Старожилы. Люди города Е.

Анна Матвеева

Новая книга известного прозаика Анны Матвеевой – это девять документально-художественных портретов жителей города Екатеринбурга и его окрестностей. Их объединяет не только почтенный возраст, но и чувство собственного достоинства, стойкость в преодолении трудностей, профессиональная состоятельность, любовь к жизни и людям. Их заслуга – достойно прожитые годы, честное служение профессии, абсолютная ответственность перед людьми и собственной совестью, удивительная жизненная активность.

Ох, Катька!..

Екатерина Вогулкина

Гора молчала. Люди застыли. Все ждали, когда с вершины спустится маленькая фигурка горнолыжницы. Некоторые, особо чувствительные, даже зажмурились, как в кино перед страшным моментом, но потом услыхали вой восторга и аплодисменты. Спортсменка лихо остановилась и воткнула палки в снег — видали?..

Рыбалка в тазу — и шапка в награду

«Ох, Катька, и тяжело тебе будет в жизни!» — говорила мама, наблюдая ретивую дочь. На Урале таких детей зовут ухо с глазом, а Вогулкины были именно что коренные уральцы, родом из Михайловского завода, что в Нижнесергинском районе. Позже Михайловский завод стал городом Михайловском. Даже фамилия у них местная: вогулы — это старое название народа манси. В Шалинском районе есть река Вогулка, приток Сылвы, есть и посёлок с таким названием, да не один.

В Свердловск Вогулкины перебрались где-то в 1923-м году, а Катюшка родилась спустя три года, в 1926-м. Городская получилась. «Нас было семь человек, большая семья, — вспоминает Екатерина Максимовна. — Мама была безграмотная, папа коновозчиком работал, пил хорошо. Жили они в одной маленькой комнатке в посёлке Шарташ, у озера. Родители спали на кровати, а дети на полу, тогда не принято было, чтобы всё лучшее — детям.

В посёлке Шарташ были дачи обкомовских работников, они приезжали сюда отдыхать семьями. Здесь однажды гостил Борис Пастернак, умудрившийся попасть во время прогулки в шторм на озере (тот, кто видел Шарташ, согласится с тем, что Пастернаку крупно повезло: штормы здесь бывают, мягко говоря, нечасто). Комнатка Вогулкиных, где они ютились вплоть до самой войны, тоже, кстати, называлась дачей. Смешно.

Когда пришла пора идти в школу, Катю записали почему-то не в местную, а в городскую — №36 во Втузгородке. Девочке надо было идти туда три километра от Шарташа. Она была маленькая ростиком, но при этом сильная, выносливая. Зимой заправляла юбку в штаны, вставала на самодельные лыжи — и бежала по снегу. Без лыжни, без всяких палок. Школьного портфеля у Катьки не было, мама сшила ей какой-то мешок — и вперёд!

— Я уже была тренированная, у нас в Шарташе все ребята были спортсмены, и я не отставала. На озере, как только замерзало, играли в русский хоккей без шайбы, делали шарик из тряпок. Или ледышку загоняли.

Для русского хоккея поселковые ребятишки сами делали себе клюшки — из дерева. Да что там клюшки, они и коньки сами варганили! Снимали с бочки обруч, распиливали, точили, привязывали к деревяшкам — не верёвками, потому что не было у них никаких верёвок, а рваными чулками матери или старшей сестры. За машинами по замёрзшему Шарташу ездили на коньках, прицепившись к борту крюком из толстой проволоки (на другом конце крюка делали специальный загиб, чтобы рука не сорвалась, а проволоку на улице подбирали). Катька, кстати, это первая попробовала. А когда в хоккей играли, то её, как самую маленькую, в ворота ставили. Защиты никакой не было, получала то ледышкой, то клюшкой… «Вспоминаю сейчас своё детство и не понимаю, честно говоря, как я вообще тогда выжила?» — говорит Екатерина Максимовна.

Характер у Катьки был с детства — не забалуешь! Голодать надоело, так она корыто железное взяла у мамы, большое такое, для стирки. Садилась туда и руками, как вёслами, гребла по Шарташу. С вечера примечала, кто где мерёжки ставил — вытаскивала их и забирала рыбу.

