Убийство в декорациях Чехова

Анна Князева, 2020

Актриса Лионелла Баландовская всегда мечтала сыграть на театральной сцене в постановке Чехова. И вот шанс представился – пьеса «Дядя Ваня», у Лионеллы одна из главных ролей. Однако не все так просто в провинциальном театре, куда пригласили Баландовскую. Небольшую труппу раздирают внутренние конфликты и противоречия, и, конечно, никто из местных не обрадовался приезду столичной звезды. А потом случилось непредвиденное: во время спектакля по гоголевскому «Вию» гроб с панночкой, летающий над сценой, сорвался с тросов и упал, актриса Карина Кропоткина погибла. И это уже не первый трагический случай в театре: за много лет до этого умерла другая служительница Мельпомены, молодая красавица Раиса Снегина. Именно ее призрак, как считают старожилы театра, с тех пор преследует актрис. Муж настойчиво уговаривает Лионеллу все бросить и вернуться домой, но она не намерена отступать и готова принять участие в расследовании и нового, и старого преступления…

Глава 3

Закулисье

Как ей показалось, она чересчур поспешно вышла из репетиционного кабинета. Но, если бы Лионелла могла видеть себя со стороны, ей бы понравилось: она вышла уверенно и спокойно.

Спустившись по лестнице, Лионелла вошла в темную анфиладу кулуаров. В голове в такт шагам звучали слова Магита: «У нас не складывается… не складывается… не складывается…»

На карту было поставлено многое: актерское мастерство и вся ее жизнь, казавшаяся теперь пустяком. Что ни говори, а в сорок два года осознавать такое было непросто.

За ее спиной раздался басовитый мужской голос:

— Та самая звезда…

Лионелла обернулась и поискала глазами того, кто произнес эти слова. Из темноты кулуара выступил высокий, ладно скроенный бородач:

— Далекая и манящая…

— Вы про меня? — уточнила она.

— Да.

— Считаете это романтичным?

— Что именно?

— Такой способ самоподачи.

— Не понравилось? — Он подошел ближе.

— Вы меня знаете, но я-то вас — нет.

— Мое упущение, — он протянул руку ладонью вверх и, когда она вложила в нее свою, запечатлел на ней поцелуй. — Платон Васильевич Строков. Можно просто — Платон. Позволите вас называть Лионеллой или Лионеллой Павловной?

— Как больше нравится. — Она чуть заметно улыбнулась: — Значит, будете играть роль Войницкого?

— Так точно. С Астровым уже познакомились?

— Мезенцев в отличие от вас участвовал в читке.

— Жалею, что не мне досталась его роль. — Строков деликатно взял ее под руку и повел по анфиладе. — Но что поделать… Секс-символ тоже не я.

— Если честно, ничего особенного в вашем секс-символе я не заметила.

— Только не говорите ему об этом.

— Делите роли?

— С Мезенцевым? Как и в любом другом театре. Новых постановок — раз-два и обчелся. А играть все же хочется. Да что я вам говорю? Вы же актриса.

— Из погорелого театра, — усмехнулась Лионелла. — Так сегодня меня назвала Кропоткина.

— Не обращайте внимания. Кропоткина — злобная и скандальная баба.

— Я это заметила, — сказала она. — Где здесь выход на сцену?

— Идемте…

Строков вывел ее на лестницу, они пробрались через металлическую дверь, и через минуту Лионелла вышла на сцену:

— Как же я люблю, когда все вот так: безлюдно, темно и тихо.

Строков продолжил:

— А в зале бархатная полутьма, и — ни звука… Так бы разбежаться и прыгнуть туда, как в бездонную пропасть.

— Монолог из какой-то пьесы? — спросила она.

— Только что родилось. Рядом с вами я становлюсь романтиком.

Лионелла зашла в кулису и вдруг отпрянула:

— Что это?!

— Гроб. Через три часа начнется спектакль, и в него ляжет Панночка. — Наблюдая за ней, Строков воскликнул: — Но вы-то зачем?!

Она шагнула в гроб и улеглась, как полагается, скрестив руки на груди:

— Всегда хотела понять, каково это — лежать в гробу.

— Вы сумасшедшая…

— Я — актриса. Гроб будет летать по воздуху?

