Хрон 48 минут. Начало

Анна Ивановна Архипова

Это рассказ о людях, которые работают на телевидении.« – Если ты когда-нибудь подашь на меня в суд, то я буду вынуждена написать про тебя книгу.– Если ты когда-нибудь напишешь про меня книгу, то я буду вынужден снова подать на тебя в суд».(с) Народный Артист

Вёрстка

Утро наступило к обеду, когда в WhatsApp пришло сообщение от Казанцева с просьбой зайти. Ася вошла в телецентр. В ASAP за кофе толпились новостники, ранние выездные журналисты и операторы. Ася пробежала мимо, даже не бросая в их сторону взгляд, чтобы, не дай бог, не остановиться и не заговорить, иначе минут двадцать из жизни будет убито трёпом. Семенящим шагом прошла по узкому коридору, свернула к лифтам и поднялась на 12-й, а потом пешком на 13-й в редакцию. И только попав в кабинет, достала телефон, который лежал в кармане с самого захода в «Стакан»¹². Такое она позволяла себе редко. Завет любого редактора — «Держи телефон всегда в руках!». Целых семь минут Ася не смотрела на экран, а достав, обнаружила, что… ничего не изменилось. Ковальчук все так же молчал.

До нее донеслось ворчание Марго:

— Достал! Неужели эти пиарщики думают, что они вообще нужный народ. Какие-то бесполезные уши и руки, через которые нужно пройти как через препятствие, чтобы добраться до этих звезд, которые вообще-то и не звезды вовсе.

— Звездное ток-шоу с нашими ведущими? — улыбнулась Ася. — Они же кони двинут.

— Тогда будем менять ведущих! — психанула Маргарита.

— Ваше право, ваше право…

Ася села за стол и снова посмотрела на экран телефона.

— У тебя кто-то согласился? — уже мягче спросила Марго.

— В процессе, — прошептала Ася, не желая делиться Ковальчуком, даже мыслью о нем. — Знаешь, я с героями по телефону так говорю… вот я бы себе ни за что не отказала… — она оторвалась от экрана телефона. — А ты с кем ругаешься?

— Да этот, как его… Коля Петров, пиарщик Туманова.

— О-о-о… по ночам не общаетесь? — засмеялась Ася. — Мы с ним как-то постоянно на связи были, оторваться от меня не мог, пока программу не сдали.

— Что снимали? — хитро посмотрела Марго.

— «Бизнес звезд». Но это было еще до «Откровенно…», я была молодая, горячая, нужны были деньги, работала на ток-шоу.

В кабинет вошли Варя и Вера с телефонами в руках. Они ржали и не могли остановиться.

— Рейтинги растут? — удивилась Марго смеху во время «чумы».

— Да что нам рейтинги! Смотрели, что «Медуза» написала про выставку в Манеже. Почитайте. Там про Зарядье.

Марго фыркнула, но на сайт зашла.

— Мне Петров звонил, — снимая куртку, бормотала Вера, — говорит, ему от нас звонили. Чья идея с этим психом пообщаться?

— Моя, — посмотрела на нее Марго в надежде на хорошие новости.

— В общем, он сказал, что наша программа — вершина непрофессионализма, что редакторы, которые пытаются за счет имени его артиста поднять рейтинги, — ничтожества. Что мы все охренели на своем телевидении. Марго, это не я, это все он, — рассмеялась Вера.

— Придурок! — крикнула Маргарита и, подняв было со стола стопку бумаг, кинула от злости обратно. — Ничего, я на Буйнове выеду. Господи, мне кажется, меня там наверху кто-то проклял! Мне 25 лет, а я не сделала ничего особенного!

— Ты не Кларк Кент, чтобы спасать мир, — прервала ее терзания Вера.

— А может, мы не будем впадать в крайности и звонить таким пиарщикам, у которых артисты даже не артисты? — поддержала коллегу Варя. — Если замахиваться, то на что-то существенное. Позвони Пригожину, придумай что-нибудь с Валерией. Это поприятнее. Ну или Буйнов. Не знаю, удастся с ним или нет, там Алена постоянно тянет до последнего, но попробовать стоит всегда.