— За мной раз мужики бежали, так я в крапиве спряталась, чтобы рыбу-то не отдать. «У, — слышу, матери кричат. — Катьку твою поймаем, убьём! Скажи ей, Анна!»

Мама ей всё время говорила: «Ох, Катюшка, у тебя жизнь не кончится благополучно!»

Она росла среди мальчишек — братьев и друзей братьев. Папа разговаривал только матом, с матерью бывал груб, жесток даже. Катька однажды его спросила: «Ты почему к маме так относишься? Она ведь маленькая, а ты вон какой!» Отец ответил: «А у нас в Михайловском если мужик бабу не бьёт, так он не мужик». Уже потом, когда она домой приехала с третьего курса, ответила однажды отцу «любезностью на любезность». Дала отпор. Отец закричал: «Мать, мать, Катька-то наша что, с ума сошла?» Но притих на время.

Катя уже к первому классу была готовая спортсменка. Школьный физкультурник Александр Лаврентьевич приметил, как она на лыжах бегает, и тут же включил её в команду. Тогда Уральский Политехнический Институт шефствовал над 36-й школой, всё это с их ведома было. Школьная команда, потом институтская, после в городскую взяли.

Первым тренером Катерины стал знаменитый лыжный гонщик из Петербурга Анатолий Борин. Классе в шестом на каникулах поехала она в Архангельск, на первенство СССР среди школьников.

— У меня-то не лыжи были, а обрубыши какие-то. А для соревнования завкафедрой Вишневский позаботился, чтобы нам дали и лыжи, и ботинки настоящие. Правда, все на большой размер. У меня 34-й, а мне дали 39-й, студенческие. Крепление было по ботинку, мучение! Кстати, спортсмены тогда выступали на соревнованиях на трофейных лыжах, отбитых в войну у финских стрелков.

Бежали они тогда по Северной Двине смешанную эстафету. Мальчик, девочка, юноша, девушка. Холодно, ветер дует. Катька несётся вперёд в своих красных штанах, несётся — и ревёт, потому что ветер навстречу. Но когда круг повернул обратно и ветер стал в спину дуть, она прямо-таки полетела! Победили. Выиграла Катька шапку, меховую такую, с длинными ушами. Тогда они модные были. Только мама потом сменяла эту шапку в деревне на мясо. Есть-то надо было что-то.

А когда были сборы в гостинице, Катька впервые в жизни спала на настоящей кровати. С подушкой и одеялом. «Вот так мы жили, — говорит Екатерина Максимовна. — Одевались в рваньё. Ели непонятно что. А вот выжили. И что, дураками стали?»

Первая в слаломе

Детство Кате выпало не из лёгких, а юность началась вместе с войной. Многих ребят тут же забрали на фронт, некоторых из них Катька больше никогда не видела… Тогда ещё действовала Трудовая Армия, и отца туда отправили, а она осталась с мамой, она и двое младших — сестра и брат, близнецы. Надо как-то кормиться, а они были нищие в полном смысле этого слова. Голь перекатная. Ни коровы, ничего не было. Папе — только напиться. Сердобольные люди отдавали Вогулкиным картофельные очистки, мама их на мясорубке проворачивала и делала лепёшки. Екатерина Максимовна посейчас картошку видеть не может, очистков на всю жизнь наелась!

Она бросила школу, пошла работать. Уже не вспомнить сейчас, кто пристроил Катьку подавальщицей в кафе для артистов, под филармонией. Работала она бесплатно, то есть за еду. Уставали они там страшно, от духоты, от всего. Их начальство предупреждало: когда выйдете на улицу, сначала постойте у стенки — потому что от кислорода многие теряли сознание.

Но Кате в том кафе повезло, именно там её увидели члены сборной команды СССР, лыжные гонщики, чемпионы Союза. Они были эвакуированы из Москвы и Ленинграда, все с высшим образованием. Уговорили Катьку записаться в вечернюю школу. Дали советы, как идти дальше в спорте. Один из новых знакомых, москвич Александр Батенков, многое успел сделать для спортивной истории Урала за время своей эвакуации. Стал чемпионом города, основателем организованного слалома на Урале и тренером молодых спортсменов, в том числе — Екатерины Вогулкиной.

