В плену желаний

Анна Бигси, 2020

«Золотая рыбка» – элитный бордель без запретов. Попав в него, девушки теряют свободу и волю, а мужчины получают абсолютную власть над их телом и душой. Есть ли место чистому и светлому чувству в этой грязи? В книге описаны четыре истории любви, тесно переплетенные между собой. Каждый из них хочет быть счастливым, но какой ценой? На что они готовы пойти ради любви? И как не потерять себя в плену чужих желаний?

Глава 12

Московская область. БО «Васильки»

Оставшись одна, Романова крепко обхватила себя руками, стараясь хоть ненадолго сохранить то ощущение комфорта и защищенности, подаренное Тимуром. Но ничего не получилось, тепло его кожи ускользало от нее, как песок сквозь пальцы, заставляя окунаться в мучительные воспоминания и вновь испытывать все те неприятные эмоции.

Желание смыть с себя чужие прикосновение становилось нестерпимым. Ирина нервно передернула плечами и принялась лихорадочно избавляться от одежды. Включив горячую воду, она уверенно шагнула под мощные струи воды и, щедро намылив мочалку, начала тереть ею тело, не пропуская ни миллиметра. Кожа горела огнем, но Романова не останавливалась, она чувствовала на себе каждый отпечаток гнусных пальцев и никакое мыло не помогало избавиться от них. Головой Ира понимала, что это всего лишь ее воображение, но, тем не менее, не могла справиться с ним.

— Чертов извращенец! — сквозь зубы процедила она, судорожно втягивая воздух в легкие, чтобы не поддаться новой волне отчаянья. Раз за разом прокручивая события сегодняшнего дня, пыталась как-то переварить их в своем сознании с наименьшими для себя потерями.

Всю свою сознательную жизнь Ирина старалась жить правильно, чтобы даже небольшая тень не упала на ее безупречную репутацию. А сейчас о нее просто вытерли ноги. Мерзкое чувство стыда заполнило душу, вытесняя все другие эмоции, такого позора, как сегодня, Ира не испытывала никогда. Мало того, что она собственноручно позволила отыметь себя пальцами, так еще и происходило это на глазах охранника. Бушин унижал ее, пытаясь сломить гордость и растоптать достоинство, и если бы не Громов, то он бы непременно добился успеха.

Его участие и желание помочь подкупали, Романова боялась даже предположить, чем бы закончилась встреча с управляющим, если бы она не послушалась Тимура. Мечтательная улыбка непроизвольно появилась на губах при воспоминании о том, как его руки, такие сильные, но в то же время нежные, крепко прижимали ее к груди и гладили по волосам, чтобы успокоить. Громов был настоящий, Ирина не сомневалась в этом, и он принадлежал ей. Она слышала стук его сердца, точно такой же, как и ее собственный.

Отбросив лирику, Ира подумала, что сходит с ума. Она судья, высокопоставленная личность, а предается мечтаниям об опасном преступнике. Недовольно покачав головой, она закрыла воду и, обернувшись полотенцем, вышла из душевой кабины.

Тула. Квартира Куликовой

Впервые за последние несколько недель у Тани выдался более-менее свободный вечер. Тяжелых больных не было, и она поменялась с Олей, чтобы наконец прийти домой пораньше и наладить отношения с мужем. Сначала Куликова хотела сделать сюрприз, потом все же решила позвонить Пете и сказать, что на дежурство она не останется, а проведет этот вечер с ним, но супруг не взял трубку. Ни после первого звонка, ни после второго.

Быстро заполнив медицинскую карту, Татьяна накинула на плечи легкий плащ и, распустив волосы, вышла на улицу. Наслаждаясь свежим весенним воздухом, она сама не заметила, как уже оказалась в своем дворе.

— Петя! Пе-еть! — позвала Таня, как только вошла в квартиру. — Ой, слушай, я такая голодная, — сказала она, скидывая туфли. — У тебя там тефтельки-то еще остались? Не все еще съел? Петь, разогрей мне.

Но вместо ответа Куликова слышала свой собственный голос, эхом раздававшийся в прихожей.

— Петя! — она предприняла еще одну попытку. Заглянула в пустую гостиную и направилась на кухню, дверь которой была прикрыта.

Таня потянула ручку на себя и, подумав, что муж готовит сюрприз, улыбнулась в предвкушении.

— Пе…тя, — улыбка моментально исчезла с лица.

За столом сидели двое: Петя в трусах и майке и медсестра приемного отделения Галя в ее халате.

Сердце бешено застучало где-то в горле. Мысли вмиг улетучились из головы. Состояние абсолютного шока, как ведро ледяной воды, внезапно обрушилось на Таню. Кровь стремительно прилила к щекам, и она ощутила легкое покалывание кончиков пальцев. Несколько секунд Куликова молча смотрела на мужа, не зная, что нужно говорить в таких ситуациях и нужно ли это вообще.

Петя сидел на табурете, опустив голову вниз. И неизвестно, какие чувства он испытывал в этот момент. Разочарование в том, что многолетний обман раскрыт? Стыд? Сожаление? Чувство вины перед женой?

— Ну, здравствуйте, господа отдыхающие, — Таня первая нарушила молчание, напряженно повисшее в воздухе.

Она не собиралась устраивать скандал, закатывать истерики. Все это было ни к чему — глупые проявления слабости. А Таня всегда считала себя сильной, мудрой женщиной. Она ни за что не опустится так низко.

Галина сидела к Куликовой спиной и вовсе не спешила оборачиваться. Приложив пальцы к губам, она в панике смотрела на Петю, словно ища в нем какую-то защиту или поддержку. Галя ужасно боялась встретиться с Таней взглядом. Ей казалось, что она не выдержит эту страшную пытку.

