Сбежать от зверя. Прощение

Анна Владимирова, 2023

Скоро я вспомню все. По крайней мере, мой доктор так говорит. А пока что вся жизнь – чистый лист. Я ни черта не помню. Ни как оказался в скорой, ни как получил пулю. Сейчас у меня нет ни врагов, ни друзей, ни любимой. Вернее, она есть. Но говорить со мной не хочет. Приходит редко, слушает сердце, смотрит на мониторы… и отказывается рассказывать правду. А еще просит не вспоминать… Что же я такого натворил?

1

Я открыл глаза и вздохнул глубже. Чувствовал себя так, будто проснулся заурядным утром своей… заурядной жизни?

Память о ней словно еще не загрузилась, и это доставило неожиданное удовольствие. Хорошо ни черта не помнить. При этом нервы натянулись, будто от какого-то сопротивления, аж кончики пальцев пробило током.

Руки… Я поднял ладони на уровень глаз и осмотрел их, не понимая, что чувствую. Но вскоре до меня дошло — пустоту. Мне нечего больше держать. Или некого?

Сердце забилось в такт противным пискам прибора, и вдруг откуда — то сбоку послышалось сонное:

— Тахир?..

Я повернул голову и увидел ту самую женщину, которая везла меня на машине с сиреной.

Катя.

Она спала на кушетке у стены все это время, а на мой «дебош» проснулась и подскочила ко мне со стетоскопом. Попробовала добраться до моей груди, но, видимо, так устала, что руки ее совсем ослабли. И я легко сцапал девушку в свои, прислушиваясь к ощущениям. Да, пожалуй, теперь гораздо лучше.

Катя обомлела в моих лапах, а я все вглядывался в ее лицо, притягивая к себе за плечи…

— Тахир, дай послушать, — хрипло потребовала она.

— Дай послушать мне, — усмехнулся я нагло, запуская пальцы в ее волосы.

Как же она знакомо цепенеет от моей близости… И запах я ее помню.

— Тахир, отпусти, — вдруг уперлась она в мою грудь. — А то выпишу успокоительное.

— Ты всегда так делаешь со мной? — вздернул я требовательно бровь. И почти не сомневался в положительном ответе. Она совершенно точно мной командовала прежде и угрожала успокоительным. — Я что, настолько тебя достал?

— Нет, — округлила она глаза. — Ты просто выжал себя полностью, сорвался несколько раз. А последний вышел едва ли не фатальным.

— А кто я у тебя? — усмехнулся.

Как же было спокойно теперь. А с Катей в руках — вообще невообразимо хорошо.

— Ты не у меня, — захлопала она глазами. — Я просто твой врач.

— И зачем ты врешь? — нахмурился я, притягивая ее к себе настойчивее. — Я помню твой запах, взгляд…

Она открыла было рот, но медленно захлопнула.

— Тебе сейчас нельзя волноваться, — заговорила, наконец, и осторожно выпуталась из моих рук. Будто я представлял для нее реальную опасность и был натуральным психом. — Твоя амнезия временная. Ты все вспомнишь…

— Я помню тебя, — упрямо повторил я. — Разве…

— Нет.

И пока я оцепенел, она воспользовалась моментом и принялась меня слушать. А я смотрел на нее исподлобья и не мог понять. Я помнил эти стены. Вид из окна был знаком до боли. Парк… Только раньше он был зеленее, теперь же изрядно пожух и облетел. И Катя… На этом картина моего мира заканчивалась.

— Постарайся не вспоминать, — сухо говорила она, будто мы не знакомы вовсе. — Твоя нервная система изрядно пострадала за последние несколько недель…

— Я что-то сделал с тобой? — потребовал я. — Поэтому избегаешь меня?

— Тахир… — начала было сурово она, но я снова сцапал ее и рывком прижал к себе:

— Я же чувствую твой запах! — прорычал со злостью. — Ты меня любишь и хочешь!

— Да чтоб тебя! — вдруг выругалась она, гневно хмурясь в ответ на мой испытующий взгляд. — Ты меня — нет!

Я выпустил от неожиданности, недоверчиво уставившись на нее. Она же откинула длинные рыжие волосы с глаз и оправила униформу.

— Что со мной случилось? — проследил я за тем, как она сгребает стетоскоп. — Почему у меня чувство, что я стал каким-то чудовищем?

Теперь ее взгляд наполнился сочувствием. Я видел, как ей больно, и готов был услышать самое ужасное.

— Нет, ты — не чудовище, Тахир, — отвернулась она. — Ты просто не выдержал всего, что случилось…

— С нами?

Ну как ее можно не любить? Мне даже показалось, что в памяти начали всплывать запахи страсти, звуки ее горячечного дыхания, стона и крика… Я вспоминал ее все больше. Пощечина! Она залепила мне пощечину! Значит, все же накосячил…

— Нет, не с нами. И хватит вопросов, я же просила.

— Никогда не слушаюсь, да? — пытливо щурился я. Ну точно. Ее взгляд сказал мне все. — Ладно. Я все вспомню, и поговорим. А почему я попал на операционный стол, тоже не скажешь?

— Пулевое ранение в голову.

— Как?

— Все, — отрезала она. — Сейчас…

— Как?! — перебил ее, злясь.

Попадись ты мне еще в лапы! Но Катя благоразумно отошла к двери.

— Хочешь медикаментозную кому? — бросила она мне с вызовом. — Если не дашь себе добровольную передышку, Тахир, я тебе гарантирую, что ты пройдешь у меня реабилитацию любой ценой, тебе ясно?!

Ого. Грозная она у меня какая! Я только бровью повел, но взгляд вдруг сам скатился на ее соблазнительную грудь, пока она делала вдох.

— Сейчас тебе сделают инъекцию и поменяют капельницу. Потом накормят. Вопросы есть?

— Как мне с тобой тут связь держать? — вызывающе оскалился я. — Или ты регулярно спишь в моей палате на диване?

— Только сегодня. Кнопка вызова персонала тебе в помощь.

И она вышла из палаты.

Вот же огонь-баба! Но ей хотелось подчиниться. И что-то ведь подсказывало — делал я это ну крайне редко. Если вообще подчинялся. Наверное, я какой-нибудь самоуверенный мудак. Не преступник — иначе тут бы конвой стоял в комплекте с наручниками. Может, я на стороне закона? Кажется, да. Ну, значит, я достал Катю являться к ней с пулевыми и рисковать шеей. Это было бы самое простое объяснение. Может, она моя избранная? Не знаю. А может, мы разошлись? Или она меня бросила? Вот ни черта ей не обломится меня подлатать и вышвырнуть!

Ощущение пустоты вдруг болезненно сжало грудную клетку. Захотелось броситься за Катей и вернуть в свои руки. Еще и морда забинтованная начала болеть! Но я стиснул зубы и откинулся на подушки.

Не вспоминать. Она просила дать себе передышку. Хорошо. Я буду послушным. Тем более все, что кажется мне важным сейчас, рядом…