Сбежать от зверя

Анна Владимирова, 23

Она слишком молода для меня. Я слишком испорчен для нее. Мы не пара. Только зверю не прикажешь. Отдать ее на ликвидацию я не смог. И вот теперь с рассвета до заката хожу будто по углям, пытаясь забыть, уйти и не смотреть в ее сторону… Только с каждым вздохом понимаю одно – либо она будет моей… …либо никого из нас не будет вообще.

1

— Тахир Муратович, встаньте, пожалуйста.

Я поднялся со скамьи и выпрямился перед судьей. Мы хорошо знали друг друга, были почти друзьями. Демьян звал к себе в помощники, но после смерти Полины я предпочитал шляться по городу ночами и заниматься расследованиями. Различные дела хорошо занимали мозги и выматывали физически. Страдать никогда не было времени — выспаться бы…

— Ввиду произошедшего суд принял решение лишить вас должности следователя первого уровня, — продолжал твердо Демьян. — В остальном — вы остаетесь в своем праве.

Я усмехнулся, наведя резкость на его лице. В праве… Они забрали у меня Марину в клинику для реабилитации. Причина, конечно, была. Спасая ей жизнь, я слишком резко швырнул ее в свою реальность, и девочка могла пострадать.

Я не видел ее неделю с той ночи. Но когда вез в участок, она была вполне в себе. Кусала только губы, ежась на пассажирском сиденье, но довольно твердо расспрашивала о том, что ей предстоит. Ее беспокоила безопасность. Но что происходило потом, когда ее забрали, я не знал.

— Сейчас девушка под присмотром, состояние ее удовлетворительное, — вдруг мягко заверил Демьян. — И вы сможете видеться.

Я сузил глаза на его лице. Видеться?

— Вы предлагаете мне видеться с избранной? Через стекло? Решетку?

Злость сдержать не удалось.

— Тахир, мы не изверги, — перешел он на неформальное общение, кивнув охране выйти. Адвокаты тоже покинули зал. — Мы все прекрасно понимаем. Ты сможешь реализовывать все свои права в отношении своей избранной. Только забирать ее себе пока не сможешь до решения суда. Это все, что я смог для тебя сделать. Ты же знаешь, что это достаточно мягкое заключение.

Да, всем было бы проще, сдай я Марину ликвидаторам. Никому не нравится, что систему обходят.

— Разрешите идти?

— Зайди ко мне на разговор сначала, — указал он на дверь в кабинет. Я кивнул и устало протер физиономию. Пришлось последовать за ним. — Неважно выглядишь.

— Странно было бы, будь по-другому, — нахмурился я.

— А ты дерзкий, — усмехнулся Демьян и поставил на стол два бокала под виски. — Будто ожил наконец… Я рад за тебя искренне.

Пришлось втянуть клыки и опустить плечи. Не знаю, какого черта я вызверяюсь тут.

— Я пока что-то не очень.

— Тахир, тебя пустят к твоей девочке в любое время суток на сколько захочешь. Можешь переехать к ней вообще. В твоем распоряжении врачи и психологи для облегчения адаптации.

— Это будет похоже на то, что я прихожу ее попользовать.

Демьяну надоело меня уговаривать.

— Ты знал, что рискуешь. Неси ответственность. — И он поставил передо мной стакан. — Пей.

Я только сжал зубы.

— Я понимаю, от чего тебя так рвет. Наша система не заточена на сохранение жизни людям. Я горжусь тем, что ты бросил ей вызов. За тебя. — И он легко коснулся своим бокалом моего, высекая тихий звон.

Я сделал глоток и откинулся на спинку стула. Ладно. Разберемся.

— Ты знаешь, как она? — поинтересовался.

— Нормально. В себе. Только на контакт не особо идет, но с персоналом взаимодействует. Тебе нужно с ней встретиться. — Он задумчиво поболтал виски в бокале. — Я устроил ей люксовый номер, всевозможные процедуры, прогулки…

— Демьян, это тюрьма. При всей благодарности тебе она этого не заслуживает. Сколько ее будут держать? Есть хоть какая-то информация? И со мной ей тоже нельзя было встречаться. Молодая совсем.

— Не скули, Тахир. Ты не потеряешь время, которое ее будут держать там. Будь с ней. И работай у меня.

— Что?

— Я предлагаю тебе повышение — должность моего заместителя. Как и раньше.

— И, видимо, у меня выбора нет.

— Не особо, — пожал он плечами. — Я ведь не просто так тебя звал к себе.

Нет, я не жалел о том, что случилось. Мне нужно разобраться с новой жизнью и понять, что вообще я могу сделать. На что имею право. Быть с избранной? Вряд ли. А вот понять, что ее загнало в мои лапы — да. Очень хочу узнать.