— А вас в лифтах останкинских не укачивает? — попыталась разрядить обстановку Вера.

— Меня обычно в останкинских лифтах тошнит, когда народу много, — подхватила Ася, понимая, что сейчас Марго прорвет.

— Сейчас Малахова видела в лифте.

Вера закрыла кабинет и пошла курить к окну.

— Он же на Шаболовке теперь, чего его занесло… — отвлеклась Марго, и все выдохнули.

— Вот и я подумала…

Вера впустила воздух города в редакцию.

— А я в субботу в «Крокусе» Асмус и Харламова видела… — тихо начала Варя.

— И что они? — обернулась Марго.

— Да что-что они?! Самое страшное в этой ситуации, что я знаю, кто эти люди!

— Странно, обычно Шеф не утверждает их, — включилась в разговор Ася. — Мне тут Марька звонит на прошлой неделе, говорит: «Хочу программу с Депардье, только надо ему объяснить, что пиар в России — бесплатный».

— А-а, девочки! — завизжала Вера, уткнувшись в телефон. — «Комсомолка» жжет! Заголовок: «Кемеровчанка убила сожителя, приревновавшего ее к Стасу Михайлову».

В дверь постучали… Вера тут же затушила сигарету на случай, если это пожарники, которые так и норовили поймать нарушителей. Ася дождалась, когда пепельница уйдет с подоконника, и открыла дверь. В кабинет вошла высокая строгая женщина со вздернутым носом, зачесанными волосами и округлившимся животиком.

— Вам всем пора бросать курить!

Это была Марьяна. Любимый шеф-редактор, которого боялись, уважали, обожали.

— Обязательно! — улыбнулась Вера и прикрыла окно.

— Мне уже сообщили, что вы делите мое пригретое и честно заработанное, — улыбнулась она по-доброму и присела на стол между Асей и Верой. — Короче, девы! Все пошло не туда… Казанцев страдает, стал пить и по ночам пишет мне сообщения о том, что скоро будет трагедия. Так как я счастливая и беременная, то я не буду рисковать. Мне нельзя, муж не разрешает. Не хочу рвать жопу за рейтинги, нарвалась. Настал ваш черед. — засмеялась она своей же шуточке. Это были отголоски совещаний с Казанцевым. — Он сказал, что раскидал вам идеи…

— Он много пьет. Не было идей. Идеи есть у нас, — поправила Вера.

— Я так и подумала. У шефа едет крыша, он на 10-м этаже зависает, постоянно выслушивает, какой он нехороший, — объясняла Марьяна. — Идеи?

— Я хочу сделать ток-шоу со звездами. Мы можем в нашем же формате добавить людей и обсуждений, чтобы это был не простой разговор на ночь, а спор, — Марго привстала, чтобы лучше видеть шеф-реда.

— А кого ты добавишь к герою?

— У нас может быть музыкант, спортсмен и депутат, дать тему — развитие рок-музыки в стране. Будет жарко.

— Если у тебя спортсмен и депутат подерутся, то это будет жарко. Не отрицаю… давай предложим. Пока не вижу, — задумалась Марьяна. — Вер?

— Реалити. Не к нам приходят, а мы приходим и существуем в реальном времени. Например, эксперименты: неделю жить в детском доме вместе с этой молодой актрисой Катей Ждановой.

— Куда мы только звезд ни отправляли, — выдохнула Маря, — скоро откроется проект «Шахта», где выиграет тот, кто принесет больше угля стране. Нет! — отрезала она. — Хрень полная. Подумаем еще, но какое на фиг реалити с нашими ведущими?

Девушка погладила животик и посмотрела на Асю.

— Я хочу… — начала редактор.

— Постой, — оборвала она, — Варь, у тебя что?

— Я не хочу менять формат. Это получится полная херь, ну правда! Если уж мы заявлены как один на один, то давайте просто добавлять провокационное видео, задавать острые вопросы, — убеждала она.