Татьяна спокойно прошла внутрь кухни и, взяв с плиты чайник, налила себе воду в стакан — в горле резко пересохло.

В комнате вновь воцарилась тишина, и никто из присутствующих не мог найти нужных слов.

— Я, наверное, пойду, — не выдержала Галя и поднялась со стула.

— Не-не-не, Галь, о чем вы? Сидите… Конечно, сидите.

Оставаться наедине с Петей Куликова была не готова, да и вообще оставаться сейчас в этой квартире категорически не хотелось. Как-то это все странно и неправильно, но Таня казалась очень спокойной, хотя внутри клокотала такая острая боль, что скрывать ее стоило титанических усилий.

Ирония судьбы… Жена вернулась с работы пораньше, — все как в анекдоте. Только в жизни это отнюдь не кажется смешным.

Куликова положила руку Пете на голову, показывая, что этот мужчина все же принадлежит ей. Она хозяйка — и мужа, и квартиры, и ситуации в целом. Поведение Тани не вызывало жалость к ней, наоборот, она поступала настолько мудро и разумно, что несмотря на все обстоятельства, обернувшиеся против нее, выглядела победительницей. Она стойко и непоколебимо держала удар. Как бы нелепо это ни звучало, но ее выдержке можно было лишь позавидовать.

— Я вот вас попрошу только об одном. — Галя, не в силах справиться со своими эмоциями, снова опустила глаза. — Больше никогда передо мной не открывайте двери операционной, это не входит в ваши обязанности, — серьезно сказала Татьяна и, слегка потрепав мужа по волосам, направилась к выходу.

Она ощущала подступающие слезы и не хотела выставлять свои чувства напоказ. Хотя внешне Тане и удавалось казаться холодной и отстраненной, но нервы-то не железные. Ведь она живой человек, и терпение у нее не безграничное. Находиться в собственной квартире было до ужаса неприятно, невыносимо тяжело, да и говорить, в общем-то, было не о чем — Куликова уже все сказала. А слушать глупые, неуместные оправдания совсем не возникало желания.

— Тань, — окликнул ее Петя.

Татьяна все же остановилась в дверном проеме, но так и не удостоила мужа своим взглядом.

— Да, Галь, будете уходить, халат заберите — дарю, — невозмутимо произнесла она и буквально через несколько секунд уже покинула квартиру.

Московская область. БО «Васильки»

Уверенным шагом Громов вошел в бар и огляделся. Андрей Гринев и Василий Веренько сидели за барной стойкой и что-то обсуждали.

— А вот и Громов! — воскликнул Гринев, увидев Тимура, и махнул ему, приглашая присоединиться.

Тим пожал руки мужчинам и опустился на стул рядом с Андреем.

— Виски, — сухо сказал он бармену, и уже через несколько секунд перед ним появился бокал с янтарной жидкостью. Громов залпом выпил его содержимое и тут же попросил повторить.

— Да я тебе точно говорю! — доказывал что-то другу Василий.

— О чем трете? — спросил Тимур уже изрядно подвыпивших товарищей. Не то чтобы его это интересовало, просто надо было как-то начать разговор, чтобы потом перевести его на нужную Громову тему.

— Тим, братух, рассуди, — обратился к нему Веренько. — Вот Андрюха утверждает, что трахать баб в задницу приятнее, а я, наоборот, не люблю это грязное дело.

— Не просто приятнее, — перебил его Андрей. — А единственный возможный вариант, совать этим блядям в пилотку — себя не уважать. Трахаются, как кошки, выблядков рожают и бросают на произвол судьбы.

— Да подожди ты, — не унимался Вася. — Тимур, ты-то как считаешь?

На секунду Громов задумался. Как и любому мужчине, ему нравились все виды секса, и если девушка разделяла его взгляды, это не могло не радовать, заставлять кого-то против воли ему бы и в голову не пришло. Секс должен быть в удовольствие обоим партнерам, а уж какой, не имеет значения. Но Тим понимал, что такой ответ вряд ли устроит его друзей и ответил то, что, по его мнению, придется по душе обоим.

— На вкус и цвет фломастеры разные, для меня не так важен процесс, как его завершение, а уж куда, без разницы.

— А Бушин руки предпочитает, — заржал Веренько. — Как это называется?

— Что ты имеешь в виду? — переспросил Гринев, опередив Тимура.

— Ты че, брат, не в курсе? Я сегодня тетку водил к нашему сатрапу, вот он там отрывался по полной, я чуть сам не обкончался, — делился по секрету Василий.

— Ну-ка, приколи, — с интересом произнес Андрей и, осушив рюмку водки, приготовился внимательно слушать.

— Да че, она разделась, такая ниче себе краля, не знаю, как Гитлер, а у меня сразу встал… — восхищенно рассказывал Вася.

— Че ты как баба! — возмущался Гринев. — Переходи к главному!

— Он ее облапал всю и руку засунул между ног, девка визжала, как резаная, — приукрашивал свой рассказ Веренько. — А Бушин все не останавливался, насаживал ее на свои пальцы, потом, видимо, надоело, и мне швырнул, мол, хочешь — продолжай…

Сообразив, что речь идет об Ире, Громов с трудом поборол свой порыв немедленно уйти из бара, чтобы не слышать тех подробностей, которые совсем недавно жаждал узнать. Он заставил себя сидеть на месте, наказывая тем самым за то, что не смог помочь, за то, что не уберег.

Устремив остекляневший взгляд на дно бокала, Тимур весь превратился в слух, жадно ловя каждое слово. Его воображение мгновенно рисовало насыщенные картинки, позволяя Громову полностью погрузиться в атмосферу происходящего там. Он испытывал все Ирины чувства вместе с ней, леденящий душу ужас и боль, и содрогался от понимания того, что ей пришлось пережить.