* * *

В стекло бился дождь. Гремел по козырьку под окном, чавкал шинами от проезжавших под окнами машин. И с ним казалось, что все по-прежнему, и я снова в общаге…

— Марина, с вашим здоровьем все в порядке.

Я отвела взгляд от окна и посмотрела на врача. Женщина в возрасте, серьезная, внимательная… Сложно поверить, что вот такие люди тут работают. Наверное, этот факт помогал мне освоиться. Потому что этот дождь за окном не значил, что я в прежнем мире. Я в совершенно незнакомом месте уже неделю. Сначала меня закрыли в какую-то камеру, и стало дико страшно. Но ненадолго. Потом за мной приехали, предоставили одежду и забрали сюда.

И теперь все эти люди носились со мной так, будто я была очень важным пациентом.

— Хорошо, что в порядке, — выдала я бесцветное.

— Вы решили вопрос с контрацепцией? — сменила она тему. — Что будем делать?

Я усмехнулась.

— Не понимаю зачем. Простите, но у меня же нет никого. А тот… Он же не появляется. Я так поняла, что на этом все.

Последнее, что помнила о незнакомце, с которым провела ночь — как он прижимал к себе, усадив на колени, пока не приехала какая-то служба. Он тихо просил не волноваться и обещал, что все будет хорошо.

С той ночи я больше не видела этого мужчину. И испытывала по этому поводу множество противоречивых эмоций. Воспоминания о нашей встрече занимали мысли чуть ли не все время. Все это казалось паузой, которая вот-вот кончится, и из светлого кабинета меня снова швырнут в какую-нибудь темную комнату…

С другой стороны, этот незнакомец странным образом казался самым надежным во всем, что со мной происходило. Наверное, я бы хотела, чтобы он пришел… Снова принял решение и объяснил, что мне тут делать вообще. А еще я пыталась вспомнить его имя, но не могла. Все, что мне от него осталось — кожаная куртка, которую отдал мне перед расставанием.

— Опыт и знания позволяют мне сомневаться, что на этом все, Марина, — участливо покачала головой врач. — Мужчины-оборотни просто так не ставят свои знаки девушке. Он не сможет без вас.

И вот это вот — оборотни…

Когда Римма говорила о своих клиентах, я не верила. Думала, у нее кукушка совсем поехала. Как оказалось, нет. Когда увидела глаза этого мужчины в темном номере, сразу вспомнила все ее рассказы. Только вот про регистрацию она ничего не говорила.

— Почему его нет? — глухо поинтересовалась я.

— Я не знаю точно, но слышала, что у него был судебный процесс по поводу всего случившегося с вами. Насколько поняла, он нарушил должностные обязанности.

Слова врача обеспокоили.

— Ему грозит что-то?

— Возможно, — неопределенно пожала она плечами.

— А у меня есть какое-то право узнать, если уж я что-то значу для него? — возмутилась я. — Или я буду сидеть тут и ждать, как вещь в бюро находок, пока он не придет за мной?

— Нет. Ваш спутник жив. Просто ему нужно время, чтобы разобраться с проблемами. Он придет. А вам нужно подумать о том, чего вы хотите в плане будущего.

— То есть я обязана теперь с ним спать? — усмехнулась.

— Марина, — подалась вперед врач, — инсценировка принадлежности оборотню не пройдет для вас обоих бесследно. Он не сможет сопротивляться инстинкту. И, я предполагаю, он спрашивал вашего согласия.

— Кажется, — передернула я плечами. — Я плохо соображала.

— Вы согласились. Все остальное — последствия. А моя работа — защитить вас от них максимально. И я предлагаю вам начать принимать контрацептивы, потому что барьерные методы после метки не самые надежные.

— Метка — это его укус в шею?

— Да. Если вы готовы, я могу рассказать подробно.

— Не хочу пока, — сглотнула я судорожно. — Давайте таблетки.

— Отлично. Вам доставят все необходимое в номер. Есть еще вопросы?

Вопросов не было. Я вышла из кабинета и направилась в жилой корпус.

Пока все выглядело, как в какой-то фантастике о будущем. Меня поселили в отдельной квартире с видом на парк. В ней имелась спальня, гостиная, потрясающая ванная и даже кухня. Мне предлагали заказывать либо готовую еду, либо продукты, и все доставлялось до двери в течение часа.

Раз в день меня сопровождали на прогулки с браслетом на ноге, как у настоящих заключенных.