— Будет, и на приличной высоте. Потрогайте, там по бокам есть крепления, к которым прикручена страховка и тросы. Нащупали?

— Здесь есть какой-то крепеж.

У Строкова зазвонил телефон, он ответил и, прежде чем уйти, предупредил Лионеллу:

— Простите, я на минуту…

В темноте, лежа в гробу и слушая удалявшийся говор Строкова, Лионелла немного испугалась, но из-за кулис послышался стук каблуков и прозвучал голос Кропоткиной:

— Сегодня гримируюсь в большой гримерке.

— С чего это вдруг? — спросил второй женский голос.

— В моей зеркало треснуло.

— Это не к добру.

— Тьфу-тьфу! Типун тебе на язык.

— А что опять с Костюковой? Тебе еще не надоело выходить на подмены?

— Если бы о подмене попросил кто-то другой, я бы отказала. Но этому человеку я не могу отказать. — Продолжая разговор, Кропоткина проронила: — Не понимаю, для чего ее притащили.

— Провинциальному театру нужны громкие имена.

— Боже мой! Лионелла Баландовская! И это громкое имя? Она же двадцать лет не снималась, жила, как попугай, в золотой клетке.

— Окажись ты в такой клетке, была бы на седьмом небе от счастья. Не знаешь, кто у нее муж?

— Какой-то миллиардер.

— А ведь посмотреть — ни рожи, ни кожи.

Лионелла представила себе, как эффектно могла бы «восстать» из гроба и перепугать этих дурех, но ей хотелось дослушать.

Тем временем разговор актрис продолжался:

— И кстати, зовут ее не Лионелла, а Маша, — сказала Кропоткина. — Имя и фамилию придумали в молодости, когда она снималась в первых трех фильмах.

— Имея мужа-миллиардера, ехать в нашу дыру? По-моему, это глупо.

— Договор заключен на одну постановку. Три месяца репетиций, потом один спектакль в две недели.

— Зачем это ей нужно? При ее-то деньгах!

— Не волнуйся: два раза в месяц ее привезут на «Бентли».

— Господи… Хоть бы день пожить как она.

— Но ты еще не знаешь самого главного…

— Ну, говори.

— На самом деле Баландовская приехала сюда не за этим.

— Я не понимаю…

Лионелла задержала дыхание, чтобы никак не обнаружить себя и выслушать последние новости. Желание встать из гроба осталось нереализованным.

— Она приехала, чтобы втайне от мужа встречаться с любовником! Об этом говорит весь театр.

— Не может быть! Любовник наш? Городской?

— Москвич, художник, приглашен оформлять спектакль.

— Тот самый красавчик?

— Кирилл Ольшанский, внук кинорежиссера.

— Ну и как это называется?! Кому-то все: и миллиардер, и любовник. А кому-то муж-алкоголик и комната на подселение три на четыре.

— Тебе нужен любовник? Ну так заведи его, дело недолгое.

— Разве дело в любовнике? Я в общем говорю. О несправедливости жизни…

Актрисы пересекли темную сцену и вышли в коридор, ведущий к гримеркам.

— Вы здесь? — Из-за кулисы появился Строков и подал ей руку: — Давайте я помогу.

Лионелла встала из гроба и, сделав несколько шагов, попросила:

— Уйдемте отсюда.

Он взял ее под руку, повел за собой. Вскоре они оказались за сценой в запаснике, где хранились жесткие декорации для репертуарных спектаклей. Здесь было темно, в начале и в конце прохода светились тусклые пожарные фонари типа «плафон».

Они остановились у надгробия, на котором стояла бутафорская статуя Командора.

— Вы только посмотрите… — Лионелла зябко поежилась. — У вас и здесь кладбищенская тематика.

— Это из «Каменного гостя», — сказал Строков. — У нас два года идет этот спектакль.

— Да-да… Я видела репертуарный план.

— Если хотите знать, призраков в театре и без Командора хватает.

— Это шутка?

— Вовсе нет.

— Вы серьезно? — заинтересовалась Лионелла.

— Еще как!

— Ну так расскажите.

Строков многозначительно усмехнулся:

— Идемте на свет. Здесь вам будет страшно.

— Да бросьте же вы страх нагонять… Итак? Говорите.

— Знаете, что в нашем театре четвертый год идет «Вий»?

