Пылающий символ. Том 1

Анна Князева, 2023

На круизном лайнере в Средиземноморье происходит загадочное убийство. Элину Коган, бывшую сотрудницу израильской военной прокуратуры, подозревают в косвенном соучастии. Однако после покушения на нее саму девушка начинает собственное расследование и сталкивается с невидимым, но сильным противодействием. Поиски преступника приводят Элину к тайне, связанной со старинными пергаментами. Они хранят информацию, способную поколебать веру в Спасителя. К тому же выясняется, что за крамольными документами охотятся сотрудники Ватикана и члены радикальной христианской группировки… В действительности же эта таинственная история началась еще в Древнем Риме, в доме гостинщика из Дрепана. В то время Римская империя теряла территории, ее раздирали алчные узурпаторы и дикие племена. Однако судьба империи решалась не в столице, а в маленьких городах. Провинциалы из небогатых семей делали головокружительную карьеру, спасали отечество и создавали Новый Рим, определяя будущее Европы и Средиземноморья. В романе история далекого прошлого причудливо переплетается с событиями наших дней. Главные герои настоящего и прошлого расследуют преступления, переживают опасные приключения, любят и ненавидят…

© Князева А., текст, 2022

© Виноградова Г., текст, 2022

© ООО «Феникс», оформление, 2022

© В оформлении обложки использованы иллюстрации по лицензии

* * *

Capitolo^[1] I

Болгария, город Бургас.

Черное море, лайнер «Олимпик».

Наше время

На третьем этаже многоквартирного дома распахнулось окно, и в нем появилась девушка. Она выставила перед собой желтую дорожную сумку и перебросила наружу веревку, связанную из нескольких штор. Потом влезла на подоконник и, оглядев двор, скинула сумку вниз. Та упала между кустами на единственный незанятый пятачок, и это все усложнило.

Девушка взялась за веревку, сползла с оконного карниза, уперлась ногами в стену и стала спускаться вниз до тех пор, пока хватило длины связанных штор. Когда она приземлилась на розовый куст, из ближайшего окна высунулась женщина с мобильным телефоном.

— Полиция? Тук се обира апартамент…^[2]

Не дожидаясь встречи с полицией, девушка закинула сумку на спину и зашагала к центральной улице Бургаса, чтобы затеряться в толпе туристов и отыскать такси.

В это же время в пригороде Бургаса Сарафово, местном Беверли-Хиллз, в ходе случайной встречи произошел весьма занимательный разговор. В помещение турагентства по продаже морских круизов вошел ослепительный черноволосый красавец в белых штанах.

Он бросил на стол рекламную листовку и решительно заявил:

— Мне нужен билет на этот круиз.

— Боюсь, это невозможно, — возразила сотрудница. — Корабль отплывает сегодня, — она посмотрела на часы, — уже через пятьдесят пять минут. Могу предложить такой же тур на завтра.

— Я хочу этот! — Клиент сел на стул, давая понять, что не тронется с места, пока не получит свое.

— Продажа путевок закрыта. У меня не примут заявку.

— Делайте что угодно. Я должен попасть на этот корабль.

Сотрудница турагентства протянула красочный каталог:

— Вы ничего не потеряете, если отправитесь завтра. Сегодняшний лайнер — «Олимпик» — необоснованно дорогой, класса «люкс», да и тематика круиза весьма специфичная…

Клиент вдруг прикрикнул:

— Не тратьте попусту время!

— Что, простите? — женщина испугалась.

— Звоните и договаривайтесь!

— У нас все заявки подаются на сайт.

— Так сделайте это через интернет! — бросил он.

Сотрудница придвинула к себе ноутбук и застучала по клавишам.

Чуть подождав, клиент нетерпеливо спросил:

— Ну, что там?

— Кажется, получается. Но заплатить придется наличными. — Женщина подняла глаза: — Имейте в виду, на борт вы все равно не успеете.

Он вытащил бумажник и, отсчитав купюры, швырнул их на стол.

— Вас это не должно беспокоить. Оформляйте бумаги, я тороплюсь.