Ну и черт с ним. Я бродила по парку, кормила уток и дышала свежим воздухом. Смешно, но эта новая жизнь оказалась для меня неплохим шансом, хоть оглядываться я не переставала. Все казалось, что меня найдут, вычислят…

Мне же обещали, что из-под земли достанут.

И только тот факт, что парк принадлежал клинике, а на каждом углу топтались охранники, да не абы какие — терминаторы настоящие! В общем, это все убеждало, что тут я в безопасности.

И только непонятное ожидание нервировало.

Сколько мне ждать определенности? Сколько меня будут тут держать? А мужчина этот, который меня спас… Теперь он решает мою судьбу?

Я задумчиво щелкнула ключом, открыла двери и сразу же замерла взглядом на паре мокрых солидных туфель на коврике. На вешалке — куртка, с которой прилично натекло воды. Россыпь мелких капель на белом полу вела в гостиную.

Я постояла некоторое время в онемении. Страшно было снова встретиться с его взглядом. А еще страшнее — вспомнить, что мы с ним… Что он сделал со мной. Потому что секс с ним не вписывался в общий ужас, который был связан с той ночью. Он показался какой-то вспышкой, неуместной слабостью и наслаждением, которых просто не могло тогда быть.

Если бы не все остальное, о такой первой ночи можно было бы только мечтать. Но остальное забыть невозможно, поэтому я едва дышала, медленно приближаясь к гостиной.

Он сидел в кресле, уперевшись локтями в колени, будто сильно устал.

— Привет, — послышалось хриплое.

И у меня что-то затряслось в груди, будто собачонка обрадовалась встрече с хозяином и задергалась ему навстречу.

Я обняла себя руками, чтобы унять это странное чувство. Зря я не спросила доктора обо всем, что может быть после этого укуса на шее.

— Здравствуй, — съежилась под мужским взглядом.

При свете дня он оказался симпатичным. Резкие черты лица, внимательный взгляд, жесткие губы. Виски с проседью… И все это обжигало солнечное сплетение стыдом за… то, что подставила его? Но у него был выбор. Что позволила с собой сделать? Так он спасал… Стыд сжигал и опалял щеки нестерпимым жаром.

— Как ты?

Я сжалась сильней.

— Нормально. Ты?

Он повел удивленно бровью и слабо усмехнулся:

— Не знаю, что тебе сказать.

— Мне говорят, что теперь моя жизнь зависит от твоего решения.

— Мы с тобой в странной ситуации, — выпрямился он в кресле и откинулся на спинку. — Жизнь твоя спасена. Но цена до конца непонятна.

— Почему?

— Я не кусаюсь, Марина, — и он кивнул на соседнее кресло. — Вернее, кусаюсь, но не сегодня.

Я только усмехнулась, прошла к креслу и залезла в него с ногами.

— Что с ценой? — спросила тихо.

— Пока не знаю.

— Я слышала, что тебя судили.

— Это ерунда.

— Врач говорит, мне нужны противозачаточные таблетки.

— Не нужны. Я тебя не трону.

— Она говорит, ты не сможешь.

Наши взгляды встретились, и он усмехнулся.

— Я зверь, но это не значит, что у меня нет силы воли, собственного достоинства или уважения к тебе. Я не жалею ни о чем. Но пользоваться тобой я не буду.

Почему-то стало горько.

— Так… ты уйдешь?

— Да. Но если тебе что-то понадобится или случится что-то — звони в любое время дня и ночи.

Я тяжело сглотнула, глядя, как он пододвигает заготовленную визитку.

— С твоим делом еще не закончено, буду им заниматься.

— Я здесь никого не знаю, — тихо выдохнула я.

— Но ты и меня не знаешь.

Мои слова его будто удивили. Его взгляд стал по-настоящему пронизывающим и изучающим.

— Я знаю, что ты рисковал, когда спасал меня. — Я посмотрела ему в глаза, не понимая: я что, прошу, чтобы он остался?

— Марина, у нас есть целая служба, которая поможет адаптироваться.

— У тебя много таких спасенных? — усмехнулась я зло.

— Ты одна, — нахмурился растерянно он.

— Семья есть? Ты женат?

— Нет, — слабо усмехнулся он. — Я бы не смог тебя спасти, если бы у меня кто-то был. — Он подался вперед, пристально вглядываясь в мое лицо. — Не хочешь, чтобы я уходил?

— Наверное.

Он долго смотрел мне в глаза, прежде чем продолжить неожиданно неуверенно:

— Это сначала тебе кажется, что ты одна. Потом освоишься, заведешь знакомства… Наш мир тесно связан с людьми. Твой мир никуда не делся, он рядом.

