Круг смерти

Анна Батлук, 2021

Аргарат – проклятая страна, которая ожидает своего правителя. Согласно пророчеству, трон займёт сильнейший, победивший в Круге смерти. Проклятый Совершенный, не чувствующий эмоций. Беглая принцесса соседней страны. Наёмный убийца, который потерял и себя, и свою любовь. Их все глубже затягивает Круг смерти, а правила игры диктуют самозванные божества. Кто победит, а кто останется жив?

Глава 3

в которой кто-то обретает надежду, кто-то страхи, а кто-то остается при своем

Март 549 г., Свободные земли.

Старший мудрейший Карра-тант имел возможность просмотреть воспоминания Акея, чье тело призраки заняли. В большинстве своем воспоминания эти ценности не представляли вовсе, Карра-тант пролистал их, как дурную книгу, его интересовало пророчество Каххора.

Наследников нет у Каххора, нет и бед,

Последний, кто несет его благословение,

Предаст, проклятье получив в ответ,

И жизнью позабудет наслаждение.

Проклятия совсем не вечен бег,

Спастись возможно, коли бывший трон Каххора

Займет сильнейший. Не обычный человек,

Который проклятым обучен будет споро.

Сильнейший трон Каххора обретет,

Лишь в Круге смерти силу проявив,

От рук такого же сильнейшего падет,

Его в секунду ту же погубив.

— Любопытно, — Карра-тант задумался. Ему никак не мешал размышлять тот факт, что все мудрейшие находились в одном человеке одновременно. Для сущностей, большую часть своей полужизни проводящих за изломом реальности, местонахождение значило мало. Сейчас телом Акея управлял младший из мудрейших, и тому было несколько причин.

Первая — Алио-тант первым заговорил с этим человеком, вторая — он стал мудрейшим не так давно и еще помнил, как ведут себя люди, а третья — кому-то же нужно было это делать. Так что именно Алио-танту поставили задачу отвести всех в столицу Аргарата — город Ларион. Остальные же мудрейшие пока пребывали в покое.

Итак, пророчество действительно было — человек не обманул. Но вот смысл, который придавал словам Каххор, виделся Карра-танту совсем иным. Наверное, из-за того, что старший мудрейший когда-то был знаком с автором. Причем знакомство их состоялось еще до того, как трон Аргарата вообще появился. И неизвестно, что случилось с Каххором за долгие годы, вполне возможно, что он действительно сошел с ума, как утверждали некоторые жители Ликасии, но изначально правитель огромного государства ценил в людях не физическую силу, а силу духа. Так что вопрос: достаточно ли в убийцах, ворах и насильниках, которые в большинстве своем населяют Ликасию, силы духа? Подлости, мерзости, грязи — довольно, а вот настоящих сил?

Да еще проклятый, который должен обучить истинного… Каххор делился проклятиями направо и налево, но благословением его могли похвастаться лишь несколько человек. Отряд, если быть точным, — Совершенные, которые пользовались безграничным доверием правителя. Карра-тант еще раз просмотрел воспоминания ничтожного человека и удостоверился в том, что один из Совершенных действительно, предал Каххора. Выходит, что трон займет его ученик, и опять мало надежды на то, что этот избранный найдет свое пристанище в Ликасии.

Но вместе с тем и желание подмять под себя огромные территории мудрейших уже захватило. Глупо не использовать момент увеличить зону влияния и безусловную мощь.

Ликасия всем казалась страной чудес — никаких законов, налогов, обязанностей. Живешь так, как тебе хочется, единственное, чтобы войти на территорию, отдаешь что-то свое, очень нужное мудрейшим и ненужное тебе самому. Так как божествам не требуется материальное, пообещать можно даже свое лучшее воспоминание, и как проверить, забрали ли его? Последний вдох, красивую улыбку, память о матери. Преступники изгалялись как могли, думая, что расплата за защиту от преследования так мала, что они ее даже не заметят.

