Счастье в мгновении. Часть 2

Анна Д. Фурсова, 2021

Немыслимое стечение жизненных обстоятельств разлучило двух невыразимо любящих сердец, обрекая сокрушенных в мир тягостных минут… Но неизъяснимое столкновение, заставшее двух унесённых судьбой песчинок, спустя долгие годы, на одном из благотворительных вечеров в Мадриде перевернуло всю их новую жизнь, включив в их душах звездный поток, когда, казалось, надежды на долгожданную встречу были утрачены. Способна ли сила любви, достигшая необычайного развития, в глазах известного бизнесмена Джексона Морриса и грациозной, блистательной модели Миланы Фьючерс воссоздать общий звездный путь, утерянный разлукой, устранив туманную, насыщенную расстоянием, завесу?..

Глава 8

Зайдя по пути в супермаркет, я покупаю необходимые ингредиенты для тонких ажурных блинчиков, которые давно желала испечь. Приготовление еды заметнее включается в мое хобби.

Подходя к дому, я вспоминаю о маме. Буду верить в то, что у них с этим мужчиной всё сложится и мама обретёт своё личное счастье.

Открыв дверь нашей уютной квартиры, я мигом направляюсь в свой рабочий кабинет, мучимая мыслями. Беру дневник личных записей, в котором я вижу утешение для себя, и шариковую ручку, привезенную подругой из Италии.

«Столько волнующих мыслей…»

Я подношу ручку к листку бумаги и… раздается звонок в дверь. Поработала. Написала. Нет-нет-нет. Кто там еще? Не дают возможности побыть одной и поразмышлять. Даниэль не понимает, что я хочу побыть одна?

Приподнявшись, с огорченным видом, я иду к двери, открываю и громко говорю, не смотря в глаза пришедшему:

— Ну что ещё?

— Милана, ты чего?.. — Я поднимаю голову и меня обдает паническим жаром. Мама широко раскрывает глаза, растерявшись, стоя вместе с мужчиной. Ее правая рука аккуратно держит букет красных тюльпанов, которые закачались, кажется, от моего возгласа. Я переношу взгляд на незнакомца. Хранившая сосредоточенное молчание с минуту, возвращаясь на мгновение к жизни, приглаживая растрепавшиеся волосы, я вновь взираю на отпечаток из прошлого, предстающий передо мной.

ЧТОООО? КТОООО? ЧТООО?

Поворотный момент моей жизни, развернувшийся на глазах.

— МАРК СТОУН? — ошарашенно вскрикиваю я, берясь за голову и прислоняясь к стене. — Не… не может быть… — Я сглатываю, набирая полную грудь воздуха, который не поступал несколько секунд от изумления.

— МИЛАНА ФЬЮЧЕРС? — вылетает с плевком из него.

Я шарахаюсь, улетая в прошлые воспоминания. Вспыхнувшее в темных глазах удивление, ледяной рукой сжимает мое затрепетавшее сердце.

Это тот самый Марк. Марк Стоун.

«Как такое возможно?»

— Я… в шоке… — с посиневших губ срывается.

Это же тот самый мужчина, который подготавливал мой образ к свадебной фотосъемке для журнала бутика «Рассвет», делал мне стрижку в Сиэтле, и именно этот человек сообщил мне когда-то мысль, что моей внешности подойдёт рваная челка. Он наказывал Питеру бороться за меня, за свою любовь… Но… как??? Он и моя мама? Я думала, что он младше моей мамы, а оказывается, он ее ровесник. Даже не могу поверить…

Когда мама говорила, что познакомилась с мужчиной из Сиэтла я и не могла предположить, что это… Божечки.

— Вы знакомы? — растерянно выдает мама, лицезря, как мы с Марком зависли в моменте.

— Да… — Это еще один человек, который тесно связан с моим прошлым.

Мама искренне улыбается мне. Ее улыбку освещают лучи вечернего солнца, добравшиеся до квартиры.

Приходя в себя, в мои глаза плескается ужас.

— Э… — Я смотрю на них, и мне становится ужасно стыдно. — Ой, простите, пожалуйста. Я думала, это…

«Почему я не могла заранее посмотреть в дверной глазок?..»

— Я говорил, что я не вовремя, — скромно бормочет Марк маме. — Мне лучше уйти.

