться. Топтания зверя и человека у двери продолжались некоторое время. Оба устали и от пререканий, и от забот истекающего дня. Наконец Тимофей сдался, с разочарованным видом он повернул от двери. «Ну вот, делай вам после этого доброе дело, не хотите есть настоящую здоровую пищу — ваши проблемы. Трескайте безнадежно испорченного куренка, а эту вкусняшку я сам слопаю за милую душу», — как бы говорили его опущенный хвост и потухший взгляд. Петр получил возможность наконец войти в дом.

Обедать он сел не сразу. Так вымотался за день, что даже не было сил есть. Поэтому Петр вначале просто присел на диване в столовой. Он снимал небольшую квартирку из двух комнат. В одной была устроена спальня и кабинет одновременно, т.е. стояли кровать и письменный стол. Вторая комната условно может быть названа или гостиной, или столовой. В центре ее стоял солидный обеденный круглый стол. В простенке между окнами разместился старинный буфет красного дерева. Дверцы его были украшены затейливой резьбой и массивными узорчатыми ручками. Стойка, по которой вилась деревянная виноградная ветвь, подпиралась столбцами. Буфет украшала чайница с изображением изящной женской головки в кокетливой модной шляпке.

«Вот в чем мне повезло, так это в том, что по приезду в Касимов мне сразу довелось найти уютною квартирку с этой Прасковьей. Готовит она действительно божественно. А ведь простая крестьянка. Полжизни в деревне прожила», — подумал молодой человек. Он был прав. Не всегда крестьянка, пришедшая в город и претендующая на место кухарки, умела нормально готовить. Кулинарные традиции простой крестьянской семьи из средней полосы были достаточно примитивны: щи из запаренной капусты и картохи без какой-либо приправы, и вареная картошка составляли основу меню российского крестьянина. Учиться готовить разнообразно и вкусно не было ни времени, ни средств. Сказочные разносолы традиционной русской кухни были известны в других кругах, которым был по карману обед в ресторане. Железманову повезло в том, что до этого Прасковья уже служила в доме с педантичной и знающей хозяйкой, которая не поскупилась на кулинарные книги для своей прислуги.

«А Тимофей хотел накормить меня крысятиной, — с легкой усмешкой вспомнил Петр попытки кота протащить в квартиру тушку грызуна. Ему стало немного жалко животное, которого в дом не пустили и отказали в признании заслуг. — Обиделся поди, но что делать? Ладно, Тимофей, он отходчивый, чуток подуется и перестанет сердиться, придет домой как ни в чем не бывало». В этом он не ошибся: уже когда стемнело, сквозь сон Петр услышал скрип форточки и как что-то тяжелое спрыгнуло на пол. Пошатавшись по улицам, рыжий лохматый друг переварил обиду и вернулся домой. Все равно за двуногим надо присматривать, хоть он и не понимает ценности правильного питания.

Примечания

3

Рост в Российской империи обозначался следующим образом: к двум аршинам (аршин равен 71 сантиметрам) добавлялся остальной рост в вершках (4,4 сантиметра), то есть более 6 вершков — это примерно 170 сантиметров.