Но на самом деле в стандартной, почти бессмысленной клятве, которую давали все желающие спрятаться в Ликасии, заключался глубокий смысл, и каждый потом расплачивался с мудрейшими своей жизненной силой, магией, если она имелась. Человеческий срок жизни сокращался ровно на количество времени, проведенное на территории Ликасии, а силы мудрейших увеличивались в зависимости от того, сколько людей им подчинялись.

— Пророчество есть, — наконец произнес Карра-тант. Мудрейшие вежливо преклонили головы. — Но смысл его совсем иной. Ничтожный человек, в чьем теле мы находимся, ошибался. Так что для нас пророчество бесполезно. Вряд ли среди тех, кто подчиняется нам, есть тот, о ком говорил Каххор.

— Возвращаемся? — предстарейшина Сара-тант говорил редко.

— Нет, — Карра-тант встал и прошелся по залу, который заменял мудрейшим реальность. — Мы слишком долго не принимали участие в гонке правителей, безумно долго были обособлены. Нам не нужен трон Аргарата — нам нужны его жители.

Мудрейшие молчали. Они были настолько стары, что им, пожалуй, уже и не требовалось могущество, которого так жаждал Карра-тант. Но от них даже принятие решений никто не просил, а на сопротивление требовалось гораздо больше эмоций.

— Потому мы просто придем с небольшой, но отчаянной армией и захватим Ларион. Плохо, что мы не сделали этого раньше, теперь будет много желающих вступить в этот самый Круг смерти и проверить удачу.

— Люди воспротивятся, — лениво произнес Огао-тант. Обычно он занимался тем, что целенаправленно поглощал жизнь из убийц детей, так что, даже находясь на расстоянии от Ликасии, не прерывал своего любимого занятия. — Пророчество дает надежду на то, что кто-то станет равен Каххору. Грядет война.

— Согласен, нужно действовать хитро. В пророчестве говорится: в Круге смерти должен убить и умереть сильнейший. Значит, что? Одновременно в Круг должны войти и сразиться двое сильнейших. Так ведь?

— Возможно. Мы не знаем, что имел в виду создатель Аргарата, — Огао-тант был как никогда многословен, и Карра-танту это не нравилось. Он сделал мысленную отметку припомнить эту фразу при случае, а случай мог наступить и через сотни лет — мудрейшие умеют ждать.

Выберем лучших бойцов — тех, убить которых случайно попросту невозможно. Таким образом, даже если в Круг войдет сильнейший, он только лишь умрет, — Карра-тант оскалился. — Но его убьет не сильнейший.

— Лучший боец, но не сильнейший? — Сара-тант опять задал вопрос.

— Не мог Каххор оставить трон и собственную силу последнему мерзавцу — я уверен в этом. Но, если все-таки пророчество понято неправильно, нам еще лучше. Уж с убийцей, обязанным нам жизнью, мы договориться сможем. В конце концов, в наших руках будет его жизнь.

Мудрейшие опять погрузились в дремоту, и Карра-тант понял, что обсуждение закончено.

— С армией решено — мы сможем призвать достаточное количество людей. Но с бойцами дело обстоит сложнее.

— Сколько их нужно? — предстарейшина даже глаз не открыл.

— Найти и одного проблема, — уклончиво ответил старший из мудрейших. — Потому каждый из нас должен отыскать среди подданных Ликасии по лучшему бойцу. Не забываем, нужны отпетые мерзавцы.

Пошевелился третий из мудрейших — Рада-тант. При жизни он был очень азартен, и как оказалось, даже спустя призму тысячелетий сущность его не изменилась.

— Мне скучно, — спокойно сказал он. — Предлагаю внести нотку соревновательности в происходящее. Что, если мы заключим пари: чей боец будет лучшим, тот…

Карра-тант напрягся, а в светлых глазах Рада-танта скользнула насмешка.

–…тот займет место старшего.

— Глупости, — отрезал Карра-тант, но все вдруг пробудились от дремоты. Послышались тихие, но заинтересованные голоса мудрейших, и, если бы у старшего не было годов опыта за плечами, он бы заскрежетал зубами.