Лыжи Катя не оставляла, и фамилия её уже, можно сказать, высвечивалась. Ребята столичные, с которыми она познакомилась, занимались слаломом, а в Свердловске никто не знал тогда, что это за слалом такой. Катя Вогулкина стала первопроходцем слалома на Урале.

— Я на них посмотрела и думаю: а ведь лучше с горы кататься, чем бегать! Так увлеклась, что за два года выполнила мастера спорта. Лыжки мне сделали, и я каталась с Оленьей горы, за улицей Зимней. Там тогда ничего не было, мы делали объезд у Патрушихи, финишировали и прямо к речке выезжали. Сейчас там дорогу проложили, всё испохабили. А тогда даже всесоюзные соревнования несколько раз проводили у нас.

Катька неслась к успеху, как к победному финишу, — на скорости, без оглядки! Несколько раз она выступала в составе сборной команды подростков СССР, а в 1945 году её пригласили в сборную команду Свердловска, уже взрослую. Тогда устраивались соревнования между городами, Москва — Ленинград и так далее, вот и Свердловск тоже выступал командой. По программе должно быть двоеборье: гонка 5 км и две попытки слалома. В 1945 году Вогулкина стала второй, в 1946-м — тоже второй.

— Настоящим горнолыжникам я проигрывала, но в гонке делала их только так, а результаты суммировались. В 1947-м я победила в обеих дисциплинах и стала чемпионкой СССР по двоеборью. Здесь Екатерина так и осталась чемпионкой, пожизненно, потому что этот вид соревнований впоследствии отменили. Москва начинала проигрывать другим городам, столичным тренерам это не нравилось.

В 1949 году Вогулкина стала чемпионкой СССР по скоростному спуску. И тогда перед ней встал вопрос, что выбрать: горные лыжи или всё-таки беговые? Не разорваться же! Гонщики не отпускали её из сборной СССР, горнолыжники звали к себе. Год она моталась между разными дисциплинами, а потом перешла-таки на горные лыжи. И в 1949-м выиграла слалом-гигант и скоростной спуск в Уфе, обыграв ведущих спортсменов.

^{Отважная Катька летит к победному финишу. 1949 г.}

Шли годы упорных тренировок. Десять лет Катя была бессменной участницей сборной СССР, причём шла в первой тройке. «Никого из наших в живых уже не осталось, — вздыхает Екатерина Максимовна. — Я одна за всех живу».

Она усердно готовилась к Олимпиаде 1954-го года в Италии, в Кортина д’Ампеццо. Два месяца оставалось до старта, на Катю надеялись, делали ставку тренеры. И вот именно тогда удача и везение, с которыми Вогулкина даже не шла, а играючи летела по жизни, её оставили. Было это так.

26 марта Катя участвовала в финале международных соревнований в Чехословакии, в Высоких Татрах. Накануне прошёл сильный дождь, в снегу повсюду зияли глубокие ямы. Никаких ратраков тогда не было, спортсмены сами топтали трассы… Вогулкиной перед стартом выдали новые лыжи, она не успела к ним привыкнуть. Когда покатилась с горы, вдруг услышала сильный треск. Ну вот, расстроилась Катька, только надела новые лыжи — и на тебе. Но это не деревяшка трещала, а нога её! Кость. Катька вылетела на сильной скорости, снег после дождя схватил лыжу…

Заломалась — так это называется на сленге профессиональных лыжников. Заламывалась Вогулкина и раньше, конечно: то рука, то ключица, то сотрясение мозга — горнолыжникам так положено.

— У нас же не было тогда никакой защиты, даже шлемов! — рассказывает Екатерина Максимовна. — Крепления ремнями завязывались. Если бы автоматический замок был, открылся бы — и всё. А тут, представьте, десять метров ремня, наматываешь и думаешь только о том, чтобы нога и лыжа были единым целым.