— Нет, — прерываю его настойчиво. — Я не ожидала, что вы так рано придете с мамой. — Черт. Что я говорю? — Не слушайте меня, — взволнованно говорю я. — Проходите!

— Не думаю, что это… — Смущается Марк, поправляя ворот своего темного классического костюма.

Мужчины в костюмах стали преследовать меня.

— Она в своем репертуаре, — мама переводит на шутку мои действия, сгорая от стыда, что выражается в ее щеках цвета помидора.

— Да, проходите! — Я отхожу в сторону, открывая им дорогу и от неловкости момента, который является не первым и не последним в моей жизни, так как я без них — не я, оправдываюсь: — Простите, я не догадалась, что это вы, так как у моей мамы были ключи, — акцентирую внимание я на крайних словах, — и я подумала, что это Даниэль, мой пар… мой знакомый.

— Все хорошо, — застенчиво заявляет Марк, разуваясь.

Чем больше я смотрю на него, тем больше я вспоминаю события ушедших времен. Личность Марка мне хорошо знакома и не стерлась с воспоминаний. Для своего возраста он выглядит превосходно. Элегантный, высокий, темный на внешность, среднего телосложения мужчина, который прекрасно разбирается в стиле и моде.

— Милана, я не ожидал с вами встретиться, — сообщает он мне, начиная разговор. — Это весьма приятно. Мне Анна как сказала, что Милана Фьючерс — ее дочь, то я сразу же вспомнил ту девчонку с ямочками, то есть вас.

Голос Марка взволнован.

Я киваю, стараясь скрыть волнение.

— Мне тоже было приятно, узнав, что вы с мамой идёте на свидание… — Я сглатываю комок в горле, осознавая, что я сказала. — Ой… — бью себя по лбу и от неловкости смеюсь.

«Со мной явно не в порядке».

Марк поджимает губы. Мама, зашвыривая лишние вещи в тумбу, смущено косится. Их приход был явно не запланирован, так как мама сто раз бы убралась в квартире прежде, чем звать кого-то. Но, значит, это вышло случайно. Однако я уже перестаю верить в реальность существования этого слова.

— Марк, вы присаживайтесь, — проявляю гостеприимство я, глазами указывая на диван в гостиной комнате, которая совмещена у нас с кухней.

Марк следует моему совету и занимает место, положив руки на колени. Я скрещиваю руки на груди, прислонившись к кухонному шкафу.

— Милана, я счастлив, что вы последовали моим рекомендациям и вершите модельную сферу!

Удивительно, что он помнит это.

Я улыбаюсь и говорю:

— Спасибо!

Я человек, который всегда отмалчивается в компаниях и не знает, что спросить, как поддержать разговор, в том числе с теми людьми, которых я не так хорошо знаю. Но тишина между нами троими напрягает меня больше, чем, если случайно задать нелепый вопрос и сгорать затем от стыда.

— А вы продолжаете работать по специальности?

— Да, Милана, у меня меняется лишь уровень квалификации, а специальность всё та же.

Расчесавшись, приведя свой образ, который я создавала ей утром, мама подключается к нашему «активному» разговору:

— Чай/кофе?

— Да, можно чай, — робко молвит Марк.

— А давайте я сделаю блинчиков? Я как раз купила все необходимое? — предлагаю я.

Как раз уйду ото всех разговоров, допросов, опросов… Главное, чтобы он не вспомнил Питера.

— Было бы здорово, — отвечает, улыбаясь, мама, смущаясь, как первоклашка.

Маме нравится Марк. И это так здорово видеть в ее глазах счастье, а не слезы и круглосуточные недовольства.

Я оставляю их вдвоем, начиная доставать продукты и разводить жидкое тесто для тонких блинчиков. Искоса я поглядываю за ними. Они смотрят фотографии на его телефоне, которые имеют связь с деятельностью Марка по выработке им концепции стиля в форме его дипломного проекта. Я краем уха слышу, что он, будучи студентом, защитил на «отлично» этот проект, ловко продемонстрировав его аттестационной комиссии.

Редко встречаю мужчин, которым нравилась бы сфера моды, поэтому нам с Марком тоже есть, что обсудить.

Я смазываю кокосовым маслом поверхность блинной сковороды и приступаю к выпечке.

