Путь

Максим Владимирович Кустов, 2018

Судьба любого человека находится в его собственных руках. Даже обычный человек, попадая в необычные ситуации, может найти в себе силы заставить жизнь меняться по его плану, в какой бы части света он ни находился. Если у человека есть совесть и он стремится к справедливости, то даже большие трудности и опасная борьба не помешают ему идти своим путём.

Часть 1. Совесть

Эта история о том, что судьба любого человека находится в его собственных руках. Главным героем нашей истории будет обычный человек, который попадает в необычные ситуации и находит в себе силы заставить жизнь меняться по его плану, в какой бы части света он не находился. Итак, начнем.

Иван Палыч, как обычно, пришел с утра в свой кабинет. Последние пять лет он служил старшим следователем в отделении полиции, и ему выделили отдельный кабинет. За свои двадцать лет службы в полиции Иван Павлович дослужился до майора, и, несмотря на свой еще молодой возраст, в коллективе его считали стариком. Во-первых, он действительно прослужил в полиции дольше большинства коллег и его уважали за опыт и основательный подход к любому делу, за которое бы он не брался. А, во-вторых, Иван Палыч не любил шумные гулянки и редко ходил с друзьями на веселые мероприятия. Но к его угрюмости все привыкли и относились к этому как к безобидному недостатку. Правда, последнее время Иван Палыч был особенно хмур, так как месяц назад он развелся с женой и, что самое неприятное, жена начала негативно настраивать против отца их общую дочь. Дочка, уже взрослая и умная девушка, не так легко поддавалась на психологическую обработку матери, но, как говорится, вода и камень точит. Жена Иван Палыча — красивая женщина, которая постоянно следила за своим внешним видом и хотела жить красиво, чего не мог ей обеспечить обычный сотрудник полиции. Иван Палыч не мог или не хотел что-то радикально менять в своей жизни, чтобы удовлетворить все прихоти жены. Он считал, что счастье не зависит от материальных благ. А жена Иван Палыча решила не упускать возможность изменить свою жизнь и, пока позволяла её женская красота, собиралась разыграть этот «козырь».

Вот в одно рабочее утро в кабинет к Иван Палычу зашел его начальник — подполковник Самсонов. Подполковник был моложе Иван Палыча, но он знал, как найти подход к начальству, и мог пойти на многое для достижения своей личной пользы.

— Иван Палыч, здравствуй!

— Здравствуй, Дим.

— Как ваши дела? — начал Самсонов с дежурного вопроса.

— Спасибо Дима, молитвами, — пошутил Иван Палыч.

— А я к вам по серьёзному делу. Есть очень ответственное дело, которое я могу доверить только вам.

— Это плохо, когда в такой важной конторе, как наша, больше некому доверить, — продолжал в пессимистичном тоне Иван Палыч.

— Ты сегодня очень мрачный, — перешел Самсонов на «ты», чтоб сделать тон более доверительным, — вот возьмёшься за дело и отвлечешься от плохих мыслей. Тем более — дело плёвое, расследовать практически ничего не надо, только все бумаги нормально оформить.

— Ладно, ты прав, праздник для себя нужно создавать самому, давай рассказывай.

— Иван Палыч, начну с главного, — Самсонов сел напротив следователя и положил на стол бумаги, — это дело на контроле у начальника управления области, поэтому я и хотел бы, чтоб им занялся именно ты.

— Хорошо, давай в двух словах суть дела.

— Значит, в двух словах так: на Гришина напал какой-то проходимец с пистолетом и хотел его убить.

— Подожди, подожди, — перебил Иван Палыч. — Гришин — это такой министр есть, — вспомнил он.

— Правильно, поэтому ты сам понимаешь, как это дело контролируют, и мне сам генерал звонил и приказал, чтоб всё было на высшем уровне.

— Хорошо, постараемся. А чего ты решил, что проходимец? Может, это организованное покушение?

— Та нет. Он обычный бухарик, живет с семьей в местных трущобах. Сам на него посмотришь.

— А что, его задержали?

— Не то слово. Слушай дальше, в общем что произошло: Гришин был без охраны, шел по улице с женой возле своего дома, тут этот подбегает. Хорошо, что у министра был свой пистолет, и он успел выстрелить в бандюка. Но этот придурок выжил, сейчас в больнице. Врачи сказали, что жизни ничего не угрожает. Но пожить теперь ему придется за решеткой.

— Понятно, будем разбираться. А что за бумаги ты принес?

— А это я за тебя переживаю и тебе помогаю. Оперативники уже все опросы сделали. Эксперты-медики тоже заключения дали. Так что тут работа — не выходя из кабинета. Только я прошу, не затягивай и аккуратно всё оформи.

— Да, Дим. Я на пенсию подумываю уйти, а ты меня министрами грузишь.

— На какую пенсию, Иван Палыч? Ещё работать и работать. А кто же будет молодежь учить. Я ж помню, как ты меня стажировал, когда я из института на работу пришёл. Помнишь, ты меня напрягал по 8 раз каждый протокол прочитывать, чтоб никакую мелочь не пропустить?

— И правильно заставлял. Смотри, какой начальник стал.

— Да ладно, Иван Палыч, не будем должностями меряться, ты вот лучше скажи, как хорошо, что у Гришина пистолет с собой был — и себя смог защитить, и жену, которая, кстати, с ним рядом была, тоже спас. А так бы из-за ворюги, который себе на бутылку искал, сейчас бы полминистерства на ушах стояло. Этот случай ещё раз подтверждает правоту моих четких убеждений, что надо разрешить людям свободно носить оружие. Это остудит голову всякой швали.

— Если всем разрешить, так тогда, как ты говоришь, и у швали тоже будет оружие.

— Ну и что? Но и у простого человека тоже будет пушка.

По мере развития этого разговора, с Иван Палыча сошла его флегматичность, глаза горели, и он уже с воодушевлением продолжал:

— То есть ты считаешь, что профессор, возвращающийся поздно вечером с лекции, и кучка гопников в подворотне совершенно одинаково смогут применить оружие? Если ещё этот самый профессор будет вообще вместе с конспектом лекций с собой носить пистолет.

— Но хотя бы мы даем ему шанс, — в оправдательном тоне сказал Дмитрий.

Он считал своё убеждение абсолютно очевидным и неоспоримым и поэтому, столкнувшись с аргументированными доводами против своего убеждения, растерялся.

— Этому условному профессору, — продолжал доказывать свою позицию Иван Палыч, — мы даем практически нулевые шансы. Ты уже много лет имеешь дело с оружием и преступниками различных мастей и ты это хорошо понимаешь. А вот кучке идиотов мы этим решением даем абсолютно законное основание ходить с оружием.