Да, травмы бывали и раньше, но на сей раз всё обстояло куда как хуже. Перелом нижней трети голени, правая нога вывернута на сторону, смотреть страшно. Спустили лыжницу с горы на подъёмнике, переместили в Жилино, в частную клинику при чешском монастыре, положили в международную палату. В Союзе тогда ещё не было рентгена, телеаппаратов, как тогда говорили, а у чехов уже были. И Катьку это спасло.

Она ничего не понимала, думала — обычный перелом, делов-то. А врач, Примаров его фамилия была, посмотрев снимки, матом выругался: как я, говорит, эти кости собирать буду, мелкие такие? Примаров был чех, а почему матом пользовался, так это потому, что с нашими вместе воевал.

Катьку оставили в клинике на месяц одну, команда через пять дней заехала попрощаться. Каждый при этом думал, что теперь спорт для Вогулкиной закончился. Она 32 дня вылежала на спине, на вытяжке. Было три консилиума по ампутации правой голени, но Катька сказала: не дамся. А у неё тем временем уже ложный сустав начал формироваться, страшное дело! Перевезли её в Свердловск, начались мытарства по знакомым и незнакомым врачам, хождение по мукам на костылях. Консультации в Москве, Ленинграде, Киеве. По чистой случайности Катя познакомилась с хромой девчонкой, та искала самые разные способы, как спасти своё загубленное колено. Несколько месяцев та девушка ходила в библиотеку Белинского, разыскивала литературу, изучала статьи в прессе. Уже могла с докторами на одном языке разговаривать. И нашла всё-таки, какую надо делать операцию, а следом за ней решилась и Катька.

По-научному то, что было у неё, называлось консолидацией костной мозоли. Наращивание кости. В месте перелома образовался ложный сустав, он был, как твёрдая корка, мешающая росту. Чтобы разбить её, врач брал сверло и сверлил по-живому, потому что кость всё равно не замораживается, а только мышцы. Ни о каких общих наркозах и речи не шло! Вкололи стакан новокаина — и вперёд!

Вогулкиной еле-еле разрешили эту операцию. Подписку взяли, что предупреждена о последствиях. У операционной несколько часов сидели её мама и будущий муж. Катя кричала на врача: «Ты тупым сверлишь, я же чувствую, что тупым!» Насверлили штук десять дыр, Катя потеряла сознание. А потом ей говорят: надо повторно делать. И сделали спустя всего два дня всё то же самое: новокаин, сверло, бледная мама под дверью оперблока…

Но лечение помогло. Хромота, конечно, осталась, о соревнованиях пришлось забыть, но хотя бы ногу сохранили. Через некоторое время после операции Вогулкину по личному распоряжению маршала Жукова (она была армейской, служила в команде ЦСКА) отправили военным самолётом в Сочи, в санаторий имени Ворошилова для бывшего комсостава. Спустя месяц она вернулась оттуда с тросточкой.

Жизнь как спорт

В горнолыжном спорте Екатерине Вогулкиной больше всего нравились «скорости, большие скорости, когда всё время разные высоты, трассы, к которым надо приспосабливаться! И совершенствование техники — без этого никуда… Мы в сборной СССР прошли через всё…» Но эта глава жизни закончилась.

Что делают спортсмены, когда выходят в тираж? Чаще всего становятся тренерами. И наконец-то заводят семью.

Валерий Иванович Уженцев, муж Екатерины Максимовны, был тренером, да не простым, а заслуженным тренером РСФСР и СССР по лыжному спорту. Именно он воспитал в числе прочих трёхкратную олимпийскую чемпионку Клавдию Боярских. Валерий Иванович был ещё и профессором, заведовал кафедрой в институте физкультуры. Писал статьи, а в своей книге «Окрылённые лыжами. Лыжный спорт в Свердловской области вчера и сегодня» (Екатеринбург, издательский дом «Парус», 2006) подробно рассказал о своей выдающейся спортсменке-жене, ставшей позднее не менее выдающимся тренером. Екатерина Максимовна разрешила мне полистать эту книгу. Вспоминала, как муж её заставлял: давай, тоже пиши! Но она больше читать любила… Вспоминала, как они с ним вечно спорили, он ведь гонщик был, а она горнолыжница. Два разных мира в одной семье!

