Убийство в декорациях Чехова

Анна Князева, 2020

Актриса Лионелла Баландовская всегда мечтала сыграть на театральной сцене в постановке Чехова. И вот шанс представился – пьеса «Дядя Ваня», у Лионеллы одна из главных ролей. Однако не все так просто в провинциальном театре, куда пригласили Баландовскую. Небольшую труппу раздирают внутренние конфликты и противоречия, и, конечно, никто из местных не обрадовался приезду столичной звезды. А потом случилось непредвиденное: во время спектакля по гоголевскому «Вию» гроб с панночкой, летающий над сценой, сорвался с тросов и упал, актриса Карина Кропоткина погибла. И это уже не первый трагический случай в театре: за много лет до этого умерла другая служительница Мельпомены, молодая красавица Раиса Снегина. Именно ее призрак, как считают старожилы театра, с тех пор преследует актрис. Муж настойчиво уговаривает Лионеллу все бросить и вернуться домой, но она не намерена отступать и готова принять участие в расследовании и нового, и старого преступления…

Глава 5

Битое стекло и прочие гадости

На утреннюю читку Лионелла явилась без опозданий. В репетиционной комнате собрались оба состава будущей постановки. Не было только двоих: Кропоткиной и Петрушанской.

Виктор Харитонович произнес короткую речь:

— Вчера во время спектакля случилась трагедия, унесшая жизнь актрисы нашего театра Карины Кропоткиной. Предлагаю почтить ее память вставанием… — Закончив говорить, он опустил голову.

Все встали и, пока была видна лысина Магита, стояли молчком. Но как только он поднял голову, актеры сели.

— Теперь начнем читку. Как говорил классик: «лучшее утешение в горе — это работа». — Виктор Харитонович раскрыл пьесу на закладке: — Соню сегодня будет читать Анжелина Зорькина, няньку — Вера Петровна Магит. — Он взглянул на жену, и та напомнила:

— Витюша, Петрушанская немного задержится…

— Знаю.

— Она у следователя.

— Не скоро мы отмоемся от этого позора… Придется терпеть. — Магит перелистнул страницу пьесы туда, потом — обратно: — Начали! Действие третье: Войницкий, Соня, Елена Андреевна. С того места, где остановились вчера. — Он посмотрел на Лионеллу и указал глазами на Строкова: — Знакомьтесь, наш Дядя Ваня, артист Платон Васильевич Строков.

— Мы уже познакомились.

— Тем лучше… Итак, ваша реплика, Платон Васильевич: «Что томитесь?»

Строков прочитал:

— Что томитесь? Ну, дорогая моя, роскошь, будьте умницей! В ваших жилах течет русалочья кровь, будьте же русалкой! Дайте себе волю хоть раз в жизни, влюбитесь поскорее в какого-нибудь водяного по самые уши — и бултых с головой в омут, чтобы герр профессор и все мы только руками развели!

— Оставьте меня в покое! Как это жестоко! — прочитала Лионелла, и ее взгляд съехал в конец страницы.

Вспомнился вчерашний разговор с Кириллом, его шепот и ее бегство из гостиницы в арендованный особняк.

Если бы ей задали вопрос: от кого бежала? Она бы ответила: от себя. Все дело в том, что, стоило Кириллу постучаться в ее дверь, она бы ему открыла.

Магит вернул Лионеллу к действительности, сказав:

— Лионелла Павловна! Вы пропустили реплику!

Строков повторил предыдущую фразу:

— Ну, ну, моя радость, простите… Извиняюсь. Мир.

— У ангела не хватило бы терпения, согласитесь, — прочитала Лионелла и посмотрела на открывшуюся дверь.

В нее вошел следователь Митрошников и осмотрелся:

— Мне нужна Баландовская.

Все оглянулись на Лионеллу.

— Это я. — Она поднялась со стула.

— Идемте со мной, и быстрее.