— Ну так эти идиоты и без разрешения ходят с оружием, — не унимался Дмитрий, желая спасти свои убеждения, которые разваливались на глазах.

— Сегодня если они с оружием, то они преступники, и наша с тобой задача с ними бороться, а если они получат законное право на оружие, они с этой позиции сразу станут законопослушными гражданами.

Иван Палыч почувствовал, что его доводы возымели своё действие. Дмитрий также понял, что этот спор он начал проигрывать. Напряженность спала. Дима в задумчивости молчал, а Иван Палыч спокойно продолжал излагать свои мысли.

— Вот, например, собирается вечером парень на свидание с девушкой, оружие это последнее о чем он подумает. Он переживает, какие цветы купить, какие слова сказать, как он выглядит и куда девушку пригласить. В конце концов, вспомнит купить презервативы, но точно не будет думать о том, заряжен его кольт или нет. А преступники, которые вечером идут целенаправленно грабить, уж точно позаботятся о своем оружии и меткости стрельбы. Та даже если не брать во внимание злых бандитов. Вот ты, Дима, несколько лет учился в институте обращаться с оружием, меня в армии тоже научили на всю жизнь. Прежде чем нам дать табельное оружие при поступлении в полицию, есть какой-никакой отбор. В органах существует контроль обращения с оружием. Мы иногда ходим в тир — хоть вспомнить как пистолет держать. А сколько обычных домохозяек, которые будут мыть заряженный пистолет моющим для посуды, потому что он припылился. Или хакеров-программистов, которые не служили в армии: они могут положить снятый с предохранителя пистолет в карман и отстрелить себе хозяйство. Но это ещё мелочи. Ты пригласил нескольких наших участковых, и каждый назовет десяток уникалов со своего района, которые если у них будет пистолет, просто, без злого умысла, выйдут на улицу популять в разные стороны. Просто ради интереса. И даже если мы его потом посадим, то обычного прохожего от такой шальной пули не спасет его право на оружие…

Глава 1.

После душевного разговора Дмитрий ещё раз напомнил об исключительной важности порученного дела и пошел к себе в кабинет. С минуты на минуту должны были прийти журналисты выведать подробности покушения на министра.

Иван Палыч заварил чаю и, поудобней усевшись, взялся читать принесенные Самсоновым материалы дела. Из допроса пострадавшего министра Гришина стало ясно, что они с женой и собачкой вечером прогуливались по своей улице элитного загородного поселка. Территория всего поселка закрыта и охраняется, поэтому на такие вечерние прогулки Гришин охрану не брал. Вдруг к супружеской чете подошел неизвестный, достал из кармана пальто пистолет и, угрожая, в грубой форме потребовал у потерпевшего отдать все деньги, а его жене приказал снимать украшения. Но господин Гришин не растерялся, сделал вид, что полез за бумажником, достал пистолет и выстрелил в нападавшего. Преступник тоже успел выстрелить, но промахнулся. Приехавшие по вызову патрульные обнаружили раненого в область живота нападавшего с пистолетом в руке. Перчаток на нем не было, поэтому экспертизу по отпечаткам не проводили — и так понятно, что они там будут.

— Да, материала мало, — озвучил сам себе свои мысли Иван Палыч. — Для того чтобы дело передать в суд, надо обязательно опросить обвиняемого, — решил он.

Майор посмотрел в материалах дела, в какой больнице находится подозреваемый, и записал адрес на листочке.

На следующий день он первым делом поехал в больницу, чтобы опросить обвиняемого. Дежурная на первом этаже указала необходимую палату. Поднявшись на второй этаж реанимационного отделения, Иван Палыч сразу увидел двух полицейских, которые дежурили возле палаты. Тот, что старше по званию, развалившись сидел на мягком диване в холле больничного отделения и что-то клацал в телефоне. Молоденький парень, рядовой, сидел на стуле непосредственно возле двери в палату.

Иван Палыч был без формы, поэтому дежурившие полицейские, услышав шаги, оторвались от своих занятий и подозрительно смотрели на него. Увидев этот взгляд, ясно говоривший: «Чего тебе здесь надо?», Иван Палыч достал свое служебное удостоверение и, подойдя к сидевшему на диване сержанту, поднес его низко к лицу.

— А, здравствуйте товарищ майор! Старший наряда, сержант Трубников, — вставая, представился полицейский.

Иван Палыч протянул руку для приветствия и поздоровался со вторым дежурившим.

— Рядовой Михеев, — сухо представился тот.

— Можно зайти? — ради приличия поинтересовался майор.

— Да, конечно. Там жена этого подозреваемого Гравенко, она всю ночь с ним просидела, — решил поделиться своими наблюдениями Михеев.

Иван Палыч автоматически перед входом в чужую дверь постучался, но, не дожидаясь ответа, открыл дверь и зашел. Рядом с койкой с раненым на приставном стуле сидела женщина и, опустив голову, дремала. Услышав звук открывающейся двери, она подскочила и встревоженным вопросительным взглядом посмотрела на следователя.

— Здравствуйте, я — майор Сомов, — улыбаясь, чтоб расположить к себе, представился Иван Палыч. — Я — старший следователь, и мне поручено вести это дело. Меня зовут Иван Павлович.

— Здравствуйте, я — жена Сергея, Ирина Семеновна, — женщина поддалась действию улыбки следователя и от безысходности подошла к нему, взяла его за руку и, рыдающим голосом, стараясь говорить шёпотом, обратилась к Сомову:

— Сережа не мог этого сделать, не мог, — рыдала она.

Иван Палыч знал по опыту работы, что практически все родственники обвиняемых говорят похожие вещи. Поэтому, войдя в палату, внутренне уже был готов к этой фразе. И она не произвела на него того эффекта, на который рассчитывала жена Сергея Ирина.

— Я вас понимаю, но я хочу хорошо в этом деле разобраться, — пытаясь успокоить Ирину и уберечь себя от ненужных сантиментов, сказал майор.

В это время в палату вошел врач, видимо вызванный дежурившими полицейскими.

— Здравствуйте, — сразу с порога начал доктор.

— Здравствуйте, — вежливо ответил Иван Палыч.

— Я — лечащий врач раненого.

— А я — старший следователь из полиции, — и Иван Палыч показал удостоверение, чтобы повысить доверие к себе доктора.

— Вы, наверное, хотели бы поговорить с больным?

— Да, я для этого приехал.

— Он сегодня ещё очень слаб, и я бы вас очень просил, если это возможно, отложить допрос до завтра.

Иван Палыч знал, что врачи не очень довольны допросами своих пациентов, но обычно доктора на правах хозяев в больнице достаточно грубо отшивают сотрудников полиции. Поэтому добродушное обращение сегодняшнего доктора обрадовало Иван Палыча, и он согласился перенести допрос.