Валерия Ивановича уже нет в живых. Дом на Уктусе, на улице Агрономической, 22а, где они прожили с Екатериной Максимовной всю жизнь, украшен теперь мемориальной доской в его честь. Нет, увы, в живых и сына Сергея, родившегося в 1956 году. Но есть внуки, есть память, есть друзья. И, конечно, ученики, воспитанники, чемпионы — главная гордость Екатерины Максимовны!

И ещё есть, по-прежнему, лыжи, хоть слалом уже и не покрутишь…

В 1948 году Е. Вогулкина поступила в Ленинградский ордена Ленина институт физической культуры имени П.Ф.Лесгафта, который успешно окончила в 1952-м.

— Это меня спасло, — говорит Екатерина Максимовна. — Я ведь понимала, что как спортсменка закончилась! А жизнь продолжалась. Заведующим кафедрой физкультуры в Свердловском горном институте был тогда мой однокашник Женька Поликарпов. А мне из ЦСКА, при Жукове ещё, выделили комнату в Университетском переулке, напротив Горного института, на первом этаже. И вот Женька приходит ко мне, а я в окне торчу. Он здоровый был — боксёр, схватил меня и говорит: пошли работать! Я говорю: Жень, так я не знаю как! Я десять лет была в сборной СССР, за меня тренеры все решали. Не умею со студентами!». А он: «Научишься!»

И она действительно научилась. 57 лет Екатерина Максимовна проработала в Горном институте. Губернатора Эдуарда Росселя среди прочих воспитывала, хвалит его: спортивный был, хорошо катался и относился уважительно.

Начинала Вогулкина рядовым преподавателем, потом последовательно прошла в горку институтскую должностную «трассу»: старший преподаватель, доцент, заведующая кафедрой. Одновременно с этим Екатерина Максимовна была ещё и тренером команды Свердловской области по горным лыжам, и старшим тренером институтской мужской и женской команды, воспитывала как гонщиков, так и горнолыжников. «С 1957 года и по сегодня я горняк. — сказала в одном из интервью Вогулкина. — И никогда наша команда не опускалась ниже первого или второго места!»

Тренерская работа требует от бывшего спортсмена полного переустройства как привычек, так и психики. Тренер, как считает Вогулкина, должен обожать спортсмена, но при этом оставаться объективным, справедливым. Только тогда результатом станет общий успех и тренера, и воспитанника! Едва придя в институт, Екатерина Максимовна принялась за дело со всем своим пылом и энтузиазмом — иначе она попросту не умеет, от неё по сей день шибает энергией, как электричеством. Начала искать талантливых студентов и превращать их в чемпионов.

Горный институт, как известно, — старейший вуз Урала, но за всю его историю там не учился ни один мастер спорта. Непорядок! И вот уже ситуация исправлена стараниями нового преподавателя: студентки горно-механического факультета Лидия Беломоина (в 1962 г.) и Ирина Мулыгина (в 1963 г.) выполнили нормативы мастера по лыжным гонкам. Позднее в институт поступила мастер спорта Галина Малозёмова, она, кстати, стала потом близкой подругой Екатерины Максимовны. Теперь на факультеты Горного уже целенаправленно стремились спортсмены-лыжники, выпускники уральских школ. Да и не только уральских!

Валерий Уженцев писал в своей книге: «Так формировалась команда горняков, которая стала принимать участие в городских и областных соревнованиях. 1962 год был отмечен дебютом этой команды в первенстве Министерства высшего и среднего специального образования и параллельно — в соревнованиях Центрального Совета ДСО „Буревестник“. Команда Уральского горного института заняла второе общекомандное место. А студентка института Галина Малозёмова была приглашена в студенческую сборную СССР и приняла участие во Всемирной студенческой универсиаде в Швейцарии».

Через два года команда горняков под руководством Е. Вогулкиной участвовала в министерских соревнованиях в грузинском Бакуриани и взяла главный общекомандный приз за первое место (два первых места — у Галины Малозёмовой). Между прочим, Екатерина Максимовна уже бывала в Бакуриани на сборах, ещё до того, как травма разделила её жизнь на «до» и «после».