— Давайте документы, — сотрудница турагентства поджала губы, — и, чтобы не терять время, продиктуйте мне сразу свое полное имя.

На стол шлепнулся паспорт, и клиент отчетливо произнес:

— Меня зовут Богдан Стоянов Апостолов.

Через десять минут он вышел из турагентства, сунул документы в задний карман брюк, однако, свернув за угол, тут же отпрянул. Спустя мгновенье выглянул и убедился, что не ошибся: на автомобильной стоянке возле его машины крутились два типа не самой благонамеренной внешности. Они озирались по сторонам и явно поджидали Богдана.

Чертыхнувшись, он с сожалением вспомнил, что в багажнике остался чемодан, и решительно зашагал в противоположную сторону. Пройдя три квартала, вызвал по телефону такси.

Когда машина приехала, Богдан сел на заднее сиденье и приказал водителю:

— В морской порт, к пассажирскому терминалу. Гони!

До отправления теплохода оставалось чуть более получаса, когда на въезде в Бургас, у центрального кладбища, автомобиль застрял в глухой пробке. Богдан вышел на дорогу, обозрел вереницу машин и, вернувшись, пообещал таксисту двойную плату. Тот съехал на обочину, прижался к кустам, за которыми скрывался отбойник, и погнал вперед. Им начали сигналить, но желающих повторить этот финт не нашлось.

Когда наконец автомобиль въехал в центр города и до морского порта оставалось около километра, случилось еще одно происшествие, способное все погубить. На светофоре, когда водитель тронулся с места, под колеса машины бросилась девушка. Намереваясь поймать такси, она ударилась о крыло, и ее большая желтая сумка шлепнулась на капот.

Водитель резко затормозил и выскочил на дорогу, чтобы выплеснуть на пешеходецу^[3] свое негодование.

Богдан рванулся за ним и зло прокричал:

— Давай обратно в машину! Плачу двести евро! — Он схватил лежавшую на капоте сумку и кинул на заднее сиденье.

Девушка инстинктивно ринулась за поклажей, но Богдан затолкал ее в салон, влез туда сам и захлопнул дверцу.

— Гони в порт! — крикнул водителю. — С ней разберешься потом! Я опаздываю!

Богдан приготовился к тому, что невольная попутчица будет сопротивляться и попытается выпрыгнуть из машины, но она, вопреки ожиданиям, быстро успокоилась и, поймав на себе его взгляд, сообщила:

— Меня зовут Элина. Я тоже спешу в порт.

Он с облегчением выдохнул:

— Рад знакомству. Богдан.

Элина оказалась прелестной молодой женщиной: высокой, стройной, лет тридцати, с вьющимися каштановыми волосами. Представившись, она тут же отвернулась и стала смотреть в окно, давая понять, что не планирует углублять знакомство.

Вскоре автомобиль въехал на территорию морского порта и остановился у стеклянного терминала. Богдан выгрузил сумку, сказал Элине: «Я заплачу» — и швырнул две сотенные купюры водителю. Войдя в здание, прошел через металлоискатель и поспешил к зоне паспортного контроля.

Заняв очередь, он вдруг заметил, что Элина стоит за ним.

— Не удивлюсь, если мы поплывем на одном корабле, — с усмешкой сказал Богдан.

— Здесь все туда, — Элина кивнула на причал, у которого стоял пятипалубный лайнер «Олимпик». Его было видно сквозь стеклянную стену.

Когда через паспортный контроль прошла группа православных монашек, пограничник махнул рукой, и Богдан зашагал к кабинке.

Элина приготовила паспорт, намереваясь отправиться следом, но вдруг услышала оклик:

— Да поторопись же ты!

Она оглянулась и поняла, что это не ей. За спиной стояли нервная дама лет сорока и пожилая женщина в светлой блузке и юбке из жатой ткани. Достав из сумочки паспорт, та, что была постарше, сказала:

— Не волнуйся, доченька, мы успеваем.