— Дудь, Юрий будет Дудь, Дудь… — Марьяна спрыгнула со стола и подошла ближе к окну, все четыре редактора повернулись в ее сторону. — Это выход. Один из вариантов. По крайней мере, он сейчас выполним. Ась, — посмотрела она на Одинцову, — Казанцеву звонил Шеф Шефов… в общем, они хотят, чтобы ты снимала Ковальчука. Я не знаю, как ты это сделала, но позвони ему. Я не хочу выпускать студийку Ковальчука без документалки. Ты снимешь кино, и мы бахнем фильм и программу следом, потому что его надо резать, то, что он наплел, это херня из-под коня. Но ты должна снять так, чтобы это была бомба, чтобы мы смогли перекрыть все то, что он наплел неинтересного ведущим. Тогда я предлагаю убрать ведущих и оставить только Ковальчука.

— А не кардинально ли убирать ведущих? — округлила глаза Ася.

— А давайте разыграем начальника и нальем ему водки? — сменила тему Марьяна, понимая, что все, что делается на голубом экране, — всегда риск.

— А давайте так меня разыграем! — остановила ее Ася.

Все редакторы посмотрели на Асю и злобно улыбнулись. А Ася вжалась в стул и замерла. Она пока еще не могла поверить в то, что он согласился.

— Он мне не звонил еще, — Ася неуверенно посмотрела на Марьяну.

— Так набери сама, чего ждать. Он будет кота за яйца тянуть еще год, а нам за три недели надо сделать программу, — Марьяна отвернулась к окну. — Я передам все идеи Казанцеву, и попробуем реализовать и ток-шоу, и реанимацию, будем предлагать, а там что Шеф Шефов скажет.

— Но мы боремся за место шеф-редактора, — прервала ее мысль Марго.

— Херактора, Маргарита, если мы не поднимем цифры, то мне некуда будет возвращаться после декрета, а тебе скоро нечем будет оплачивать бензин для своей тачки, — она строго посмотрела на подчиненную. — Я к Казанцеву пойду одна… Ась, можешь начинать.

— Три недели? — переспросила Ася.

— Я понимаю, что для создания докфильма слишком мало, но у нас нет «консерв»¹³. Мы перекроем две недели, дальше нечем. Мы должны выпустить Ковальчука кровь из носа. И сделаем это в новом формате. А пока ты будешь делать свой фильм, мы будем пробовать все варианты, которые сможем впихнуть в концепт. И у кого бомбанет рейтинг, ту и сделаю шефом. Марго! — посмотрела она на нетерпеливого редактора.

— Отлично! — выдохнула Маргарита.

Марьяна, не прощаясь, вышла из кабинета и, не закрыв дверь, пошла по коридору, стуча каблуками.

— Как ты это сделала? — повернулась с круглыми глазами Марго к Асе.

— Так хотела не я, так хотела Вселенная… — улыбнулась Ася и выбежала из кабинета, на ходу набирая телефон Ковальчука.

Гудок один. Гудок два. Гудок…

— Ася, здравствуйте, — ответил хриплый, но бодрый голос Андрея.

— Мне тут с канала позвонили… — начала девушка.

— Уже позвонили, — улыбнулся Андрей и нажал на тормоз синего BMW. Он остановился на обочине на Новорижском шоссе, направляясь в сторону Главкино. Включил аварийки, выключил музыку, чтобы лучше слышать.

— Мне сказали, что вы очень хотите сняться в моем фильме! — говорила она и не верила своим словам. Пока.

— Да, вам все верно сказали. Я подумал, что мне это необходимо, — тихо подтвердил он.

— Вам так сказал ваш директор или так решили вы?

Ася вышла на лестничную площадку между 13-м и 12-м этажом, чтобы никто не смог услышать их разговор.

— Это имеет значение?

— Да. Мне важно понимать, согласны ли вы работать по моим правилам или будете создавать мне проблемы?

— Постараюсь не создавать проблем. Это ваша работа, и сделайте ее хорошо, — теперь уже убеждал ее Андрей.

— Я рада. Но пока не понимаю, почему вы так… — не договорила она.

— Потому что мне это интересно.

