Волчья Вера

Анна Михайлова (2023)

Когда слова «бабник» и «ловелас» звучат оскорбительно жалко по сравнению с твоей жизнью, вот уж от кого ты не ждешь подвоха — так это от женщин. Но у судьбы черное чувство юмора. И как бы быстро ты не бегал — оно тебя настигнет. Теперь ты вязнешь по уши в незнакомых тебе ощущениях, а от тебя… отмахиваются? С усмешкой? Да как она смеет? Зверь в ярости, но человеку так даже интереснее. Что ж, Охота началась.

Глава 8

Детский дом находился на окраине города, в унылом, обветшавшем здании. Густой, запущенный сад был окружен невысоким, когда-то крашенным забором. И судя по облезлости забора — охранника здесь или не было вообще, или он прирос к дивану в сторожке. Но как ни удивительно — взъерошенный дед не только нашелся, но и стоял на посту, торопливо открыв им калитку. Будто ждал.

Роман спокойно и уверенно шагал по аллее, ведущей к зданию. Руку Веры он не выпускал, а она уже даже не сопротивлялась. Внутренне собралась, как сжатая пружина, стараясь не психовать, как и просил мужчина. Он же не бросил ее на полпути, а значит, пусть и маленькими шагами, они движутся к цели. Поэтому нужно взять себя в руки и быть сильной. В конце концов, осиротевшему ребенку во сто крат хуже, чем ей сейчас. Она справится! Еще не знает как, но справится.

Роман подвел ее к деревянному скрипучему крыльцу и остановился.

— Вера, решать тебе. Но я не знаю в каком психическом или физическом состоянии мальчик. Если позволишь, я схожу на разведку. Заодно переговорю с директором.

— А я?

— Посиди на лавочке. Здесь безопасно, — он мазнул глазами растущие поодаль кусты, словно проверяя что-то.

— Но…

— Вера, послушай. Мальчик после всего, что с ним произошло, может замкнуться. Может биться в истерике головой о стену. А жадные глаза других детей, которые будут надеяться, что ты пришла за ними? Их слезы и горе? Ты готова к такому? — голос стал жестким, безжалостным. Она обескураженно посмотрела в посерьезневшие голубые глаза. Никакой дурашливости, перед ней стоял твердый, собранный мужчина. Но и она устала чувствовать себя слабой. Сидеть на лавочке и мучиться неизвестностью? Ну уж нет!

— Я иду с тобой. И я все выдержу.

Роман неодобрительно покачал головой, но не стал спорить. Только скинул с себя пиджак и накинул ей на плечи. «Прохладно», пояснил он и повел за собой. Кабинет директора был на втором этаже, и она, разумеется, была на месте. Люди Макса не зря ели свой хлеб. Все, кто мог понадобиться сидели на местах и ждали, когда их подключат к работе.

Пожилая полноватая женщина со старомодной «ракушкой» на голове поднялась им навстречу и пригласила присесть.

— Мы насчет Мальцева, — едва кивнув на ее приветствие начал Роман, — как он?

— Вы знаете, что мальчик пережил большой стресс. К нам его привезли в шоковом состоянии. Сейчас ему лучше, но он, к сожалению, не ест. Совсем. Пытались накормить насильно — открывается рвота. Если в ближайшее время ничего не изменится, придется класть его в больницу.

Вера в ужасе поднесла ладони ко рту, чтобы сдержать крик.

— Что еще? — сурово спросил Роман, всей кожей чувствуя боль пары. Подошел и положил ладони ей на плечи. Молчаливо успокаивая.

— От пережитого шока мальчик перестал говорить. Но мы уверены, что это временно. Нервное истощение… Сами понимаете.

— Мы хотим его забрать. Как можно быстрее, — потребовала Вера дрожащим от напряжения голосом.

— Я поняла, — кивнула директриса, — вам уже сообщили перечень документов?

— Основное — это финансовая состоятельность родителей? — вмешался Роман, успокаивающе растирая хрупкие плечи.

— Это, плюс медицинское заключение о состоянии здоровья. Ну и главное — семейное положение. Вы же понимаете, что пара должна быть семейной, чтобы отдать им ребенка? — женщина отвела глаза, заметив, как побледнела Вера. Озноб побежал по коже колючими искрами. Замуж? Как быстро можно выйти замуж? Так, из бывших точно никто не согласится. Первый попавшийся бомж тоже, наверное, не вариант, его же в опеке демонстрировать придется. Может Алинку напрячь? Или здесь кто из одноклассников поможет?