Тим почувствовал, как в нем закипает злость, будто лава в жерле вулкана. Он физически ощущал, что она жидким огнем разливается по венам. Все мышцы в его теле были напряжены, а глаза налились кровью. Тяжело дыша, мужчина пытался унять проснувшегося в нем хищника, рвущегося в атаку. Чтобы хоть куда-то направить негативную энергию, он одним глотком допил свой виски и сжал пустой бокал так, что побелели костяшки пальцев.

— А ты? — металлическим голосом спросил Громов, все еще надеясь на чудо.

— А я че, я не растерялся, вдул ей по первое число, — беззастенчиво врал Василий, блаженно прикрыв глаза, словно переживая этот момент еще раз.

— Братуха, да ты крут! Давно пора было ее распечатать, — воскликнул Андрей, хлопнув товарища по плечу. — Теперь-то дорога точно открыта. Я думаю, Гитлер не откажется отдать ее мне.

Ярость и алкоголь, смешавшись между собой в жгучий коктейль, сделали свое дело. Громов терял ощущение реальности, голова предательски кружилась, а глаза застилала пелена. Впервые в жизни он испытал явное состояние аффекта. Тимур осознал, что в эту секунду он действительно способен на убийство, и это немного отрезвило его.

— Тебе уже отдали Ингу, напомнить, что ты с ней сделал? — сквозь зубы процедил мужчина, сжимая кулаки все сильнее. Он прекрасно понимал, что нарывается и дело может закончиться дракой, но ему было нужно выплеснуть адреналин.

— И че? Я что, виноват в том, что у нее такая слабая духовка оказалась? Эта-то покрепче выглядит, — парировал Гринев, начиная заводиться от необоснованных обвинений Тимура.

— Да ты, придурок, затрахал ее почти до смерти, — крикнул Громов, бокал в его руке предупреждающе потрескивал.

— И эту затрахаю! Тебе-то че? — раздраженно спросил он, вскакивая с места и зло глядя на товарища.

Тимур медленно слетал с катушек, все его хваленое самообладание летело к чертям. Пара секунд отделяла его от провала. Прикрыв на секунду глаза, Громов представил, как тяжелый стакан врезается в самодовольную физиономию Гринева, и уже готов был замахнуться, но вдруг почувствовал, что бокал в его руке разлетелся на мелкие осколки.

Звук бьющегося стекла вернул в реальность, немного остудив его пыл. В последний момент Тимур нашел в себе силы сдержаться. Линии на его ладони окрасились в красный цвет, кожу едва ощутимо защипало, кровь медленным потоком скатывалась на пол. Мужчина встал со стула. Встряхнув руку от возможных осколков, схватил с барной стойки полотенце, обмотал им ладонь и направился к выходу.

— Ты куда собрался? — раздраженно выпалил Андрей, преградив ему путь. — Мы еще не закончили.

— Да пошел ты! — прошипел Громов, с силой оттолкнув Гринева со своей дороги так, что тот отлетел на несколько метров, и прошел мимо.

Тимур покинул бар, оставив двоих друзей в недоумении. Он понимал, что совершил ошибку, не сдержавшись, но сожалеть было поздно. Гнев клокотал в нем, сжигая заживо изнутри. Громов задыхался от переполнявших его эмоций, не находя им выход.

Быстрым размашистым шагом он шел по коридору в свою комнату и молился лишь о том, чтобы не встретить Бушина. Мужчина знал, что не сможет остановиться и попросту убьет его, без капли раскаяния. Этот урод не достоин жить на этом свете.

Добравшись до комнаты без происшествий, Тимур вошел в ванную и выбросил окровавленное полотенце в мусорное ведро. Затем открыл кран и долго умывался холодной водой, пытаясь погасить внутренний пожар, но тщетно. Облокотившись на раковину, он посмотрел на себя в зеркало, но увидел лишь полные отчаянья голубые глаза, умоляюще глядящие на него. Не сумев совладать с эмоциями, Громов громко зарычал и ударил кулаком в свое отражение.

Раздался хруст сминаемого стекла, и осколки со звоном посыпались на пол. Белоснежная раковина окропилась алой кровью, но Тим не чувствовал боли, слишком сильно болело внутри. В этот удар он вложил всю свою злость, но этого оказалось мало, легче не становилось. Тимур наивно полагал, что физической болью сможет заглушить то, что творилось в душе и разрывало ее на части.

Тяжело дыша, мужчина смыл кровь с рук и раковины и, не придумав ничего лучше, отправился в спортзал. Только там он мог позволить себе выплеснуть эмоции, не вызывая подозрения у окружающих.

Спортзал делился на несколько зон: тренажерный, фитнес и кикбоксинг. В это время здесь никого уже не было, что давало Громову возможность беспрепятственно воспользоваться боксерской грушей. Надев перчатки с открытыми пальцами, он подошел к снаряду и что было сил ударил по нему, затем еще и еще, и так до хруста в пальцах.

Тимур представлял перед собой то Бушина, то Васю, то Андрея, и каждого хотелось убить. Каждому он вынес смертный приговор и мысленно приводил его в исполнение. Он колотил грушу до изнеможения, буквально выбивая из себя дурь.

Тим чувствовал, как постепенно его отпускает, пелена гнева понемногу спадает и возвращается возможность мыслить здраво. Пот градом катился по его телу, а мышцы сводило от перенапряжения, но он продолжал лупить снаряд, пока не вымотался окончательно. Обессилев, он медленно обнял грушу и облокотился на нее головой, стараясь удержать равновесие.

