Дочь капитана Гранта

Анна Беглар

Что делать, если на свой двадцать шестой день рождения ты получаешь неожиданный подарок – контрольный пакет акций крупного холдинга? И приносит его не волшебник в голубом вертолете, а умирающий юрист этого самого холдинга. Прыгать от радости или кричать от ужаса? Здравый смысл говорит: не ввязывайся в игру, правил которой не знаешь. Тебе все равно не победить. Откажись и живи своей прежней жизнью. Вся беда была в том, что здравый смысл и Лиза Орлова никогда не ладили….

III

Вернувшись домой, я залезла в интернет и нашла пошаговую инструкцию по нанесению вечернего макияжа. Потом вооружилась спонжами и кистями и приступила к делу. Ощущая себя симбиозом маляра и штукатура, я трудилась около часа. Заключительным аккордом, обвела контур губ красным карандашом и потянулась за помадой. Потом закрыла футлярчик и окинула себя критическим взглядом.

Вишневое платье с открытыми плечами облегало верхнюю часть фигуры и мягкими складками спадало до колен. Волосы я уложила в узел и скрепила тяжелой заколкой под золото, украшенной несколькими темно-розовыми камнями. Вечерний макияж вкупе с одеждой и прической превратил меня в хорошенькую девушку, не имеющую никакого отношения к Елизавете Орловой.

Приласкав на прощание собаку, я прихватила сумочку и уже была на пороге, когда ожил телефон. Я сняла трубку и уже заготовила быструю благодарность на поздравление неизвестного абонента, но трубка голосом дядюшки Пауля произнесла:

— Приезжай домой.

— Что? — я застыла на месте.

— Приезжай, как можно скорее, Шеба, — повторил дядя. — Ты нужна Семье, — и повесил трубку.

*****

— Что-то вид у тебя не больно радостный, именинница, — вполголоса заметила Лера, когда мы прикончили вторую бутылку вина. Точнее спиртное истребляли мои подруги, а я налегала на соки и пепси-колу. — Или ты в глубокой печали, что джинсы отняли?

— Тебе показалось, — я изобразила улыбку. — Я радуюсь!

— Ну, смотри, — бравый полутрезвый следователь ткнула вилкой в тарелку, целясь в маринованный гриб. Шампиньон увернулся и с полтычка перелетел в тарелку к Трубецкой. Та вежливо поблагодарила и, не обращая внимания на негодующий взгляд Валерии, отправила гриб в рот.

— Это был последний шампиньон! — возмущенно произнесла Лера.

— Да? — Юлька погладила себя по животу. — Вкусный, однако.

— Это был мой шампиньон! — продолжала диспут Валерия. — А ты его схомякала. Он у тебя даже таможенный контроль не прошел!

— Паспортный, — поправила Вера, утыкаясь носом в стакан с томатным соком. — Лиз, Сириусу больше не наливать, а то, она сейчас крупномасштабные аресты производить начнет.

— Что, я еще у каждого гриба буду документы спрашивать? — завелась Трубецкая. — Твой он или ничейный?

— А хотя бы! — Лера придвинула к себе тарелку и, чавкая, принялась уплетать запеченное мясо. — А ничего. Надеюсь, этот окорочок к тебе не убежит.

Я невольно фыркнула, представив эту картину. Вслед за мной засмеялась Вера. Причем она умудрилась фыркнуть именно тогда, когда готовилась отхлебнуть из стакана. На один краткий миг приличная девушка, жена и мать уподобилась тихоокеанскому киту. Фонтан ярко-красных брызг полетел во все стороны.

— Вы что издеваетесь?! — взвыла Лера. — Одна грибы ворует, вторая соком обливает!

— Это душ, — проикавшись, пояснила Юлька. — Да не злись, ты так. Вон Лизке больше всех досталось, а она сидит и молчит.

— Так у нее платье красное. На нем ничего не видно, — чуть не плакала Лера. — А мой костюм испорчен.

— Пошли, замоем, — предложила Вера и, преодолев резко усилившееся земное притяжение, девицы умелись отмываться. Трубецкая залпом допила свое вино и повернулась ко мне:

— Лиз, что случилось?

Я передернула плечами.

— Пока ничего.

— Значит, еще может случиться? — нахмурила изящные брови Юлия. — А ну рассказывай, — Трубецкая придвинула свой стул к моему. — Это как-то связано с двумя маразматиками из магазина? Говорила я тебе, что они имеют отношение к прежнему делу.

— Да, нет. Об этих я вообще не думала. Проблема в том, что я понятия не имею, что теперь делать. И перед Владой надо бы извиниться, а мне ужас как не хочется давать обещаний, которые я точно не собираюсь выполнять.

— Ну, конечно. — Судя по выражению лица, Трубецкая не поверила ни единому слову, но благоразумно решила не лезть мне в душу.

— Смотри-ка, уже час ночи, — с деланной веселостью проговорила она. — По-моему, деткам пора в кроватки. Я сегодня у тебя переночую, ладно? Неохота через весь город домой пилить. Интересно, наши пьяницы в туалете не утонули? Гарсон! Счет.