Ее седые волосы были зачесаны назад и схвачены в милый хвостик, морщинистое лицо имело благородные черты и доброе, умиротворенное выражение. Женщина могла бы показаться простушкой, но даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы развеять это предположение: одежда на ней была брендовой, а шелковая шаль на плечах имела баснословную цену. Все говорило о достатке, которому не придавалось большого значения.

— Лучше бы мы опоздали! — буркнула девочка-подросток, которая держалась особняком.

— Лидия, не трепи бабушке нервы, — приказала нервная дама. — И не забывай звонить мне с дороги.

— Я не поеду с ней, мама… — сказала девочка по-английски.

— При мне, пожалуйста, только по-русски, — заметила бабушка и с укоризной посмотрела на дочь: — Твое воспитание. Не отрывай Лиду от русских корней, не делай из нее иностранку.

— Теперь не время читать нотации! Мне надо ехать на работу, а вам успеть на корабль, — ответила дама и, перехватив взгляд Элины, кивком указала на паспортный контроль: — Вас приглашают. Пожалуйста, не задерживайте.

Элина собралась пересечь «границу», но ее придержал подоспевший служащий терминала:

— Извинете ме^[4], — сказал он и подал кому-то знак.

Одновременно с этим к пограничной кабине направился католический священник в епископском облачении: черной сутане, подпоясанной широким малиновым поясом. На его плечах колыхалась короткая пелерина, а на голове торчал хохолок малиновой шапочки. За ним проследовал служка с багажом — субтильное бесполое существо с потупленным взглядом.

— И это мои каникулы… — с горечью обронила Лидия. — В компании старух и попов.

Бабушка взяла девочку под руку, а мать взглянула на часы и нервно проговорила:

— Это невыносимо!

Преодолев паспортный контроль, Элина отправилась к регистрационным стойкам.

На причале, у трапа лайнера, пассажиров ожидало шампанское и закуски. С таким сопровождением проверка посадочных документов прошла не без удовольствия.

Стюардесса в белом кителе вручила Элине корабельную карточку:

— На входе приложите ее к терминалу. Далее в коридорах есть мониторы, которые помогут сориентироваться. Ваша каюта — пятьсот двенадцатая, находится на средней палубе. Стол в ресторане — двадцатый. Ужин начнется в шесть.

Элина, как было велено стюардессой, отметила карту в терминале. Пик-пик — и ее сосчитали. Устройство регистрировало всех поднявшихся на борт и покинувших его пассажиров. Подобный контроль исключал возможные потери на стоянках, но если таковые случались, круизный менеджер точно знал, кого нужно искать.

Каюта Элины располагалась на носу корабля, неподалеку от лифтов. В ней были две небольшие комнаты, обширный балкон, много солнца, зелени и мебель красного дерева. Но что приятнее всего — ванная оказалась намного просторнее, чем ожидалось. Круизный лайнер был фешенебельным, как пятизвездочный отель или высококлассный курорт.

Момент отплытия Элина пропустила, после заселения решила вздремнуть. Проснувшись, сходила в душ и уложила волосы в простую прическу. Для ужина выбрала платье, которое могло сойти за вечернее. Надела легкие плетеные туфли, других у нее не было. Взглянув на себя в зеркало, испуганно вздрогнула и схватилась за шею, но тут же вспомнила, что цепочку с деревянным кулоном оставила в ванной. Она немедленно вернулась туда и надела кулон на шею.

Ресторан располагался на главной палубе, спуститься туда было можно двумя способами, но Элина предпочла стеклянному лифту обычную лестницу. По чистой случайности Богдан выбрал тот же путь. У лестницы они столкнулись нос к носу.

— Преследуете меня? — он критически оглядел Элину.

— Не говорите глупостей.

— Ну хорошо. Давайте не будем ссориться. Во время путешествия нам, вероятно, еще придется встречаться.

— Это неизбежно, — подтвердила Элина. — Лайнер небольшой, особо не разгуляешься.

— Вот видите, сам бог велел нам с вами дружить.

— А вот это вряд ли. В лучшем случае — остаться знакомыми.