— Это была сборная команда, мы тогда готовились к Олимпийским играм, и трамплинщики, и двоеборщики, и мы, горнолыжники. Нам освободили большой двухэтажный корпус санатория, с комфортом поселили всю команду. Условия прекрасные, вот только обещанных фруктов почему-то нет. Через несколько дней к нам в Бакуриани приехал Берия: узнать, как дела, ну мы и решили задать ему вопрос: «Как же так, Лаврентий Павлович, это ведь Грузия, а у нас фруктов нет…». И уже на другой день нам доставили вагон фруктов! Мандарины там были, а мы их в глаза-то раньше не видали. Я поспорила с Анной Ромашовой, царствие ей небесное, кто из нас больше мандаринов съест. Дуры были. Анна больше съела, уж я как мучилась, а ей ещё хуже было.

Приехав с командой в Бакуриани в качестве тренера, Вогулкина уже, конечно, не совершала таких глупостей, но временами в ней по-прежнему оживала неунывающая проказливая девчонка, которая, кстати, никуда не делась и по сей день, даром что Екатерине Вогулкиной исполнилось 92 года!

Она дала путевку в большой спорт многим выдающимся горнолыжникам: Г. Малозёмовой, М. Клейменовой, Т. Першиной, В. Сторожеву и другим. Получила орден «Знак Почёта» и звание заслуженного тренера России. И самое удивительное, что Екатерина Максимовна продолжает работать и теперь — в детской горнолыжной секции на Уктусе бесплатно тренирует около 70 детей в возрасте от трёх лет.

«Хозяйка Уктусских гор», как её зовут журналисты, пунктуальна и педантична. И требует того же от других. Когда мы договаривались о встрече с Екатериной Максимовной, она сразу же сказала, что ограничена во времени — у неё тренировка. Дети ждут!

— Это, конечно, громко сказано, что я продолжаю тренировать. Получилось всё по чистой случайности. Когда я вышла на пенсию, то сразу поняла: если не буду никуда ходить, то вообще не встану. И вот как-то на улице увидела, что ребятишки катаются на роликовых коньках. Учатся кататься. Я стала им помогать, подсказывать, поправлять. Родители малышей увидели это, ну и попросили заниматься с детьми.

Екатерина Максимовна поставила на лыжи не одну сотню детей (и их родителей!), причём занималась она не с самым «добротным материалом», а брала всех поголовно: из неблагополучных семей, больных, проблемных и так далее. «Мне важно, чтобы они стали людьми!» — говорит Вогулкина.

^{Екатерина Максимовна поставит на лыжи любого… 2015 г.}

Маленькие ученики Екатерины Максимовны пока не осознают того, что тренирует их живая легенда. За годы в спорте друзьями Вогулкиной стали и выдающиеся чемпионы и знаменитые космонавты. Когда в Челябинской области открывали лыжную базу, то пригласили приехать и космонавта Сергея Крикалёва, и чемпионок-горнолыжниц. «Поместили нас вместе с космонавтами в роскошный особняк. Потом обслуга нас спрашивает: «А вы кто, тоже космонавты?» Я отвечаю: «Мы дублёры!».

Чувство юмора у Вогулкиной отменное, но это у людей в возрасте как раз-таки не редкость. Удивительно другое — внимание к людям, деятельная наблюдательность по отношению к мелочам жизни, желание вникнуть во все детали. Когда мы пили чай в гостях у Екатерины Максимовны, Тане попало за тарелки: не те подала на стол: «Это не сервировка, Таня, а безобразие!» Я тоже удостоилась замечания, когда попыталась закрыться в ванной изнутри: «Никто к тебе, Аня, не ворвётся!». А напоследок Таня получила ещё один выстрел, когда натягивала шапку: «Надень как следует и только потом можешь идти!»

С маленькими учениками Вогулкина сразу и строга, и ласкова. Обучает их кататься по своей собственной методике, разработанной три года назад. Другие родители, понаблюдав за тренировками первых воспитанников Екатерины Максимовны, стали спрашивать: а можно мы с вами?