На смену злости пришло чувство вины. Громов никак не мог простить себя за то, что не уберег Иру, что не попытался предотвратить. Если бы он не избегал ее, то, возможно, на месте Васи был бы он и отказался бы от полового контакта с измученной Бушиным женщиной. Но в этой ситуации возрастала вероятность, что он не выдержал бы этого зрелища и избил бы больного на голову управляющего.

Даже осознание того, что Тиму вряд ли бы удалось что-либо изменить, не спасало от отчаяния, закравшегося в душу. Когда он представлял Иру в руках этих извращенцев, сердце внезапно замирало, пропуская удары. Мужчина поражался ее стойкости: как она смогла выдержать это все в одиночку и не сломаться?

Невольно вспомнилось, как всего пару часов назад он обнимал ее. Нежная и чистая, так доверчиво прижималась к нему. Громов чувствовал ее страдания и старался как-то облегчить их. Не было в этом жесте никакого подтекста ни страсти ни желания, просто хотелось держать ее в своих объятиях, закрывая собой от всего на свете.

Но Тимур категорически отказывался верить в то, что Ирина стала слишком важна для него. Каким-то непостижимым образом она сумела проникнуть в самые потаенные уголочки его души и с каждым днем все больше и больше заполняла ее собой. Он успокаивал себя тем, что просто устал от постоянного напряжения и поэтому стал слишком сентиментальным. Это, наверно, какое-то временное помутнение рассудка, надо хорошо выспаться, и тогда все вернется на круги своя.

Сняв перчатки, он не нашел в себе силы отнести их на место, а бросил возле груши и устало поплелся в свою комнату. Добравшись до кровати, Громов, не раздеваясь, грузно рухнул на нее и тут же забылся сном без сновидений.

Тула. Броневой переулок

Выйдя на улицу, Таня наконец дала волю слезам. Теплый майский вечер незаметно сменился ночью, и погода резко испортилась. Мрачное черное небо грозилось смыть городскую пыль мощным ливнем, и где-то вдали слышны были раскаты грома. Горячие влажные дорожки обжигали щеки и тут же остывали от ледяного колючего ветра, насквозь пронизывающего все тело. Распахнутые полы тоненького плаща развевались от встречного порыва морозного воздуха. Но Куликова совсем не ощущала холода, нестерпимая душевная боль будто отключила все органы чувств.

На ватных ногах добралась до больницы и вошла в приемное отделение. Ночью, как обычно, здесь было тихо и спокойно. Беллочка мирно дремала на посту, но, услышав стук каблуков, открыла глаза и подняла голову.

— О, Татьяна Иванна, — улыбнулась она, увидев начальницу.

Таня не остановилась и даже не посмотрела в сторону медсестры, она просто ничего не слышала, полностью погруженная в размышления, медленно вышагивала по коридору, глядя в одну точку.

Оказавшись в своем кабинете, Куликова обессиленно опустилась на мягкий диванчик и несколько минут сидела, не шевелясь. Осознание случившегося постепенно проникало в голову, причиняя уже реальную физическую боль. Слезы градом текли по щекам, и Таня нервно закусила губу. Тихие всхлипы перерастали в горькие рыдания, сдерживать которые она больше не могла. В отчаяние сжав кулаки, женщина так и не сумела совладать с эмоциями. Поднесла руку ко рту и, вцепившись зубами в костяшки пальцев, попыталась заглушить громкие всхлипы. Но легче не становилось, дышать было трудно, приступы боли вновь и вновь накрывали с головой, сковывая легкие и не давая опомниться.

После того, как слезы отступили, видимо, они попросту закончились, Татьяна встала с дивана, подошла к раковине и, опершись на эмалированную поверхность, посмотрела на себя в зеркало. «Господи, на кого ты похожа?» — мысленно упрекнула, увидев свое отражение: черные следы от потекшей туши на веках и скулах, покрасневшие глаза, в которых, казалось, уже совсем не было жизни.

Она умылась холодной водой, стерев с лица остатки косметики, и шумно выдохнула, уставившись на тонкую струйку. Столько лет брака, точно так же утекали в никуда. Но Куликова слишком поздно это поняла. Закрыла кран и, немного придя в себя, выглянула в окно.

На улице шел сильный дождь, люди спешили домой, пытаясь скрыться от грозы. Сверкнула молния, и Таня невольно вспомнила, как в первую их с Петей встречу была практически такая же погода. Он заботливо накрыл ее своей курткой, спасая от ливня. Куликов всегда был очень внимательным мужчиной, особенно в начале их отношений. Но в какой-то момент страсть исчезла, и бешеный огонь, пылавший в сердцах, превратился в домашний очаг, а глубокая привязанность иллюзорно принималась за любовь.

Они прожили в браке почти двадцать лет и за это время уже стали родственниками. Настолько близкими, что предательства от Пети она ждала в последнюю очередь. Именно поэтому его измена стала настоящим ударом в спину. Причем, он не просто нашел себе другую женщину, ею стала Галина — старшая медсестра, с которой Таня проработала много лет бок о бок. И если бы сегодня Куликова не пришла домой пораньше, неизвестно, сколько бы еще продолжался этот гнусный обман.

Как же противно, ведь она каждую ночь ложилась спать с мужем, а его сердцем уже владела другая, оказываясь третьей в их постели. Было так обидно оттого, что все это время Татьяна, ни о чем не подозревая, продолжала дарить супругу свое тепло и ласку, а ведь он давно не заслуживал такого к себе отношения.

Галя и Петя тщательно скрывали связь уже на протяжении нескольких лет. И, как ни в чем не бывало, смотрели Тане в глаза. Хватало же наглости! Мерзко и гадко ощущать себя обманутой людьми, которым полностью доверяешь, которых считаешь родными. Неужели она не достойна честного отношения? Почему нельзя было сказать правду и расстаться по-человечески? Хотя бы из уважения к тому, что их связывало.