— Что за тон? Сначала объясните зачем.

— На спектакле вчера присутствовали? — спросил следователь.

— Присутствовала.

— С Кропоткиной были знакомы?

— Коротко.

— Даже если коротко, есть основания вас опросить. Еще вопросы будут?

— Только не к вам. — Лионелла обратилась к Виктору Харитоновичу: — Позволите выйти?

— Не выйти, а уйти, — вставил Митрошников. — Две большие разницы.

— Идите! Идите! — замахал руками Магит.

Лионелла взяла свою сумочку, положила туда телефон и вышла из комнаты. За ней вышел следователь.

— Нам недалеко.

Они подошли к соседней двери, та открылась, и на пороге появилась заплаканная Петрушанская.

— Пришли в себя? — спросил следователь.

— С трудом! — с вызовом ответила примадонна. — Пришлось принять корвалол.

— Не нужно себя распускать. Так можно дойти до инфаркта.

— Вашими стараниями, — огрызнулась Петрушанская и тронула рукой Лионеллу, словно призывая ее крепиться.

Митрошников уступил ей дорогу и, когда она вышла, сказал Лионелле:

— Заходите и садитесь.

Лионелла села на стул.

— Не туда! Это мое место! — сказал следователь, и ей пришлось пересесть.

На столе уже лежал пустой бланк протокола. Митрошников взял ручку:

— Запишем личные данные.

Пока он писал, Лионелла думала о том, что сможет рассказать о Кропоткиной. По всему выходило, что рассказывать нечего. Но она ошиблась, первый же вопрос следователя поставил ее в тупик.

— Как можете охарактеризовать ваши взаимоотношения с погибшей?

Лионелла удивленно проронила:

— Никак.

— А если подумать?

— И думать нечего. Я едва ее знала.

— Подскажу вам. — Митрошников постучал концом ручки по столу: — Они были неприязненными.

— Откуда вы это взяли?

— Из показаний ваших коллег. Девять из десяти показали, что у вас и Кропоткиной был конфликт, в котором участвовала Петрушанская.

— Поэтому вы довели Зинаиду Ларионовну до сердечного приступа?

— Вас это не касается. Сейчас говорим о ваших отношениях с погибшей Кропоткиной.

— Повторяю: никаких отношений с ней у меня не было. Она участвовала в читке, так же как я.

— На какой почве у вас с Кропоткиной возник конфликт?

— На читке? — уточнила Лионелла.

— А был еще и другой?

— Не ловите меня на слове.

— Ну так выражайтесь яснее!

— Кропоткина нахамила Петрушанской, и я решила поставить ее на место.

— Зачем?

— Не понимаю вопроса…

— Назовите причину, по которой вы включились в словесную перепалку с незнакомым вам человеком. У вас были основания?

— Были.

— Так-так… Слушаю.

— Ее хамство.

— То есть вы не смогли промолчать? — усмехнулся Митрошников.

— А вы бы промолчали, если бы вас назвали старым, ни к чему не пригодным человеком?

— Кропоткина не вас назвала старой и непригодной. Вы-то с чего взвились?

— Не переношу хамства.

— Ну хорошо. Как можете охарактеризовать саму Кропоткину?

— Она умерла, и я не хочу говорить о ней плохо.

— О мертвых или хорошо, или правду, — напомнил следователь. — Вам остается второе.

— В нескольких словах: скандальная, неуживчивая, плохо воспитанная.

— Та-а-ак… Это все?

— В театре я всего третий день. Большего сказать не могу.

— Знаете, Лионелла Павловна, если послушать, какие нравы царят в вашем мире, так просто диву даешься!

— О каких нравах вы говорите? Надеюсь, не о сексуальной свободе?

— О-о-о-о! Что — сексуальная свобода? Это ерунда! — Митрошников махнул рукой. — Я про стекло в пуантах, про намыленные лестницы и прочие гадости.