— Хорошо, тогда я поговорю с вами, Ирина Семеновна.

Жена Сергея уже успокоилась, она и сама хотела поговорить с этим следователем, который её сразу расположил к себе.

— Идемте в коридор, поговорим, — приглашая выйти, обратился Иван Палыч.

Они вдвоем расположились на диване в холле реанимационного отделения.

— Я понимаю, что вы хотите обвинить Серёжу, но я ещё раз повторю, что он этого сделать не мог, — уже строгим тоном заявила Ирина Семёновна.

Она решила изменить тактику и со слёз перейти к строгости.

— Послушайте, Ирина Семеновна, я хочу разобраться, но считаю, что тот, кто виноват, должен понести заслуженное наказание. И, поверьте моему опыту, даже в отношении близкого человека мы не всегда можем знать, что он может, а на что не способен, — ответил Иван Палыч. — Давайте, чтобы у нас получился конструктивный разговор, я буду задавать вопросы, а вы будете откровенно на них отвечать.

— Да, конечно, — покорно ответила Ирина. Неприятности последних дней ее так измотали, что у неё не осталось душевных сил разыгрывать какую-то роль, и она решила довериться следователю.

— Скажите, как ваш муж мог оказаться в этом закрытом поселке? — начал Иван Палыч.

— Их бригада, в которой он работает, делает ремонт одному хозяину как раз на соседней улице. Он вечером после работы как обычно шел домой, когда все это случилось.

— То есть на месте преступления он оказался не случайно?

— Я не знаю конкретно за то место, что вы говорите, я там не была, но они уже почти месяц работают на дому в этом поселке. Да это вы можете спросить у его прораба Виктора, я могу дать его телефон. — Ирина заметила, что полицейский слушает её внимательно и, как ей показалось, верит ей, поэтому она стала более откровенной.

Иван Палыч действительно с доверием относился ко всему сказанному.

— Да, конечно, скажите номер, я сейчас запишу, — майор записал цифры в блокнот. — Знали ли Вы, что у вашего мужа было оружие? — продолжил он.

— Нет, конечно, да и не было у него никогда оружия, он не конфликтный человек, он даже свои интересы редко отстаивал, не то что кого-то грабить.

— А у вас, извините, в семье есть трудности с деньгами или может он тратил их где-то на стороне, например, азартные игры или любовница?

— Любовницы у него точно нет, я в этом уверена. Азартные игры — тоже нет, он так устает на работе, что у него не всегда есть силы с детьми поиграть, не то что азартные игры. Ну а проблемы с деньгами… У кого их нет? Мы, конечно, не голодаем и одеть есть что, но, естественно, денег не хватает. Но он бы так просто грабить не пошел. Не мог он, мы доверяем друг другу, и все проблемы обсуждаем вместе. — Ирина снова начала плакать.

— Ладно, Ирина Семеновна, не буду вас больше дергать, вы устали, отдохните.

Иван Палыч попрощался с Ириной, доктором и полицейскими и вышел из клиники. Он сел в свою машину и, не заводя её, сразу набрал прораба Виктора.

— Здравствуйте, я — старший следователь майор Сомов… Да, я хотел бы поговорить с вами о вашем работнике Сергее…записываю адрес…тогда через часик я буду возле вас и наберу.

Иван решил не откладывать разговор с бригадиром, тем более время еще было. Через час он подъезжал к элитному поселку, специально проехался по улице, где произошла перестрелка. Ничего необычного там он не заметил и подъехал к коттеджу по адресу, который указал Виктор. Набрал его по телефону, и буквально через пять минут они уже беседовали на улице около машины Сомова.

— Еще раз здравствуйте, вот моё удостоверение, — сразу начал Иван Палыч.

— Да ладно, я вам верю. Мы здесь все в шоке от случившегося. Хозяин теперь хочет с нами разорвать договор на ремонт, чтоб не привлекать из-за нас к себе внимание прессы. Короче, проблем по горло.

— Тогда не буду вас долго задерживать, только пару вопросов.

— Да, конечно, помогу чем смогу.

— Что вы можете в общем сказать про Сергея?

— Да я бы никогда не мог подумать, что он может такое сделать. Он очень спокойный и аккуратный. Мы с ним ещё с завода знакомы, вместе там работали. Я раньше уволился, а когда начали завод закрывать, я его к себе взял. Как товарищ и работник — практически без недостатков, честный, добропорядочный.

— А почему вы тогда думаете, что он это сделал?

— Я как раз и представить себе не мог, что он на такое способен, но по телевизору говорят, что следствием доказана его вина. Ну вам, наверное, виднее.

— Понятно. А вы или кто-то из вашей бригады замечали у него раньше какое-либо оружие?

— Я нет, да и мои ребята тоже навряд ли. Во-первых, все переодеваются в одной комнатушке и вещи там оставляют, так что всё на виду. А во-вторых, у нас дружный коллектив профессионалов, мы с подворотни людей не берём. Так что если бы что-то подобное стало кому-то известно, мне бы сообщили.

— А в тот вечер вы что-нибудь необычное замечали за ним?

— Нет, ничего необычного. Я, как обычно, в конце смены приехал на объект, ребята уже переодевались. Они собирались пойти вместе попить пивка и Сергея приглашали, но он сказал, что у него заболел ребёнок и заторопился домой. Вот и всё.

— Спасибо вам за помощь.

Иван Палыч с прорабом оформили все необходимые процессуальные документы и попрощались.

По дороге домой Сомов анализировал сегодняшнюю информацию. Он по опыту своей работы прекрасно знал, что как раз в тихом омуте черти и водятся. Но возникшее с утра сомнение после разговора с женой Сергея теперь ещё более укрепилось.

Глава 2.

На следующий день, как он и договаривался с доктором, Иван Палыч поехал в больницу в надежде поговорить с подозреваемым. Он поднялся в уже известную палату. В отделении дежурила уже другая смена полицейских, поэтому майор Сомов опять представился и сообщил о цели своего визита. Старший смены доложил Иван Палычу, что с утра приходили двое из министерства Гришина и о чем-то ругались в палате.

Иван Палыч зашел в палату. Сергей, чуть приподнявшись на подушках, лежал на кровати, рядом сидела взволнованная жена Ирина.

— Здравствуйте, — поприветствовал Сомов.

— Здравствуйте. Это следователь, про которого я тебе рассказывала, — обратилась Ирина к своему мужу.

— Я хотел бы расспросить вас о подробностях происшествия, — подойдя к кровати, сказал Сомов. — Но в принципе вы можете не давать против себя показаний. И нам необходимо оформить протокол допроса.