— Я говорю, ну, давайте попробуем. А хорошая молва, как и плохая, быстро всех облетает. Смотрю, у меня уже много учеников набралось. И мне интересно стало. Ребятишки сейчас больные все. Плохо видят, плохо говорят… Спорт обязательно поможет, выправит. Сейчас от учеников отбоя нет, три раза в неделю родители привозят меня на гору и потом возвращают, откуда взяли. Остальное — бесплатно.

Некоторым, впрочем, трудно поверить, что самый хороший тренер по горным лыжам в Екатеринбурге — это девяностолетняя Екатерина Максимовна. Она и сама смеётся, вспоминая недавний случай: «Подходит на горе девушка, говорит, мне тут тренера посоветовали — Вогулкину». Я говорю: «Ну, я Вогулкина». Та посмотрела на меня с ужасом и дальше пошла. Ходила, ходила, искала, смотрю — снова возвращается. «Так это правда, что ли, вы — самый хороший тренер?!» Ожидала, видимо, увидеть не знаю кого. Ну да я не сержусь, и мы такие же были. У всех молодых есть такой период, когда старики вызывают подобные чувства».

Екатерина Максимовна не любит Интернет, но внимательно следит за всеми новостями по телевизору, и за политическими, и, конечно, за спортивными.

— В спорте сейчас много разговоров про допинги. Я к этому отношусь резко отрицательно. Вот сейчас прочитала про какие-то конфеты, начинённые допингом. Почему не запретить их? Это же государственная преступность. Спортсмены моего времени даже не знали, что такое бывает! Ещё меня возмущает, что наши не могут наладить выпуск спортивного инвентаря — закупается всё за границей. Для космической отрасли выпускают, а для лыжников не могут?..»

Она по-прежнему страстная болельщица, смотрит и фигурное катание, и биатлон, и, естественно, лыжи. Уважает Елену Вяльбе и считает, что «биатлон у нас заваливают страшно». Работой некоторых тренеров Екатерина Максимовна недовольна, считает, что они плохо понимают психологию спортсменов.

— Вот лыжница сфинишировала неудачно, так её подзывают и начинают перед всем народом распекать: что ты так плохо прошла! Разве можно так? Это же совсем молодая девчонка, она теперь будет думать каждый раз перед стартом: а вдруг я опять плохо пройду? Неужели тренер не понимает?

Разгорячившись, Вогулкина стучит по столу так, что мой диктофон начинает подпрыгивать. Откуда в ней столько энергии?

— Не знаю, — смеётся Екатерина Максимовна, и я снова вижу вместо неё бесстрашную Катьку… — Откуда энергия — не знаю. Все мы разные, кто где спал, там и выспался.

^{Всегда на связи 2019 г.}

О чём она жалеет сейчас — это что мало внимания уделяла своей маме и сыну. Считает, что надо было всё успевать, а у неё главным в жизни был всё-таки спорт…

Спрашивает меня: «Ты на лыжах-то ходишь? Приезжай на Уктус — поставлю!»

На 90-летнем юбилее Екатерины Максимовны Вогулкиной присутствовало 120 человек — друзья, коллеги, а большей частью — ученики, старые и новые. Со многими своими ученицами 94-летняя Вогулкина близко дружит. Вечерами играют в карты на дурачка: кто останется в дурачках, тот коньяк пьёт. Отличное правило!

Лет двадцать назад во время занятий на Уктусе кто-то спросил Екатерину Максимовну — сможет ли она скатиться с горы сейчас? «Поставите на лыжи — поеду», — заявила она, а сама, конечно, испугалась. Но куда деваться — сказала, надо выполнять!

…Гора молчала. Люди застыли. Все ждали, когда с вершины спустится маленькая фигурка 75-летней горнолыжницы. Некоторые, особо чувствительные, даже зажмурились, как в кино перед страшным моментом, но потом услыхали вой восторга и аплодисменты.

Катька спускалась с горы так, будто каждый день до этого момента только и делала, что тренировалась. А потом лихо остановилась и воткнула палки в снег — видали?