— Не путайте, пожалуйста. Здесь вам не балет.

— Какая разница… — устало сказал следователь. — Сволочей хватает везде.

— Прошу выбирать выражения!

— У Кропоткиной были враги? — спросил он.

— Этого я не знаю. Повторяю: я в театре всего третий день.

— И уже два раза с ней поругались.

— Что?.. — Лионелла насторожилась.

— Два раза повздорили с Кропоткиной.

— Не говорите, пожалуйста, глупостей.

— А теперь и я бы вас попросил! — прикрикнул Митрошников. — В таком тоне будете разговаривать с друзьями-артистами! Позавчера Кропоткину вызывали в кабинет худрука. Не из-за вас ли?

— Не знаю.

— Знаете! — Следователь переложил протокол с места на место, словно вымещая на нем свое раздражение. — Мне известно, что она выразила свое недовольство в связи с вашим приездом. Роль не поделили?

— И что? — Лионелла издевательски улыбнулась. — Не убивать же ее за это?

— Постыдитесь. Никто не подозревает вас и тем более не обвиняет в убийстве Кропоткиной.

— Так что же вам нужно?

— Хочу восстановить картину взаимоотношений Кропоткиной с коллегами в целом.

— И здесь я вам не помощник.

— Возможно, знаете, кто разбил ее зеркало?

— Не понимаю вопроса.

— В гримерке, на туалетном столике Кропоткиной, кто-то разбил зеркало.

— Я догадываюсь, кто это сделал… — сказала Лионелла и усмехнулась.

— Работник театра? Артист? — Митрошников взял ручку, чтобы записать ее показания.

— Призрак Вия. К театру имеет непосредственное отношение — здесь идет одноименный спектакль.

Митрошников поднял глаза и поинтересовался:

— Издеваетесь?

— А по-моему, издеваетесь вы. Зачем кому-то разбивать ее зеркало? Оно просто треснуло.

— Откуда вам это известно?

— Сказала сама Кропоткина.

— Да ну?.. — Следователь постучал ручкой по столу. — Лично вам?

— Кропоткина говорила с подругой, а я случайно подслушала.

— При каких обстоятельствах?

— Они шли по сцене… а я находилась в кулисах. — Лионелла решила не сообщать следователю, что в это время лежала в гробу.

— Когда это было?

— Вчера, за три часа до спектакля.

— Имя подруги? С кем она говорила?

— Не знаю. Там было темно.

— Значит, не разглядели? А Кропоткину как узнали?

— По голосу. В их разговоре прозвучала странная фраза… — начала Лионелла, но продолжать передумала. — Впрочем, неважно!

— Начали — говорите.

— Кропоткина сказала, что вышла на подмену по просьбе некоего человека, которому не смогла отказать.

— Имя назвала?

— Нет.

— Впрочем, это неважно, — сказал Митрошников. — И так ясно: ее вызвал Магит.

— Он узнал об этом вчера на читке.

— Тогда ее вызвала завтруппой. Как бишь ее?.. — Он заглянул в список: — Терехина!

— Мне так не показалось.

Митрошников отвалился на спинку стула и, улыбаясь, спросил:

— Хотите отобрать у меня хлеб? Гипотезы выдвигаете? Строите версии?

— Ни о чем таком и не думала. — Лионелла достала зеркальце и, посмотревшись в него, поправила волосы. — На ваши черствые корки не претендую.

— И здесь вы, пожалуй, правы, — усмехнулся следователь. — Наш черствый хлеб не для ваших зубов.

— А вы не думали, что убить хотели не Кропоткину, а ту, другую актрису?

— Пока для этого нет оснований.

— Когда они появятся, концов уже не найдете.

— Ну, вот что, уважаемая! — Митрошников встал: — Можете идти. Больше не задерживаю.

— А как же протокол? — поинтересовалась Лионелла. — Я не должна его подписать?

— Как-нибудь в другой раз!