Разговаривая, они спустились на главную палубу и вошли в еще полупустой ресторан, где все пространство было выдержано в благородных молочно-серых тонах, большие круглые столы накрыты белыми скатертями и сервированы дорогими приборами.

— По-моему, неплохо, — сказал Богдан.

— Смотря с чем сравнивать, — обронила Элина.

Остановившись у двадцатого стола, они удивленно переглянулись.

— Вам сюда?

— И вам тоже?

— Ну-ну… — пробормотал Богдан и выдвинул стул, предлагая сесть.

— Не верю я в подобные совпадения, — проговорила Элина и опустилась на стул.

— Совпадения — излюбленный инструмент судьбы, чтоб вы знали… — он тоже хотел сесть, однако не успел: к их столу подошла бабушка Лидии.

Теперь она была иначе причесана, а на ее плечах покоился другой, не менее дорогой, палантин.

— Добрый вечер, меня зовут Нинель Николаевна.

Богдан выдвинул для нее стул, дождался, пока она сядет, после чего уселся напротив.

Элина поинтересовалась:

— А где ваша внучка?

— Придет позже, — ответила Нинель Николаевна.

В процессе дальнейшего разговора выяснилось, что она — петербурженка, а в Бургасе живет семья ее дочери. Два раза в год Нинель Николаевна приезжает в Болгарию, чтобы провести время с внучкой.

Вскоре к ним, как и ожидалось, присоединилась Лидия. По ее недовольному лицу было видно: если бы не голод, она бы предпочла остаться в каюте. Однако мало-помалу девочка оживилась, и дело было не в приятной беседе, а в красавце-болгарине, который вызвал у нее восхищение. Беседуя с бабушкой, она то и дело на него поглядывала.

Сам же Богдан все внимание устремил на красивую блондинку, сидевшую за соседним столом в компании не менее симпатичной темноволосой подруги. Из обрывков их разговора стало ясно: девушки — шведки, и ту, что приглянулась Богдану, звали Одой.

К половине седьмого за двадцатым столом еще пустовали два места. Одно из них вскоре занял невысокий круглолицый турок по имени Ердын Экинджи. Свое опоздание он объяснил неувязкой с каютой и рассказал, что оплатил сьют с одной спальней, а его заселили в гранд сьют с двумя. Во избежание непредвиденных расходов он потребовал переселить его согласно билету. И это оказалось весьма кстати, поскольку гранд сьют предназначался итальянскому епископу и его помощнику.

Ердын Экинджи был многословен и говорил по-английски. Вскоре все сидевшие за столом последовали его примеру.

Последним, в сопровождении служки и метрдотеля, к двадцатому столу подошел епископ, о котором упомянул Ердын Экинджи и которого Элина видела в терминале. Его внешность была типичной для католического священника: худощавый, среднего роста, с бесстрастным сухим лицом и молодыми глазами.

Приветствуя участников трапезы, епископ назвал свое имя:

— Меня зовут Теофилус Чезарини.

Он сел во главе стола, а скромный помощник Себастиан разместился по соседству, там, где сидели симпатичные шведки.

Официанты принесли закуски и хлеб, Теофилус Чезарини сложил перед собой руки и преклонил голову:

— Благослови, Господи Боже, нас и эти дары, которые по благости твоей вкушать будем… Аминь.

— Аминь, — повторил Богдан с усмешкой глубоко неверующего человека.

Все приступили к ужину.

Недолгое молчание вскоре прервал епископ:

— Если кто-то считает, что трапеза и молитва несовместимы, то и приятных ощущений от еды этому человеку ждать не стоит. Когда я был ребенком, мой дед после ужина садился у камина и с улыбкой говаривал: «За столом посидел, как в раю побывал».

— Хорошо сказано… — с почтением проговорила Элина.

— Еда — это дар божий. И чтобы пища приносила нам пользу, необходимо подобающим образом к ней относиться.

— Молиться? — спросил болгарин.

— Не молитва делает еду особенной, а благословение Господа, — закончил мысль Чезарини.

