Оранжевая птица. Рассказы

Анна Вэл

«Оранжевая птица» – это истории о любви, одиночестве, смерти и бунтарском духе в рамках молодёжных субкультур 90-х, о поисках своего предназначения. Лиричная атмосфера книги переплетается с мистической и исторической, и от этого читать её становится только интереснее. Ни на кого не похожие герои обитают в странных декорациях, погружаются в прошлое или попадают в порталы на стыке двух миров, воспринимают мир иначе, живут на последнем дыхании, верят в настоящую любовь, волшебство и добрые сказки.

ЛИСТЬЯ В ЗРАЧКАХ

Я проснулся очень поздно, около двух часов пополудни. Звуки пронизывающего ветра врывались в моё окно, заглушая желание сна. И тогда я подумал, что просыпаться, в сущности, не стоит. А зачем? Для кого? У меня не было ни девушки, ни друзей, ни родителей. Даже соседей, и тех не было. Почему — я не знаю. Просто не было, и всё!

Я встал с кровати и побрел в ванную. Хотелось запустить бритвой по своему отражению в зеркале, но на этот раз я не смог, потому что увидел в своих зрачках жёлтые кленовые листья. С этого дня и начинается моя история. А может, это вовсе и не моя история. Поймите, во мне теперь жило что-то ещё. Хорошее или плохое — мне было всё равно. Главное, что я стал иным.

Первое, о чём я тогда подумал — увидят ли другие люди листья в моих зрачках. Странно, ведь мне всю жизнь было наплевать на людей. Кто они мне такие? Водители трамваев, продавцы газет, уличные девки, лентяи, жалкие личности с завышенной самооценкой. Но сейчас что-то перевернулось во мне. Я почему-то вспомнил вьющиеся каштановые волосы девушки из табачной лавки; всегда раздражавший меня серый, в тонкие зеленые полосы, пиджак хозяина скучнейшего бара; фотографию какой-то старушки на банке кофе, который я обычно пил по утрам. Я вспоминал очень долго — это были странные, не связанные с собой образы — образы повседневности. Я даже не заметил, что уже протягиваю деньги за пачку сигарет, а та самая женщина с каштановыми волосами улыбается мне. Улыбается мне? С чего бы это! Кто я для неё? Постоянный покупатель, странный человек, одинокий мужчина? И тогда я понял: она заметила листья. Я смутился, отошёл назад к двери и толкнул её плечом. Выйдя из лавки, я свернул в незнакомый переулок. Вернее, я знал о его существовании, но никогда не испытывал надобности здесь прогуляться. Всматриваясь в фасады старых зданий, я ощущал какое-то щемящее чувство глубоко внутри, прислушивался к шагам прохожих и даже слышал свои собственные шаги. Кажется, время перестало для меня существовать, а ноги сами несли меня к чему-то неведомому. Или это шёл не я? С каждым своим шагом я слышал хруст опавших листьев, но никаких листьев под ногами не было. Я споткнулся на ровном месте, сделав это «открытие». Посмотрел по сторонам и не увидел ни души. Как же так? Я забрёл слишком далеко — туда, где нормальные люди и не подумают проводить свое свободное время. «ВРЕМЯ» — прочел я вывеску напротив. Что за чушь?! Но я не ошибался. На ни чем не примечательной на вид двери было написано: «ВРЕМЯ. Кафе мадам F.». Ах, да! Я же ничего не ел за сегодняшний день — вспомнил я и решительно вошел внутрь. Пожилая женщина за стойкой бара, очевидно, сама Мадам F., вдруг заявила: «Я вас уже давненько жду, друг мой! Проходите, голубчик, садитесь за свободный столик».

— Разве мы с вами знакомы? — спросил я и, оглядевшись по сторонам, с удивлением отметил, что все столики абсолютно свободны, посетителей в этом кафе не было.

— Хе-хе, как сказать. Может, знакомы, а может, и нет. Одному богу известно, — ответила на мой вопрос старуха.

«Что за чертовщина», — подумал я, а вслух произнес:

— Я голоден. У вас есть что-нибудь на обед?

— Ну конечно, дорогой мой, у меня есть время.

— Что? — не понял я.

— Время, говорю, есть на обед, дружочек. Вы какое предпочитаете: горячее, холодное, или вам всё равно?

«Сумасшедшая», — подумал я, но перечить ей не стал:

— Да, мне всё равно.

— Для первого раза рекомендую холодное! Оно не так обжигает. Сейчас я приготовлю, секундочку, — старая Мадам F. нагнулась под стойку, и я слышал, как она разгребает какие-то звенящие предметы своими морщинистыми руками.

«Что б тебя, старая ведьма!» — хотелось крикнуть мне, но вместо этого я сел за единственный в ее заведении столик, на котором уже были сервированы приборы.

Вскоре звон прекратился, и странная Мадам F. вынесла мне совершенно пустое блюдце китайского фарфора. Она пристально посмотрела мне в глаза и сказала:

— Всё готово. Кушайте, пожалуйста, голубчик!

Я готов был поклясться, что она не удивилась листьям в моих зрачках, будто бы все вокруг ходили с ними.

— А листочки-то кленовые, однако! Хе-хе, — прошептала старуха и достала нож. — Режьте его, не бойтесь.

— Простите, что я должен резать? Я не понял.

— Как что? Время, конечно!

Я взял нож в руки и долго изучал его. Обычный обеденный нож из нержавеющей стали. Но мои ладони, сжимавшие его, вдруг онемели. Я не мог разжать пальцы. Они были как бы прикованы к ножу неведомыми силами. «Вот чёрт!» — вырвалось у меня.