За идею Рада-танта высказались все, кроме Алио-танта, но его слово и не требовалось — решения семи мудрейших принимались или старшим, или в исключительных случаях большинством голосов. Сейчас был такой исключительный случай, так что Карра-тант перечить не посмел.

— Как мы определим лучшего бойца? — уточнил Сара-тант. — Раз уж мы ищем тех, кого убить и вовсе проблема.

— Вот чей боец умрет последним, тот и выиграл пари, — Рада-тант взял инициативу на себя, и Карра-танту это не нравилось. Мысленно он решил, что сделает все, чтобы боец наглеца пал первым, и все равно, что делу это может повредить. Никто не смеет перечить старшему. Рада-тант хитро посмотрел на Карра-танта, словно читал его мысли. — Вы согласны, старший из мудрейших?

Карра-тант подчеркнуто безразлично посмотрел на каждого из мудрейших, словно раздумывая, и величественно кивнул.

***

Дюк Эстас, апрель 549 г., Заберия.

— Итак, выжили все — это плюс, — Дюк обвел подопечных равнодушным взглядом. Избитые, оцарапанные, кое-где покусанные, мужчины с трудом стояли на ногах, в то время как Дюк с удобством расположился на сваленном дереве. — Но выжили только благодаря мне — это минус. Итог? Вышли в ноль, а значит, придется начинать заново.

— Неужели все и впрямь так плохо? — не выдержал Астос. — Мертвецов были не сотни — тысячи, вы же нас тренировать должны, а не издеваться.

— Замолчи, — шикнул хитрый Оливер, но аристократа уже было не остановить.

— А что молчать? Меня укусило какое-то чудище, и не факт, что я доживу до следующей ночи. Ты, Оливер, подвернул ногу, когда упал с дерева, Марфону подбили глаз! Я считаю, что мы неплохо справились, но нам вместо похвалы говорят, что все плохо и нужно снова пережить это нашествие мертвецов.

— Так тебя нужно хвалить или обучать? — Дюк закинул руки за голову. — Если хвалить, так ты возвращайся к дядюшке. Он и по головке погладит, и даст денег на тех, кто за задницу подержит.

Астос густо покраснел. На бледном, не привыкшем к солнцу лице, румянец был очень заметен.

— Вы намекаете на то, что женщины со мной только из-за денег?

Дюк тяжело вздохнул, раздосадованный непонятливостью подопечного.

— Я открыто говорю, что с такими запросами тебе прямая дорога в мужские объятия.

— Да как вы смеете.

— Вот в этом-то и проблема. Скажи я такое Маркусу или Оттису, они бы кинулись в драку. А вот ты возмущаешься.

— А что сразу я, — медведеподобный Оттис смутился.

— Да это комплимент, Оттис… Вам всем следует понять, что моя задача не научить вас с оружием управляться — это вы и без меня умеете, научили в охране Зар-арая. Я должен научить выживать, чтобы вы в Круге смерти смогли хоть какое-то время продержаться. И если вас смущают мертвецы, которые едва поворачиваются, без того, чтобы руку или ногу потерять, так мы зря теряем время.

— Мы нужны вам! — не угомонился Астос. — Другие не знают, почему вы здесь, но мне дядя сказал.

Дюк сел и насмешливо посмотрел на аристократа.

— Ты про пророчество? Так не скрывай, расскажи друзьям.

Все мигом повернули головы к Астосу.

— Не хочу! Это не мой секрет. Я хотел дать понять, что не только мы вам нужны, но и вы нам.

— Нет, продолжай-продолжай. Не хочешь? Парни, вас всех здесь собрали и вверили под мое управление, чтобы исполнилось пророчество. Один из вас, может быть, получит силы Каххора, а остальные, скорее всего погибнут. И не факт, что смертью храбрых. Вполне возможно, что вас жестоко унизят напоследок.