— Ну, ок… — протянула Ася. — У нас есть три недели для создания фильма. Две для съемок и неделя на монтаж. Предлагаю начать… послезавтра. Сегодня сяду за сценарий, завтра предлагаю созвониться обсудить. В четверг нам надо будет ехать в Брянск, там мне надо 3‒4 дня, потом Москва и театр. У вас планируются какие-то гастроли? — вспомнила она, что разговаривает не сама с собой.

— Я не готов все бросить и сниматься в четверг.

— Вы обещали не создавать проблем. У нас мало времени.

Андрей глубоко вздохнул, выключил аварийки и, посмотрев в боковое зеркало, выехал на проезжую часть.

— Договорились! Завтра жду сценарий.

— Пришлите паспортные данные, закажу билеты.

— Можно просьбу?

— Какую?

— Отдельное купе, можно?

— Без проблем. Я завтра позвоню.

Закончив разговор, Ася подняла голову к потолку и заверещала от счастья.

Конечно, мысли-стикеры с записями «кто тебе сказал?», «ну кто тебе сказал?», «кто придумал…» играли злую шутку с глазами и застилали реальность. «Надо перестраховаться, — твердил „диктор“, — если снимать, то снимать тех, кто помнит, в каком классе у Андрея Вячеславовича стал пробиваться пушок на щечках». Ася понятия не имела, что кроется в черном ящике знатоков, но понимала главное — рыльце-то в пушку. Рыльце было в ее руках, а вот пушок надо было найти у того, кто помнит «начало» народного артиста.

В редакции кипела работа. Как будто облачком из мультфильмов висело над головами редакторов фраза последней пятилетки — «Я шеф-редактор!». Для пущей убедительности оставалось только поверить в визуализацию и поставить на заставку компьютера Шеф Шефов.

Работа в Останкино всегда начинала кипеть после четырех вечера, когда кофемашина переставала издавать звуки, все разговоры «о личном» иссякали, и наступало время звонков. Бесконечных звонков. Безумных звонков. Не всегда нужных, но всегда срочно-важно-прямо сейчас! Когда «обычные» люди идут с работы, «останкинские» кипят. Иногда Асе казалось, что эту работу придумали специально для нее с ее пристрастием спать до обеда и до полуночи сидеть над сценарием. Иногда вообще можно было не уходить с работы, что еще более увлекательно. И завтра тоже можно было не уходить и спать, свернувшись калачиком на диване в кабинете шефа или свободной гримерке. Это в лучшем случае. В худшем — уместиться на подоконнике рабочей монтажки, завернувшись в плед, чтобы из-под рамы не задувало.

Каждый нормальный редактор, задержавшийся на телевидении больше трех лет (с теликом — как с любовью), обязательно должен был пройти боевое крещение героем. У кого-то это был гермафродит из Забайкалья, у кого-то мальчик с четырьмя глазами, у кого-то скандальная, непобедимая, несокрушимая пьяная, никому не известная певица, а у кого-то — та-да-дам! — Иван Ургант — это был тот еще… иногда казалось, что проще затащить на программу труп, чем ведущего. У Аси как раз был телеведущий. Но после съемок Ивана Андреевича она поняла, что может все.

— Алло, да… у вас есть труп? Не криминальный… ну зачем тогда он нам, если он без истории… — Вера бросила трубку.

— Нежданчик! — расхохоталась Ася.

— Друзья попросили помочь, ищут мегаисторию для программы.

Редакторы прирастали к телефонным трубкам и начинали жить жизнью своих героев.

— Я не могу дозвониться до кладбища! Говорю же, они там все умерли! — продолжала кричать в трубку Вера.

Марго встала со стула и закрыла жалюзи.

— Варь, включи свет, — попросила она.

Варя подкатилась на стуле к выключателям, и комната наполнилась желтым светом.

— А у вас анорексичек нет случайно? — обернулась Вера.

— Есть одна, но у нее 47 килограммов, — вспомнила одну из бывших героинь программы Ася.

— Жирная, — задумалась Вера.

Варя прокатилась до кулера:

— Я сейчас общалась с одной типа звездой. Господи, кто им закладывает в голову, что они вообще талантливые?