Но нет, Куликов поступил очень подло. Он пытался скинуть с себя груз вины за разрушенный брак на хрупкие плечи жены, раз за разом заставляя ее испытывать угрызения совести. Ведь у Татьяны, в отличие от него, совесть была.

Таня до сих пор не могла понять, в какой момент все пошло наперекосяк. Когда охладели их чувства? В самом начале семейной жизни она и подумать не могла, что этот союз может рухнуть из-за банальной измены, ведь они сильно любили друг друга, и у Куликовой никогда не возникали сомнения в верности мужа.

С появлением ребенка все немного изменилось, сын стал связующим звеном между Таней и Петей. Они вместе занимались его воспитанием, решали проблемы, поддерживали и всегда радовались успехам. Рома наполнил жизнь своих родителей новым, особым смыслом. Но их мальчик быстро вырос, стал самостоятельным и уехал из Тулы, чтобы продолжить обучение в другом городе.

Механизм был запущен еще на вокзале, когда Куликовы провожали единственного сына в Москву. Таня, не сдерживая себя, плакала у мужа на плече, а он гладил ее по голове и успокаивал, уверял в том, что они справятся. Но именно в то мгновенье смысл их жизни начал гаснуть, все стало медленно рушиться, будто и держалось только на сыне. Рома уехал и, сам того не замечая, подложил бомбу замедленного действия, которая сегодня взорвалась, уничтожив ту иллюзию счастья, которую они называли семьей.

Куликова отошла от окна и снова села на диван. Сейчас она, как никогда, нуждалась в поддержке лучшей подруги. И пусть общались они нечасто, но, тем не менее, знали, что дружба никуда не исчезнет и в любой сложной ситуации они всегда могут обратиться друг к другу за советом. Мелкие обиды и ссоры не были помехой, Таня быстро о них забывала, прекрасно понимая, что в по-настоящему трудную минуту подруга обязательно поможет и найдет нужные слова.

Куликова достала из сумки телефон и набрала номер Романовой. Стандартное «абонент не абонент» заставило ее открыть мессенджер, чтобы набрать хотя бы текстовое сообщение. Куликова с ужасом обнаружила, что смс, которое она отправляла две недели назад, так и не было прочитано. «… была в сети 24 апреля в 23:57», — мелькнуло вверху экрана. Неужели Ира так и не включила мобильный? Действительно странно, что за все это время она ни разу не вышла на связь.

Таня запаниковала. Собственные проблемы резко отошли на второй план, и она пыталась найти хоть какое-то объяснение такому поведению подруги. На самом ли деле Ирина уехала в отпуск, или же всё-таки что-то случилось?

Московская область. Коттеджный поселок на Новорижском шоссе

Вера перевернулась на бок и, проведя ладонью по другой половине кровати, резко открыла глаза. Олега рядом не было, отчего девушка заметно расстроилась. Она уже привыкла просыпаться на груди своего мужчины, получать утренние поцелуи и дарить ласки в ответ. Это казалось таким приятным и правильным, будто так было всегда.

В коридоре послышались тяжелые шаги, и дверь тут же распахнулась. В спальню вошел Стрельцов в одном лишь полотенце на бедрах, приковав Верин взгляд к своему обнаженному торсу. Смирнова беззастенчиво разглядывала крепкое мужское тело, теперь она могла себе это позволить.

— Доброе утро, — улыбнулся Олег, глядя на сонную Веру.

— Ну какое оно доброе? — наигранно возмутилась она. — Я проснулась, а тебя нет, — и обиженно надула губки.

Стрельцов, услышав эти слова, улыбнулся еще шире. Ему было чертовски приятно чувствовать себя нужным. В один шаг преодолев расстояние между ними, он опустился на кровать и притянул девушку к себе.

— Вот теперь доброе, — вдохнув знакомый аромат геля для душа, протянула Смирнова и легко коснулась губами плеча.

Мышцы моментально откликались на дразнящие прикосновения тоненьких пальчиков, жгучее желание пробуждалось во всем теле и сосредотачивалось в паху. Требовательным поцелуем Олег впился в чуть приоткрытый рот, уверенно скользнув языком внутрь. Потянув кружевные трусики вниз, погладил ягодицы и, раздвинув нежные складки, медленно проник пальцем в лоно, проверяя готовность Веры.

Она негромко вскрикнула и инстинктивно подалась бедрами вперед, продолжая массировать мускулистую спину. Голова привычно кружилась от близости любимого мужчины, чувство абсолютного счастья будоражило сознание.

Одним быстрым движением Стрельцов распахнул полотенце, не отрываясь от мягких манящих губ. Вера осторожно скользнула по члену от головки к основанию, отчего Олег глухо простонал ей в шею.

Трель мобильного телефона нарушила очарование момента, но Олег и не думал прекращать начатое.

— Подожди, — прошептала Смирнова и уперлась ладонями в его грудь.

Чудом вырвавшись из плотного кольца рук, она развернулась к тумбочке и, взяв в руки смартфон, ответила на звонок:

— Да, пап, привет.

— Верунь, я выполнил твою просьбу, машина сегодня будет в Москве, скинь смской адрес, куда доставить.

— Хорошо, спасибо большое, — девушка улыбнулась и сразу же почувствовала проворные пальцы на своих бедрах.

— Как у тебя дела? Может, тебе еще что-нибудь нужно? — заботливо поинтересовался отец.

И именно в этот момент у Олега окончательно сорвало крышу от острого желания, он резко придвинулся к Вере со спины и, коснувшись членом промежности, нетерпеливо вошел в ее горячее лоно.

