Дракон клана Натхая

Анна Богарнэ, 2021

Отец Вильгельма был королем, но так и не заключил брак с его матерью-наложницей, и мальчик остался бастардом. Ему будет тяжело удержать трон без союзников, но еще тяжелее справиться с проявившимся в жизни безумием. К юноше во снах и наяву является страшное чудовище – громадный опасный дракон. Когда-то он сводил с ума его отца, а теперь взялся за него. Ведомый страхом Вильгельм прислушивается к дракону. К чему же его это приведет? Комментарий Редакции: Это изысканное фэнтези проникнуто бархатным мраком, свинцовым привкусом опасности и интригующим ликованием настоящей борьбы за свое законное право на трон. В мире, где так много недоброжелателей и завистников, кто согласится протянуть руку помощи? Даже если эта рука – на самом деле когтистая лапа.

Глава 1

Предыстория

С самого утра хмурились тучи, на просторах Нормандии выдалось холодное лето. Кутаясь в меховые накидки, женщины пересекали ворота величественного замка Фалез, во дворе которого накрывали столы для простого люда, в покоях — для знати. Город гудел подобно пчелиному рою, и каждый его житель предвкушал пир в честь дня рождения наследника.

На окнах домов, вывесках трактирщиков и ремесленников благоухали цветы, а на территории замка чудесный аромат витал в воздухе, окутывая собой все, чего мог коснуться. С наступлением темноты зажглись факелы, затрубили глашатаи, и на балкон вышел король Роберт в сопровождении своей наложницы — Герлевы.

— Сегодня утром у меня родился сын! — поднимая кубок возвестил он; толпа взорвалась аплодисментами и улюлюканьем. — Да будет праздник!

Пировали до рассвета. На радостях Роберт опрокидывал кубок за кубком, и даже пустился в пляс, хоть и не любил самодеятельности. Чаще всего король выглядел угрюмо и славился непредсказуемым, подчас жестоким нравом. В разгар веселья он не заметил, как Герлева покинула зал. Опомнившись, нетвердой походкой Роберт отправился на ее поиски, опираясь о стены.

Роберт был патологически ревнив. Он списывал этот недуг на проклятие, о котором твердила предсказательница его матери — Агнета. Когда Роберт появился на свет, она сказала, что он будет носителем темных сил, — и по замку поползли слухи, что младенец королевы настоящий «Дьявол!» Мать не верила слухам, как и его отец, но когда Роберт перекусал в кровь груди у всех своих кормилиц, они тоже стали страшиться родного сына. Братья и сестры получали больше любви, с ним же родители были сдержанны, словно прояви они хоть каплю нежности — мир утонул бы во мраке. Может поэтому он так спешил получить в правление земли и покинуть края своего детства.

В Нормандию он влюбился мгновенно: тогда это было небольшое графство, из которого он впоследствии сотворил королевство. Будучи юношей Роберт проявлял неслыханную жестокость к противнику, отражая набеги на свои земли, а в бою не щадил даже тех, кто был готов сдаться. Так он закрепил за собой жуткое прозвище, насмехаясь над людским страхом и предрассудками. Совсем еще юный он встретил Герлеву, и как только она с ним возлегла, принялся сходить с ума от навязчивых мыслей, часто без повода.

Уловив поблизости голоса, он постарался ступать как можно тише, но ноги отказывались исполнять его волю. Шаркая, он добрался до двери (она вела в один из трофейных залов), и остановился.

— Герлева, ты же понимаешь, что этот праздник не достоин церкви, — пренебрежительно изрек архиепископ Ландриэль.

«Надо было избавиться от него, пока была такая возможность», — подумал Роберт, тихонько хмыкая вслух.

— Король не заключил брак. В глазах церкви ты наложница, ей и останешься. Твой сын всегда будет бастардом.

— Роберт заключит брак! — резко прикрикнула она, и король задохнулся от возмущения. — Он не позволит омрачить будущее своему сыну! — от кротости Герлевы не осталось и следа.

— Неужели? — протянул Ландриэль. — Роберт «Дьявол» не способен любить, дитя. Уверен, ты слышала, почему его так прозвали.