Дома я на скорую руку смыла макияж, переоделась и заползла в постель. Краем уха я слышала, как рядом сопит Юлька, как бродит по коридору Чарльз. Несмотря на открытые форточки, в комнате висела невыносимая духота. Судя по всему, обещанная метеорологами дневная гроза решила разразиться ночью. Глухо зарокотал гром, комнату осветила вспышка молнии. А через пару секунд Чарльз взорвался злобным лаем. Умный пес, вздыбив шерсть на загривке, с ненавистью бросался на входную дверь, из чего следовало, что на нас вот-вот совершат разбойное нападение.

Я на цыпочках вышла в коридор, вытащила из рюкзачка газовый баллончик и так же неслышно подошла к двери. Некто колотил по ней так, словно от этого зависела его жизнь. Наверное, нужно было набрать ноль два, или хотя бы посмотреть в глазок, а лучше просто пойти спать. Но я, как обычно, выбрала неправильный вариант. Крепко держа Чарльза за ошейник, повернула ручку и впустила в дом неприятности.

На пороге, пошатываясь, стоял блондин из салона в некогда респектабельном костюме. Когда он увидел меня, в его глазах промелькнуло удивление, которое через секунду сменилось неимоверным облегчением. Словно он шел ко дну, а я оказалась брошенным ему спасательным кругом. Но вместо того чтобы вломиться в мою квартиру, Дмитрий протянул руку и схватил меня за запястье. Такая уверенная днем, сейчас его ладонь слегка подрагивала и была выпачкана чем-то темным и липким. Кожевников с видимым усилием вложил мне в руку длинный прямоугольный конверт и хриплым шепотом произнес:

— Берегитесь, Шеба. Он рядом.

— Что?! — я ахнула. — Откуда вы знаете меня?

Вместо ответа он сильно толкнул меня в грудь и захлопнул дверь квартиры. Я не сумела удержаться на ногах и рухнула навзничь. Словно сквозь вату до меня доносились удаляющиеся шаги, лай собаки и какие-то хлопки.

Я с трудом поднялась сначала на четвереньки, потом на ноги. В правой половине головы перекатывалась боль. Поминутно натыкаясь на предметы интерьера, я побрела в комнату. Включать свет было страшно. Кое-как добравшись до кровати, я потрясла Юльку за плечо. Та что-то недовольно пробурчала и попыталась отвернуться к стене.

— Да проснись же ты! — чуть не плача шептала я — Юлечка, ну пожалуйста!

Не знаю, что больше подействовало: вода из стакана на тумбочке или непривычно ласковое обращение, но Трубецкая резко села и уставилась на меня.

— Лиз, ты сдурела?! Решила мне отомстить через столько лет? — она раздраженно отряхивалась.

— Вставай быстро!

Я потянула ее в ванную.

— Куда? Зачем? Господи, Лизка! — судорожно вздохнула Юлька.

Я опустила глаза на свои руки и с трудом удержалась, чтобы не завопить. Конверт, который передал мне Дмитрий, был перемазан кровью и в одном месте украшен отверстием очень похожим на след от пули.

— Лизка, что случилось?! — Юлия присела на бортик ванны.

— Подержи.

Я сунула ей конверт и пустила воду. От вида красных потеков на белом фаянсе меня внезапно затошнило. Смыв с рук кровь я, наплевав на гигиену, напилась воды прямо из-под крана и тоже устроилась на бортике.

— Это был Дмитрий. Тот из салона….Он стучал, а я открыла….он сунул мне этот конверт и убежал….А потом его кажется, убили….Ой, Юлька, — я запустила пальцы в волосы. — Что же это творится?

— На кой ты ему открывала?!

— Не знаю..

— Почему ты решила, что его убили?

— Мне показалось, что стреляли.

— Ну ты и дура! И этот Дмитрий, он что, утром юрист, а ночью почтальон? Он хоть что-нибудь тебе сказал? — Юлия пыталась придать ситуации логическую окраску.

— Ничего, — солгала я. — Ни слова. Дай гляну, что в конверте.

— Ни за что. — Трубецкая сжала бумагу. — Не надо нам чужих проблем, слышишь? Прошу тебя, Елизавета, давай обойдемся без глупостей. Выброси его и все.

— Ни за что. А если из-за этой информации человека убили?

— Я весьма сожалею, но это не наши проблемы. А если они вернутся и убьют тебя, дуру любопытную?! — рявкнула Юлька. — Он же тебя подставил. Неужели не понимаешь? Хорош гусь! Вот как дала бы сейчас по морде!

Она воинственно махнула пластмассовым ковшиком, из которого я обычно поливала цветы.

— Стыдись, — я отобрала ковшик. — Об умерших или хорошо, или ничего. Давай сюда конверт.

— Лизка, ты точно своей смертью не умрешь, — констатировала Трубецкая.

— Может, и не умру, — я пожала плечами и вскрыла конверт. Внутри сиротливо лежали фотография девять на двенадцать и листок бумаги сложенный вчетверо. — Негусто.

— Ну и чего? — любопытный нос Трубецкой тут же возник рядом. — Из-за таких мелочей уже убивают? Все, фотки с корпоратива в печать сдавать не пойду.

— Не паясничай, — поморщилась я и повертела снимок в руках. — Где-то здесь зарыта собака. И мы выясним где. Только вначале надо проверить не оставил ли ныне покойный ненужных следов у моих дверей.