— Кто-кто! Мамы в детстве, — бросила своих криминальных героев Вера. — Там же половина поет под полный плюс, а вторая половина играет в кино с миллиардом дублей. Режиссеры плачут, монтажеры негодуют, а он — звезда.

— Нет, ну люди же решают, — вмешалась Ася.

— Если бы они что-то решали! — Варя докатилась до своего места. — Это решаем мы, что покажем, то и будет популярно. Я года три назад на лекцию Познера ходила, она начиналась с жопы обезьяны на экране. Он сказал, если ее постоянно показывать, то людям рано или поздно это понравится.

— Да неужели мы не можем делать что-то стоящее, что-то значимое? Что-то полезное, в конце концов! Раньше у Невзорова, у Листьева такие проекты были… — возмутилась Ася.

— А сейчас Картозия, Кривицкий, Такменёв… Чем тебе не продюсеры? — вмешалась Марго. — У нас люди не будут смотреть то, что смотрели в начале 90-х!

— В начале 90-х был балет! — засмеялась Варя. — Видимо, я задела за живое! Вот у вас есть шанс проявить себя, сделать что-то стоящее. А то я разговариваю с этой недозвездой, и у меня желание — помыть ей голову и взять на стажировку на исходную перед студией героев водить! Но только чтобы не пела!

— Как хорошо, что наши герои не знают, о чем мы говорим.

Ася открыла Word и ввела «Начало».

— Если я назову свой фильм «Начало», он зацепит зрителя?

— Начало чего? — переспросила Вера.

— Начало зарождения артиста. Андрей Ковальчук. Начало. Мне нравится.

— А теперь попробуй сделать это «Начало». Мне кажется, Ковальчук геморройный, — скривилась Марго.

— Ты просто мне завидуешь.

Ася постучала пальцами по клавиатуре и вставила в файл таблицу. Однажды у нее была шеф-редактор, которая все просила делать в таблицах и чтобы запятые были там, где должны стоять. На ответ Аси: «У меня авторская пунктуация», — шеф-ред злилась и кричала, что проще научить работать обезьяну. За это на день рождения редакторы подарили ей Молли, крошечную макаку.

— Было бы чему. Вот посмотришь, с самого первого слова твой сценарий подвергнется правкам. Это не то, это не это. Он что, тебе будет про свою жену покойную рассказывать? Вряд ли! — злилась из-за упущенной возможности Маргарита.

— А что с ней случилось, кстати? Я когда к интервью в студии готовилась, не придала значения, он все равно бы не рассказал, а тут стоит…

— Она, кажется, погибла в автокатастрофе шесть лет назад, — вспоминала Маргарита.

— Не кажется, а точно, — вмешалась Варя, — я была там. Они познакомились еще в Брянске. Она актриса была, потом ушла из профессии. Андрей долго мотался между городами, в конце концов забрал ее в Москву. Она пиарщицей работала в агентстве Сапронова — сейчас он директор Ковальчука. Это было еще лет 15 назад. Мы с ней познакомились на какой-то премии, Андрей тогда только-только становился популярным. Она ему всегда на съемки пирожки привозила, такие милости-приятности. А он тогда решил, что очень классный, ну как эти все, кому мама сказала, что «ты у меня самый лучший», и он во все тяжкие — корпоративы, дни рождения, тусовки какие-то. Бухал как черт. А потом в прессе написали, что у них с Маринкой не клеится…

— Ты пустила? — перебила Ася, пытаясь пошутить, но шутка попала в яблочко и расколола его на две части.

Варя опустила глаза, прикусила губу, но ответила честно.

— Я пустила, и мне за это стыдно… В общем, была зима, у Андрея съемки «Марионеток», заканчивали снимать. Работу скрывали от журналистов, готовились к фестивалям. Снимали где-то под Москвой, в сторону Дмитрова, в лесу. Марина поехала к нему, за ней поехал Наумов. Обогнал, занесло, его машина в кювет, Маринкина вылетела навстречу. Насмерть. Оба. Андрей не знал об этом. Он после съемок поехал бухать, отключил телефон, или он сел у него, не знаю, в общем, он утром из новостей узнал. Я снимала, — на одном дыхании сказала последние слова Варя.