— Какая чушь! — взревела она.

— Ты полагаешь, церковь лжет?! — разъярился архиепископ. — Твой король отмечен самим Дьяволом при рождении! Он никогда не прибегнет к церковному обряду! А ты никогда не станешь королевой! Глупая Герлева! Если бы Роберта так самоотверженно не любил народ, церковь давно обрекла бы его на обет молчания! Он жил бы в келье и жрал с собаками!

Король ввалился в зал, с металлическим звоном вытаскивая меч из ножен, и с размаху снес Ландриэлю лживую голову.

* * *

Лишившись архиепископа, церковь встала на уши: через неделю прибыли несколько служителей для разбирательства. Роберт был готов. Он знал, как они проворачивают свои дела. Когда-то, у истоков правления, он лично одаривал их золотом и возвращал отнятые в набегах земли. Он не верил писаниям и молитвам, но, заручившись необходимой поддержкой, вошел на престол, и был таков. А теперь смерть жалкого слизняка побудила их заявить о правосудии. Роберт удвоил количество стражников, рыцари ждали отмашку. Если ему потребуется пойти против «папы», чтобы удержаться в седле, раздумывать он не станет.

Прислуга оповестила короля о гостях, и он повелел пригласить их в зал. Служители прошуршали балахонами к столу, нерешительно оглядываясь по сторонам.

— Ваше Величество! — откашлявшись обратился к нему седобородый мужчина в годах, голубые глаза которого обладали блеском, присущим драгоценным камням. — Архиепископ Ансгар, — представился он. — Мы прибыли по поручению «папы».

— Что ж, — усмехнулся Роберт, — присаживайтесь, угощайтесь, — учтиво указал он на стол, и один из служителей облизнулся, покосившись на запеченных птиц.

— Извольте, — блеснули «драгоценные» глаза Ансгара. — С вашего позволения, я зачитаю. — Роберт раздраженно махнул рукой, и он достал свиток: — «Кощунство и варварство, король Нормандии, — голос епископа не отражал тех эмоций, которые вложил в послание «папа». — Архиепископ Ландриэль не заслуживал избранной ему участи. Я поручаю архиепископу Ансгару задокументировать обстоятельства свершенного в вашем замке злодейства. И если будет хоть малейшее основание полагать, что вы повинны в смерти служителя Господа, я лично буду присутствовать при вашей казни». — Роберт захохотал так, что, казалось, затряслись стены; лица епископов побелели и вытянулись.

— Это… — начал было Ансгар, но король поднял руку, останавливая.

— Я позволю вам вести записи, позволю наблюдать… — оскалился он. — Но жить вы будете в той части замка, которая предназначена для прислуги. — Ансгар раздул ноздри, цокнул каблуками и яростно зашагал прочь. Духовные братья, перешептываясь, потянулись за ним.

Роберт ворвался в покои наложницы. Завернутый в шелк малыш, громко заплакал. Крик сына смягчил ему нрав, и он осторожно забрал сверток у Герлевы; щечки Вильгельма были розовыми, губы пухлыми, серые глаза с интересом разглядывали грубое бородатое лицо отца.

— Посмотри, какое красивое дитя родилось от самого Дьявола, — горько произнес он, криво улыбнувшись.

— Я в это не верю… — тихо ответила Герлева, ласково касаясь его плеча.

Она была красива: каштановые волосы волнами ниспадали на плечи; темные, почти черные глаза, выдавали силу, заложенную в нее матерью природой; аппетитные формы притягивали его вечно жаждущий взгляд. Родители Герлевы были выходцами из знатного рода, и она могла стать герцогиней, баронессой, или на худой конец женой какого-нибудь рыцаря, но выбрала судьбу, связавшую ее с ним. Роберт понимал это, но гордость не позволяла ему прогнуться под устав религиозного братства, разросшегося до масштабов целого государства.

— Архиепископ со свитой прибыли вершить суд, — невесело хохотнул он, уворачиваясь от крохотной, тянувшейся к бороде ручке, и бережно передавая ей сына.