— Ты мне чёрта здесь не вспоминай! — прошепелявила хозяйка и скрылась за перегородкой.

Я остался один, по-прежнему не в силах выпустить нож и уйти из этого кафе, в котором я, как назло, собирался пообедать. А вообще мне наплевать! Передо мной и правда стоит тарелка. Пустая, конечно, но… Нож тоже есть, вот только я не знаю, чем обычно едят время — вилкой или ложкой. Что за бред я несу?! Ладно, старуха сумасшедшая, но я-то, слава богу, в своём уме! Или был в своём, пока в моих зрачках не поселились эти листья. Продолжая сжимать нож, я вскочил со стула и закричал так, чтобы старуха меня услышала:

— А вилка, вилка где? Не могу же я есть время руками!

Но никто мне не ответил. Тогда я отправился за перегородку, но старухи там не было! Меня прошиб холодный пот. Я поскользнулся и упал на грязный пол, выронив злополучный нож. Пока я падал (а мне казалось, что это длилось целую вечность), я проклинал всё на свете: и чувство голода; и родителей, покончивших с собой, когда мне было двенадцать лет; и сигареты, без которых я не мог прожить ни дня; и свою бывшую любовницу, вернувшуюся к мужу и детям; актрис из местного театра, скрашивавших часы моего досуга; ободранные стены моего первого дома; полуголых нищих, готовых растерзать друг друга за кусок хлеба; ветер, ворвавшийся сегодня ко мне в комнату; вывеску этого кафе; цветастую юбку Мадам F.; то, как я спас собаку, которую хотели повесить на ветке дерева дворовые мальчишки; свой первый поцелуй; горячий шоколад и пирожные из кофейни на улице N.; драку с пьяным пианистом в одном из ресторанов; осень 19.. года, когда я путешествовал по Италии; голубые шторы в номере бельгийской гостиницы; убийство мелкого торговца коврами, которому я был свидетелем несколько лет назад на Востоке; девочку с заплаканными глазами, когда ее куклу растоптал на мостовой проезжавший лондонский кэб; блеск глаз женщины, которой я когда-то очень давно признался в любви; бутылку вина 1885 года; бродячий цирк; утку по-пекински; неоплаченные счета; то, как я, будучи ребенком, упал и разбил себе коленку. И вот я упал в очередной раз. Я не знаю, что это было! Хотелось ущипнуть себя побольнее, проснуться и убедиться в том, что всё это мне приснилось. Но не тут-то было! Я ясно видел каждую соринку на грязном полу, валявшийся неподалеку нож, деревянный буфет, заставленный всевозможной посудой, ощущал запах какого-то старья с примесью допотопных духов мадам F. и, почему-то, ванильного кекса и вишневого ликера. Все это так странно смешалось в моём восприятии. Не знаю точно, сколько я так пролежал — может быть, минуту, а может, несколько часов. Моё тело было полностью расслаблено, но мозг напряжён до предела. Я хотел закрыть глаза, но мне мешали листья в зрачках. Значит, это не сон, подумал я. Тогда что же это? Кто мне объяснит? Может, старуха? Но старуха как сквозь землю провалилась. А ведь она — не плод моей фантазии. Она здесь действительно была. Была!

Неожиданно для себя, я услышал чьи-то шаги. По-видимому, это возвращалась хозяйка кафе. Я чувствовал, как доски пола прогибаются с каждым ее движением. Всё, хватит! Нужно выбраться из этого проклятого места, во что бы то ни стало. Пересилив себя, как мог, я, опираясь руками о стену, поднялся с пола. Старуха стояла за моей спиной и улыбалась, но её улыбку нельзя было и близко сравнить с улыбкой продавщицы сигарет. Мадам F. достала из кармана передника небольшую лакированную шкатулку, подняла крышку, и я услышал завораживающую мелодию. Звуки наполняли комнату, словно стая гомеровских сирен спустилась сюда, чтобы оставить мой рассудок на грани между помешательством и ощущением какого-то злого счастья. В этой музыке слышались трели канареек, шум дождя, бой африканских барабанов, хруст песка, пение жрецов Вуду, вой ветра, чарующие звуки индийских колокольчиков и шорох опавших листьев. Этот шорох выделялся отчетливее всего. И я явственно почувствовал, как кленовые листья в моих зрачках начинают плясать. Может быть, то танцевала сама Смерть. Головокружение усиливалось от звука к звуку, как по мановению волшебной палочки. Я представлял хозяйку кафе, пожилую мадам F., старой ведьмой, крепко стискивавшей своими скрюченными пальцами шаманский бубен или что-то в этом роде. Вот она выкрикивает моё имя, потом бьёт в свой бубен, сделанный из кожи какого-нибудь неудачника, вроде меня, и моё сознание — больше не моё сознание, оно принадлежит ей. Какой-то бред! Я больше не могу! Обессилив вконец, я падаю прямо на барную стойку, разбивая при этом пустое блюдце. Как оно здесь оказалось? Остатками интеллекта я вспоминаю, что это ТО САМОЕ блюдце! Я слышу, как осколки фарфора со свистом разлетаются по полу, и в этот момент способность здраво мыслить вновь возвращается ко мне. Я подавлен, но вместе с тем испытываю необычайный подъём сил, как будто заново родился, вернулся из мира теней в этот странный и страшный, но НАСТОЯЩИЙ мир. Слёзы освобождения струятся из моих глаз, вымывая последние крупицы кленовых листьев из моих зрачков.

Утро 26 января 2002 г.