— Охренеть!.. — Ася растеклась по креслу. — Это же огонь, а не история.

— Это очень грустная история. Именно поэтому я никогда бы и не хотела снимать Ковальчука.

— Я помню эту историю, но не думала, что ты к ней причастна. А Наумов? — прошептала Вера.

— А Наумов это кто? — перебила Ася.

— Наумов — мой первый муж, — ответила Варя и опустила глаза.

— Охренеть, — повторила Ася. — Прости. Интересно, он расскажет про это?

— Как сработаешь, — подвела черту Варя. — Сходи к Юре Самсонову, он из Брянска, много баек про Ковальчука знает.

— Монтажер Юрка?

— Да, он то ли сам учился с ним, то ли кто-то из его друзей. Не помню. Мы как-то ночью на монтаже сидели, и он стал рассказывать про Ковальчука, я рассказала ему свою историю, и так, пока не прибежал Троцкий и не стал кричать, что мастер надо срочно сводить по звуку. Дальше все как в тумане, дальше ничего не помню, — криво улыбнулась Варя.

Ася тут же схватила телефон, блокнот и вышла из редакции.

— Спасибо, Варь, — успела она сказать в захлопывающуюся дверь.

Андрей зашел в театр через служебный вход и, махнув головой охраннику, пошел вдоль длинного плохо освещенного коридора к гримерке с табличкой «Ковальчук». Все это время в кармане вибрировал телефон, но он, как обычно, не придал этому особого значения. Бесконечно бурчащая трубка не часто поднималась, и только когда он увидел уставшее лицо Олега в гримерной, опомнился.

— Ты звонил, наверное? — он достал телефон и посмотрел на экран.

— Звонил, Андрюш! — строго сказал директор и встал из кресла. — Ты проходи.

— Ну спасибо, — Андрей прошел осторожно, ожидая подвоха. — У меня спектакль через час, пора бы.

— Не хохми, — в голосе Олега послышалось раздражение. — Андрюш, ты мне скажи, что ты делаешь? Почему я не знаю, что происходит в жизни моего артиста? Почему я от левых людей узнаю, что ты решил сняться в каком-то документальном кино, а до этого в какой-то программе? Ты поговорить хочешь? Тебе пресс-конференцию устроить? Что происходит? — Олег сел на комод напротив Андрея.

— Все хорошо, Олеж. Я знаю, что делаю. Меня утвердил Костя. Пусть это будет напоминание обо мне зрителям, — улыбнулся он коронной улыбкой.

— А, так о тебе весь мир забыл?! Ковальчук, на твои спектакли за полгода билеты раскупают!

— Кстати… Отмени, пожалуйста, спектакль в пятницу. Я уеду.

— Ты издеваешься?! Что я Олегу Евгеньевичу скажу? — глаза Сапронова округлились.

— Скажи, что у меня важные съемки или я заболел.

Андрей повернулся к зеркалу и достал грим из шкафчика.

— Какие на хрен съемки?! Важные съемки у тебя в кино, а то, что ты снимаешься для телика, это так… Олег Евгеньевич примет только одну причину отмены спектакля — твою смерть! — жарко жестикулируя, негодовал директор.

— Это очень важно, Олеж. Мне надо.

— Ты меня поражаешь, Ковальчук!

— Расслабься, Сапронов, все идет как надо, — Андрей провел по лицу кистью. — Лучше гримера позови, а то я сейчас такого Воланда нарисую, дети из зала выбегут.

— Смотри, не сделай из себя артиста на распятье.

— Это как? — улыбнулся в зеркало Андрей.

— Это когда ты с Бузовой петь Высоцкого начнешь на дне рождения нефтяного магната в бане под Уренгоем. Это дешево и не важно.

Олег хлопнул дверью и зашагал в сторону служебного выхода.

Андрей пока не понимал, на что идет и верно ли поступает. Но где-то внутри, под ребрами кто-то маленький колотил молоточком и твердил: «Попробуй».

Примечания

12

Будничное название Телевизионного технического центра «Останкино».

13

Материал, тема которого долго не теряет своей актуальности.