Громкая тишина. Исповедь матери нестандартного ребенка

Анна Вислоух, 2023

Сегодня в России нет статистики, показывающей, скольким людямс расстройством аутистического спектра удается окончить вузы. И знает ликто-то еще, кроме специалистов, о существовании таких людей? Это перваяистория успеха человека с РАС, с помощью своей семьи прошедшего путьот ребенка с диагнозом «задержка развития» до студента американскогоуниверситета. История, написанная его матерью. Основная мысль этойкниги – дайте своему «неправильному» ребенку шанс думать и действоватьпо-другому.

Как Тим находит друга в трещине, а комиссия находит у него задержку развития

В стену он смотрит уже битый час. Водит по ней пальцами и что-то шепчет. Что он там нашел, на этой облупленной, сто лет не крашеной стене?! Я порываюсь спросить его об этом, подхожу и… молча отхожу, продолжая пробежку по длинному школьному коридору, странно тихому и пустому.

Мы ждем, когда нас пригласят в кабинет, где заседает психолого-медико-педагогическая комиссия. Ждем уже почти час. Раздражение мое начинает вспухать и вот-вот выплеснется из берегов.

— Что ты там увидел, Тим? — Я все-таки притормаживаю возле сына и трогаю его за руку. Он вздрагивает, поднимает на меня глаза, и я вижу, что он не здесь, не в этом гулком школьном коридоре с потертым линолеумом и облупившейся краской на стенах.

— Мама… Тссс… Тихо… — Сын прижимает палец к губам. — А то он испугается.

— Господи, да кто он-то?

— Он… Видишь вот эту трещину? — Тим проводит рукой по замысловатой извилистой дорожке, образовавшейся после того, как кто-то очень упорный эту краску отколупал. Или сама отвалилась — от древности. Школу, поди, в последний раз еще в семидесятых ремонтировали, а на дворе — девяностые. Н-да… Девяностые… Не до ремонтов, когда учителям по полгода зарплату не платят. И у нас на работе неизвестно, когда хоть какой-нибудь авансишко дадут… Мои мысли сворачивают к насущным проблемам, но голос сына возвращает меня в школьный коридор.

— Ну мама же, видишь?!

— Да вижу, Тим, вижу! Трещина как трещина. Покрасить давно пора стены…

— Ты что! Он же тогда не выйдет, его замуруют!

— Да кто он-то, Тимочка?

— Маленький такой человечек. — Тим показывает крошечное расстояние между большим и указательным пальцем. — Он здесь давно живет, я его видел и даже с ним разговаривал.

— Тим, это ты придумал, я понимаю. Очень интересно, но…

— Мама! Я ничего не придумал! Знаешь, как за ним интересно наблюдать! Вот сама постой рядом и увидишь. Хотя тебя он может испугаться…

Я открываю рот, чтобы произнести какую-нибудь лекцию о пользе фантазии и том, что нужно для нее знать место и время, но дверь в класс, где заседает комиссия наконец-то приоткрывается, оттуда выходит такая же несчастная затурканная мамаша с не менее затурканным дитенком. И нас приглашают войти. Я хватаю Тима за руку, и мы влетаем в кабинет — скорее уже говорите, что вы там про моего ребенка понапридумывали, и мы пойдем домой.

В классе за столом сидят с очень строгим видом несколько женщин, одна — в белом халате. Ага, ну да, комиссия же — медико…

— Мальчик, подойди к нам, — неожиданно ласково и доброжелательно говорит одна из них. — А вы, мамаша, посидите пока рядом.

Ну хорошо, хоть не выгнали. Я сажусь за маленькую парту и внутренне напрягаюсь до звона в ушах. Ох, не нравится мне эта «ласковая»…

Тем временем дамы спрашивают сына, как его зовут, в каком классе учится. Что они, за идиота его принимают?! Я делаю протестующее движение вперед, но «ласковая» меня опережает:

— Не волнуйтесь, это стандартная процедура.

Да, как же, знаем мы ваши стандартные процедуры. Сейчас он заволнуется, собьется и прямиком в класс коррекции вы его и засунете. Тем временем за столом уже идет оживленная беседа — психологи задают Тиму вопросы, он на них, надо сказать, вполне достойно отвечает. Нужно только несколько раз напомнить ему, что все ждут ответ. Ну да это мне не в новинку и ничего ужасного я в этом не вижу — рассеянный у меня мальчик, только и всего. Человек рассеянный с улицы Бассейной… Я вспоминаю картинку из детской книжки, на которой человек рассеянный идет по улице с дуршлагом на голове и в перчатках на ногах, и начинаю улыбаться.

Конец ознакомительного фрагмента.