Отныне моя

Анна Зубавина, 2022

После пяти счастливых лет жизни пандемия ковида внезапно уносит жизнь Димы, и Катя остается одна. Нужно как-то жить, растить дочь. Свекр предлагает Кате помощь – открыть свое дело, ветеринарную клинку. Однако помочь он ей готов только с одним условием: Катя должна пообещать больше никогда не выходить замуж. Катя с легкостью соглашается: ведь замуж девушка не собирается. Но злодейка-судьба все решает по-своему. Любовь-то не спрашивает разрешения и не смотрит на условности! И что теперь с этим делать?

Глава 4

Катя

19 июля 2020года, воскресенье

Катя подъехала к своему дому в Лесном тупике, но во двор машину загонять не стала. Вечером они с Сонечкой обязательно съездят к старшим Озеровым на Верхний порядок. Она любовно погладила запыленный капот семерки.

Дима купил машину сразу, как только они поженились, очень дешево, почти новую. Начинался последний месяц осени, ездить на работу на скутере за четыре километра в село Луговое в КФХ становилось холодно.

Катя печально вздохнула: «Машина здесь, а Димы нет!» Она подхватила из салона сумку с продуктами и зашагала к калитке. «Никаких слез больше, хватит! Без моих слез ему там несладко, скучает, да я еще подвываю без конца. Я батюшке Никодиму обещала зря не плакать. А если невмоготу мне, то, пожалуйста, по графику — с десяти вечера до полуночи!» Она плотно сжала растрескавшиеся губы.

Катя свернула по тропке к дому бабы Любы. Но, к ее удивлению, на двери висел замок. «Значит, дома меня с Соней ждут!» — догадалась она.

Подошла к своему крыльцу и толкнула тяжелую металлическую дверь в тамбур. Здесь было прохладно. Под лавкой стояло полное с верхом ведро свежих огурцов.

«Здрасьте вам, старая ворчунья уже успела! Боится, наверное, что я от безделья загнусь, если солить их не буду, или без соленых огурцов с голоду умру!» — Катя поморщилась.

Зашла в прихожую, стянула с опухших от жары ног туфли и протопала на кухню. Здесь аппетитно пахло окрошкой. Катя прислушалась. В гостиной негромко работал телевизор.

Она выложила на стол покупки: крупную развесную селедку в целлофановом пакете, пряники и дорогие шоколадные конфеты.

«Руки помыть надо, — спохватилась Катя, — вечно я про эту ковидную гадость забываю! Да и вообще, чистота — залог здоровья».

Она кинулась в ванную.

«На ужин сегодня картошку пожарю и селедку разделаю, как Дима любил, — продолжила размышлять Катя, щедро наливая в пригоршню жидкое антибактериальное мыло. Приятно запахло свежей зеленью. — А сейчас, в обед, к чаю можно пряников положить и шоколадных конфет! Оксанка уверила, что все свежее, только вчера завезли!»

Она домыла руки, кинула в лицо несколько пригоршней холодной воды, наскоро вытерлась мягким полотенцем.

Скользнула взглядом по кафельной импортной плитке, белоснежной ванне, блестящим хромированным кранам. И не испытала никакой радости. Только глухая горечь комом застряла в груди. Воспоминания окутали Катю плотным туманом.

Они поженились с Димой осенью, в октябре. Их брак был неожиданностью для окружающих. Да что для окружающих — они сами боялись поверить в свершившееся!

***

Им было очень хорошо втроем! Кате, Диме и Соне. Дима с Соней души друг в друге не чаяли, их связывала крепкая и нежная дружба. На Катю временами даже нападала ревность. Вот почему Дима исполнял любую Сонину прихоть, любое желание беспрекословно, а Катю переспрашивал, действительно ли ей нужно то, о чем она в данный момент мечтает?! Почему на Соню Дима смотрел всегда с обожанием, и никогда ни за что не ругал, а с Катей не очень церемонился! Если заслужила, то получай нагоняй! Но Катя не обижалась на мужа, они отчаянно любили друг друга. Да и нагоняй собственно нагоняем можно было назвать с большой натяжкой. Так, легкое недовольство!

Через два месяца семейной жизни Дима попросил у почти пятилетней Сони согласия удочерить ее. Разрешения не требовалось, но дело в том, что Соня прекрасно знала своего биологического отца. Катя не скрывала и не препятствовала в свое время их общению. Но участия в воспитании и содержании дочери отец не принимал. Соня с восторгом согласилась, только попросила у Димы разрешения называть его по-прежнему Димой. Она так привыкла! Он не стал возражать.

Когда они получали в загсе новый документ на имя Озеровой Софии Дмитриевны, Катя от переизбытка чувств заплакала. Дима же не скрывал гордости и счастья.

Весь первый год супружеской жизни они пользовались туалетом во дворе и бегали за водой на уличную колонку. Из коммунальных удобств, в доме Кати не было больше ничего, кроме природного газа и электричества. Но, как легко и весело они жили! Как потешались друг над другом, пробираясь утром к заснеженной будке в конце двора!