Неужели это и вправду тот самый Марк Стоун? Пора начать верить в судьбу. Разве бывает в мире так? Мы с мамой, боже, уехали на край света, подальше от родного дома, вернее бывшего родного дома, но в один день встретили Джексона и Марка, теней из прошлого. О каком совпадении идет речь? Нет.

— Она так изменилась… — исходит от Марка.

— Да, — отвечает мама, добавляя, — горжусь ею. И тоже помню ее крошкой, так быстро растут дети… — с грустью говорит она. Я чувствую их взгляды на себе. Неловко.

— Я ее помню на той фотосъемке… — Началось. Я, держа себя в руках, переворачиваю блинчик, не заостряя внимания на его словах. — Они были у меня с парнем. Как же его… — почесывает он затылок. — Вспомнил. Питер.

Меня сотрясает чья-то мощная рука, оттого половник, которым я разливаю тесто на сковороду, падает на паркетный пол, разбрызгивая в округе капли светлой жидкости. Я знала, я интуитивно предполагала, что он обязательно скажет об этом. Нет… нет… нет…

Ту фотосъемку, после которой я чуть ли не попрощалась со своей жизнью, трудно забыть.

Меня вскруживает в сторону, я поднимаю упавший прибор, держась за столешницу, чтобы не упасть. И снова. В моей голове — воспоминания, связанные с Питером, моим братом… и… Мне казалось, что я больше не вернусь в памяти к прошлому, но я ошибалась… Попытки забыть всё — безуспешны.

Я бросаю взгляд на маму, которая по положению тела и взгляду заметно напряглась.

— Дочь, что там у тебя?

— Всё… — сглатываю я, — всё, всё хорошо… — выговариваю, натягивая улыбку.

— Милана у нас не только успевает в модельном агентстве, но ещё и учится на психолога, пишет книгу, — мама отходит от сообщенных слов Марком, меняя тему.

— Мам, — кричу я, дабы наверняка увести Марка от разговора о прошлом, — не преувеличивай! Лучше расскажи о себе.

— А я не преувеличиваю! — восклицает мама, в голосе которой я нахожу незначительную тревогу. — Хочу, чтобы все знали, какая у меня талантливая дочь.

— Да, мама права. Так и есть! — поддакивает Марк. — Ты последовала моему совету и подстригла челку?

— Да! — смеюсь я. Вот это память. Гениально. — И мне очень нравится.

— Ты великолепна. И все же Питер смог завоевать тебя? — Я судорожно глотаю слюну.

Что он привязался к Питеру? Как будто других имён больше нет. На лице у мамы повторно после имени «Питер» появляется грусть, которую она неуверенно прячет под улыбкой.

— У моей дочери бойфренд, которого зовут Даниэль… — Я поднимаю брови вверх.

— Мам! — закатываю я глаза. — Я и сама могу говорить, если что…

— Ооо… — И сам не рад, что спросил. — Я рад за тебя!

Только я не рада за себя… Даниэль славный парень, но я не знаю, как его полюбить и… А, может, я разучилась и вовсе любить? В Сиэтле чувство любви у меня было к обоим парням, а что стало в Мадриде?..

— Так, блинчики, уже почти готовы! — восхищённо заявляю я, доводя последний блинчик до румяности. Тонкие, ажурные, как скатерть, идеальные, что можно отправлять, сфотографировав их, на выставку. И то фотография не передаст всей красоты и приятного вкуса «круглым солнышкам». «Задумавшись о Джексоне, ты могла вместо сахара положить соль, поэтому, насколько они приятны, ты не можешь говорить заранее, глупышка», — смеется разум. Это возможно. Это же я.

— Какие красивые… — сообщает мама, вставая с дивана, чтобы помочь мне накрыть на стол.

— Я вам помогу! — любезно отзывается Марк.

— Не стоит, у нас почти все готово! Сейчас заварю чай.

Марк не слушает меня и, подходя к столу, расставляет тарелки на стол.

— А вы как провели время? Где гуляли? — интересуюсь я, обозревая их.

— Марк водил меня в музей «Прадо», — счастливо делится мама. — Это божественно… — ахает она, приложив руку к сердцу. — Обязательно сходи туда с Даниэлем! Вот специально не буду рассказывать ничего тебе!

Я смеюсь.

— Анна, а ты умеешь интриговать дочь!