— Роберт, если они…

— Этому не бывать, — прорычал он. — Ландриэль оскорбил меня, его смерть оправдана.

— «Папа» укрепил позиции. Я всегда была против этого.

— Поэтому так отчаянно рвалась совершить обряд венчания? — скривил он лицо, и она пристыжено отвела взгляд.

— Я просто хотела, чтобы мой сын имел права…

— Он имеет все права, — смягчился Роберт, присаживаясь. — Он будет великим, — мечтательно прошептал король. — Вот увидишь, имя моего сына будет у них на устах, — благосклонно коснулся он ее щеки.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…. — вздохнула Герлева.

…Разбирательства длились несколько месяцев. Ансгар подробно расспросил короля и его наложницу, а затем взялся за вассалов и прислугу. Он обошел всех, включая постельничего. Служители церкви не могли обзавестись сторонниками, а единственный свидетель был на стороне обидчика. Не раз они пытались склонить ее, обещая защиту и безбедное будущее для сына. Уставая от упрямства Герлевы, архиепископ срывался и переходил к угрозам.

Из Рима приходили письма. Роберт знал об их содержании. «Папа» рвал и метал, желая расправиться с королем-убийцей. Однако он не решался пойти против небольшой, но мощной державы, да и оснований у него не было. Как по заказу в Нормандии вспыхнуло восстание. Целуя свою женщину и сына, Роберт «Дьявол» вскочил на коня и отправился рубить головы с плеч, в очередной раз оправдывая свое прозвище в бою. Воцарился хаос и паника, гибли люди, но не прошло и недели — кровопролитие завершилось победой, восставшие вассалы были казнены. Король знал, кто организовал смуту, а потому решил избавиться от Ансгара и его прихлебателей, но они ссылались на волю «папы» и упрямо твердили свое.

* * *

Вильгельму исполнился годик, и отец устроил небывалый пир. Играла музыка, были танцы, столы ломились. Герлева не сводила глаз со своего обожаемого малыша, а Роберт с нее (словно хищная птица он следил за ней, не выпуская из вида ни на мгновение). Советник громко прочистил горло, отвлекая его от излюбленного занятия:

— Ваше Величество, не пора ли избавиться от гостей? — кивнул он в сторону Ансгара, неприкрыто флиртовавшего с дамой. — По замку ходят слухи, что они развлекаются с нашими женщинами и беспробудно пьют.

— Ты беспокоишься за их души?! — громко расхохотался король, дождался пока ему наполнят бокал, наклонился и прорычал ему прямо в лицо: — Не нужно барон, я уже их сожрал. — Встревоженно кланяясь, советник попятился, спотыкнулся, и чуть было не рухнул на стол.

Роберт вытер подступившие от смеха слезы, и направился к архиепископу.

— Ваше Величество, — поклонился Ансгар, соблюдая правила приличного тона, при этом не скрывая своего истинного отношения, написанного у него на лице.

— Мои придворные жалуются на вас, — недовольно заявил король, обратив все свое внимание на смеявшуюся с кем-то Герлеву.

— Не волнуйтесь, скоро мы покинем Фалез. Как Вы знаете, близ Нормандии идут сражения. Мы не хотели бы рисковать.

— Проклятый граф Бретани надеется захватить мои земли! «Папа» будет хлопать в ладоши, если это произойдет! — прокричал Роберт громче музыки. Ансгар вздрогнул.

— Не имею ни малейшего…

— Да, да, это я уже слышал, — махнул он на него рукой, и, бесцеремонно прервав разговор, покинул зал.

Звуки музыки стихли, шаги эхом отскакивали от стен. Король брел по коридорам замка, нуждаясь в уединении.

— Граф Бретани — Ален третий, видно сошел с ума, раз решил тягаться со мной, — раздраженно ворчал он. (Граф ударил его в самое больное место — по чувству собственного достоинства, и Роберт сокрушался из-за этого сильнее, чем из-за разразившейся войны.)