— Нет, нет, я как раз хочу всё рассказать, — слабым, но взволнованным голосом сказал Сергей. — Ирина сказала, что вам можно доверять, но меня не проведёшь, и поэтому я никому не доверяю. Я расскажу только при условии, если здесь будет присутствовать полицейский, который дежурит в коридоре, и заведующий отделением больницы.

Это была неожиданная просьба, и на фоне того, что кто-то приходил к нему с утра разговаривать, она насторожила Сомова. Если бы он собирался врать, то ему было бы неважно, кто его слушает. А если бы собирался откровенно признаться в содеянном, то обычно просят сделать это без лишних свидетелей. Прокручивая эти мысли в голове, Сомов позвал дежурного полицейского и попросил позвать зав. отделением. Когда все собрались, предчувствуя получить интересную информацию, он незаметно для остальных включил на мобильном телефоне диктофон и положил его себе в карман. В палате находились подозреваемый Сергей, его жена Ирина, Иван Палыч, дежурный полицейский и доктор.

— Ну, Сергей Петрович, мы готовы вас слушать, — начал следователь.

— Ко мне сегодня с утра приходили люди от Гришина, предлагали мне деньги на лечение и хорошего адвоката, если я возьму вину на себя. Они сказали, что я всё равно сяду, но так будет всем меньше проблем. Но я им отказал. Они пытались на меня давить. Но я с эти подонком на сделку не пойду.

— То есть вы не виноваты? — перебил его Сомов.

— Нет.

— Ну давайте вашу версию произошедшего.

— Это не версия, а правда, — возмутился Сергей, но Иван Палыч не отреагировал, и он продолжил. — Я после работы шел с объекта домой. Так вообще обычно мы с ребятами ходим вместе, но в тот день они собирались выпить пива, а у нас сын заболел, и я торопился домой. Чтобы сократить дорогу до остановки, пошел не в обход, как обычно, а по улице, где живет Гришин. Они с женой шли мне навстречу. Впереди них бежала собака. Увидев меня, собака начала лаять так противно, как это делают мелкие собачонки, а потом подбежала ко мне и начала хватать меня за штанину. Я её слегка оттолкнул ногой. Тут жена Гришина в истерическом тоне начала орать: «Что вы делаете? Зачем вы бьёте животное?». Я вежливо попросил, чтоб она следила за своей собакой. После чего этот Гришин заорал чтоб я заткнулся и валил с его улицы. На что я заметил, чтобы он не хамил. После этого он достал пистолет и заорал: «Убирайся вон, падонок». Я решил с ним не связываться и продолжил идти по другой стороне дороги, чтобы с ними разминуться, но эта чертова собака подбежала ко мне и начала опять на меня кидаться, его жена заорала, и он сделал два выстрела практически одновременно, я даже не понял, какой из них попал по мне. После этого я потерял сознание и ничего не помню аж до больницы.

К концу рассказа жена Ирина начала всхлипывать. Врач и полицейский молча смотрели на Сомова, ожидая что он скажет. Иван Палыч на мгновение погрузился в свои мысли.

— Я попрошу вас выйти из палаты, — обратился Иван Палыч к доктору и полицейскому, выйдя из оцепенения.

Когда они втроем вместе с Сомовым вышли из палаты в коридор, Иван Палыч шепотом им сказал:

— Надеюсь, вы понимаете, что всё, что вы услышали, является тайной следствия и не следует это распространять.

Подписав протокол допроса подозреваемого, майор Сомов поехал в отделение. По дороге он обдумывал сказанное Сергеем. И постоянно ловил себя на мысли, что в его внутренних ощущениях чаша весов обвинения начала перевешивать в сторону министра Гришина! Но он прекрасно понимал, какого решения по этому делу от него ждет начальство. Среди материалов дела были только свидетельства подозреваемого и пострадавшего и ещё парочки свидетелей. Этого явно было недостаточно, чтобы окончательно установить виновного. Опытный адвокат в два счета сможет выкрутить это дело в суде в ту или иную сторону. Поэтому нужны вещественные доказательства. Из вещественных доказательств собраны только два пистолета — Гришина и Сергея и две пули — одна, которой якобы промахнулся Сергей, вторая — которой его ранил Гришин. Необходимо отдать всё это на экспертизу, закончил свои мысли Иван Палыч, подъезжая к своему управлению.

Он сразу пошёл, получил на руки вещественные улики, собранные по этому делу, и отправился к криминалисту.

— О! Привет Ваня! Какими судьбами? — увидев входящего Сомова, поздоровался криминалист из полицейского управления, подполковник в отставке, седовласый Александр Александрович Тихонов.

— Здравствуй, Сан Саныч! Зашел узнать, как у тебя дела. Не скучно тебе работается?

— У меня, конечно, работа тихая, но интересного хватает.

— Я вот как раз к тебе с интересным делом и пришел.

— Не по поводу ли этого самого министра Гришина, дело которого тебе поручили?

— Да, именно по нему. А как ты догадался?

— Давно здесь работаю, — ухмыльнулся Сан Саныч. — Ладно, давай рассказывай.

— Вот собранные улики, — и Иван Палыч положил коробку с пистолетами и полями Тихонову на стол. — Мне надо, чтобы ты посмотрел отпечатки по обоим пистолетам, особенно меня интересуют три особы — подозреваемый, министр и его жена. И эти две пули, что ты по ним можешь сказать?

Александр Александрович, поняв к чему клонит Сомов, сразу посерьезнел, задумался и уселся в свое кресло.

— Вань, мы с тобой давно друг друга знаем и, я думаю, можем доверять друг другу. Так вот послушай моего совета: не лезь ты против шерсти. Я себе уже пенсию заработал, чуть что могу спокойно уйти, а тебе ещё служить и ты себе этим только проблемы заработаешь.

Майор Сомов сел напротив Тихонова.

— Дорогой Сан Саныч, как ты сказал, мы хорошо друг друга знаем. И вот скажи, разве могу я осознанно перетасовать дело и посадить невиновного человека. Я же потом не смогу в глаза людям смотреть. Вот скажи, неужели ты так же будешь меня уважать, если будешь знать, что я специально подменил факты.

Тихонов молчал, опустив глаза.

— Нет, — за него ответил Сомов, — вот поэтому ты сделай экспертизу, если ты откажешься подписываться под заключением, я тебя пойму.

— Ну хорошо, Иван Палыч, — уже серьезным тоном сказал криминалист, — только ради нашей дружбы. Оставляй свои бирюльки и приходи завтра к десяти утра.

Они немногословно попрощались, каждый думая об этой ситуации. На следующее утро Сомов пришел к Александру Александровичу за результатами.

— Здравствуй, Сан Саныч!