— Оставьте нас на пять минут, — низкий голос заставил ее вздрогнуть. Директриса, несмотря на внушительные габариты, быстро выскользнула из-за стола и закрыла за собой дверь.

— Вера, — он присел перед ней на корточки, взяв ее руки в свои ладони, — все не настолько страшно, но ты понимаешь, что ребенка надо забирать? Как можно быстрее.

— Понимаю. Как раз думаю над этим.

— Вер, послушай, мы можем это разрулить. Быстро. Финансов и жилплощади у меня более чем достаточно. Единственный наш с тобой затык — опекун должен быть в браке. Если ты согласишься — мы оставим свои документы адвокату и прямо сейчас заберем ребенка. В течение часа все бумаги будут готовы.

— Ты что, — она судорожно сглотнула, — хочешь на мне жениться?

— Вера, на данный момент это единственный способ быстро забрать мальчика. Здесь работают хорошие люди, но даже мне, взрослому мужику, обстановка давит на нервы. Чего говорить о четырехлетке, потерявшем мать. Решайся. Тебя это ни к чему не обяжет, — он был серьезен, а волк внутри издевательски оскалил пасть.

Вера запустила пальцы в собственные волосы и сильно сжала. Словно пытаясь понять — это реальность или весь этот сюр ей снится? Предложение на стуле в детском доме — что может быть нелепее? Эгоистка! — одернула она себя, — о себе только и думаешь. Да, все это чудовищно и глупо. Но это не для тебя, это для бюрократов. Нужно быть благодарной Роману за то, что он вообще хочет в это впрячься.

— Зачем тебе это? — она с трудом протолкнула вопрос в пересохшем горле, — столько хлопот…

— Ты можешь поверить, что я хочу помочь? Тебе. А значит и ему. Тем более, если это можно сделать одной бумажкой. Или свобода для тебя важнее жизни ребенка? — безжалостно давил Роман.

Верасцепила ладони в кулаки, мучительно пытаясь выискать другое решение, но его, увы не было. Быстрого — так точно не было. Паспорт без штампа или ребенок — выбор был очевиден.

— Прости. Ты кругом — прав, — она засунула дрожащую руку в сумочку и протянула паспорт.

— Ты не пожалеешь об этом, — Роман поднялся на ноги и бросил в сторону двери, — зайдите.

Вместе с директрисой в кабинет торопливо зашел хорошо одетый пожилой мужчина в костюме-тройке и с портфелем. Роман протянул ему два паспорта.

— Вы знаете, что делать.

— Да-да, Роман Георгиевич. Заведующая ЗАГСом уже вернулась на работу, ждет ваши документы.

— А нам нужно ехать в ЗАГС? — уточнила Вера, понимая, что какие-то подписи и заявления нужно будет писать.

— Еще чего. Без нас разберутся, — буркнул Кольский, — где ребенок? Мы его забираем.

— Пойдемте, его сейчас приведут в игровую, — кивнула улыбающаяся директриса. Она была рада избавиться от посетителей, напугавших ее до колик. Учитывая инструктаж, который с ней провели полчаса назад. И более чем щедрую спонсорскую помощь.

Они спустились по коридору на первый этаж, женщина толкнула чуть скрипнувшую створку дверей.

— Это — игровая. Подождите здесь, пожалуйста.

Вера послушно присела на низенький детский стул. Подобные, кажется, были в саду, в который ходила она сама, точнее ее водили. В таких маленьких городах перемены происходят редко. Дети получают в наследство весь антураж предыдущих поколений, в том числе их пороки, ошибки и страхи. Невольно огляделась по сторонам: разрисованные вручную стены, ворох игрушек в углу должны радовать, но Рома был прав — атмосфера неимоверной тоски бетонной плитой наваливалась на плечи, мешая дышать. Штамп в паспорте — это же дурацкая мелочь ради возможности вырвать отсюда хотя бы одного ребенка.

Роман, не рассчитывая на выносливость стульев, сел рядом с ней прямо на пол, едва касаясь ее колена плечом. Абсолютно не задумываясь о чистоте полов или судьбе своего костюма. В поисках опоры, Вера сама протянула ему ладонь, которую он сжал обоими.

— Ничего не бойся. Я — рядом, — твердо произнес он.

— Спасибо.

