Наташа, девочка из Гжатска. Письма и воспоминания

Анна Михайловна Горфункель

Книга посвящена жизни и личности главной ее героини – Наталье Алексеевне Орловой. Судьба ее сложилась неординарно для россиянки, но была счастливой, достойной, наполненной активной, интересной и полезной деятельностью, жаждой помогать людям, болеть за две Родины. Книга основана на письмах и воспоминаниях.

Детство

…Из писем Наташи: Раз занялась воспоминаниями: всё детство просила купить и научить кататься на коньках и на велосипеде. У нас с тобой ведь никогда не было даже детского велосипеда. А как же научились кататься другие дети? Кто — то же их учил или в каких — то кружках учили? Как же мы прожили и не умеем ни на коньках, ни на велосипеде? Мои внучки не могут мне поверить, Люцка считает, что это всё равно как если бы я сказала, что не умею читать. Всю жизнь я любила танцевать, в 3 — м классе с подружкой записались в балетный кружок, от первого занятия пришла в восторг, но на втором сказали, что нужно принести трико и балетные тапочки. Подружка (я её всё время жалела, что они «бедные», живёт только с мамой, отец погиб, мама — учительница начальных классов) трико и тапочки принесла и продолжала заниматься, а мне ничего не купили, так всё и закончилось с балетом. Я, наверно, всю эту ерунду помню потому, что здесь детей буквально заваливают подарками, особенно на рождество. Всё, чего бы ребёнок ни пожелал, он получил под ёлкой и ещё в сто раз больше (тоже не вижу в этом ничего хорошего). А я каждый раз вспоминаю: а я вот хотела всего — то только… (санки, куколку, шапочку, как у Нади, чернильницу, как у Игоря).…Совсем другое было в Тафуине (это на Дальнем Востоке, куда послали отца в 1939 г, он был директором школы, учителем истории, — по призыву к интеллигенции) — это работа «Тимуром», мы буквально «лезли из кожи», чтобы помочь семьям фронтовиков. Гайдару впоследствии я помогала с чешским яз. и рассказала ему, как мы использовали книгу его отца. Ну вот, пока всё… А я (Аня — старшая дочь) была довольна своей жизнью. Может потому, что с 3 — х лет много общалась с двоюродным братом и его семьёй (по родному отцу, который умер, когда мне было несколько месяцев). С ним интересно было играть и слушать его игру на фортепиано. Меня там всегда ждали, ласкали. Дружила я с бедной девочкой, она научила меня шить куклы, это занятие очень увлекало нас. С соседскими детьми мы каждый вечер играли во дворе — прятки, догонялки, качели, зимой — санки, лыжи, коньки… И ещё — родители пробовали меня приобщить к музыке, пению, танцам — по советам родителей брата, т.е. моих тёти и дяди (он были известными врачами в нашем родном г. Гжатске — позднее — Гагарин). Но попытки были краткими, с обеих сторон не хватило, наверно, последовательности и желания. Родители дома бывали мало (вечерами репетировали и играли в народном театре), нами занималась няня. Она была одновременно нашей бабушкой, мамой, домохозяйкой (я её помню, как самого близкого старшего друга, мы друг другу поверяли «тайны»)… И так до отъезда в ВУЗ (в Ленинград, в 18 лет) я жила школьными делами, друзьями, проблемами, связанными с ВОВ (1941 — 1945 гг.). Учились мы с сестрой отлично, а родители занимались работой — её у них всегда было «сверх головы» — не до нас…

Уже по этим воспоминаниям вижу, мы с сестрой в детстве были противоположными: по желаниям, по критичности ума, по оценке людей. Она выше меня по всем этим способностям. А оценивались они в нашем детстве иначе. Моя удовлетворённость, терпимость, послушность одобрялись, ставились в пример. Сестру же считали упрямой, непокладистой, колкой. И наказывали её из — за этого. Я её иногда доводила обидными словами, а она — драчливыми действиями. В детстве ссорились мы нередко, но и жалели друг друга. А со старших классов школы — стали самыми близкими, настоящими друзьями, и всю жизнь сестра помогает, заботится обо мне и моей семье!

В юности все черты детства у сестры «превратились» в ценные качества: настойчивость, принципиальность, независимость. И сестра всегда пользовалась большим авторитетом, уважением, любовью среди друзей, коллег, родных, у родителей. Последние гордились своей дочерью, любили её мужа, как сына, всю её семью, всех чешских родных. А, как показала жизнь, недостаточность внимания наших родителей к своим детям, повлияло и положительно, особенно, на сестру: она стала самой заботливой мамой и бабушкой!

А в начале лета 2007 г. Наташа добавила в очередном письме (в ответ на моё): С добрым утром, дорогая. О детстве: а я как раз и не помню, что папка меня наказывал, помню, что не за то, что я была непослушной, а за то, что рассердившись на тебя, говорила тебе: а ты нам не родная (вот свинья!), за это бил ремнём и правильно делал. Наказаний никогда не вспоминаю, может быть, как раз потому, что понимала, что — за дело. А вот помню только, что ни одно моё желание — ни одно! за всю детскую жизнь! — не было выполнено. А желания были: санки, самые простые, как у всех, а не голубые с двумя дощечками, третья была сломана. Я так всем завидовала, что катаются, а мне было стыдно выйти со своими санками, над ними смеялись. Очень хотела маленькую куколку и к этому — как у всех подружек — посудку маленькую, кроватку и др. мелочь. А нам папа привёз большие куклы, с которыми нельзя было играть. С 1 — го класса просила платье синее в белый горошек. Наконец, купила такое на 1 — м курсе в ин — те со стипендии. Всё детство носила длинные платья и пальто, «чтобы хватило на 10 лет», просила хотя бы подшить, нет, велели так и носить. Всё время выглядела, как «детдомовка». Перед поездкой в лагерь остригли наголо, помню, что умоляла не стричь, думала, что не только не поеду в лагерь, но и брошусь под поезд. И ещё таких примеров очень много, очень жаль, что помню всё. Помню, наверно, потому, что все детские желания выполнила: в горошек у меня (люблю до сих пор) не только платья и блузки, но и полотенца и постельное бельё. А с куклами наигралась досыта с Люцкой и Мадленкой. Только ты выполнила моё желание: к выпускному вечеру в ин — те послала мне крепдешиновый (первый в жизни) материал на платье. В нём я была и на своей свадьбе. На выпускном вечере в школе была единственная в чёрном (!), все остальные девочки — в белых. А у нас был только такой материал, а новый не купили. Могла бы ещё писать очень много, если надо, напишу. Пока, до след. письма. Н.