Изобразив на лице подобие интереса, Богдан поменял тему:

— Во сколько прибываем в Стамбул?

— Завтра в десять утра мы будем в Ялове, — ответила Нинель Николаевна. — Стоянка в Стамбуле — на обратном пути.

— Ах, как жаль! Хотел осмотреть храм Софии. — Богдан выжидательно и несколько провокационно взглянул на священника. — Кажется, теперь там снова мечеть?

— К сожалению, это так, — Теофилус Чезарини опустил глаза. — Когда я думаю о Святой Софии, я глубоко печалюсь.

— Действительно неприятно. — Элина посмотрела на епископа, затем перевела взгляд на его помощника Себастиана, который сидел за соседним столом и, казалось, слушал спиной.

— Судьба храма — внутренне дело Турецкой Республики, — с видимым напряжением проговорил Ердын Экинджи.

Оторвавшись от еды, Нинель Николаевна возразила:

— Ошибаетесь, уважаемый. Собор Святой Софии — памятник общемирового значения.

— По закону здание мечети нельзя использовать по-другому! — воскликнул турок.

— Тысячу лет Софийский собор был главным храмом всего христианства, — сдержанно прокомментировал Чезарини.

— Собор Святой Софии — личная собственность Мехмеда Второго, который взял его на шпагу и объявил мечетью. — Ердын Экинджи раскраснелся, и с этой минуты разговор превратился в дискуссию. — Никто не смел отнимать мечеть у мусульман и делать ее музеем. Даже Кемаль Ататюрк!

— Кемаль Ататюрк забрал Святую Софию не только у мусульман, но также у православных, — рассудительно заметила Нинель Николаевна. — Переход храма в музей был важным этапом на пути преобразования Турции в светское государство.

В спор нехотя вмешался Богдан:

— Ступив на этот путь, Кемаль Ататюрк дошел до логического конца: умер от цирроза печени по причине алкоголизма, — он проговорил эту фразу медленно, с едва уловимой иронией, явно позируя и стремясь произвести впечатление.

— Так или иначе, приняв такое решение, турецкое правительство пошло на конфронтацию со всем христианским миром, — заметила Элина, теребя пальцами свой кулон.

— А вы, простите, кто по профессии? — с заведомым неприятием спросил Ердын Экинджи.

Она ответила:

— Я — бывший военный.

— На мой взгляд, война — не для женщин, — улыбнулась ей Нинель Николаевна.

— Там, где я жила, это обязанность.

— Вы — израильтянка? — Ердын Экинджи переменился в лице. — Это многое объясняет!

— Гражданство не может быть ни виной, ни заслугой, — сдержанно проронила Элина.

За соседним столом послышался взрыв хохота, не относящийся к их разговору, но это окончательно выбило турка из колеи.

В его глазах вспыхнул злой огонек.

— Айя-София была и остается символом священного завоевания, обещанного нашим Пророком! Мы, турки, потомки великих османов, обязаны хранить и высоко нести Его знамя!

— Но-но… Не слишком-то хвалитесь своими завоеваниями, — тихо, но с заметным достоинством проговорила Нинель Николаевна. — Сдается мне, что ваше знамя изрядно потрепано.

— На что это вы так изысканно намекаете? — с подтекстом спросил Ердын Экинджи.

— Я намекаю на две русско-турецкие войны, когда русские войска дошли до Константинополя и могли бы вернуть Храм Софии, а заодно Босфор и Дарданеллы.

Повисла неловкая пауза, разговор сделался деструктивным, и это могло омрачить дальнейшее совместное путешествие.

Епископ Чезарини взял на себя миссию миротворца:

— Собор Святой Софии — Мудрости Божией — самый многострадальный храм в истории человечества. На его долю выпало три пожара, два землетрясения и сейчас он переживает очередной печальный этап.

Казалось, это всех примирило, но миссия священника провалилась.

Молчавшая до сих пор Лидия сузила глаза и с вызовом изрекла:

— А как же Четвертый крестовый поход?^[5] Вы про него забыли?

— Простите?.. — не понял епископ.