Вместо ответа он кивнул светловолосой головой. Говорить действительно не хотелось. Роман согревал ладонями ее похолодевшие пальцы и млел от того, что пара не отталкивает его. Не девушка, а недоверчивый ежик. Неимоверно захотелось потереться щекой о ее ладонь, чуть царапая короткой щетиной кожу. Едва сдержался, понимая, что от этой ласки она отпрыгнет испуганным сусликом. Каждый шаг, каждое движение к ней были как на минном поле, чтобы не разрушить едва установившееся доверие.

За старенькими, много раз крашенными дверями послышался шум и голоса. Вера вцепилась в его ладонь изо всех сил, чтобы не запаниковать. Страх схватил за горло, мешая дышать. Створка двери с легким скрипом открылась. Внутрь зашла пожилая женщина, ведущая за руку худенького светловолосого мальчика в заношенной выцветшей пижаме и тапочках. Светлая, почти прозрачная кожа, упрямо сжатые губы, голубые глаза — он неуловимо напоминал мать, отчего к горлу Веры подкатил предательский ком. Как изменился за эти два года! Но как похудел, боже! За воспитательницей кажется были еще люди, но для Веры мир вокруг стих, она напряженно следила только за ребенком. За тем, как он испуганно переводил взгляд с нее на Романа.

— Никитушка, — ласково заговорила с ребенком воспитательница, — посмотри: это твоя тетя Вера и дядя Рома. Они приехали тебя забрать.

Мальчик опустил светлую голову и разглядывал их исподлобья. Не узнает. Ну, еще бы! Она и по телефону-то с ним редко разговаривала. Когда звонила соседке, он или спал, или бегал во дворе. Роман повернул к паре голову, сделав движение глазами, мол, иди, знакомься заново.

— Никита, — позвала она его подрагивающим голосом, — это я, Вера. Помнишь меня? Я привезла твою игрушку.

Мальчик впился в медвежонка глазами, потом подбородок его мелко задрожал, и он, с едва слышным всхлипом, подбежал и неловко повис у нее на шее. Вера, присев на колени, едва успела его подхватить под попу. Ребенок повис на ней обезьянкой, мгновенно намочив слезами футболку. Плакал Ник тихо, словно опасаясь, что его за это накажут.

Окружающие замерли, позволяя двоим выплакать свое горе. Когда мальчик чуть успокоился, Рома поднял Веру на ноги, осторожно придерживая за плечи. Она, хлопая мокрыми ресницами, вопросительно посмотрела на него. Ребенок тоже повернул светлую голову и уставился на незнакомца.

— Привет, — улыбнулся он ребенку, — я — Рома. Вере будет тяжело тебя нести. Пойдешь ко мне на руки? Я донесу до машины.

Малыш подумал, шмыгнул носом и протянул руки незнакомцу. Обнял широкую мужскую шею и уткнулся в ворот расстегнутой рубашки. Роман поудобнее перехватил его одной рукой, второй обнял пару за плечи. — Все, мы едем домой.

— Роман Георгиевич, вот тут медкарта и результаты… — их начал обступать персонал.

— Моей жене отдайте, пожалуйста. Документы на усыновление у вас будут в течение часа. Как вам и обещали, — он, как ледокол рассек толпу и направился к дверям. Широкими шагами шел по полутемному коридору, не обращая внимания на бубнящую за ним свиту.

— А почему мальчик в пижаме? — спросила Вера, оглянувшись на воспитателей, высыпавших на крыльцо.

— Мы не смогли его переодеть, — извиняясь, пояснила одна из нянечек, — он пугался и начинал кричать, когда мы пытались снять одежду. Не стали травмировать ребенка еще больше. А так он тихий, послушный.

— Я знаю, — произнесла она, догадываясь, как мать этого добивалась.

— Только не говорит, — грустно добавила женщина, — у новеньких часто так. Они замыкаются, уходят в себя.

— Но это же пройдет?

— Конечно. Дети оттаивают, когда понимают, что их любят и можно не бояться. У вас все получится, не переживайте, — старая женщина с улыбкой погладила Веру по плечу.

Попрощавшись с доброжелательным персоналом детского дома, они быстро преодолели расстояние до припаркованной машины.

— Никита, — тихо заговорил он с малышом, — мне нужно за руль. Пойдешь к Вере на руки?

Вместо ответа ребенок крепче сжал руками мужскую шею и запыхтел.