— Ну да. Иначе откуда бы взялся гроб.

— Так вот, четыре года назад после премьеры «Вия» стал являться призрак.

— Чей? — с улыбкой спросила Лионелла.

— Да кто ж его знает. Он не представляется.

— При вас такое случалось?

— Актеры после ночных прогонов его видели.

— А вы? — спросила Лионелла.

— Видел, — помедлив, ответил Строков. — Но только один раз.

— Где?

— Здесь.

— Шутите? — Лионелла недоверчиво оглянулась.

— Нет. Не шучу. — Строков отступил назад и вытянул руку. — Я стоял там и курил.

— А разве здесь можно?

— Нельзя, но мы иногда курим. Так вот… Стою, курю и вдруг краем глаза улавливаю: в темноте, за бутафорской колонной, движется что-то…

— Что-то или кто-то?

— Ну вроде тень или человек какой-то движется. Поворачиваю голову — и правда вижу белое пятно.

— Человек?

— Не то чтобы во плоти, а в дымке какой-то, будто плывет.

— Что было потом?

— Проплыл в тот угол и растворился за декорациями.

Лионелла посмотрела туда, куда показывал Строков.

— Вы меня напугали, — сказала она и быстрым шагом направилась к лестнице.

— А я вам говорил!

У лестницы Лионелла остановилась у высоченной металлической двери.

— Что здесь?

— Не догадываетесь?

— Я не театральный человек.

— За этой дверью рисуют декорации: задники, интермедийки и прочее. Хотя теперь все реже и реже. На смену старой доброй малярной кисти пришла электроника. По мне, так все эти картинки — чистая мертвечина. — Строков уперся руками в дверь и сдвинул ее ровно на столько, чтобы можно было пройти:

— Прошу вас.

Лионелла вошла в огромное помещение с высокими потолками и прищурилась: яркий свет буквально бил по глазам. Различив мужскую фигуру на верхней галерее, она скорее почувствовала, чем увидела, что это Кирилл.

— Видите человека наверху? — спросил Строков. — Это художник. Чтобы видеть декорацию в целом, он влезает на галерею и смотрит, что нужно исправить.

— Мы знакомы, — сказала Лионелла и окликнула: — Кирилл!

Он обернулся и, увидев ее, быстро спустился вниз:

— Рад тебя видеть.

— Я тоже.

Кирилл протянул руку Строкову.

Тот ответил рукопожатием и, улыбнувшись, заметил:

— Мне говорили, что вы знакомы.

— Тысячу лет, — ответил Кирилл и, обратившись к Лионелле, спросил:

— Давно приехала?

— Только вчера. Ты знал, что я занята в спектакле?

— Магит рассказал.

— Что же не позвонил?

— Зачем?

— Ну да… — Она опустила голову. — Мы с тобой, кстати, живем в одной гостинице.

— И даже на одном этаже. Сегодня встретил там твоего мужа.

— Он приезжал ненадолго.

Понаблюдав за ними, Строков прервал разговор:

— Идемте дальше?

— Да-да! — заторопилась Лионелла и обронила Кириллу: — Надеюсь, еще увидимся.

Они со Строковым вышли за дверь и направились в другое крыло здания.

— Здесь у нас располагаются производственные цеха: бутафорский, костюмерный и постижерный. — Он посмотрел на часы: — Но они уже не работают. А могли бы зайти и посмотреть. Можно мне задать нескромный вопрос?

— Нет, нельзя.

— И все же… — Не дожидаясь повторного отказа, Строков спросил: — В декораторской мне показалось…

— Ну-ну, говорите.

— Вы хотели, чтобы я ушел?

— Если показалось, что ж не ушли?

— Ваша прямота обезоруживает. — Он покачал головой. — Редкое качество для женщины. Вы словно с шашкой наголо и на лихом скакуне. Это — сильно.

— Во сколько начинается спектакль? — спросила Лионелла.

— Ровно в семь.

— Тогда попрощаемся. Мне нужно успеть переодеться.

— Неужели придете? — удивился Строков.

— Непременно приду, — ответила она и поинтересовалась: — Вы заняты в постановке?

— Играю сотника, отца Панночки. Вам взять контрамарку?

— Спасибо, нет.

— Надеюсь, вы не станете покупать билет?

— Как-нибудь разберусь.