— Здравствуй, Иван Палыч! — Тихонов сидел хмурый у себя за столом.

— Ну что, готово? — спросил Сомов.

— Готово, — ответил криминалист, протягивая лист с результатами экспертизы, — только ничего хорошего для тебя там нет.

По тону разговора и выражению лица Александра Александровича Сомов понял, что разговора не получится, и поэтому, поблагодарив товарища, пошел в свой кабинет читать заключение эксперта.

В выводах экспертизы указывалось следующее: на пистолете Гришина отпечатки только его самого, а вот на пистолете, изъятом у раненого Сергея, кроме отпечатков самого Сергея, множество отпечатков жены Гришина и самого министра. Пистолет оказался не зарегистрирован. Обе пули выпущены из одного пистолета, который изъяли у министра, а вот пистолет, который находился в руке Сергея, ни разу никогда не стрелял.

Глава 3.

Иван Палыч Сомов провел бессонную ночь. Результаты экспертизы подтвердили слова Сергея и не вязались с результатами допроса Гришина и его жены. Скорее всего, у Сергея не было никакого пистолета, а найденный в его руке пистолет на самом деле принадлежал жене министра, и его подложили в руку Сергею уже после ранения.

Все собранные материалы указывали на вину министра Гришина или его жены, и если продолжать копать дальше, то этих доказательств будет ещё больше. Но его начальник Дмитрий дал указание закрыть дело с обвинением Сергея. Интересно, знал ли Дмитрий о подлоге или он только ретранслировал то, что ему сказал генерал. Это пока непонятно, но совершенно понятно, что высшее руководство настроено на защиту министра. Представить все имеющиеся материалы как они есть — это заработать огромные проблемы. Был и другой вариант — подтасовать дело так, как требует руководство. Но теперь, когда он четко был уверен в невиновности Сергея, на это пойти Иван Палыч не мог. И не потому, что про невиновность Сергея узнал его товарищ криминалист Тихонов и, скорее всего, догадывались неизвестные ему заведующий больничным отделением и полицейский, которые присутствовали при рассказе Сергея. На мнение других людей, за годы работы в органах, Иван Палыч научился обращать мало внимания. А потому он не понимал, как он сможет спокойно жить, есть, спать, смотреть телевизор, зная, что он посадил невиновного человека. Чем тогда он лучше того министра Гришина, который из-за вредной собачонки готов пристрелить человека?

Сомов долго не мог решить, как поступить в такой ситуации, и уже ближе к утру решил прикинуться непонимающим подковёрных игр простаком и просто добросовестно расследовать это дело дальше. А там будь что будет. Посмотрим, куда судьба выведет. Единственное, что Иван знал точно — это то, что у него будут большие проблемы. Поэтому он тщательно отсканировал все документы из дела Гришина и вместе с записью рассказа Сергея скинул это все себе на флешку. Но он даже представить себе не мог, как круто изменится после этого его жизнь.

На следующее утро Иван Палыч Сомов собрал все результаты следствия, выпил чашечку кофе, чтоб подготовиться к серьёзному разговору, и пошёл к своему начальнику Дмитрию.

— Разрешите? — спросил Иван Палыч, заглянув в дверь кабинета Самсонова.

— Да, входите, Иван Палыч, — пригласил Дмитрий. — Здравствуйте!

— Здравствуйте.

— Ну как продвигается расследование? Вы дело готовы передать в суд?

— Нет, не готов, я к вам пришел с просьбой помочь организовать допрос Гришина.

Дмитрий с удивлением посмотрел на Сомова:

— Зачем? Он же уже дал свои показания.

— Потому что по результатам допроса подозреваемого, свидетелей и результатам экспертизы вещественных улик можно сделать вывод о лжесвидетельствовании Гришина, и что это он подкинул пистолет подозреваемому.

После этих слов лицо Дмитрия округлилось, глаза увеличились настолько, что, казалось, еще чуть-чуть и они повыпадут. Наверное, если бы ему сообщили, что в отделение полиции прилетели марсиане, он удивился бы меньше.

— Я не пойму, к чему вы клоните? — еле смог выдавить из себя Дмитрий.

— Да, вы правильно меня поняли, все доказательства свидетельствуют о вине Гришина и его жены.

— Послушайте, Иван Палыч, присаживайтесь, — постарался успокоиться Дмитрий. — Я вам поручил просто оформить дело и передать его в суд. Я думал, вам можно доверять такие ответственные вопросы.

— Дима, значит, ты меня плохо знаешь, если считаешь, что я буду заниматься подлогом, — Иван Палыч, чтобы совладать с волнением, решил пойти в наступление.

— Иван Палыч, это приказ генерала, и я думал, вы отнесетесь с пониманием.

— Я всё понимаю, и мы с тобой за годы службы решали многие вопросы, но здесь ты предлагаешь посадить невиновного человека.

— Иван Палыч, вы же знаете, что в нашей работе нельзя всегда идти напрямик — есть много условностей.

— Но не в этом деле, — стоял на своём Сомов.

— То есть вы говорите, что у вас есть убедительные доказательства вины Гришина?

— Да.

— Хорошо, я доложу об этом генералу, — Дмитрий понял, что сейчас Сомова не переубедить, и решил поскорей покончить этот разговор.

— Я могу быть свободен?

— Да… — резко ответил Самсонов.

Иван Палыч вышел из кабинета и выдохнул. Для него это тоже был крайне тяжелый разговор, но, по крайней мере, он прояснил вопрос с Дмитрием.

Через час в кабинет майора Сомова позвонили, и секретарша начальника управления сообщила, что генерал ждет его к себе. Теперь предстоял основной бой, где будет решаться его судьба и скажут всё, что про него думают. Заходя в кабинет к генералу, он готовился к крику, но начальник управления вежливо поздоровался и протянул руку для приветствия.

— Товарищ майор, сколько вам до пенсии осталось? — спросил генерал. Этим вежливым, на первый взгляд, началом он сразу намекал на серьёзность последствий.

— Я уже 20 лет служу в органах, — непрямо ответил Сомов, давая понять, что не собирается сразу сдаваться.

— И вот, через столько лет службы, вы решили поиграть в Мать Терезу?

— Тяжело работать, если не видишь смысла.

— А какой смысл вы ищите?

— Справедливость.

— Это утопия.

— Возможно, но это хотя бы свет в конце тоннеля.

— Ладно, я вижу, ты решил сопротивляться, и я не хочу тратить на тебя свои нервы. Вот только ответь, для общества кто полезнее — министр или плиточник?

— Хороший плиточник полезнее плохого министра.

— Ладно, майор, я тебя услышал, можешь идти.

Возвращаясь в свой кабинет, Иван Палыч обдумывал разговор с генералом. Было понятно, что он является неотъемлемой частью системы и не может поступать иначе, но где-то в глубине души позиция Иван Палыча была понятна генералу.