— Вер, придется тебе. Ты водить умеешь?

— Могу, но практики давно не было. Едем обратно?

— Давай сначала в гостиницу. Хочу с ребенка этот казенный дух смыть, если ты не против.

— А как же истерика с одеждой?

— Разберемся. Какая гостиница тут самая лучшая?

— Была вроде «Столичная», если не закрылась.

— Вот и проверим, — Роман забрался на заднее сиденье, позволив малышу вольготно на себе расположиться. Тот доверчиво прижался щекой к широкому плечу и с любопытством глядел в окно. Вера опасливо завела черного монстра, стараясь почувствовать габариты большой машины. При этом украдкой наблюдала через зеркало за пассажирами. Роман действительно был расслаблен, словно для него висящий на шее ребенок — это в порядке вещей. Одной рукой успокаивающе поглаживал мальчика по спине, второй придерживал телефон и давал короткие указания. Феноменальный мажор!

Вера с таким удовольствием наблюдала за мальчиками, что даже забыла бояться за свою езду и судьбу автомобиля. На ее счастье, все обошлось, получилось даже вполне сносно припарковаться. Но на этом чудеса не окончились. На ресепшене им протянули бумажный пакет и ключ, сразу после прозвучавшего «Кольский».

— Вер, возьми, — бросил он через плечо, шагая к лифту. Подхватив пакет, она догнала их у самых дверей.

— А что там?

— Детские мыло и шампунь. Не уверен, что здешними средствами можно мыть ребенка.

— Какой ты продуманный, — хмыкнула она, заходя в тесную коробку лифта, — а почему у нас внизу документы не спросили?

— Помощники постарались. Я не люблю терять время на ерунду.

Ключ от номера оказался именно ключом — никаких магнитных карт и прочих «гостей из будущего». Номер на пятом этаже хоть и обставленный старой мебелью, но был светлым, и что немаловажно — чистым.

Роман осмотрелся по сторонам и прошагал со своей ношей в ванную. Санузел был совмещенным, поэтому тесноватым, так как вместо привычной душевой кабины стояла классическая ванна. Ребенок, словно почувствовав, что они в этой комнате из-за него, поднял голову и внимательно посмотрел по сторонам. После этого хмуро посмотрел на взрослого.

— Никитос, нам нужно смыть запах того места, откуда мы тебя забрали. Потом домой поедем. Согласен?

Получив утвердительный кивок, Роман скинул полотенце на желтоватое от времени дно ванной и наклонился

— Тогда слазь, — как ни удивительно, малыш послушно встал на постеленную ткань, — так, взрослые мужчины раздеваются сами, да? Давай, я снимаю рубашку, а ты — майку?

Вера, прислонившись к косяку с восхищением наблюдала как легко и непринужденно Роман взаимодействовал с ребенком. В отличие от нее, он совершенно не паниковал. Уверенно говорил с малышом, как со взрослым. И тот — слушался! Большого незнакомого дядьку. Откуда педагогические таланты в «золотом» избалованном парне? Есть свои дети? Отчего-то эта мысль неприятно кольнула.

Чтобы добиться избавления от пижамы, Роману пришлось раздеться до боксеров. Его это ничуть не смутило, он непринужденно настроил воду в душе и направил на ребенка. Намереваясь вымыть как следует, чтобы избавиться от удушливого кислого запаха детского дома.

— Вер, ты чего там зависла? Я знаю, что охренителен даже сзади, но мне нужен шампунь.

Насмешка позволила отмереть и перестать пялиться на роскошную рельефную спину и мощные руки.

— Эго у тебя охренительное, — проворчала она, наливая жидкость в подставленную ладонь.

— И не только, — подмигнул Рома, заставив ее засопеть от возмущения, — я такой везде.

— Не истерся еще от безжалостной эксплуатации? — Вера налила гель на найденную в пакете губку и начала осторожно водить по худенькому тельцу. Ребенок хмурился, но терпеливо сносил все манипуляции.

— Что ты! У меня прекрасная регенерация. А еще я выносливый. Ни разу жалоб не было.

— Болтун ты, — беззлобно проворчала она, — Никитушка, вытяни ручку, я ее потру. Вот так. А дома я куплю уточек, мы наберем ванную с пеной и будем запускать их, да? — огонек интереса в светлых глазах дал понять, что она небезнадежна в вопросах взаимодействия с детьми.