Смирнова закусила губу, пытаясь сдержать громкий стон, рвущийся наружу.

— У меня все отлично, — еле выдавила из себя она, приложив немало усилий, чтобы голос не вызывал подозрений.

Стрельцов уверенно вжимался в ее бедра, глубже и жестче проникая внутрь, так что были слышны шлепки от соприкосновения тел.

— Ну ладно, если все-таки что-то понадобится, звони.

— Угу, пока, — спешно попрощалась Вера и, завершив вызов, бросила телефон обратно на тумбочку.

Ощутив на своей груди крепкие руки, сжимающие соски, девушка, не сдерживая себя, протяжно застонала.

— Ты… сошел… с ума, — сбившееся дыхание мешало произнести фразу целиком.

Олег довольно ухмыльнулся и теснее прижался к ней, страстными поцелуями покрывая нежную кожу плеч.

Отдышавшись, Вера удобнее устроилась на широкой груди. Мечтательно задумавшись о том, что ей безумно нравятся такие пробуждения, утренний секс заряжал ее энергией на целый день.

— Веер, — Стрельцов запустил руку в ее волосы.

Смирнова лишь вопросительно промычала.

— Что хотел папа? — будто между прочим полюбопытствовал он, целуя ее в макушку и запуская руку в волосы.

— Да ничего особенного, — отмахнулась девушка. — Я просила его пригнать мою машину из Самары, спрашивал адрес.

Олега действительно задевал тот факт, что Вера попросила о помощи не его. Внезапно взыграло мужское самолюбие. Стрельцов считал ее своей девушкой и был уверен, что решать ее проблемы должен именно он.

— Почему ты не сказала, что тебе нужна машина?

— Ну, во-первых, это очевидно — должна же я как-то перемещаться по городу, а во-вторых, на каком основании я должна была тебе говорить?

— На том основании, что ты моя женщина, и я хочу первый узнавать о твоих нуждах, — ответил Олег, всем своим видом показывая, как ему неприятен этот момент.

— Я твоя женщина? — переспросила Смирнова, счастливо улыбнувшись. — Мне очень приятно это осознавать, — призналась она и, погладив его по груди, продолжила: — Ну не обижайся, я, правда, не думала, что это тебя так заденет, в следующий раз, если мне что-то понадобится, я обращусь к тебе.

— Обещаешь? — смягчился мужчина.

— Обещаю, — заверила Вера, скрепив их договор нежным поцелуем.

Тула. Городская клиническая больница № 7

Погруженная в свои мысли, Таня заснула только под утро. В неудобной позе шея затекла, и Куликова, встав с дивана, принялась разминать ее рукой. Режущая боль в глазах напоминала о бессонной ночи.

Женщина с сожалением осознала, что события прошедшего дня — вовсе не кошмарный сон, а суровая реальность, и проблемы никуда не исчезли, их придется решать. Но возвращаться домой совершенно не хотелось. Она знала, сердцем чуяла, что, как только переступит порог, по закону жанра обязательно встретится со Петей, а к этой встрече Татьяна не была готова. Просто не могла видеть его наглую физиономию, но разговора не избежать — вечно скрываться в больнице в любом случае не получится. Да и зачем? Неужели Куликова должна бояться зайти в собственную квартиру? Это он ее предал, это он привел в дом другую женщину, и он обманывал ее на протяжении долгого времени. Так почему Таня должна чувствовать себя виноватой?

Ну уж нет. В этот раз у Пети не получится перекинуть этот груз ответственности. Доверие подорвалось окончательно, и она уже не будет слепо защищать семейные ценности, как делала это раньше.

Немного приведя в порядок внешний вид, женщина оделась и покинула здание больницы. Стараясь не наступать в лужи, потому что туфли были явно не по погоде, Куликова быстро добралась до дома и, открыв дверь своим ключом, вошла в квартиру.

Прошмыгнула в спальню и оглядела комнату.

— Жень, — Петя незаметно подкрался сзади. Он ждал, когда она придет. Подойдя к жене вплотную, робко дотронулся ее плеча.

Татьяна дернулась и резко отпрянула в сторону, будто ее ударило током. Настолько противными были его прикосновения.

— Тань, нам надо поговорить, серьезно поговорить, — сказал Петя и облокотился о дверной косяк.

Его голос резал слух, и каждое слово молотом стучало в голове. Глаза защипало от подступивших слез, но Куликова не дала им пролиться — не здесь и не сейчас, она ни за что не покажет свою слабость. Открыв дверцы шкафа, взяла с полки нужные вещи и убрала их в сумку.

— Разговор у нас будет короткий, я подаю на развод, — отрезала Таня, повернувшись к мужу лицом.

— Та-ань, — протянул он, пытаясь пробрать ее вкрадчивым взглядом, но она упорно не смотрела в глаза. — Ну ты все не так себе представила…

Больше всего на свете Куликова не терпела вранье. А сейчас Петя говорил глупыми, банальными фразами из мыльных сериалов, в которых не было никакого смысла. Собственно, как и в их дальнейшем диалоге.

— Ну-ка, что я не так представила, а? Полуголую Галю на моей кухне, в моем халате? Что не так? — Таня буравила его пронзительным взглядом.

— Тань, прости, это была ошибка.

— Ошибка? — женщина повысила голос и нервно усмехнулась. — Ты думаешь, я поверю, что вы переспали один раз? Да еще и в нашей постели…

— Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Злость кипела в душе, обжигая изнутри. Она разрывала сердце на части, причиняя нестерпимую боль, и вот-вот готова была выплеснуться наружу. Но Куликова сдерживала себя из последних сил. Она не позволит себе опуститься. Она выше этого.