Луну заслонили облака. Он вдохнул прохладный воздух ночи, оперевшись о балюстраду ладонями. Внизу, в темноте, за стенами замка горели огни домов, по долине разносился звонкий смех. Король чувствовал небывалый груз на своих плечах, ведь он должен был заботиться о своих людях. Но как оказалось, о себе Роберт заботился больше: амбиции затмевали для него весь белый свет.

Где-то в вышине, за вытянутым облаком, мелькнула тень. Он присмотрелся и уловил движение: еле заметное, быстрое. Роберт не встречал птицы, способной так быстро летать. Движение повторилось, и ему показалось, будто из-под облака выглядывает длинный чешуйчатый хвост. Он затряс головой, заглянул в опустошенный кубок, и отправился спать. Той ночью ему снились золотые с вертикальными зрачками глаза и грубый, зловещий, леденящий душу смех. А под утро воспоминания о ночном госте растаяли.

* * *

Войска Бретани продвинулись, нацелившись на Фалез. Король присоединился к сражению — в надежде поднять боевой дух воинам. Кровь оросила нормандские луга, сотни рыцарей пали, и столько же были ранены. Противник превосходил их числом, приближаясь к стенам замка. Лязганье мечей и яростные крики приглушили звуки природы, ведь царь ее — человек — сражался за право владеть дарами, которые по своей извечной глупости считал своими.

Конь Роберта пал, изрыгая пену и кровь. В какой-то момент, размахивая мечом, король заметил призрачный силуэт. Вначале силуэт не имел очертаний, но затем начал подрагивать, и они проявились. И вот Роберт «Дьявол», отбивая очередную атаку, замер, ведь посреди поля видел чудовище. Огромные рога венчали чешуйчатую голову, ноздри были необъятных размеров, золотые глаза светились.

Чудовище разинуло пасть и с шипением обдало людей густым дымом. Плотная масса обволокла войско Бретани, лишая их видимости, и нормандские рыцари победили. Захоронив павших, люди праздновали победу и оплакивали родных. А король не мог найти себе места. «Неужто я схожу с ума?», — думал он, кляня проклятие, преследовавшее его столько лет.

С того дня чудовище стало являться ему каждую ночь. У него были мощные когтистые лапы, острый гребень на спине, рогатая голова, и небольшой рог на морде. Оно часто меняло облик, но обычно было цвета свежей крови, и пахло соответствующе. Роберт знал этот запах — запах войны. Он ни разу не видел его целиком, но, судя по внушительным размерам передней части туловища, мог предположить, что оно исполинское. Существо внушало страх, рядом с ним пробуждались самые глубинные его монстры. Королю казалось, будто он пребывает в своем личном Аду, где страшная тварь приставлена истязать его, как только солнце заходит за горизонт.

Ведомый страхом, он начал перерывать библиотеку в поисках ответов, но из всего многообразия книг обнаружил лишь одно упоминание о духе, уничтожавшем людей, испепеляя целые поселения. Когда-то совместными усилиями жрецов он был заточен обратно в лоно матери Земли. Краткая строчка, ради которой он прозябал среди пыльных полок, разозлила его, и Роберт запустил книгу в стену.

Во сне он оказывался в пещере: место встречи никогда не менялось. Очнувшись там в который раз, король все еще старался унять дрожь. Клыкастая пасть обдала его воздушным вихрем, и он повалился, расцарапывая спину о камни. Глаза чудовища сверкали золотом даже в кромешной тьме. Слегка наклонившись, оно фыркнуло, и раздался его громоподобный голос:

— Обо мне нет упоминаний в замке, — короля прошиб пот. — Если бы ты был чуть умней, искал бы у монахов, — интонация чудища создавала иллюзию, и Роберту казалось, что оно улыбается. — Займись лучше земными делами, позаботься о судьбе сына. — Роберта колотила мелкая дрожь.

— Что это значит? — выдавил он, обхватывая себя за плечи.

— Родитель должен заботиться о своих детях, — повернулось оно так, чтобы его видеть, сверкая ярким золотым глазом. — Твой сын бастард. Кто направит его, когда тебя не станет? — чудовище издало человеческий смешок.

