Венецианское завещание

Анна Князева, 2013

Дайнека открыла коробку, найденную в тайнике на чердаке бабушкиного дома. Она увидела пачку бумаг – в них повсюду мелькала буква «ять». Это была переписка художника Николая Бережного и баронессы Эйнауди, чей безнадежный роман трагически оборвался больше ста лет назад… Едва справляясь с волнением, Дайнека аккуратно извлекла из конверта письмо баронессы. «Купчую высылаю Вам…» – писала та. Еще не развернув второй лист, Дайнека знала, что это оригинал. Купчая на особняк в Венеции, не имеющая срока давности… Карнавальное безумие охватило площади, улочки и набережные Венеции. Рядом с Дайнекой оказались два типа в золотых масках. Черные, с опушкой, треуголки делали их похожими на гвардейцев какого-то зловещего ордена. Дайнека еще не знала, какой подарок для нее приготовил этот чужой итальянский город с нежным названием Венеция…

Глава 15

Надя

— Не верю… Этого не может быть… Идиот!

— Надя, я не понял, почему ты так со мной разговариваешь?! — Лысый Леннон покосился на своего приятеля, и тот немедленно отвел глаза в сторону. Ему хорошо были слышны слова Нади.

— А как еще с тобой говорить, Нодарик?! — Возмущенный женский голос с треском вырывался из маленького мобильника.

Лысый Леннон отстранил трубку от уха и откинулся на спинку автомобильного сиденья.

— Как такое могло случиться? Она была у тебя в руках, и ты ее упустил! Ты хоть понимаешь, о каких деньгах идет речь?!

Лысый Леннон молчал…

— Вы хорошо проверили сумку?

— Даже подкладку порвали!

— Одежду? Девчонку обыскали?

— Обшарили каждый сантиметр… Ничего!

— Ладно. Через полчаса жду тебя в «Порто».

— На Шмидтовском?

— Да…

— Буду через сорок минут.

— Тогда я успею сделать маникюр…

— Что?! — взревел Леннон.

— Жду в «Порто»… — Она отключилась.

Завидев черный «БМВ», служащий ресторана взмахнул рукой. Лысый Леннон припарковался там, где ему указали.

— Здравствуйте, Нодари Кириякович…

— Здравствуй. — Он протянул парковщику пятисотрублевую купюру, и тот проводил его до самых дверей.

— Серега! — окликнул приятеля.

Серега не отзывался. Он рассматривал фотографии, выставленные на обозрение у входа в ресторан.

— Смотри!

Лысый Леннон пробежал взглядом по лицам. Здесь были снимки знаменитых артистов, певцов, крупных политиков. Все они были увековечены в стенах этого ресторана, видимо, многие из них являлись его завсегдатаями.

На всех фото присутствовал один и тот же человек. Он улыбался с радушием гостеприимного хозяина, и в нем легко угадывался славный представитель многочисленного грузинского сообщества города Москвы.

— Кто это? — спросил Серега, постучав пальцем по стеклу.

— Хозяин…

— Хозяин? — напряженно переспросил Серега, он еще не распрощался с тюремным жаргоном и с трудом воспринимал «гражданскую» лексику.

— Хозяин заведения, — хмыкнул Лысый Леннон.

— Понял.

Официант в зеленом фартуке сопроводил их до столика.

— Что будешь есть? — спросил Лысый Леннон.

— Сам выбирай, я в этом не разбираюсь. Пишут одно — приносят другое.

— Не здесь… — рассеянно обронил Лысый Леннон и знаком подозвал официанта.

— Слушаю, Нодари Кириякович…

— Спагетти с морепродуктами, бутылку красного вина… Да! Не забудь лаваш!

— Сделаем, — заверил официант и заторопился на кухню.

— Поешь — и дуй в машину, — велел Сереге напарник.

— А ты?

— Я Надю подожду.

Серега кивнул и огляделся. Он хотел понять, почему именно здесь бывают все те люди, фотографии которых он только что видел. Нарочитая непритязательность интерьера наталкивала на мысль, что все самое главное в этом ресторане происходит на кухне.

Кроме зала, где сидели они, был еще один, у самого входа. Вне всяких сомнений, существовали и отдельные кабинеты, но сложно угадать, где именно.

— Ешь!

На тарелке, скрученные вороньим гнездом, дымились спагетти, утыканные черными пятнами ракушек и политые подливой, источающей аппетитный запах.

— А это зачем?.. — Сглотнув слюну, Серега ткнул пальцем в сторону вазочки с чем-то белым, похожим на порошок. Из его середины торчала ложка.

— Пармезан, сыр, — поспешил ответить официант. — Это, конечно, на любителя — к рыбе, но мы на всякий случай подаем.

— Принеси «Эспрессо». Сейчас, — приказал ему Лысый Леннон и, повернувшись к Сереге, спросил: — Вкусно?

Втянув в рот длинную макаронину, тот подтвердил:

— Класс!

— Я здесь частенько бываю. — Лысый Леннон окинул глазами стены, расписанные морскими сюжетами. — Здесь даже модель корабля есть. Видел? Жаль, только одна и плохонькая… Будь я хозяином, поставил бы штук десять разных. Чтоб с парусами и с пушками.

— Угу, — отозвался Серега.

Лысый Леннон ответил снисходительным взглядом. Мгновение спустя выражение его лица переменилось. Он распрямился, сосредоточив свой взгляд на ком-то за спиной приятеля.

Серега оглянулся.

