Волчья Вера

Анна Михайлова, 2023

Когда слова «бабник» и «ловелас» звучат оскорбительно жалко по сравнению с твоей жизнью, вот уж от кого ты не ждешь подвоха – так это от женщин. Но у судьбы черное чувство юмора. И как бы быстро ты не бегал – оно тебя настигнет. Теперь ты вязнешь по уши в незнакомых тебе ощущениях, а от тебя… отмахиваются? С усмешкой? Что ж, тем интереснее. Охота началась.

Глава 4

По пути домой, Вера забежала в магазин за сладеньким. Гулять так гулять! Накупив всякого душеприятного, вошла домой. Было непривычно рано, как оказывается много свободного времени у безработных! Офисная одежда скинута в бельевую корзину, набрана ванная с пеной, плей-лист телефона запущен в папке «Релакс». Что ж, да здравствую перемены! Даже если они внезапные. Грусть она оставит на потом, когда выздоровеет подруга. Алинка с готовностью приедет утешать и костерить стерву-Инну.

После расслабляющей ванны легкий обед с салатом не дали захандрить. Перекусив и вымыв посуду, Вера присела с ноутбуком за стол, прикидывая план работ: нужно обновить резюме, раскидать по сайтам, прошерстить их же в поисках возможных вакансий. Можно даже переезд рассмотреть, ее в городе ничего не держит. Хм, как там говорилось — долгая дорога начинается с первого шага? Главное — не хандрить и не упиваться жалостью. Ничего смертельного не произошло, сама она с нелюбимой работы бы вряд ли решилась уйти, а тут — все вышло как вышло. Имеющиеся в заначке финансы и полученная компенсация позволят спокойно держаться на плаву несколько месяцев.

Пальцы порхали и по клавишам, мозг упорно выдумывал эпитеты себе любимой. От описания ударного труда на благо банка, отвлек звонок.

— Верочка, ты? — старческий голос звонил с неизвестного номера.

— Я. Кто это? — резче, чем нужно, ответила она.

— Верочка, это баба Маня. Соседка ваша. Сестры твоей.

— Ой, простите, не узнала. Как у вас дела?

— Да я-то что? Пыхчу потихоньку. А вот Надя…

— Что с ней? Опять деньги нужны? Почему сама не позвонила? — выкидоны младшей сестры раздражали уже давно, Вера жестко ограничила высылку денег, когда аппетиты родственницы начали расти, а причины предстоящих расходов — ушли в область фантастики.

— Так она же… — неожиданно всхлипнула старушка, — померла она, Надя-то. Три дня как, мы, вот, скинулись с соседями, схоронили. А Никитку в детдом забрали.

— Как? Подождите, — Вера первый раз в жизни почувствовала, как струйки холодного пота побежали по спине, — а мне почему не позвонили?

— Ты прости меня, старую! Никак твой номер сыскать не могла. Телефон мой сгорел, а визитку твою я засунула куда-то. Вот только сейчас… Поэтому мы тут сами, и похороны, и поминки… За это не переживай, все справили. Племяш только твой, жалко мальца. Может ты…?

— Я приеду, баб Маня. Обязательно!

Она откинулась на спинку стула, ощущая, оглушительную тишину в голове. Казалось, даже звуки с улицы померкли, словно кто-то прикрутил звук. Потерянно озираясь по сторонам, вышла в коридор и рухнула на пуфик, ноги подкосились. Как так-то? Надя на пять лет младше, молодая красивая девка. Без царя в голове, потому как считала, что красотой можно добиться больше, чем мозгами. Да, любила застолья, красивую жизнь, была окружена толпой поклонников, но умереть? В тридцать три? А Никита — ему же четыре уже, как так-то? Вера помнила его еще едва ходящим, когда последний раз приезжала в родной городок.

Тогда же она первый раз крупно поругалась с сестрой. Нагрянув внезапно, застала в родительской квартире откровенный бардак, Надька шлялась не пойми где, оставив малыша на жалостливую бабу Маню. Сестре, которая была хорошенькой еще в детстве, прощали многое, вот и выросла с ощущением полной безнаказанности. И уверенности, что ей все должны за улыбку и просто пребывание рядом с ее персоной. После той ссоры Вера скидывала деньги уже не сестре, а соседке, надеясь, что та купит ребенку больше эгоистичной стрекозы-матери. Надя сама звонила редко, и тоже в основном клянчила деньги. Вера выслушивала, потом перезванивала бабе Мане — и со вздохом узнавала об очередном вранье единственного родного человека.

Однако все эти горькие воспоминания отступили, потому что на первый план вышел вопрос с племянником. Что делать с ребенком? Уверенность, что ему не место в детдоме — это хорошо и правильно. Но тут вылазят частности: как его оттуда забрать? Ей, безработной и одинокой ребенка никто не отдаст. А потом? Она вообще не умеет обращаться с детьми — это же инопланетяне! Неизвестно чем кормить, как одевать. У них же даже размеры одежды какие-то непонятные! И жить им тоже будет негде: хозяйка квартиры категорически и однозначно высказалась против животных и детей. А ребенок — это не кошка, это — навсегда. Господи, она и близко не потянет всего этого!