— Конечно, умею, — подтрунивает мама. — Марк, ты так хорошо знаешь Мадрид. Ты бывал здесь ранее? — Мама достает чашки для чая из сервиза, который мы используем в редких случаях. Как она часто выражается: «Пусть стоит. Жалко использовать». Сейчас тот самый редкий случай.

— Я здесь жил, — улыбается он. Мы с мамой перебрасываем друг на друга ошарашенные взгляды.

— С-серьёзно? — переспрашиваю с удивлением я, разливая чай по чашкам.

— Да, — тепло улыбается он. — Я родился в Севильи, но потом переехал в Сиэтл, познакомившись с Эндрю и Аннет Джеймс. — То есть родителями Ритчелл. — А летом я часто приезжаю в Мадрид, Севилью, бываю на разных модельных конференциях, проводимых в Испании.

Мои уши не верят, что Марк, оказывается, родился в Испании. Вот почему они с мамой смогли так быстро найти общий язык. Их судьбы похожи. Но что с его семьей? Есть ли она у него?

— Как и моя мама! — развожу я руками, чуть ли не опрокидывая чашку.

— Что? — приподняв бровь, изумляется Марк, садясь на стул. — Анна, ты тоже родом из Испании? Но почему не сказала?

Нас всех окутывает удивление.

— Да, — скромно отвечает мама, садясь рядом со мной. — Не успела.

Я задумываюсь: «Ознакомлен ли Марк о произошедшей с нами ситуации? Рассказала ли ему мама обо всем?..»

Зная маму, она бы не стала жаловаться и делиться своим неудачным опытом в супружеской жизни. Хотя, судя по тому, что в моей жизни следуют уже который день вспышки удивительных событий, то все возможно.

— Пробуйте мои блинчики! — командую, хихикая, я. — Буду рада, если они вам придут по вкусу.

Марк с удовольствием берет блинчик и намазывает его вареной сгущенкой. Мы с мамой делаем также.

— М-м… — наслаждаюсь я вкусом блина, — но немного переборщила с сахаром. «Скажи спасибо, что не солью». И то верно.

Марк подносит блинчик ко рту и не удерживает его от стекающей сгущенки, которая расползается по его ладони, отчего мое кулинарное искусство плюхается на его классические брюки, издавая смешной звук.

— О нет… — от неловкости хохочет Марк. — Какой я неуклюжий… — Его руки нервно сплетаются.

Я сдерживаю смех, подаю ему полотенце, подбодряя:

— Марк, это у нас семейное.

— Спасибо, не думаю, что оно поможет, конечно, но… — Он вытирает сгущенку, но она плотно находит себе место для кочевания и торчит коричневым пятном на левой штанине.

— Милана, о чем ты говоришь? Какое «семейное»? — Мама глазами подает мне раздраженную гримасу, чтобы я сократила уровень сообщаемых сарказмов, которые она никогда не понимала.

— Мам, такое! Это шутка, если что, — закатываю я глаза, не сводя глаз с Марка, взгляд которого напыщен серьезностью и стыдом одновременно. Он старается убрать сладость с брюк, что абсолютно у него не получается.

— Марк, может влажную салфетку? — предлагает она. Я тихонько смеюсь и прижимаю губы, чтобы не разразиться от смеха на всю квартиру.

— Да.

Мама тянется, сидя, к шкафу и дает ему одноразовые влажные салфетки.

Я запиваю чаем льющийся изнутри смех.

«Давно мне не было так смешно».

Мой начальник продолжает трапезничать, наматывая блинчик на вилку, смазывая его черничным вареньем, а не сгущенкой, чтобы не повторить случай с Марком. Мы с Марком надзираем ее мастер-класс. Я только желаю саркастически выразиться о ее способностях, как вижу настоящее шоу, за счет того, чтобы блин тонок, он не зацепляется плотно за зубец вилки, оттого падает, затрагивая грудь, на живот мамы, как будто скатывается с горки на санках.

Мы с Марком принимаемся смеяться во все горло. Я закатываюсь в смехе, смотря на ошарашенное от неожиданности лицо мамы, которая взирает на этот несчастный блинчик.

— Поели блинчиков называется, — с насмешкой заявляет мама.

Сквозь смех, я еле выговариваю:

— Я же говорила, это у нас семейное. Вы теперь в нашем клане, Марк. Добро пожаловать.