После этих тяжелых и нервных разговоров не было ни сил, ни желания что-то делать. Пока ничего делать и не надо было. Понятно, что Иван Палыч заварил такую кашу, что нужно было только ждать, как будут развиваться события.

Придя домой, Сомов принял ванну, выпил хорошего вина и лег спать, чтоб выспаться после тяжелых суток и перед предстоящими проблемами.

На следующее утро в кабинет к Сомову зашел следователь Климов:

— Привет, Палыч, — задорно поздоровался он. Климов был известный в управлении хохмач и балагур.

— Здравствуй, Паш.

— Говорят, ты серьезно накосячил?

— А кто говорит?

— Да наш шеф говорит. Вот приказ генерала, чтоб ты передал мне все материалы дела Гришина. Теперь его буду вести я.

— А ты готов его взять? — спросил Сомов.

— А чё делать, если начальство говорит «надо», мы отвечаем — «есть», — пошутил Климов.

Иван Палыч достал из сейфа папку и передал её Климову.

— Ну трудись.

— Будем стараться! — с весёлым настроением и, видимо, не задумываясь о данном указании перекроить дело, Климов забрал папку и ушел.

Буквально через несколько минут Иван Палычу на мобильный позвонил неизвестный номер.

— Алло, — ответил Сомов.

— Это генерал Дрёмов.

— Здравия желаю, товарищ генерал.

— Майор, я надеюсь тебе не надо объяснять, что все, что ты знаешь по делу Гришина, ты должен забыть, а все черновики уничтожить. Смотри, не играй с огнём!

Иван Палыч не успел даже ответить, как генерал уже положил трубку.

После этого разговора он больше не имел дело со своим важным расследованием и со временем начал о нём забывать. Иногда, конечно, мысли о борьбе за справедливость в деле Гришина приходили к нему в голову, они его мучали, и Сомов старался побыстрее избавиться от них.

Глава 4.

Так прошло несколько месяцев, Иван Палыч занимался уже другими расследованиями, и в один из вечеров, ужиная дома на кухне, он бесцельно переключал каналы телевизора. На одном из центральных каналов шли новости, где был сюжет про суд над нападавшим на министра Гришина. Судья зачитал приговор — 8 лет заключения. Сергей сидел бледный и понурый. В зале рыдала жена Ирина, возле неё плакали сын и маленькая дочка.

Увидев эти кадры, Иван Палыча как будто ударило током — он сразу выключил телевизор. Еда уже не лезла в горло. Он достал из шкафчика графин с водкой, налил в дежурную рюмку и выпил залпом без закуски. Встав из-за стола, он долго ходил по квартире из комнаты в комнату, ещё раз прокручивал все детали этого дела и не мог прийти в себя. Передавая дело Климову, он понимал, что этим и должно всё было закончиться. Но Сомов думал, что может с этим смириться, ведь он был уже к этому не причастен. Однако увиденный сюжет из зала суда и этот пустой взгляд Сергея и рыдающее лицо его жены Ирины всё перевернули у него внутри. Ведь если ты мог предотвратить преступление и ничего не сделал, ты становишься соучастником преступления. И Сомов решил действовать!

Возможно, это решение было продиктовано не только борьбой за справедливость, а и желанием Сомова радикально поменять свою жизнь, а дело Гришина стало только катализатором, тем спусковым крючком, который мог это сделать. И этот спусковой крючок действительно смог перевернуть всё с ног на голову. Но Иван Палыч тогда про это ещё не догадывался.

Всю следующую ночь он провел за компьютером. Сидя при выключенном свете, его лицо освещалось только монитором. Это предавало ему зловеще-загадочный вид. Он отыскал сканкопии всех документов из дела Гришина, к этому добавил аудиозапись допроса Сергея. В интернете нашел адреса ведущих СМИ страны и из нового созданного адреса электронной почты разослал собранные материалы без никаких подписей и пояснений. Как считал Иван Палыч, этим он снял с себя ответственность за бездействия и дал возможность журналистам сделать своё дело.

Придя на следующий день на работу, он ждал разразившейся бури. Но в управлении всё было спокойно и без изменений. Правда, когда он вечером выходил домой, в коридоре несколько сотрудников на него подозрительно посмотрели. Вечером по телевизору на всех каналах обсуждали присланные Сомовым материалы, выступали эксперты, правозащитники, работники полиции. Кто серьёзно обсуждал новые факты по делу Гришина, кто-то говорил, что это подделка и не стоит обращать на это внимание.

Иван Палыч постоянно держал возле себя мобильный телефон в ожидании звонков с работы или службы безопасности. Но телефон молчал. Идя на следующий день на работу, он был уверен, что его будут тягать по разным спецслужбам, будет орать генерал. Но в управлении опять было всё спокойно. К обеду к нему зашел его друг Виктор.

— Привет, Вань! Ты слышал нашего шефа, Полежаева Диму, переводят? — запыхавшимся голосом выпалил он.

— Не, не слышал, — удивился Иван Палыч, — а куда?

— Куда-то в район, вроде даже с понижением.

— Откуда ты знаешь?

— А вон с его кабинета вещи выносят, и он там крутится.

Иван Палыч, ничего не сказав, встал и вышел из кабинета. Он понял, что это было связано с ним. Пройдя по коридору в сторону кабинета Дмитрия, среди коробок с вещами он увидел своего, теперь уже бывшего, начальника.

— Здравствуй, Дим! Что случилось?

Дмитрий не ответил на приветствие, а холодным голосом сказал:

— Я знал, что вы со странностями, но не думал, что вы на такое способны. Вы не только загубили мою карьеру, но и свою жизнь.

После этих слов Дмитрий отвернулся и продолжил заниматься сбором вещей. Иван Палыч ещё немного постоял, но так и не нашёл что ответить. Он прекрасно понимал, что именно его действия послужили причиной происходящего, но извиняться он не хотел, так как был абсолютно уверен в правильности своих действий.

Вернувшись в свой кабинет, Сомов сидел взволнованным и задумчивым. На душе было неприятно, что из-за его действий пострадал человек, с которым они долгое время проработали вместе. Но снова и снова оценивая в голове правильность своего решения, он все сильнее убеждался, что по-другому он поступить не мог, а в том, что случилось с Дмитрием, сам Дмитрий и виноват. Зная все подробности дела Гришина, он не предпринял никаких действий.

Работать в это вечер Иван Палыч уже не мог. Мысли были далеко от служебных дел, и теперь, когда стало всем ясно, что это его рук дело, он постоянно ожидал звонка на мобильный или рабочий телефон. Ждал, что его куда-то вызовут или поругают. Но телефоны молчали. Это и было самое тяжелое — ожидание неизвестности.