— Мы знаем, что, может быть, идем на смерть, — хмуро сказал Марфин, но от этого блаженного Дюк ничего, кроме оголтелой веры и самопожертвования, и не ждал. — А вы обучите нас, чтобы этого не произошло.

— Вы пророчество читали? Нет там таких слов, что убьют только плохих и необученных. Сказано, что умрут двое сильнейших. Кто-то точно умрет напрасно. А насколько я знаю Каххора, а знаю его, поверьте, лучше, чем кто-то из вас, смертей будет много. Знать бы сразу, кто избранный, так другие бы и не ступили в Круг. Вот только каждый из вас уверен, что именно он — тот самый, а так ли это на самом деле?

Парни засомневались, принялись растерянно переглядываться. В рядах наметился разброд, один Астос смотрел на Дюка уверенно, с оттенком хорошо читаемой злости. Как же, аристократ, маг, хороший боец.

— Вы забыли рассказать о себе.

— А чего там рассказывать, — Дюк пожал плечами. — Бывший Совершенный, попавший под проклятие из-за того, что позволил убить Каххора, — послышался сдавленный вздох Маркуса, и ушлый парень тут же уточнил:

— Что за проклятие-то?

— Теперь нет у меня никаких чувств, желаний, эмоций. Страх, боль, радость, удивление — все едино. Я хуже тех мертвецов, с которыми пришлось столкнуться, у них хотя бы жажда крови еще присутствует. Внутренности мои гниют, но я даже умереть не в силах — после смерти превращусь в такого же равнодушного призрака. Ввязался в эту затею исключительно из-за того, что смогу освободиться от проклятия, когда обученный мной герой займет трон. Так сказано в пророчестве, но ты, Астос, учти, что ваши имена в нем не названы. Других учеников я найду, но вот вы другого Совершенного — нет. Один я остался.

Дюк опять улегся на поваленное дерево и невозмутимо уставился на хмурое предрассветное небо. Его подопечные нерешительно переступали с ноги на ногу.

— Еще вопросы будут?

— Нет, — первым ответил Астос.

— Тогда ищите место и разбивайте лагерь. Учтите, не заметите мертвую дриаду, предупреждать не стану — просто в нужный момент закрою глаза.

Парни разбрелись в разные стороны. Теперь они точно уверились, что никто их жалеть не будет.

***

Апрель 549 г., Милдонат, Дагоссия.

Раз уж в двери за неделю не постучала стража, и приступы не повторялись, Катарина решила, что может вернуться на работу. Эс-Лейн задавал слишком много вопросов, чтобы можно было продолжить вынужденное безделье. Сам он не знал, насколько задержится в городе, так что это стало дополнительной причиной к необходимости возвращения на таможню.

Господин Нофель, конечно, возмутился, но так как другого переводчика, к тому же за такие маленькие деньги, не было, пришлось ему стиснуть зубы и сделать вид, что Катарина совсем даже не отсутствовала. Вроде все стало совсем замечательным, но теперь внутри поселилась неутихающая тревога, которая отравляла каждую секунду существования девушки. Гнилой червячок беспрестанно грыз сердце, и Катарина порой вздрагивала, думая, что вот сейчас все и испортится.

Но нет, каждый вечер Эс-Лейн встречал ее на набережной, они прогуливались — счастливые и радостные той тихой радостью, которая заметна в глазах, но не словах. Иногда, отходя подальше от верфей, купались в ночном море. В последний из безмятежных вечеров дул особенно сильный ветер. Катарина, впервые за долгое время надевшая платье, очень сильно об этом пожалела, зато Эс-Лейн смеялся с того, как девушка ловила подол.

— Ну чего ты смеешься, — Катарина ударила его кулаком в плечо. — Сам сказал, свидание, я хотела быть красивой.