— Смею согласиться… — отвечает Марк, пытаясь привести в порядок свои бывшие, идеальными для свидания, брюки. Но не тут-то было. Влажная салфетка прилипает к его брюкам. Марк перестает что-либо совершать, шуточно кидая остальную пачку салфеток на стол.

— Марк, я думаю, вас спасёт только стирка, — гогочу я. — Стирка одежды, я об этом.

Мама наступает мне на ногу под столом, мысленно сообщая, чтобы я замолчала.

— Мам, я человек искренний и сообщаю всю правду! — произношу я, довольствуясь тем, что хоть я не измазалась за сегодня. Обычно, для меня испачкаться при приеме пищи — норма. А уж когда мы с Ритчелл проводим время, то чтобы у нас с ней что-то не упало, когда мы едим, то это, значит, что мы не исполнили традицию.

— Оставайся у нас, я застираю твои вещи! — предлагает вежливо мама, не смотря в глаза Марку. Он приподнимает смущенный взор и поглядывает на меня, сообщая:

— Что вы?.. — Как будто мы предложили ему поехать на Ибицу. — Я не буду вас теснить.

— Марк, я буду рада, если вы у нас останетесь! — уверяю его я. — Вы никаких не приносите нам неудобств!

— Да нет, спасибо, — почесывая шею, говорит он, слегка приподнимая уголки губ.

Вот хочет же остаться. Боится.

— Марк, дочь права! — подхватывает мою мысль мама, которая сегодня запоздало сообщает ответы. Видимо, тоже охвачена волнением. — Оставайтесь! Всем хватит места!

— Я признателен Вам! — оживленно, ловя взгляд мамы, молвит он.

Мы улыбаемся с мамой. Я сверлю ее взглядом, отмечая, что она вдвойне счастлива, что мужчина останется с нами. А если счастлива мама, то я счастлива втройне.

«Люблю ее улыбку».

— Можем посмотреть старое кино какое-нибудь?.. — исходит идея от мамы.

— А я пойду поработаю в своей комнате, не буду вам мешать.

Мама умоляюще показывает мне глазами: «Не уходи…»

«Нет, мам, я, напротив, сделаю это специально. Ты мне потом еще «спасибо» скажешь.

— Ты нам не мешаешь! — вставляет рассеянно Марк.

Я встаю с места, задвигая стул:

— Нет-нет, я просто желаю позаниматься над книгой.

— Тогда творческих успехов! — искренне бормочет Марк, сжимая передергивающиеся пальцы рук от волнения в кулаки.

«Точно влюблен».

— Спасибо, Марк.

Я оставляю их с мамой одних, для них важно поговорить друг с другом наедине, узнав каждого поближе.

Зайдя в свой рабочий кабинет, я наконец-то сажусь продолжать работу над писательством любовного романа.

* * *

Поработав несколько часов над книгой, видя в окне темноту, зевнув, я соображаю, что время позднее. Приоткрыв дверь, я отмечаю в щелке, как мама и Марк все еще смотрят старинное кино. Голова мамы находится на плече у Марка, а его рука обвивает ее талию.

«Вот это настоящее кино. Романтика…»

Осталась я. Одна. Так хочется пообщаться с кем-нибудь. Вот бы Рит…

В это мгновение жужжит мой смартфон, лежащий на письменном столе.

«Как танк».

На экране высвечивается «Ритчелл». Подруга чувствует меня, чувствует, когда нужна мне.

— Привет, Ритчелл! — Немедля я беру телефон. — Я так рада тебя слышать! — тихо щебечу я.

— Привет из Италии, дорогая моя! — радостно, намеренно делая мужской голос, сообщает подруга. — Как ты? Как у тебя дела? Я так соскучилась по нашим встречам, которые стали теперь так редки…

Слова Ритчелл окутывают мое тело пушистым одеялом, отчего я сворачиваюсь, как котенок, в клубок.

— Ну, как бы сказать. — Сознание подбрасывает мне события последних дней. — В моей жизни снова мелодрама… — тихо хихикаю я.

— Как я это обожаю слышать от своей подруги, — смеется Ритчелл. — Я готова записывать на листе твою мелодраму, секунду, — шуршит специально она листами в динамик телефона.