— Собирай свои вещи и уходи, куда хочешь, — сквозь зубы процедила Таня и направилась к выходу, но муж остановил ее за локоть.

— Почему я должен уйти? — после всего случившегося у него еще хватало наглости задавать такие вопросы.

Куликова чуть не задохнулась от возмущения, но в последний момент подавила накативший приступ гнева.

— Потому что это квартира моих родителей, и ты не имеешь к ней никакого отношения, — выпалила на одном дыхании.

— Мы двадцать лет с тобой прожили… Так нельзя, Галь, — Петя тут же осекся, но было уже поздно. Звонкая увесистая пощечина обожгла щеку.

Таня больше не могла контролировать свое состояние. Отчаянно хотелось причинить ему сильную, нестерпимую боль, чтобы он прочувствовал хотя бы сотую часть того, что пережила она.

— Не смей ко мне больше подходить! Я ненавижу тебя, я видеть тебя не хочу! — Куликова сама не заметила, как перешла на крик. — Чтобы вечером тебя здесь не было, — грозно бросила она.

Оттолкнув Петю в сторону, Таня вышла из спальни и покинула квартиру.

Москва. Главное следственное управление

Зазвонил внутренний телефон, и Елена, оторвавшись от очередной стопки бумаг, подняла трубку.

— Зимина, — привычно ответила она.

— Елена Сергеевна, если я вам больше не нужна, то можно я пойду? — спросила помощница Ольга.

— Да, конечно, — ответила Лена, учитывая то, что сегодня предпраздничный рабочий день. — Хороших выходных.

— И вам.

Вспоминая прошлые выходные, Елена грустно улыбнулась и посмотрела на свой телефон. Всю неделю Зимина боролась с собой. Мысли об Алексее не давали покоя, преследуя ее повсеместно. Она безумно скучала по нему, но страх новых отношений был сильнее. Днем еще как-то удавалось отвлечься — загружая себя работой, забывала обо всем, ее пытливый мозг искусно разбирал запутанные дела, выискивая какие-то мелкие детали и нюансы, пропущенные предыдущим следователем.

Но, возвращаясь домой глубоким вечером, она попадала в другое измерение. Время как будто останавливалось, давая ей в полной мере прочувствовать невыносимую тоску и одиночество. Проводя ночи без сна, Лена засыпала только под утро, а просыпалась совершенно разбитой. Казалось бы, так просто — взять и позвонить…

Повинуясь внезапному порыву, она схватила смартфон и набрала заученный наизусть номер, но, опомнившись через секунду, отменила соединение и, бросив телефон в кипу бумаг, разложенных на столе, отошла к окну.

Теплый весенний вечер вступал в свои права, окутывая столицу первыми сумерками. Красное солнце, прячась за крышами домов, медленно уходило за горизонт и, отражаясь в окнах, щедро делилось последними лучами.

Прислонившись лбом к холодному стеклу, Зимина смотрела на вечерний город. В предпраздничные дни Москва наполнялась нескончаемым потоком машин, спешившим покинуть пыльный мегаполис.

Деловой центр «Москва-Сити». Офис фирмы «RED Company»

Хабаров сидел перед монитором ноутбука и в очередной раз проверял правильность презентации. Через несколько часов Алексей со своей секретаршей должен был улететь в командировку, сделка обещала быть крупной, что могло принести огромную прибыль его компании.

— Леш, посмотри, — в кабинет без стука впорхнула счастливая Света и, прикладывая к своей точеной фигурке то желтый, то зеленый купальник, спросила: — Какой тебе больше нравится?

— Свет, ты в своем уме? Забыла, где мы находимся? — холодно осадил Хабаров, мельком взглянув на нее.

— Так нет уже никого, короткий день же сегодня, — оправдалась Светлана и подошла ближе.

— Все равно, это, — Леша указал на купальники. — Лишнее, мы летим в командировку, а не на отдых.

— Потому что у тебя не бывает отпуска, ты вообще когда-нибудь отдыхаешь? — обиженно воскликнула Голковская.

Услышав ее слова, Алексей невольно вернулся в прошлые выходные. Спонтанно возникшее желание пригласить Елену составить ему компанию вдруг вылилось в лучший отдых за последние несколько лет. Внезапно появившись в его жизни, Лена, как солнце, озарила ее теплом и светом, раскрасив в яркие, насыщенные тона. Но Хабаров слишком поздно понял, насколько эта женщина ему нужна.

— Хватит! — повысил голос Алексей, меньше всего ему сейчас хотелось выслушивать глупые претензии. — Через час выезжаем, будь добра к этому времени собраться. А сейчас не мешай мне работать.

Сообразив, что разговор закончен, Светлана, опустив голову, поспешила покинуть кабинет начальника.

Несколько минут вглядываясь в монитор компьютера, Алексей осознал, что сосредоточиться совершенно не получается. Четко пропечатанные буквы превратились в малопонятные иероглифы на экране. Чертыхнувшись, Хабаров громко захлопнул крышку ноутбука и устало потер глаза.

Никак он не мог забыть ее. Зимина беспардонно врывалась в его сны, став навязчивым кошмаром. Столько раз за это время Леша готов был послать к чертям собачьим все принципы и просто написать сообщение, он набирал Лене смс, но тут же стирал его, так и не решившись отправить. Он не хотел навязываться, ведь Елена ясно дала понять, что не хочет продолжения и звонка от него не ждет.

Взяв со стола мобильный, он нервно покрутил его в руке, пытаясь придумать текст очередного сообщения. Телефон в его руке призывно моргнул пару раз и погас. Алексей разблокировал его и, увидев непринятый вызов, не поверил своим глазам. Сердце, как бешеное, застучало в груди. Он не сумел усидеть на месте, широко улыбнувшись, вскочил со стула и подошел к окну. Смартфон обжигал его руку, но Леша не спешил набрать номер, силясь унять свои эмоции и придать голосу более равнодушную окраску.