Король вскочил в постели. Что бы это ни было, оно намекало ему на скорую смерть, а сновидения казались реальными. Мысль о смерти крепко засела у него в голове. По наводке неизвестного существа Роберт отправился в графство Бретань и заключил мир с Аленом третьим. Единственным непреложным условием мира было наличие клятвы, которую он взял с графа. Она была задокументировала и скреплена печатями монархов. Совет всячески препятствовал его решению, считая Бретань ненадежным союзником, но короля не волновали их опасения: он был преисполнен своими. Роберт рассудил, что лишь тот, кто отчаянно жаждет его трон, способен напутствовать Вильгельма после его кончины. Он чувствовал, что время поджимает.

* * *

В покои робко постучали, король слабо откликнулся. Вильгельм с радостными возгласами бросился в объятия отца и чуть не подпалил себя свечкой, приспособленной в ручке кресла для чтения. Роберт крепко обнял сына, прижимая его к своему исхудавшему телу. Герлева неслышно подошла к своим любимым мужчинам, с нежностью и тревогой наблюдая за их объятиями, — но, как только король обратил на нее внимание, исправно сделала реверанс.

— Ваше Величество, когда вы уезжаете? — спросил сын, устраиваясь поудобнее у него на коленях.

Вильгельму было всего пять, но смышлености ему было не занимать. Роберт потрепал его по русым, как и у него, волосам.

— Я отправляюсь с рассветом. Надеюсь, ты присмотришь за своим наследием, пока я буду странствовать? — Мальчик серьезно кивнул.

— Есть ли нужда, мой король? — грустно спросила Герлева.

Они поженились по старым обычаям, игнорируя церковь, и официального статуса она так и не удостоилась. Однако Герлева была ему больше, чем жена, — она была его продолжением.

— Вильгельм, отнеси, пожалуйста, свитки в библиотеку, — попросил он сына. Мальчик похватал свитки и выбежал из покоев. Роберт широко улыбался.

— Немыслимо, — холодно произнесла она вставая так, чтобы он смотрел на нее. — Ты король. За что ты раскаиваешься? Паломничество? Ты никогда не верил, — скрестила она на груди руки.

— Я вершил судьбы, Герлева. Пришло время платить по счетам, — глухо ответил он, поднимаясь. — Не волнуйся, я вернусь очень скоро.

— Нет, — на глаза у нее навернулись слезы, — не вернешься. Ты умрешь в дороге, а я останусь одна, — отвернулась она, подавляя рыдания.

— Какие мрачные мысли. Так просто ты от меня не избавишься, — обнял любимую Роберт.

Она не знала, что с ним происходит; и не должна была узнать. Чудовище было секретом — самой страшной тайной, уничтожавшей его день ото дня. Он гнал тварь, а она являлась ему снова и снова, обличая его беспомощность. Так пролетели четыре года. Он успел совершить несколько крупных походов, страна процветала. Король был сильным лидером, но состояние его вдруг ухудшилось: он срывался на прислуге, поднимал руку на членов совета, а затем ярость сменилась апатией и отсутствием аппетита, и всего за несколько месяцев он превратился в высохшего старика. Роберт совсем перестал спать. Иногда, пребывая в каком-то вялом состоянии, ему казалось, что он отдыхает, но это было не так. Начались головокружения и ломота в теле.

Ненавистный им когда-то архиепископ прижился в Нормандии и остался в замке. Он стал духовной тенью города, хоть это было непросто: упертый народ продолжать верить своим Богам. Однако пылкие речи Ансгара возымели влияние на самого короля, и он на шаг приблизился к своей цели.

Чем сильнее становился страх, тем ближе Роберту был епископ, и тем спасительнее его речи. Однажды он открыл ему свою тайну. Внимательно выслушав историю о чудовище, Ансгар предложил избавиться от него паломничеством в город, где зародилась религия — Иерусалим.