— Ты откуда об этом знаешь? — всполошилась Нинель Николаевна.

— Школьная программа за пятый класс, — уверенно отчеканила девочка.

— Ну-ну, продолжай…

— По благословению Римского папы крестоносцы захватили Константинополь, вломились в храм Святой Софии и устроили там резню. Христиане резали христиан! — воскликнула Лидия и, словно извиняясь, добавила: — Пришли за святынями и деньгами — берите. Но убивать-то зачем?

Выдержав недолгую паузу, епископ Чезарини ответил:

— Христиане нанесли друг другу немало ран. Никто перед Богом не без греха. В Евангелии от Матфея есть притча. Апостол Петр спрашивает у Иисуса: «Господи, сколько раз прощать брату моему, согрешившему против меня? До семи раз?» Иисус отвечает: «До седмижды семидесяти раз». «Часто ли надо прощать?» — спрашивает Петр. Иисус отвечает: «Всегда надо».

Лидия собралась что-то сказать, однако Нинель Николаевна жестом приказала ей помолчать и заговорила сама:

— В крестовые походы в те времена шли младшие сыновья рода, те, кто остался без наследства. Принцип майората уже существовал, земли и поместья не дробились, а доставались старшему в семье или в роду. Эти безземельные рыцари могли убить за монетку.

Епископ покачал головой:

— Неизмеримо бо́ льшие беды постигли храм спустя три столетия, когда Константинополь штурмовали османы. Согласно преданию, они ворвались в храм, где шло богослужение, и священники, не прекращая молитвы, скрылись в стене. Есть предсказание, что Святая София вновь станет христианской, стены разверзнутся, из них выйдут священнослужители, вернутся к алтарю и закончат службу, которую начали много веков назад.

— Предания, домыслы, чудеса, — нехотя протянул Богдан. — Не храм, а какой-то исторический аттракцион.

Красуясь перед ним, Лидия подхватила:

— Крестоносцы вывезли в Европу мощи святых апостолов, часть животворящего креста, копье судьбы и погребальную плащаницу Иисуса.

— Не так много, — указала ей бабушка. — Количество реликвий, привезенных императрицей Еленой из Иерусалима, сильно преувеличено. Плащаница и прочее — более поздние наслоения.

— Что касается роли Святой Равноапостольной Царицы Елены^[6], ее заслуги в распространении христианской веры неоспоримы, — сказал Чезарини.

— Но вам, мужчинам, даже в христианстве удалось узурпировать власть, — увлекшись темой, заметила Нинель Николаевна.

— Попрошу воздержаться от подобных высказываний. — Священник отложил салфетку и поднялся из-за стола. — Благодарю за совместную трапезу и приятно проведенное время.

За его спиной вскочил Себастиан, выдвинул стул епископа и проследовал за ним до выхода.

— Ну вот… — Богдан усмехнулся, оглядел стол и остановил взгляд на Нинель Николаевне. — Обидели церковнослужителя.

— К слову сказать, — вмешалась Элина, — ваше замечание про исторический аттракцион в храме Софии было неуместным.

— Не будем же мы всерьез горевать об этом? — с улыбкой справилась Нинель Николаевна. — Каждый высказал свое мнение, только и всего. Вот увидите, завтра к обеду все утрясется.

Спустя полчаса все сидевшие за столом закончили ужин и разошлись кто куда.

Элина, Лидия и Нинель Николаевна поднялись на прогулочную палубу подышать морским воздухом. Прохаживаясь вдоль борта, они продолжили разговор.

— Вы необычайно хорошо осведомлены во многих вопросах, — проговорила Элина, обращаясь к Нинель Николаевне, но ей ответила Лидия:

— Что же тут странного? Бабуля у нас профессор.

— Вот как? — приятно удивилась Элина. — В какой области?

— Она специалист по старославянскому и церковнославянскому языкам, — протараторила девочка и повернулась к бабушке: — Правильно?

— Правильно, — подтвердила та. — Вот только тебя об этом никто не спрашивал.

