Майкинг-оф. Достоверные хроники

Анна Бондарева, 2023

Автобиографический роман автора, где в каждой главе представлены события, героями которого становятся режиссёры, продюсеры, актёры, музыканты и художники. Все они переплетаются в ярком калейдоскопе закулисных реалий. Откровенное повествование о том, чем и как живут люди, которые впустили в свою жизнь кино.

Глава 7. Мир без границ

Позвонил Лёша Поляков:

— По всей Москве развесили рекламу МТС: девушка-блондинка завязывает разноцветные ленточки на деревьях в парке, это ты? Приезжай!

Лёша встретил меня на вокзале и после завтрака в кафе отвёз к себе на квартиру и выдал ключи. Они вместе с молодой беременной женой уезжали на Рублёвку на несколько дней. Подъезд сталинского дома с видом на Кремль на набережной Москвы-реки красили краской невыносимого запаха, от которого у будущей мамы начался сильнейший токсикоз. Некоторое Лёша время жил в Париже, а после нашёл работу в банке в Москве, где ему очень нравилось. Лёша — хлебосольный арт-банкир в разноцветных носках, добрейшей души человек, в конце девяностых бросил научную карьеру в области геофизики и стал банкиром, о чём иногда сожалел. Всё произошло так быстро, что мы толком не успели и пообщаться, и улетая обратно в Лондон, мне пришлось оставлять ключи режиссёру Коле, так как по прошествии недели Алексей с женой так и не возвратились.

С Колей мы встретились случайно на вернисаже на Винзаводе, куда меня пригласила подруга-модель Ольга. Коля, закончив киношколу, не остался в Париже, а вернулся в Москву; мы не виделись несколько лет, и наша встреча стала приятной неожиданностью. Коля был вместе с другим режиссёром Михаилом Брашинским, о котором я слышала много хорошего от кинокритика Алексея Васильева. Васильев был уверен, что я — абсолютный типаж для Михаила, и кажется, собирался нас познакомить.

Коля всегда имел при себе карманный коньяк. Отметив факт рождения Колиного первенца-сына, мы отправились втроём на такси на другой киношный день рождения к кому-то в гости. Я попросила Николая после вечеринки отвезти меня на квартиру к Полякову; по дороге мы многое обсудили. Оказалось, что в этот день Коля ушёл из семьи и теперь снимал комнату с какими-то странными девушками. Так как места у Полякова было много, я предложила ему остаться там. Вспоминая парижское время, мы до утра не могли наговориться и не успокоились, пока не выпили и не выкурили всё, что было у хозяина в запасе. Наутро Коля пригласил меня в ресторан «Пушкин», и мы ели петуха в вине, запивая холодной водкой. Нам было хорошо, но Коля валился с ног, пришлось его везти на квартиру в его съёмную комнату.

Несколько дней я старалась не обращать внимания на тяжелый запах краски, но на третий день от аллергии у меня совсем заложило нос и горло, нужно было уезжать куда-то, желательно за город. Руслан пригласил на шашлыки за город с хорошей душевной компанией киноработников. В какой-то момент в лесу у костра мне очень захотелось остаться в Москве и совсем не хотелось обратно в Лондон. На дворе стоял апрель, весна только начиналась, и мир казался по-новому свежим и прозрачным.

Мудрая Елена заметила, как переменилось моё состояние после телефонного разговора с мужем-профессором, и объяснила, что мне следует вылететь в назначенный срок. Я согласилась с ней, и наутро Лена вернула меня в Москву, откуда уже через сутки я вернулась в Англию.

Уже через месяц я вылетела в Канны. Коля помог оформить аккредитацию, а я смогла чудом провести большую русскую компанию и посадить за центральный стол на ужин в отеле «Маджестик». Все удивлялись, как мне это удалось, ведь без предварительной резервации во время фестиваля просто невозможно найти места в элитных заведениях.

— Магия не имеет границ, — отшучиваясь, я понимала, что и вправду применила что-то сходное с гипнозом, когда разговаривала с метрдотелем.

Фёдор долго рассматривал винную карту, обращался ко мне за советом по основным блюдам в меню.

— Пусть принесут водки, — скомандовал по-режиссёрски Фёдор.

В русской компании вино в это время суток на фестивале уже никто не пил, все пили водку. Сидели долго, пока всех не попросили «на выход». Моя подруга Даша, режиссёр, не подходила к телефону, а единственные ключи от квартиры, которую мы снимали в центре Канн, были у неё, — типичная каннская история с разряженными телефонами, и случалось такое со всеми не раз. Проникнуть в подъезд без специального магнитного брелока оказалось невозможным, пришлось звонить Коле. Коля был на встрече, но вышел, чтобы доставить меня в гостиницу, которая была в соседнем городке, в десяти километрах от Канн. Чудом нашлось такси, и я, счастливая, ехала спать. Коля же вернулся ночью обратно в город работать; он вёл переговоры с грузинами. В номере я обнаружила, что полностью обгорела на солнце. Весь день я сидела на русском павильоне полдня без шляпы, давала какое-то интервью и в перерыве записывала мысли в блокноте. Николай вернулся в номер только рано утром, когда я собралась уезжать.

На следующий день я была на показе его фильма в фестивальном дворце. Лента была представлена в программном конкурсе «Особый взгляд». Коля был рад увидеть меня среди зрителей в кинозале. В его фильме была атмосфера, очень сходная с тем, в какой внутренне жил он сам. Коля был готов на всё ради победы и ставил работу на первое место. Он рос без отца и привык рассчитывать только на себя. На мой взгляд, самым большим его достоянием является особое чутьё — он знал, что хорошо, а что плохо. Но яркого самобытного таланта я в нём не ощущала. Для этого нужно иметь открытое сердце, чтобы Господь сумел пролить через него Свой свет с полной силой. Наверное, ещё с самого детства сердечко у Коли было сдавлено, и он активно использовал алкоголь, чтобы хоть на короткие мгновения избавится от психологической боли. Я больше не злилась на него за то, что в своём фильме он снимал дочку известного комика в роли женщины-милиционера, живущей без любви. И в конце концов, какой из меня милиционер, я — волшебница! После этого мы больше не встречались, а все последующие фильмы Коли так и не попали в конкурсный отбор Каннского фестиваля.