Перешучиваясь и болтая, в четыре руки, они вымыли ребенка как следует. Оказалось, это не так страшно, как Вера думала. Мажор был непринужден и весел, разве только ноздри нервно подрагивали, словно он все еще принюхивается к пахнущему уже детским шампунем ребенку. Но Вера подумала, что просто ищет к чему придраться и махнула рукой. То, каких усилий ему требовало скрыть изумление, она не заметила. Завернула порозовевшего мальчугана в банное полотенце и хотела было попытаться взять его на руки, но Рома ее опередил.

— Вер, он тяжелый, с непривычки особенно. Давай пока я возьму. Тем более — в дверь стучат. Иди.

Он вынес зевающего ребенка в спальню, а ей ничего не оставалось как пойти открывать. На пороге стоял тот самый седовласый адвокат. Поздоровавшись, он протянул ей пухлый конверт:

— Здесь паспорта, свидетельство о браке и решение суда на усыновление. И вот, еще просили передать, — протянул он несколько пакетов с логотипами, — не смею более беспокоить. Хорошего вечера.

Не успела она рот открыть, чтобы хотя бы поблагодарить, как мужчины и след простыл. Ничего не оставалось, как захлопнуть дверь и идти в спальню. А там Рома во всем своем почти обнаженном великолепии, завернул засыпающего ребенка в свою рубашку и откинувшись на подушки, баюкал на руках.

— Ты даже одежду предусмотрел, — шепотом произнесла Вера, протягивая пакеты, — я вот не сообразила.

— Не хотел его в казенных вещах домой везти, — не сговариваясь, они посмотрели на ребенка. А тот с интересом и опаской поглядывал на яркие пакеты.

— Ник, переодеваться будем? Выберешь сам? — она осторожно присела на кровать.

— Надеюсь мужики с размером угадали, — пробормотал Рома, когда содержимое пакетов было вытряхнуто на кровать.

Совместными усилиями они из нескольких вариантов выбрали трикотажные мягкие штанишки и маечку с яркими машинками. Мальчик украдкой трогал одежду, словно не верил, что это его вещи. Веру резанула эта беззащитность, но она промолчала. Переодетый малыш помялся, но потом схватил рубашку Романа и завернулся в нее как в кокон. После чего переполз на подушку и отрубился счастливым сном.

— Хотел покормить, но будить, наверное, не стоит. Как думаешь: остаемся или едем? — спросил Роман, укладываясь на бок рядом с малышом, инстинктивно защищая.

— Он так сладко спит. Но я бы предпочла поехать. На меня давит этот город. Ты не устал? Ночью за руль садиться небольшое удовольствие.

— Мне нормально. Только перекусим, по-быстрому, если ты не против, — он откинулся и потянулся к пиджаку за телефоном. Против своей воли Вера залипла, нагло пялясь на рельефное мужское тело. Паршивец был великолепен каждой своей мышцей.

Чтобы переключить захлебнувшееся восторгом внимание, решила заглянуть в пакет с документами. Там действительно лежали паспорта, документы с гербовыми печатями, решение суда. Видимо адвокат поставил на уши полгорода. Страшно подумать какие связи и средства были задействованы. Задумчиво открыла свидетельство о рождении, напряглась от строк, в которых они с Ромой были указаны, как отец и мать. Вот уж не думала и не гадала.

Новенький паспорт сполз с ее колен на кровать, приоткрыв страницу с данными:

— Кольская? Я? — зашипела разъяренной кошкой.

— Хм, ну да. Жена же обычно берет фамилию мужа?

— Вообще-то у нее обычно спрашивают!

— Извини, опыта не было. Но я учту, — Рома легко пожал могучими плечами, — так что будешь есть? — он набрал номер и вопросительно на нее посмотрел.

— Бутерброд. Хотя хочется твою голову на подносе! — процедила она сквозь зубы.

— Какая кровожадная жена мне досталась, — ухмыльнулся мужчина, делая заказ.

— Не говори это слово. Меня в дрожь бросает.

— Почему? Мне нравится. «Моя жена — Вера Кольская».

— Ты же понимаешь — это ненадолго и фиктивно.

— Посмотрим, — едва слышно пробормотал он.

— Ром, — она тряхнула папкой с документами, — если вот это все — за час сделано. Ты вообще — кто?

Задрав голову, он коротко хохотнул:

— Несколько поздновато ты спохватилась, дорогая!