— Как интересно, — проговорила Элина и собралась о чем-то спросить, но Нинель Николаевна опередила ее:

— За столом я обратила внимание на ваш кулон. Позволите его рассмотреть?

— Если хотите… — Элина сняла цепочку с кулоном и протянула профессорше.

— Кусок дерева в серебре? Теплый… И такой простой, — удивилась профессорша. — Он что-то для вас значит?

— Память о матери.

— Простите, — Нинель Николаевна вернула украшение и, не сдержавшись, заметила: — На нем выжжен крест.

— И что в этом странного?

— Вы разве не иудейка?

— Мама была русской.

— Как же вы попали в Израиль?

— Вместе с отцом.

— Понимаю… — немного помолчав, Нинель Николаевна спросила: — Вас интересует раннее христианство?

— С чего вы так решили?

— Это же очевидно, такова тематика нашего круиза.

Элина замялась, не зная, как объяснить, и вдруг призналась:

— Я здесь случайно. «Олимпик» оказался первым кораблем, который шел в Тель-Авив. Мне было необходимо поскорее уехать из Бургаса.

— Значит, вы останетесь в Тель-Авиве? Обратно с нами не поплывете? — профессорша огорченно покачала головой. — Жаль. Очень жаль. На обратном пути будет остановка в Демре^[7] и в Стамбуле.

— Из Тель-Авива я поеду к папе в Иерусалим, — сказала Элина.

— Вы там живете?

— Нет. Мой дом в Москве.

Нинель Николаевна с удивлением взглянула на Элину:

— Выходит, вернулись в Россию?

— Спустя несколько лет жизни в Иерусалиме возвратилась назад. По счастью, в Москве осталась родительская квартира.

Они шагали по палубе, и морской ветерок овевал их лица. Пассажиров, гулявших так же, как они, было на удивление мало. С кормы доносилась музыка, которую, в сущности, и слышно не было, лишь угадывалась вибрация низких частот.

Лидия побежала туда, но вскоре вернулась, схватила бабушку за руку и потянула за собой.

— Идем!

— Что такое? Куда ты меня тащишь? — возмутилась Нинель Николаевна.

— В ночной клуб, там все танцуют!

— Нет-нет! Это место не для тебя.

Однако Элина неожиданно поддержала девочку:

— Это всего лишь дискотека. Туда пускают даже детей.

— Вы уверены? — взыскательно осведомилась профессорша.

— Абсолютно.

— Тогда идемте. Но ненадолго!

Они вошли в сияющий разноцветными огнями зал, где танцевали три десятка человек. На небольшом удалении от входа виднелся уставленный бутылками бар.

Нинель Николаевна рассерженно обрушилась на Элину:

— Здесь пьют спиртное!

— На лайнере его пьют повсюду, — ответила та и вдруг заметила Богдана, который танцевал с белокурой шведкой. Рядом с ними тряслись под музыку Ердын Экинджи и подруга Оды.

Увидев болгарина, Лидия до слез огорчилась:

— Они обнимаются!

— Этот парень — отчаянный проходимец, — усмехнулась Нинель Николаевна. — Но есть в нем что-то такое, из-за чего начинаешь симпатизировать ему.

— А по-моему, ничего особенного, — равнодушно обронила Элина.

Профессорша повела взглядом по залу и озабоченно посмотрела на часы:

— Ну вот что, дорогая… Вы оставайтесь, а мы с внучкой отправимся спать.

— Ну ба-а-а-бушка! — заныла Лидия. — Мы даже не потанцевали.

— Завтра — экскурсия в Ялову, потом многочасовая поездка в Херсек. Нам нужно выспаться.

— Дурацкое название! Дурацкая экскурсия! Дурацкое все! Я туда не поеду!

— В Херсеке родилась Святая Елена. Любой уважающий себя христианин должен там побывать, — сказала Нинель Николаевна и, прежде чем проститься, задала Элине вопрос: — Вы с нами поедете?

Она ответила:

— Если проснусь.