В зал вошла необычайно привлекательная женщина. Как флагманский корабль, под всеми парусами она устремилась к их столику. Полы наилегчайшего мехового манто живописно развевались за ее спиной.

Швейцар, семенивший позади дамы, едва успел подхватить сброшенную на ходу шубку. Надя, а это была именно она, осталась в тоненьком белом свитере и светло-голубых брюках, обтягивающих стройные ноги в ковбойских сапожках.

На вид ей было не больше двадцати пяти, хотя придирчивый взгляд мог обнаружить в ее внешности штрихи, указывающие на действительный возраст: пресловутый тридцатилетний рубеж был давно позади.

Лицо, узкое и правильное, прямой нос, глаза не большие и не маленькие, твердый взгляд и вьющиеся каштановые волосы ниже плеч. Она напоминала породистую лошадь, норовистую, нервную и хорошо осознающую свое исключительное положение.

Ее тонкие ноздри подрагивали от напряжения, когда она усаживалась на стул, придвинутый официантом.

— Кофе, как обычно… Есть не буду — кусок в горло не лезет.

Официант снова устремился по своему протоптанному маршруту, а Лысый Леннон с тревогой вглядывался в лицо женщины.

— Рассказывай, — кивнула Надя. Можно только удивляться, как решительно и умело она управлялась с мужчинами. — Рассказывай, я говорю.

— В старухином доме ничего не нашли…

— Это я уже слышала. Теперь объясни, почему.

Лысый Леннон повернулся к Сереге:

— Поел?

Тот покрутил головой.

— Иди!

Не смея возразить, Серега встал из-за стола и направился к выходу. И не ошибся бы тот, кто предположил, что он горевал по оставшимся на тарелке спагетти.

Надя помешивала ложечкой кофе.

— Ну?

— Глаз с нее не спускал.

— Дальше, дальше, Нодарик…

— Упали ей на хвост сразу, как только поняли, что девчонка что-то нашла. Иначе зачем убегала? На выезде из Брянска упустили, у самой Москвы — догнали. Определили номер мобильника, поставили на прослушку. Жаль, что на это ушло много времени, наверняка что-то пропустили. Нахальная, сволочь, шустрая.

— Нахальная, говоришь? Ну-ну… — Надя усмехнулась.

— Я с ней не слишком церемонился. Бампером припер, чтоб не дрыгалась.

— Не о том рассказываешь. — Надя откинула волосы назад и уселась, сложив перед собой руки. Она в упор смотрела на собеседника.

— Рассказываю, как было! — огрызнулся тот и продолжил: — Через заднее стекло видел, как она говорила с кем-то по телефону. Ребята из Управления слышали: разговаривала с отцом. Послезавтра улетает в Италию, рейс — в Римини. Потом едет в Венецию.

— А вот с этого момента — подробнее… — вскинулась Надя.

— Это все. Остальное — мелочи, по хозяйству что-то. — И он продолжил: — Подъехала к университету, забежала внутрь. Серега обыскивал машину, я — за ней. Глаз не сводил. Ни с кем не разговаривала, никуда не заходила, покрутилась и вышла. А после того, как поставила машину и пошла домой, мы ее прямо на улице…

— Обыскали?

— Клянусь, Надя! — воскликнул Лысый Леннон. — С ног до головы, даже ботинки сняли. Ничего!

Он залпом выпил вино из пузатого фужера.

— Ты за рулем?

— Да…

— Не пей, когда за рулем. — Надя поднялась со стула и направилась к выходу. — И вот что… Достань мне билет на тот же рейс. Я полечу в Италию вместе с ней.

— А как же я?

— Ты полетишь другим рейсом.

Лысый Леннон отсчитал деньги, кинул на стол и устремился вслед за Надей.

— Ко мне? — спросил он, догнав ее у самого выхода.

— К тебе, — сказала Надя, и он широко распахнул перед ней дверь…

Аэропорт города Римини. Италия. 20 марта, 19 часов 20 минут

«Трагедия» превращалась в фарс. Гулять собирались всерьез, и «праздник» грянул…

Из буфета доносились смех и громкие возгласы. Рядом с Дайнекой шумно уселась растрепанная тетка средних лет, светловолосая, типичная русская из провинции, одетая в недорогую болоньевую куртку и джинсы.

— Валерио, нон вай!² — заорала она вдруг по-итальянски, но с места не тронулась. Откинувшись на спинку неудобного кресла, продолжала наблюдать за годовалым мальчиком.

Перманентная потеря равновесия уносила малыша то в одну, то в другую сторону, причем отнюдь не туда, куда бы ему хотелось. Каким-то чудом в последний момент он успевал переставлять коротенькие кривые ножки, и было очевидно, что падение предопределено, хотя и откладывается.

— Еще час — и я возвращаюсь домой, — проговорила тетка по-русски.

— Вы живете в Италии? — спросила Дайнека.

— Да, уже много лет.

Между делом она рассказала, что, работая переводчицей, приехала однажды в Италию с группой туристов. Познакомилась с молодым итальянцем, но замуж выходить не спешила: слишком велика была разница в возрасте. Десять лет казались ей непреодолимым препятствием. Однако будущий муж сумел настоять на своем, и теперь плод их любви, неловко переставляя ножки, бежал к лестнице.

— Валерио, нон вай! — диким голосом заорала тетка и, вскочив, ринулась к сыну.

А Дайнека вспомнила, как три недели назад она улетала в Италию…

Примечания

2

Не ходи туда.