Я закатываю глаза и непрерывно смеюсь от ее действий.

— Я готова! Достала чистый листик.

— Лучше папку бумаги, — хохочу я. — Придется много записывать.

— Всё будет. Секунду. Я жду.

— Ты готова?! — повторно спрашиваю я, подготавливая ее к разговору о Джексоне. О Марке позже. Не все сразу.

— Милана, я уже третий раз говорю, что готова. Интриганка ты моя… — подтрунивает она.

— В общем, тут такое дело… — начинаю я, но смех, нервный смех, не позволяет мне продолжить мысль.

— Ты можешь уже сказать? — недовольно тараторит она, сгорая от любопытства. — Даниэль сделал тебе предложение?

Почти. Хотя, нет. Это просто украшение его прабабушки.

— Нет, ты не угадала. Я…

— Беременна? — орет в трубку Ритчелл, оглушая меня.

— Ритчелл, что ты кричишь-то? Нет!

— Тогда ты можешь сказать?

— Я встретила Джексона, — мимолетно доносится от меня эхом.

— ЧТО? — визжит она, на что я отвожу телефон в сторону, иначе проблем со слухом мне не избежать. — ЧТО? ООО… ООО… ИИИ?

Типичная бурная реакция от Ритчелл.

— Мы были с ним в ресторане, — тихо произношу я, слушая ее реакцию, которая доводит меня до судорожного смеха.

— ИИИ? — кричит изумленно она, стукая ногами по полу. Сочувствую ее соседям. — ОН ПРИЕХАЛ К ТЕБЕ?

— Нет, ты что, у него же есть девушка! — слегка раздраженно говорю я, вспоминая Беллу и ее писклявый голос. — Он приехал по бизнесу, и мы неожиданно встретились… — Это было, как в фильме, но с жанром — драма, без счастливого конца.

Ритчелл замалчивается на пару секунд, будто обдумывает о следующей своей фразе. Она что-то хочет мне сказать, но не решается. Я знаю её хорошо.

— Вот да, — спокойно сообщает подруга, словно, и не она голосила минутами ранее. — Я видела их вместе в новостях в передаче о молодых, известных «звездах».

Я докладываю ей о прессе, о том, что сказал мне Максимилиан, пригрозив не встречаться с Джексоном наедине.

Ритчелл вздыхает в трубке, продолжая:

— Ты, пожалуй, расстроена этим?

— Я? — удивленно восклицаю я, рисуя карандашом в ежедневнике разбитые формы сердец. — Нет, как ты могла подумать? У меня же есть Даниэль и… — торможу я, понимая, что истинным ответом на вопрос будет: «Да, меня задевает вся эта ситуация и то, что он с Беллой скоро поженится».

— Милана, кому ты врешь?

— Ритчелл, хватит! — обрываю я ход ее безрезультатных мыслей, которые только заставляют меня беспокоиться. — Мы вчетвером гуляли. Я с Даниэлем, а он с Беллой, поэтому в сторону иллюзии.

— Ты сейчас шутишь? Вчетвером? — громко произносит она.

— Это правда.

— А зачем? А как? И ЧТО? — понеслись слова поражения.

Сама не осознаю реальность мысли, что мы встречались вчетвером. Точно драма.

— Да. И, знаешь, — улыбаюсь, не ожидая того, я, — когда мы после благотворительного мероприятия гуляли вдвоем с Джексоном, то он… — Улыбаюсь еще больше. Черт. Щеки загораются. Ямочки появляются.

— Что он? Что Джексон? Не молчи, — выражается подруга любопытным голосом.

— Та подвеска и… она… вырвалась… и… — Я витаю в мыслях, что не могу говорить членораздельно. — Я тогда почувствовала, что…

«Милана, ничего ты не почувствовала! Остепенись! Это тебе ни к чему!»

— И дай-ка угадаю. Моя подруга летает на небесах и думает о том, какой маняще-прекрасный и убийственно-сексуальный Джексон Моррис, как она по-прежнему его любит… — певуче сообщает Ритчелл.

— Ритчелл, нет! — обрываю дерзко я её. — Я не люблю его! — Это же так?

— Милана, ты можешь врать мне, врать Даниэлю, маме и кому угодно, но не ври самой себе только! Будь честна с собой.

Эх…

— Ритчелл, а как у тебя дела?