Из клуба Элина вышла пятью минутами позже. Побродив по палубам, изучила устройство корабля и те блага, которые предлагались пассажирам. В десять часов она вернулась в каюту и сразу легла спать.

Экскурсию и завтрак Элина, конечно же, проспала. По крайней мере, она так решила, проснувшись днем. Каково же было ее удивление, когда, выйдя на палубу, она увидела, что «Олимпик» стоит в порту Яловы, но пассажиры все еще на борту.

Заметив Нинель Николаевну, она спросила:

— А почему вы не поехали на экскурсию?

— Никто не поехал, — профессорша перевесилась через поручень и указала рукой на трап. — Ну вот! Наконец приехала полиция!

Проследив за ее жестом, Элина увидела, что на борт поднимаются полицейские.

— Да объясните же, что случилось?!

— Сегодня утром в одной из кают нашли убитую девушку.

— Боже мой… — Элина растерянно огляделась. — Уже известно, кто такая?

— Говорят, та самая белокурая шведка. На ужине она сидела за соседним столом.

Тем временем к ним вразвалочку подошел Богдан, одетый в те же белые брюки. Воротник его рубашки был расстегнут, волосы изрядно взлохмачены.

— Что случилось? — перехватив критический взгляд Элины, он ответил на ее непроизнесенный вопрос: — Вы правы, спал не раздеваясь. Вчера чуть-чуть перебрал.

Она равнодушно усмехнулась:

— Меня это не волнует.

— Вам не понравилось, что я не сменил одежду. Все дело в том, что мой чемодан…

— Повторюсь: мне нет до этого дела, — перебила его Элина.

— Тогда просветите, пожалуйста, что здесь происходит?

— На лайнере случилось убийство, — вмешалась в разговор Нинель Николаевна. — Теперь здесь работают турецкие полицейские.

— Ого!

— Еще неизвестно, чем все это обернется для нас. На всякий случай я приказала Лидии оставаться в каюте.

— Думаете, она вас послушала?.. — Богдан не слишком любезничал, его настроение омрачало похмелье.

— А почему вы об этом спрашиваете? — Нинель Николаевна чуть напряглась.

— Я встретил Лидию в коридоре возле моей каюты.

Профессорша уточнила:

— Когда?

— Десять минут назад.

Ни слова не говоря, Нинель Николаевна бросилась к лифтам.

Богдан проводил ее безучастным взглядом и развернулся к Элине:

— Ну, так кого же здесь убили?

— Девушку, с которой вы вчера обнимались в клубе.

— Оду? — глаза Богдана расширились от испуга, но он сумел пошутить: — Да вы, я вижу, ревнуете.

— Советую как можно скорее обратиться к полицейским и дать показания.

— Не говорите ерунды, — демонстрируя полное безразличие, болгарин тем не менее выглядел напряженным.

Элина посчитала нужным заметить:

— В сложившейся ситуации это первое, что вы должны предпринять.

— Ну уж нет! — Богдан решительно помотал головой. — Если вызовут, расскажу, но сам на рожон не полезу.

— Ваше дело, вам и решать. — Элина собралась уйти, но он схватил ее за локоть.

— Это правда?

— Что?

— То, что убили Оду.

— Подобными вещами не шутят, — ответила Элина и указала глазами. — Отпустите меня.

— Извиняюсь, — Богдан отдернул руку и для пущей убедительности отступил на пару шагов.

Немного отойдя, она обернулась:

— Надеюсь, вы здесь ни при чем?

— Конечно же нет!

— Тогда вам просто не повезло.

Примечания

1

Capitolo (ит.) — глава.

2

Здесь грабят квартиру (болг.).

3

Пешеход (болг.).

4

Прошу извинить (болг.).

5

Четвертый крестовый поход в 1202–1204 гг., организованный папой Иннокентием III.

6

Святая Равноапостольная царица Елена, мать императора Константина, причислена к святым за распространение христианства и раскопки в Иерусалиме, в ходе которых были обретены Гроб Господень, Животворящий Крест и другие реликвии.

7

Демре — современный город, выстроенный на месте древнего города Миры. Центр почитания Святого Николая.