«Сейчас… все есть: отремонтированный дом со всеми удобствами, мебель новая! А Димы нет, и уже не будет. А как жить без него, как?!» — Катя опять закусила губу и глубоко и протяжно задышала. Отпустило. Катя последний раз глубоко вздохнула и поплелась в гостиную.

***

Баба Люба, свернувшись клубком, сладко дремала под «Квартирный вопрос». Соня забралась с ногами на кресло и упоенно водила глазами по экрану планшета. «Опять, наверное, приключения читает, — чуть поморщилась Катя, — отвлекается, чтобы о Диме поменьше думать!»

— С голоду умираю! — громко возвестила она о своем возвращении. — Обедать давайте!

Баба Люба мигом расправилась, как освобожденная от сжатия пружина, и так же быстро «расправился» ее язык:

— Прибыла, наконец, — зыркнула она на Катю недовольным взглядом. — Уехала ни свет, ни заря и только объявилась! Мало того, что голодная, так и огурцы с утра лежат неприбранные! Кровь из носу, посолить их надо! Не забыла, что к свекрам еще ехать?! А утром спозаранку тебе на работу плюхать!

Катя, не проронив в ответ ни слова, пошла переодеваться.

***

Сразу после обеда разобрались с огурцами. Ужинать сели рано, в шесть часов. Малосольная селедка под жареную картошку оказалась хороша, да и конфеты «Мишка косолапый» с горячим душистым смородиновым чаем не подвели!

Катя дула на горячий чай и косилась на два ряда сверкающих полуторалитровых стеклянных банок с закатанными огурцами, перевернутых горлом вниз остывать.

«Как в голодный год! И зачем столько? Почти до ужина с засолкой провозились! И кому это нужно?!» — пронеслось у нее в голове, но перечить ворчливой бабе Любе не посмела.

Вдруг запел смартфон. Катя взглянула на экран — на нем высветилось «папа». Она тревожно нахмурилась. Звонил свекор, Димин отец, Сергей Андреевич.

«Только бы ему плохо не стало!» — Катя дрожащей рукой приняла вызов.

— Пап, здравствуй! Сейчас чай допиваем и к вам! — преувеличенно бодрым голосом прокричала она в смартфон.

— Здравствуй, дочка! Я решил, что вы забыли о нас! Приезжайте, да не тяните! У меня к тебе разговор.

— Что-то случилось, пап? — Катя от страха поежилась. — Как вы?

— Нормально у меня все, — прервал ее свекор. — Нетелефонный разговор.

Катя наспех прожевала конфетку под неодобрительным взглядом бабы Любы, вылила в себя остатки чая и спешно вылезла из-за стола.

На лице старой женщины застыло выражение жгучего любопытства, но задать Кате вопрос она так и не осмелилась. Сергея Андреевича, своего дальнего родственника, она всерьез побаивалась.

— Соня, давай быстрей допивай чай! Дедушка с бабушкой нас уже ждут. — Заинтригованная Катя, на ходу сбрасывая домашний халат, заспешила в свою спальню переодеваться.

***

Через пятнадцать минут она отъехала от дома. Соня притихла на заднем сиденье.

На Порецкое спустился душный июльский вечер, ослепил яркими отблесками заходящего солнца.

Если Катин дом находился в конце Лесного тупика, почти у самой опушки леса, то старшие Озеровы жили на Верхнем Порядке, в противоположном направлении, почти на вершине пологого холма. Двухэтажный кирпичный с крышей из металлочерепицы величественный дом Озерова Сергея Андреевича, самого успешного предпринимателя Порецкого, да и всех ближайших сел в округе, был виден издалека.

Свекор заболел на день позднее сына, его также в тяжелом состоянии отправили в областной госпиталь, но он выкарабкался, выжил. Правда, с изрядными осложнениями. Его мучили постоянная слабость, одышка. Но главное — отказали ноги. Утешало одно: врачи обещали полное восстановление примерно через полгода или, в крайнем случае, через год. При условии интенсивной реабилитации.

Теплые отношения со свекром сложились у Кати сразу.

Под грозные наставления бабы Любы и ее недовольно нахмуренные брови она сразу, легко назвала его папой.

«У нас, в деревнях, так принято! Назовешь с первого раза, потом и самой легко и ему радостно! Ну-ка, молодая сноха уважила! А уж про Димку и курочки не гогочут — весь от гордости светиться будет за тебя», — наставляла соседка молодую жену.

Родного отца Катя не помнила, а отчима привыкла звать Анатолием.

«Наверное, поэтому я легко назвала Сергея Андреевича папой», — размышляла она, сворачивая к дому старших Озеровых.

Катя въехала в ворота и заглушила мотор. Обернулась к дочке:

— Приехали! На дедушку смотри весело, как будто ничего не случилось. Хорошо? С бабушкой веди себя так, как считаешь нужным.

Соня, молча, кивнула.

— Все, пошли! — Катя открыла дверцу машины и ступила на выложенную цветной плиткой стоянку во дворе дома перед гаражом.