От наваливающейся паники к горлу подступили предательские всхлипы. Пытаясь их подавить, Вера полезла в висящую на вешалку сумку, там точно были салфетки. Как же это все выдержать? Рука слепо шарила внутри, как назло, не находя маленькую пачку. Вместо нее в руку настойчиво ткнулось что-то острое. Вера сжала пальцы и выдернула содержимое. Визитка мажора! Теперь его приписка выглядела издевательством. «Звони»? Для чего? Когда приспичит «почесать под хвостом»? Чем может помочь этот избалованный мальчик? Кофе и цветочки?

Это отрезвило. Она достала салфетки и решительно высморкалась. Хватит ныть! Нужно действовать. Ехать и выяснять все на месте. Проблемы решаются, если их решать, а не наматывать сопли на кулак. Прошла в спальню и быстро собрала сумку с вещами. Пригодится — бюрократы вряд ли позволят решить дела легко и быстро, а значит она в городке задержится. Так, одежда нужна удобная, автобус туда идет четыре часа. Поэтому джинсы, футболка, кроссовки. В коридоре глянула на себя в зеркало — глаза еще припухли от слез, но уже горели решительным огнем. Она справится. Должна. Больше некому. Проверила паспорт в сумке и вышла, решительно захлопнув дверь.

Вышла из подъезда, прикидывая как быстрее добраться до автовокзала и… наткнулась на черную громадину джипа, которая по-хозяйски заняла место напротив входных дверей. Вера на мгновение остолбенела, чем и воспользовался ее хозяин. Мгновенно выскочив из машины, он в несколько шагов подошел к ней:

— Вера? Что случилось?

— Ничего, — она попыталась его обойти, но он решительно преградил ей путь, — дай пройти. Я тороплюсь.

— А ну, стоять, — он поднял ее подбородок и заставил посмотреть в глаза, — ты что — плакала?

— Не твое дело! — она мотнула головой, избавляясь от прикосновения его пальцев.

— Мое. Все что касается тебя — теперь мое дело.

— Слушай, у меня нет ни сил, ни времени с тобой спорить. Отпусти, малыш, мне нужно на автовокзал.

— В машину, — он безапелляционно усадил ее на сиденье и быстро уселся на водительское место, — я слушаю.

— Мне нужно на автовокзал, — упрямо повторила она.

— Зачем?

— Нужно поехать в родной город. Решить кое-какие проблемы.

— Хорошо. Расскажешь по дороге, — он повернул ключ и потянулся к навигатору, — как называется город?

— Ты с ума сошел? — вскинулась она, но было поздно.

— Вера, мы теряем время. А ты торопишься.

— Великосольск!

— Хорошо, — он вбил название и вырулил на дорогу, — а теперь рассказывай. Нам часа два ехать.

Она прищурила глаза, пытаясь понять, что он задумал. Но мужчина был собран, губы сжаты, глаза смотрят внимательно и цепко. Ничем не напоминает легкомысленного балагура, от которого так легко отмахнуться.

— Зачем это тебе?

— Я должен знать, какого рода проблемы, чтобы максимально эффективно их решить.

— И зачем тебе решать мои проблемы?

— Потому что я хочу их решить. Чтобы никто и ничто не доводило тебя до слез.

— Все равно не понимаю. Ладно, раз тебе реально заняться нечем: мне нужно в Великосольск забрать племянника. Десять минут назад я узнала, — она запнулась, но сглотнув, продолжила, — узнала, что он в детдоме. А его мать похоронили посторонние люди. Кроме меня у ребенка никого нет. И в детдоме я его не оставлю, — голос дрогнул, но она не позволила себе сорваться в слезы. Сейчас главное — дело.

— Прости. Мои соболезнования. Какие еще вопросы нужно решить кроме ребенка в детдоме?

— Видимо узнаю на месте, — усмехнулась она.

— А сумка тогда зачем?

— А ты думаешь, бюрократы за один день отдадут ребенка? Там же справок вагон придется собрать. Еще и на работу какую-то устроиться, чтобы «соответствовать нормативам»!

— Я понял, — примирительно улыбнулся Роман, — не злись. Возьми воду в бардачке и успокойся. Я все решу.

Пока Вера, недоверчиво на него посмотрев, медленно пила из бутылочки, блондин набрал безопасника.

— Макс, мне нужны люди в Великосольске. И адвокат по усыновлению. Организуй. Я там буду через два часа. Нет, больше ничего. Будут вопросы — отзвонюсь, — он сбросил звонок.

Вера слушала как он отдавал четкие и скупые указания кому-то по телефону и голос разительно отличался от того, которым он говорил с ней. Резкий, привыкший повелевать, пугающий. Вера от такой разительной перемены вздрогнула. С кем она связалась? Что она вообще о нем знает? Может поостеречься и постараться от него как-то отвязаться?

— Жаль, что, когда приедем — будет конец рабочего дня. Наверняка сегодня уже никуда не успеем.

— Ну, это мы еще посмотрим, — хищно оскалился он, обнажив идеальные зубы с чуть более длинными клыками. Потом шумно втянул воздух, странная дрожь прошла по телу. Мужчина потянулся за бутылочкой с темным содержимым, — это… чай. Витаминный. Можешь попробовать, — пояснил он, увидев ее напряженный взгляд.

— Нет уж. Я не большой любитель чаев.

— Взять тебе по пути кофе? Ты вообще ела?

— Кофе будет кстати, — вздохнула она, — и я успела перекусить дома. Спасибо.

— Пока особо не за что, — мотнул головой Роман, перестраиваясь в крайний левый ряд.