Из управления Иван Палыч выходил уже поздно вечером одним из последних. Он сел в свой автомобиль и поехал по ночному городу к себе домой.

На одной из улиц в свете фонаря он увидел сотрудника дорожной полиции. При приближении к нему патрульный поднял жезл, требуя остановки автомобиля. Сомов принял к обочине и остановился. Он приоткрыл окно и ждал. Подошедший полицейский представился, Иван Палыч раскрыл своё служебное удостоверение:

— Я вроде ничего не нарушал, — успел спросить Сомов, в этот момент он увидел, как к машине с разных сторон подбегают люди в черной форме с пистолетами и закрытыми лицами. По характерной форме он сразу распознал в них сотрудников службы безопасности. «Ну вот и началось», — даже как-то с облегчением подумал Сомов.

Глава 5.

— Руки на руль! Не двигаться! — кричали силовики.

Иван Палыч покорно положил руки на руль. Они открыли дверь и буквально вырвали его из машины.

— Руки за спину! Ноги расставить! — кричал кто-то из группы захвата. Двое других положили его на капот и за спиной застёгивали наручники.

Майор Сомов молча выполнял все указания оперативников, он прекрасно понимал, что сопротивляться бессмысленно, против него действовало пять подготовленных профессионалов. Ему было только интересно, как дальше будут развиваться события, и он ждал продолжения.

Один из оперативников поднял его с капота и держал за наручники в полусогнутом положении. Через некоторое время Иван Палыч боковым зрением увидел, что один из группы захвата ведет двоих гражданских. Понятые — догадался Сомов. Они подошли к багажнику автомобиля, туда же подвели Сомова. Один из сотрудников службы безопасности открыл багажник. Иван Палыч сразу заметил незнакомую черную сумку и начал догадываться, что для него приготовили. Один из группы захвата обратился к понятым:

— Прошу смотреть внимательно.

Он открыл сумку: в ней лежал автомат Калашникова, пара магазинов к нему и какой-то пакет с белым порошком. «Наркотики», — сразу сообразил Иван Палыч. Понятые ахнули от увиденного. «Значит, всё по-честному — понятые не подставные», — с улыбкой оценил Иван Палыч. В этот момент один из группы захвата посмотрел в глаза Сомову, наверное, ожидая, что тот начнет оправдываться, но Иван Палыч знал, что это бесполезно, и молча наблюдал за происходящим. Потом оперативник попросил понятых подойти к задней двери автомобиля, туда же подтащили Сомова. Оперативник залез рукой под сиденье пассажира и достал оттуда ещё один пакетик с наркотиками.

— Теперь пройдемте, оформим документы, — обратился один из силовиков к понятым.

Иван Палыча под руки повели в автомобиль службы безопасности. Посадили в черный микроавтобус, рядом сели сотрудники службы безопасности. По дороге в отделение все молчали, это было правило ребят из группы захвата — с задержанными не разговаривать. Иван Палычу это было на руку — он мог спокойно обдумать, что произошло: «Да, — думал он, — со мной решили поступить радикально и просто — закрыть мне рот и полностью изолировать от прессы. Ну что ж, всё правильно, система борется за своё выживание всеми доступными методами. Вот только провести десяток лет в тюрьме никак не входит в мои планы…».

Пока Сомов был погружен в раздумье, они подъехали к управлению службы безопасности. Когда его выводили из машины, несмотря на темноту, он сразу узнал это здание — как то приходилось бывать здесь пару раз по работе. Теперь он оказался здесь в другом статусе.

Его завели в один из кабинетов и посадили на стул у стены. Руки за спиной в наручниках отекли и начали болеть, Сомов пытался хоть немного пошевелить руками, но наручники мешали, ещё более врезаясь в запястье, причиняя тем самым ещё большую боль.

В кабинет вошел мужчина в гражданском и молча, без приветствия, сел за стол, достал лист бумаги и ручку.

«Следователь», — подумал Сомов.

Сколько раз в жизни он видел эту сцену допроса подозреваемых и сам принимал в этом участие…только с другой стороны баррикады — в роли следователя. В этой же роли он оказался впервые. Он прекрасно понимал психологию всех участников этого процесса. Следователь чувствовал себя хозяином положения. У него обычно заготовлен стандартный набор вопросов, и опытный следователь прислушивается к каждому слову обвиняемого, чтобы найти какую-нибудь зацепку или нестыковку. Если ему это удастся, тогда допрос приобретает более оживлённую форму. Допрашиваемые наоборот, бывают двух видов. Первые — это те, которые на допросе ведут себя спокойно, уверены в себе, говорят мало. Обычно это опытные преступники, которые уже не в первый раз попадают в такую ситуацию, или высокопоставленные чиновники, которые уверены в своей силе. В таких случаях следователю приходится попотеть, чтоб получить важную информацию. Второй тип — это обычно люди, которые впервые попали на допрос в полицию. Они очень нервничают, глаза бегают из стороны в сторону. Такие допрашиваемые много говорят, пытаясь себя выгородить, и обычно путаются. Здесь следователь может развернуться в полную силу.

— Гражданин Сомов, вы долго работали следователем и хорошо знаете эту кухню изнутри, так что не будем играть в «кошки-мышки», — сразу прояснил ситуацию сотрудник службы безопасности, — у нас достаточно доказательств вашей вины, поэтому напомню, что чистосердечное признание поможет вам на суде сократить срок.

— Извините, но я отвечу стандартной фразой — всё, что найдено в машине, не моё, как оно туда попало — не знаю, — уверенно и спокойно ответил Иван Палыч.

В словах сотрудника службы безопасности Сомов обратил внимание на два момента: первое — это фраза «были следователем», значит, теперь он уже не следователь и, скорее всего, не сотрудник полиции, причем уволенный ещё вчера. «Ну что ж, — подумал Сомов, — какая бы система не была грязная, а публично себя порочить она не позволит». Второй важный момент — это акцент допрашивающего на том, что доказательств достаточно. Конечно, он может блефовать, но какой может быть блеф, когда в его машине нашли оружие и полно наркотиков. Значит, не просто решили припугнуть, а реально собираются посадить.

После этого следователь ещё спросил о связях Сомова с какими-то людьми, которых он не знал. Иван Палыч так откровенно и ответил, что слышит эти фамилии в первый раз и ещё раз повторил, что не имеет к найденным в машине вещам никакого отношения.

После этого сотрудник службы безопасности оформил протокол допроса, Сомов прочел его, убедился, что все записано верно, и подписал его.