— Ты безумно красивая, — Эс-Лейн мягко убрал волосы с ее лица. И он действительно так считал. Наемник не видел никого более прекрасного, чем Катарина. Карие глаза обволакивали его мысли, снились в долгих странствиях, он обожал пропускать пышные волосы между пальцами и искренне не понимал, почему она их стрижет. Даже пытался когда-то уговорить отрастить косы, но Катарина была неумолима. Пышные губы, четкие, сейчас нахмуренные брови. Он даже шрам, которого она так стеснялась, любил и постоянно целовал. Захотелось вдруг сказать какие-то искренние нежные слова, но не умел Эс-Лейн говорить. Убивать других и любить Катарину мог, а вот разговаривать… Потому мужчина ненадолго задумался и вдруг сказал: — Принцесса.

— Что ты сказал? — Катарина замерла, с ужасом оглядываясь и проверяя, услышал ли еще кто. Все счастье вмиг обрушилось и похоронило под собой хорошие мысли. Сердце подпрыгнуло и осталось где-то у горла.

Эс-Лейн обнял и прижал девушку к себе, с удивлением заметив, что ее колотит нешуточная дрожь.

— Ты моя принцесса. Красивая, умная, сильная. Хотя не так, я ни одну принцессу вблизи не видел, так что уверен: они с тобой даже не сравнятся.

Катарине стало хуже. В глазах потемнело да еще и затошнило отчего-то.

— Что они там умеют, эти принцессы? Читала воспоминания придворных Милдоната? Сколько их там было? Штук десять? Сидели в своем дворце, книжки читали, да танцы разучивали… Эй, Катарина! Что с тобой?

Дрожь перешла в какие-то конвульсии, и если бы Эс-Лейн не придерживал Катарину, то она, наверное, сползла бы по его телу не в силах стоять на ногах. Пелена спадала на глаза, и в темноте дагоссийского вечера девушка совсем ничего не видела. Слова, крики Эс-Лейна превращались в мерное гудение, растущее от мгновения к мгновению.

Катарина открыла глаза и огляделась. Барханы песка везде, куда только простирается взгляд. Здесь тоже был вечер, но совсем не такой, как в Дагоссии. Страшный вечер здесь был. Мертвый. Даже ветер дул так тихо, словно… словно боялся кого-то потревожить.

Катарина не знала, почему повернула направо и пошла, с трудом передвигая ногами по раскаленному песку. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что песок должен был уже остыть, но исчезла за ненадобностью. Сколько шла, неизвестно, просто в один момент поняла, что песок остался позади, а перед ней те же могильники, что и в прошлый раз. Тот же мертвый ветер, но странно, скалы под ногами по сравнению с раскаленным песком холоднее не казались.

Девушка двинулась между могильниками, периодически спотыкаясь о скрытые под песком камни. Она не знала, что ищет, но удивительным образом знала, куда идти. Очень скоро перед ней появился лаз, забитый полусгнившими деревяшками. Катарина пнула деревяшки ногой, но они не развалились. Еще бы, под женской босой ногой-то. Босой? А где обувь? Да и одета Катарина была странно. Она опустила глаза, рассматривая себя и дико закричала, поняв, что на ней то же самое платье, в котором она много лет назад бежала из дворца.

— Прекрати, пожалуйста, — Эс-Лейн обнимал и укачивал Катарину, сидя прямо на земле. Вокруг собрались люди, но ему было все равно. Девушка рывком вынырнула из видения и побелевшими пальцами схватилась за воротник Эс-Лейна. — Позовите лекаря, скорее!

— Стражу позвать надо, — хмуро сказал кто-то. — На падучку похоже.

Катарина спрятала лицо у Эс-Лейна на груди и зажмурилась, не желая ни видеть ни слышать того, что происходит вокруг.

— Первый, кто дернется в сторону сторожевого поста, умрет, — холодно сказал мужчина. И такое безумие таилось в его узких, как говорят в Милдонате, бирадовских глазах, что как-то все сразу поверили в то, что действительно убьет.

— Да он заразился, — ахнула какая-то женщина. — Что вы на него смотрите? Зовите стражу! Скорее.