Они отправились в путь, преодолели земли Франции и Рима, и через Константинополь зашли в Иерусалим. Там Роберт скинул груз с души, и чудовище перестало ему являться. Расценив это, как знамение, он успокоился. Первая их остановка по дороге домой состоялась в Никее, где знатных путников приветливо встретили. Расположившись в поместье близ озера, они пировали, выпивая за обретенную королем свободу. Набравшись вином, Ансгар окосел и уснул прямо за столом. Какое-то время Роберт смотрел на безмятежного спутника, и его тоже потянуло в сон.

Он погружался на дно моря. Вода скользила по одежде, отчего-то ее не касаясь. Она была чистой, где-то вдалеке колыхались течением длинные водоросли. Роберт повернул голову и увидел пещеру. Разумом он понимал — там может таиться опасность; но тело упрямо приближалось ко входу.

Король шагнул внутрь, вода исчезла, мокрые стены блестели тысячами огней. Чем дальше он заходил, тем светлее становилось вокруг, и тем шире пещера. Яркий свет резанул ему по глазам, и он заслонил их рукой. Отскакивая от стен, грубый голос заполнил собой пространство: — Как жаль, Роберт «Дьявол»!

— Я тебя изгнал! Ты не настоящий! — закричал король срывавшимся голосом, и попятился.

— Ты сделал неправильный выбор, — спокойно ответило чудище. — Ты будешь расплачиваться за него множество жизней. Иди же Роберт, беги в объятия к тому, кому ты вверил свою душу…

Свет согревал его с головы до пят, с потолка посыпались камни, ноги оторвались от земли. Он летел, и вода оставалась далеко позади, а облака обволакивали его тело. Он растворялся в поднебесной: вначале отделились мысли, затем воспоминания. Роберт расщеплялся и уже не понимал кто он и где находится. Ощущения исчезли вместе с памятью, король окончил свое существование.

Ансгар вернулся в Фалез один, его глаза приобрели тусклый оттенок — подобие прежнего цвета. Узнав о смерти любимого, Герлева была на грани помешательства, ведь сбылись самые худшие ее опасения. Конечно же, она ощутила внутреннюю пустоту еще неделю назад, но не желала себе в этом признаться.

— Дорогая, я бы советовал покинуть замок. Вашему сыну небезопасно здесь оставаться, — уверял ее архиепископ.

— Мой сын — король, — смотрела она в одну точку.

— Вильгельм — бастард. Ваш с Робертом брак не был свершен по правилам. «Папа» его не признает. Начнется борьба за трон, и мальчик может пострадать, — Ансгар коснулся ее руки, и она пронзила его яростным взглядом.

— Я не стану скрываться! И мой сын тоже! Роберт желал, чтобы он стал королем! И он станет!

Ансгар покинул покои раздавленной горем вдовы, надеясь повторить разговор при лучшем ее расположении. Он чувствовал, что должен помочь.

Прошло несколько дней. Герлева сидела в тронном зале, держа на коленях своего наследника сына. Одежды ее блестели в солнечном свете, переливаясь богатством и статью. В зал вбежал запыхавшийся вассал, возвещая о важном госте. Не успел он это произнести, как его отодвинула свита, пропуская высоченного мужчину с женоподобными чертами лица, вьющимися зачесанными назад волосами, и радушной улыбкой.

— Герлева! Рад встрече! — поклонился он неуклюже.

— Разрешите представить, — прогнусавил старик из свиты, — Граф Бретани — Ален третий, — от волнения у Герлевы вспотели ладони.

Отправив Вильгельма в покои, она проводила графа в каминный зал и повелела принести им еду и напитки. Ален опустился в кресло, закидывая ногу на ногу.

— Что ж, — хмыкнул он, — я обещал королю Роберту, что позабочусь о его сыне. Но я и представить себе не мог, что обещание придется сдержать так скоро.

— Наследники объединились, — присела Герлева напротив. — Я написала вам, зная о просьбе Роберта, но не смела надеяться… — потупила она взгляд.

— Вы все сделали правильно. Наследники не смогут противостоять воле людей. Именно поэтому мы обратимся к ним…

Так они и поступили. Народ был потрясен новостью о том, что регентом станет иноземец, но их успокоила преемственность сына короля. Ален остался в замке и регулировал все процессы.