Закончив допрос, один из группы захвата, которая его задерживала, отвел Сомова в камеру предварительного заключения, где снял наручники. Так как Сомов был бывший сотрудник полиции, то его посадили в отдельную камеру. Он в тишине ходил из угла в угол и потирал затёкшие руки.

«Да, интересное развитие событий, — сам себе говорил Сомов, — ну а на что другое я рассчитывал? Моя слитая в интернет информация доставила и еще доставит много неприятностей очень серьезным людям, поэтому и реакция последовала жесткая. Я должен ещё благодарить, что меня просто не пристрелили в подворотне или я вообще не пропал без вести. Значит, у человека, который принимал по мне решение, ещё остались крохи человечности».

Боль в руках прошла, и Сомов улегся на койку и закрыл глаза. Было уже далеко за полночь, день был очень насыщенным, но сон пока не шел.

«А может, всё таки, припугнут, чтоб закрыть рот, и выкинут? — продолжал размышлять Иван Палыч. — Нет. Если я выйду, то смогу пойти в какое-нибудь СМИ или наоборот, какой-нибудь активный журналист сам меня найдет. А этого они допустить не могут, — значит, точно посадят».

Иван Палыч понимал, что его как бывшего сотрудника органов посадят не на обычную зону, а в специальную, для таких же, как и он, а там и режим, всё-таки, помягче. Конечно, любая тюрьма — это не дом отдыха, но не тюремных трудностей сейчас боялся больше всего Иван Палыч. Он не мог допустить мысли потерять бесцельно несколько лет жизни, особенно это чувство усилилось после той ночи, когда он решил кардинально изменить свою жизнь и жить дальше, во что бы то ни стало, по совести.

Глава 6.

Через несколько дней после ареста состоялось первое судебное заседание. Адвокат был государственный и поэтому много активности не проявлял. Прокурор, напротив, профессионально и уверенно доказывал вину Сомова. Перед началом заседания к Иван Палычу подошла его бывшая жена:

— Скажи, чем я могу помочь? — сочувственным тоном спросила она.

— Спасибо что пришла, — поблагодарил Иван Палыч, — ничего не надо, прорвемся. Я только прошу — позаботься о дочурке.

Жена обняла его и ушла.

На суде какие-то люди из зала кричали про оборотня в погонах, но Иван Палыч не обращал никакого внимания.

После окончания суда к Сомову подошел криминалист Тихонов:

— С чем боролся, на то и напоролся! — грустно пошутил он.

Иван Палыч улыбнулся:

— По мне понятно, а тебе тоже досталось?

— Есть немного, генерал наорал, а потом сказал, что хватит пенсионерам места занимать, надо дать дорогу молодым. Так что скоро стану настоящим пенсионером.

— Ну извини, Сан Саныч.

— Что ты! Ты всё правильно поступил, молодец что у тебя хватило смелости хоть попытаться исправить эту систему. Правда вот теперь сам и расхлёбываешь.

— Будем бороться! Слушай, Сан Саныч, я тебя попрошу об одной помощи. Сможешь?

— Ну говори, а там посмотрим.

— Позвони, пожалуйста по этому номеру, — и Иван Палыч продиктовал цифры, — его зовут Филипп, расскажи мою ситуацию и, главное, скажи, что я не должен попасть в тюрьму. Запомнил?

— Запомнил. Постараюсь. Ты опять что-то задумал. Смотри, чтоб не наломать ещё больше дров.

После этого они попрощались.

С Филиппом Сомов познакомился несколько лет назад. Когда-то давно Филипп отсидел 12 лет и после этого решил завязать с преступным миром. Он довольно успешно занялся бизнесом, и вскоре стал богатым человеком, но и авторитетные уголовники про него не забыли. И вот однажды похитили его дочь и просили большой выкуп. Тогда то Иван Палыч Сомов и помог разыскать девочку и с помощью спецслужб освободил её. После этого, в знак благодарности, Филипп пообещал оказать Сомову любую услугу. Иван Палыч, будучи человеком бескорыстным и скромным, никогда не собирался воспользоваться помощью Филиппа. Но теперь это был единственный шанс, который может ему помочь.

Через неделю состоялось повторное заседание суда, на котором должны были объявить окончательный приговор. Когда Сомова завели в зал суда, к нему протиснулся Александр Александрович Тихонов. Он был в полицейской форме, поэтому конвоирующие пропустили его к обвиняемому.

— Ваня, я звонил твоему Филиппу, и всё ему рассказал.

— И что он?

— Не знаю. Сказал, что понял и положил трубку.

— Ладно, спасибо Саша.

Иван Палыч сильно на помощь Филиппа не рассчитывал. Во-первых, со времени их знакомства прошло много времени, и он не знал, где и как сейчас устроился Филипп, а во-вторых, если высшим руководством полиции дано указание посадить Сомова, то повлиять на решение судей будет очень тяжело.

В конце заседания судья встал объявлять приговор. Сомов внимательно слушал, но чем дальше читал судья, тем больше становилось понятно, что у Филиппа ничего не вышло и приговор будет обвинительный. В конце судья постановил: «…5 лет общего режима».

Ну что ж, приговор достаточно мягкий, и за это спасибо.

Через несколько дней заключенного Сомова должны были перевозить из следственного изолятора в колонию. Сотрудник службы безопасности одел на него наручники спереди и повел из камеры в автомобиль для перевозки заключенных.

Иван Палыч вышел на улицу и почти сразу должен был запрыгнуть в стоящий тут же, возле двери, автомобиль. Сзади шел полицейский, возле автомобиля стоял ещё один.

Вдруг из-за забора он услышал кричащий женский голос:

— Ваня, держись крепче!

Никто из полицейских не обратил на это внимания. Это могла быть жена, сестра или мать заключенного, которые часто приходят проститься с родственником.

Но Иван Палыч сразу понял, что это адресовано ему. Но голос женщины был ему не знаком, абсолютно не похож на голос жены, а мать Сомова давно умерла.

В спину подтолкнул конвоирующий, и Сомов запрыгнул в машину.

— Ванюша, милый, только держись крепче! — кричал рыдающий женский голос.

Конвоирующий закрыл за Сомовым решетку, а сам остался внутри специального отделения для сотрудников полиции. Общую дверь закрыли снаружи, и автомобиль тронулся. Иван Палыч сел в угол камеры.

«Кто же это мне кричал? — Сомов перебирал в голове варианты. — Голос абсолютно не знакомый». — Он вспоминал женщин, с которыми хорошо дружил, но ничего не мог вспомнить. — «Держись крепче, только держись крепче…» — крутились в голове слова, при этом он подсознательно держался руками за лавочку, на которой сидел, и всё сильнее сжимал пальцы. Вдруг ужасный удар оглушил его. Всё вокруг закружилось, и Сомов потерял сознание.