— Другую тему переводишь?

— Нет… — улыбаюсь я. — Чуть-чуть.

— И, Милана, будь на чеку с его подружкой. Ее папа — известный миллионер. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Понимаешь, о чем я?

Наслышана я о денежных средствах этого императора, о том, что он, как сказочный Аладдин, может исполнить любое желание.

— Да. А что тебе ещё известно про Беллу?.. — спрашиваю я.

— Мила, я точно не знаю, но будь осторожна, не ищи себе врагов… — Авария, больница… Спасение утопающих. Лучше не вспоминать.

— Ритчелл, спасибо, что ты есть в моей жизни.

— Лучше не замыкайся на этом, не выдумывай того, чего нет. Он давно с этой Беллой. Если бы он хотел вернуться к тебе, то давно бы так поступил. — Наболевшая душа снова болит. — А сейчас у тебя есть чудесный парень. Лично мне он понравился, когда мы втроём ужинали как-то у тебя. И кстати уже месяц прошёл с нашей встречи.

Ритчелл права, но где-то там внутри, в самой глубине души, во мне сидит капля надежды… Проникнуть бы в его голову и узнать, о чем он думал, когда встретил меня после четырёхлетнего расставания. А когда я уезжала на такси после ужина, после нашей вечерней прогулки, он же явно хотел мне что-то сказать… а упавшая на землю подвеска из его сумки? Это же что-то значит.

— Милана, ты тут? Почему молчишь?

— Да, — пространно отвечаю я, рассуждая все об одном и том же. — Как же мне хочется быть рядом с тобой сейчас… смеяться, вспоминать наши моменты.

— Я тебе как раз и позвонила сказать, что через две недели я прилечу! — с радостью сообщает подруга.

— Я не расслышала, через две недели? — изумленно уточняю я, заливаясь счастьем.

— Прилечу к тебе на все лето! И у меня есть несколько предложений к тебе!

— Чтооо? УРА! УРААА! — Настала моя очередь кричать и прыгать от счастья в прямом смысле слова.

— Милана, что за шум у тебя? — смеется подруга.

— Я прыгаю от радости, что ты приедешь! Ура! Ура! Ура!

— Я так же рада, как и ты. Мои родители решили пожить в Испании и поработать над бизнесом, а я тем временем буду блудить по просторам Мадрида с моей впечатлительной моделью.

— Какое счастье! Я так рада! Мне тебя так не хватает! — Искренне отвечаю я, готовая расплакаться от счастья.

— Крепко обнимаю! Милана, я буду спать, так устала… Поговорим потом, всё мне расскажешь! И будь осторожна! Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Ритчелл. Люблю тебя, подруга!

— И я тебя люблю, подруга!

Впервые за эти годы Ритчелл приедет ко мне в Мадрид на большую часть лета. Без подруги — всё не то. Я так рада, что не могу описать то, что чувствую.

«Надо позвонить Джексону и обо всем сказать, он же так обрадуется». Ему понравилась тогда Ритчелл, как веселая собеседница, и она также сможет направить его на верный путь в предпринимательском деле.

Мне кажется, или в моих мыслях прозвучал не Даниэль, а Джексон?!

«О, боже… Как же я хочу его выкинуть из головы, раз и навсегда». Надеюсь, что сегодня наша встреча с ним точно была последней и больше он с Беллой меня не потревожит. Никогда. Ни в этой жизни.

Вздыхая, я вспоминаю, что обидела Даниэля, накинулась на него без причин. Я была так груба с ним. Не стоило убегать от него. Из-за Джексона и его подружки, мы первый раз поссорились. До этого между нами не было никаких противоречий. Завтра позвоню ему и всё улажу, а в настоящее время буду уходить в мир сновидений. Слишком эмоциональный день, который совершенно лишил меня сил. В особенности предмет сладостной беседы с Джексоном — пресса.

Расстилая кровать, я повторно заглядываю в щелку, и вижу, как Марк уснул на диване, разобранным ему мамой, дверь комнаты которой закрыта.

Ложась на свою мягкую постель, я закрываю глаза и, перебирая события дня, отрубаюсь.

«…Сейчас у каждого из нас иные цели,

Радуют, делают они по-настоящему счастливыми нас,

Но, что было в прошлом, поверь мне,

Никто не забудет из нас…»