Набравшись смелости, он все же позвонил Елене.

Услышав звонок телефона, Зимина без особого энтузиазма взглянула на дисплей и тут же бросила смартфон обратно на стол. Руки предательски дрожали. Несколько мучительно долгих секунд она смотрела на надрывающийся мобильный и пыталась унять внезапно охватившее ее волнение. Когда способность говорить и здраво мыслить вернулась, она все-таки коснулась пальцем зеленой трубки на экране.

— Привет, — Зимина услышала до боли знакомый голос, и мурашки мгновенно побежали по ее коже.

— Здравствуй, — она придала тону безразличности, но Хабаров все же заметил ее прерывистое дыхание и улыбнулся.

— Ты мне звонила? — в лоб спросил Алексей, прекрасно зная ответ.

Слушая его бархатный голос, Елена словно погружалась в морскую пучину, его тембр, как игристое вино, кружил голову и опьянял рассудок.

— Нет, точнее, не специально получилось, — нервно сглотнув, неубедительно соврала Зимина.

Леша не поверил ни единому слову и, смекнув, что она блефует, легко разгадал ее намерения.

— Зачем ты врешь? Скажи мне правду, — вкрадчивым голосом попросил Алексей. Он умышленно начал эту игру, но был уверен, что Лена не станет скрывать свои истинные чувства, а от ее ответов многое зависело.

— Хорошо, да, я звонила, — сдалась она, понимая, что обманывать бесполезно, ее звонок, скорее всего, прошел.

— Зачем? — еще один вопрос, на который Хабаров ждал правдивый ответ. И Зимина уже не смогла соврать.

— Хотела услышать, — ответила она, и ей показалось, что вздох облегчения сорвался с его губ.

— Почему сбросила?

— Передумала, — еще один решительный ответ.

— Может, встретимся? — предложил Леша, облокотившись одной рукой на оконное стекло. Он прикрыл глаза и представил Елену. В его фантазиях она, такая теплая и домашняя, в шортах и футболке сидит в кресле, подогнув под себя ноги.

— Незачем, — отрезала Зимина, заметно напрягшись. Не для того она всю неделю страдала, чтобы сейчас так просто сдаться. Хоть искушение и было очень велико, она все же отказалась.

— Сходи со мной в ресторан, — попросил Алексей, нагло прервав нескончаемый поток ее мыслей.

Хабаров все для себя решил, и согласие Елены было не так уж и важно для него. Мужчина чувствовал, что она тянется к нему, но упорно не хочет этого замечать, а значит, у него есть полное право взять ситуацию в свои руки.

— Зачем? — удивилась Лена, она уже догадалась, что Леша что-то задумал, но что конкретно, оставалось загадкой.

— Я соскучился… Очень… — неожиданно для самого себя признался Алексей и почувствовал, как она улыбается. Его слова постепенно разрушали глухую стену, так упорно выстроенную Еленой. Леша был уверен, что она ощущает то же самое, но не спешит ему в этом признаваться, все еще продолжая бороться с собой.

Зимина не нашлась с ответом, его признание всколыхнуло все те эмоции, которые она так хотела спрятать. Повисло неловкое молчание, позволившее обоим перевести дух и собраться с мыслями.

— Ну что, ресторан? — продолжил натиск Хабаров, вознамерившийся во что бы то ни стало добиться своего.

— Когда? — поинтересовалась Зимина, хотя и не собиралась соглашаться.

— В понедельник, часиков в семь, — воодушевился Алексей.

— М-м-м, понедельник — как раз самый ресторанный день, — отшутилась она, понимая, что сил противостоять его обаянию все меньше.

— Раньше, к сожалению, не могу, через час улетаю в командировку, — Алексей взглянул на часы, время предательски летело.

— Счастливого пути, — искренне пожелала Елена.

— Спасибо, так значит в понедельник в семь я заеду? — уточнил он.

— Нет, не нужно, у меня слишком много работы.

— Я все равно буду ждать у подъезда в надежде на твое снисхождение. Может, ты хотя бы из жалости выйдешь ко мне.

— Смешно, но, правда, не стоит, — она предприняла еще одну попытку отказаться, втайне надеясь, что Хабаров не послушает ее.

— До встречи, — улыбнувшись, попрощался Алексей и завершил соединение, не дожидаясь очередной порции отговорок.

Еще какое-то время он стоял у окна, смотря на вечерний город, необычное томление сковывало его грудь. Леша готов был бросить все, отменить все дела и рвануть к Елене, чтобы поскорее вновь прижать ее к себе, зарыться в волосах, вдыхая неповторимый запах счастья, но слишком многое было поставлено на карту. Взяв себя в руки, он убрал телефон в карман и, натянув на лицо маску серьезности, принялся собираться в аэропорт.

Закончив разговор, Зимина устало опустилась в кресло и закрыло лицо ладонями. Она корила себя за то, что не смогла твердо отказать, но как это сделать, если от одного только его голоса внутри у нее все дрожит. Лена окунулась в мечтания, но буквально через несколько секунд вернулась в реальность и, злясь на свою мягкотелость, пообещала себе, что не пойдет на эту встречу, даже если ему придется тащить ее силой. Уверившись в правильности своего решения, она собралась и, закрыв кабинет, вышла на улицу.

Впереди два выходных, которые Елена внезапно решила потратить на себя, посетить косметолога и SPA-салон, чтобы наконец привести внешний вид в порядок. И, конечно же, все это она не связывала ни с Алексеем, ни с предстоящим походом в ресторан.