Девять дней

Анна Моис (2021)

Невероятные события, описанные в этой повести, никогда не происходили на самом деле. Хотя, разве может кто-то с уверенностью об этом заявлять? Может ли кто-нибудь заверить, что девять дней из Картрайн Хилла — нечто иное, как выдумка, фантазия, игра воображения? Ведь, возможно, где-то в другом месте, времени и с другими людьми нечто страшное и поистине зловещее уже происходило. И именно благодаря этим другим людям, мы об этом не знаем.

Записи доктора Ричарда Филдса

3 сентября

Поспать подольше не удалось. Сосед снизу стал стучать молотком, а я всегда сплю чутким сном. Разбудить меня могут даже разговоры на улице, если окно будет открыто, поэтому мне приходится спать с закрытыми окнами даже летом в душную погоду.

Решил пойти к пациентам пораньше и не прогадал. Словно так и должно было случиться. Ругань услышал, как только открыл дверь. Санитары говорили на повышенных тонах. Один из них и вовсе повизгивал и ругался матом.

— Что происходит? — строго спросил я, войдя в кабинет.

Санитары замолчали. В комнате я заметил беременную женщину. Она сидела, обхватив живот, и тихо плакала.

— Этот урод назвал мою жену… простите, доктор, шлюхой Дьявола! — раскрасневшийся санитар указал рукой на женщину. Она заплакала громче, а он насупился.

— Вы назвали его мать Дьяволом, он просто хотел отомстить, — спокойным и ровным тоном сказал я, — не стоит так реагировать на слова душевнобольных людей, Матис, — добавил я, прочитав его имя на куртке.

— Милая мадам, успокойтесь, — улыбнулся я, — вам вообще не следует сюда приходить. Это место… не для тонкой женской души.

— Он ее даже не видел, доктор! Она пришла за мной уже после этих его скверных оскорблений. Я хотел принести ему завтрак, а он…

— Ну, хватит, Матис, — перебил его, не желая слушать, — он болен. Если вы не можете бесстрастно работать здесь, то, может, стоит поискать другую работу?

— Доктор! — возмутилась женщина, — мне рожать через несколько дней, а вы оставите моего драгоценного мужа без работы?! — она резко встала, я удивился, как не родила.

— Осторожней, миссис Матис, — я взмахнул рукой, — так и родить раньше срока не долго. Я никого не выгоняю, просто пытаюсь объяснить вашему супругу, что эти бедняги, которые заперты здесь, не отдают отчет в полной мере тому, что они говорят.

На том и сошлись. Матис пообещал впредь не принимать так близко к сердцу слова пациентов, особенно Хоффишера, а миссис Матис обещала больше не приходить сюда, чтобы не родить ребенка раньше положенного ему срока.

Другой санитар сказал, что привели нового пациента, но я решил, что будет лучше сначала навестить Хоффишера.

Он сидел в углу и смотрел в решетчатое окно. На его окна поставили решетки после того, как он пытался сбежать на похороны матери, которая к тому дню была мертва два года. Я склонен думать, что Хоффишер проявлял жестокость всегда. Возможно, с детства. Его отец был человеком злым. Не боюсь этого слова, жестоким. Я мало знаю о его прошлом, но ходили слухи, что отец поколачивал и мать, и его самого. А когда мистер Хоффишер был найден зарубленный топором, то ни у кого не было сомнений, что это сделал его семнадцатилетний сын. Полиция же посчитала, что удары были нанесены кем-то более крепким и взрослым, к тому же мать Хоффишера сказала, что во время смерти мужа она с сыном играла в карты наверху. Так ли это, или мать солгала ради сына, никто не знает. Но через год она привела парня к нам после того, как он метнул в нее топор. К счастью, промахнулся.

— Доброе утро, мистер Хоффишер, — сказал я и закрыл дверь, оставив щель. Я опустил руку в карман халата, сжав свисток.

— Доброе? Ну, не знаю, доктор, — он не смотрел на меня, а я заметил, что в перерывах между разговором со мной, он говорит с кем-то еще. Очень тихо. Слов не разобрать. Хотя, скорее всего их и не было. Я видел только, как он шевелит губами.

— Почему же нет?

— Эта тварь готовится, — сказал он и резко повернулся в мою сторону, я невольно сделал шаг назад.

— О, не бойтесь доктор, я не обижу вас, — Хоффишер обнял колени, — в тот раз я был так глуп, я так сожалею.

— Все нормально, мы же договорились, что я не злюсь, — я обошел кровать, чтобы было лучше его видно и сел на корточки.

— У вас свисток в кармане? — спросил он, расстроившись, — все-таки боитесь меня. Эх, доктор Филдс, а вы были мне единственным другом за всю жизнь, — сказал он и положил голову на колени.

— Я и сейчас ваш друг, — я вытащил руку из кармана, продемонстрировав пустые ладони, — что за тварь?

Хоффишер резко поднял голову и прищурил глаза. Он смотрел прямо на меня, в лицо, нет — в глаза. Так он делал редко.

— Урод.

— Кто?

— Он.

— Санитар?

— Нет.

— Давайте так, — я жестом попросил его подняться, но он не стал, — вы мне рассказываете, что случилось, а я распоряжусь, чтобы вам позволили написать письмо маме.

— Она мертва! — словно гавкнул Хоффишер. Я невольно встал, готовясь выйти из палаты в любой момент.

— Что же меня обманываете, доктор? — Хоффишер медленно поднимался, — она приходила ко мне. Сказала, что все умрут на девятый день, потому что он придет.

Я видел, как Хоффишер выпрямился. Как будто зверь, долго сидевший в клетке и получивший свободу.

— И я понесу слово его.

— Кого? — спросил я, сделав непринужденный шаг назад и незаметно опустив руку в карман со свистком.

— Боитесь? — в глазах безумного сегодня безумства стало еще больше, но было что-то еще.

Он словно чувствовал превосходство надо мной. Он всегда признавал мой авторитет, но только не сегодня. Он выпрямил спину до хруста. Мне даже показалось, что он стал выше.

— Так бойтесь не без причины, — после этих слов он зарычал и набросился на меня, как пантера на оленя.

Я успел свистнуть в свисток. Но Хоффишер повалил меня. Мне показалось, что сегодня он был сильнее, чем обычно. Но теперь он не душил меня. Он вгрызся зубами мне в шею, и я моментально почувствовал резкую боль и тепло от разливающейся крови. Санитары забежали и стали оттаскивать его, причиняя мне еще больше вреда и боли. Я кричал, не сумев более терпеть.

Санитары стали бить Хоффишера ногами, и тот отпустил меня, бросившись на одного из них. Мы с другим санитаром едва оттащили его и сумели усмирить, зафиксировав руки за спиной. Матис принес морфий, я вколол ему дозу. Сумасшедший заснул. Ему надели смирительную рубашку и привязали к кровати.

К счастью, моя рана оказалась не слишком серьезной.

— Доктор, не подходите вы к нему, — сказал Матис, когда обрабатывал мне шею, — в нем есть что-то… от Дьявола.

Я усмехнулся. Никогда не верил и верить не собираюсь ни в Дьявола, ни в Бога.

— Как удобно списывать все на Дьявола, — заметил я. Матис покачал головой.

— Погубит он вас, доктор, — сказал он и ушел.

А я остался в кабинете, пытаясь понять причину очередного буйства Хоффишера и его кардинальных перемен. Кстати, подробные записи помогают мне. Буду продолжать их вести, пока есть возможность.