— У меня нет никого в том мире, — разочаровано сжалась я и отвела взгляд за окно.

Дождь кончился, и теперь яркие ало-сиреневые пятна заката разбежались по подоконнику и белому столу. Наверное, им тут привычнее наблюдать, как девочки с ума сходят от новых открытий и таких вот мужчин. Я видела тут таких. Но для меня все это казалось спасением, о котором только можно было мечтать. Как же я устала…

— Когда я смогу выйти отсюда?

Он нахмурился, напряженно глядя на меня.

— Пока что этот вопрос не решен. Идет судебное разбирательство. Думаю, когда тебе станет легче, тебя вызовут на допрос. Но тебе ничего не грозит…

Я почти не слушала.

— Ладно. Тогда можете идти, не хочу вас задерживать, — отвернулась я.

Он не сказал больше ничего. Поднялся еле слышно и исчез в полумраке коридора. А когда щелкнул замок, я прикрыла глаза, выдерживая привычный удар пустоты в груди. Сколько раз от меня так уходили те, на кого я рассчитывала? Много. Почему я вдруг понадеялась на этого? Как же его имя?

Я подскочила и сгребла его визитку с ручки кресла.

Тахир.

Тахир Муратович Сбруев.

Судья. И мобильный.

И он ушел.

* * *

Я шел по коридору как во сне, не особо замечая что-либо вокруг. Уверенность, что Марина не будет рада меня видеть, неожиданно не оправдалась. Девушка расстроилась, когда я сообщил о решении оставить ее в покое. Но почему? Потому что я не намерен пользоваться ситуацией? Или потому что бросил ее одну? Но я не могу просто быть рядом и не трогать. Даже эти двадцать минут с ней дались нелегко. А этот ее взгляд, полный надежды, провоцировал поддаться искушению все сильнее.

Только она не понимала последствий, а я хорошо представлял, чем это все может кончиться. Если девочка захочет дать заднюю — я сломаю ее… Нет, лучше до этого не доводить.

Я вышел на улицу и направился к машине. Занятый все это время своей проблемой, я старался не думать о Марине, чтобы дать эмоциям улечься. И таблетки, что мне прописала врач, кажется, неплохо работали. Я был в себе, насколько это вообще возможно.

Про Марину нарыть пока ничего не удалось, но я и не особо старался. Следователи, которые собирали информацию о ее прежней жизни, пока тоже разводили руками. То ли у девочки фальшивые документы, то ли настолько тайная жизнь, что на поверхности ничего не собрать.

А мне стало интересно. Нет, я не мог просто так уйти. Я буду наворачивать вокруг нее круги, пока не отпустит… Если вообще отпустит. Глядя на нее при свете и без тумана в голове, я понимал, что ничего мне тогда не показалось. Она еще красивее, чем в тот вечер. Каждое ее слово и движение будто рисовало радужные брызги на поверхности, и те ярко бликовали на солнце и били по глазам. Я даже не думал, что такое еще раз возможно. Шанс? Скорее издевка судьбы. Снова. И за что я впал в ее немилость?

И, словно извиняясь за это, я вдруг получил один из самых долгожданных звонков. Звонил Эльдар, мой приемный сын.

— Пап, привет.

— Черт, — выдохнул я, растекаясь по водительскому сиденью.

Эльдар служил в различных горячих точках, оставляя мне тревогу за его жизнь и бесконечное ожидание.

— Я в порядке.

— Ранен?

— Пустяки.

— Значит, из госпиталя звонишь.

— От тебя не скроешь.

Будь он человеком, это бы меня скорее обрадовало. Но оборотням в человеческом госпитале не позавидуешь. С сильными ранениями есть риск оборота. Но этому паршивцу каким-то образом везло. И люди спасали ему шкуру из раза в раз, так и не догадываясь о риске, с которым имели дело.

— Что на этот раз?

— Мелочи, говорю же. Ногу прострелили. В нескольких местах.

Я скептически молчал.

— Обе ноги. Одна пуля в заднице. Сидеть больно. Лежу на животе.

— Эль, может, домой?

Он вздохнул.

— Да. Нужно будет раны зализать.

— Буду ждать.

— Я напишу, как выеду. Пока.

Я еще долго сидел, не решаясь заводить двигатель, и смотрел невидящим взглядом вперед. Никогда еще не чувствовал себя таким вымотанным. Я не справлялся.

Недолго думая, я вывернул руль и выехал с парковки медицинского корпуса. Нужно было проветриться, успокоиться, побегать по лесу и повыть на луну. И весь этот ассортимент возможен только в доме за городом. Там меня ждала тишина, прошлое… хороший виски.

И полное одиночество.