Какой-то мужчина шагнул в сторону, отошел, словно бы по своим делам. Незаметно, мелкими шажочками развернулся и побежал, но тут же вскрикнул и упал на живот, неловко подогнув под себя руку. Между ребер у него торчал нож. Эс-Лейн достал еще один и продемонстрировал желающим увидеть.

— Я, кажется, предупредил.

Если он хотел таким образом утихомирить людей, то ошибся: все заверещали, закричали и бросились врассыпную. Эс-Лейн спокойно встал, поднял за собой Катарину:

— Идем. Быстро.

Девушка даже не задумалась. Не представляла, что Эс-Лейн приведет ее к страже. Бездумно бежала следом за ним, лавируя в переплетениях темных улиц, не отмечая дороги, и удивилась, когда увидела впереди дом. Окна его сейчас не светились, и оттого казалось, будто кто-то мертвый и большой смотрит на Катарину провалами глаз.

— Бери все необходимое и уходим.

Девушка не двинулась с места — обхватила плечи руками и испуганно посмотрела на Эс-Лейна.

— Ты пойдешь со мной?

— Разумеется, — мужчина распахнул дверь и скрылся в комнате. Катарина еще мгновение стояла, оторопело застыв на месте и полностью не осознавая, что происходит, а затем дернулась и побежала в дом. В маленький мешок, предусмотрительно припрятанный на кухне, положила еду и воду, скопленные деньги и плащ. Эс-Лейн довольно скоро вылез из погреба и протянул Катарине кинжал, похожий на короткий меч. Девушка не сводила с него растерянных глаз.

— Ты думаешь, нужно будет защищаться?

— Уверен, — хмыкнул Эс-Лейн. — Вопрос только в том, остановят нас на выходе из города или…

С улицы донеслись приглушенные крики. Катарина бросилась к окну и заметила, как в глубине темной улицы движется что-то яркое, похожее на… факелы.

— Или сейчас, — мрачно закончил мужчина и схватил Катарину за руку. — Ну же, бежим.

Их заметили. Катарина закричала, когда рядом с ней пролетела стрела, оцарапав щеку. Еще один шрам на некогда прекрасном лице, но, разумеется, испугало девушку не это. Эс-Лейн невозмутимо, словно бы не в первый раз уходил от погони, вел ее запутанными улицами, изредка оборачиваясь удостовериться, что Катарина идет следом.

Черные силуэты замызганных портовых домов, кучи мусора — хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого, но приходилось бежать вслед за Эс-Лейном. Бежать, хотя сердце выпрыгивало из груди. Крики, стрелы вслед, четкое предчувствие того, что сейчас кто-то схватит за волосы — ощущения, знакомые из детства. Не раз Катарина просыпалась в слезах, вспоминая когда-то произошедшее в главном дворце Милдоната, но теперь ужасные сны воплотились в реальности.

— Лейн! — закричала она, когда чувство, что их сейчас настигнут, стало совсем нестерпимым. Ей хотелось остановиться и прекратить это раз и навсегда. Столько лет она жалела, что тогда сбежала из столовой, так есть ли смысл скрываться и сейчас? — Я не могу!

Их догоняли. Эс-Лейн огляделся и потянул девушку за руку, прячась в тени заброшенных домов.

— Катарина, дорогая, осталось немного, — он взял ее лицо в руки и говорил с нежностью, совсем не подходящей для ситуации.

— Я не могу, не могу, не могу, — Катарина замотала головой. Страх заполнил ее с пяточек до самой макушки. Она боялась людей, которые гнались за ней, страшилась повторения видения, волновалась из-за того, что Эс-Лейн догадается о том, что приступы не из-за болезни, да и вообще, бросит ее по любой из причин. — Я сдамся, беги вперед.

— Нам осталось всего лишь выбраться за ворота, — терпеливо объяснял Эс-Лейн. — Вот, смотри, те, кто преследует нас, не успели предупредить стражу, мы впереди. Мы сможем, только нужно поспешить.

Катарина молчала, с тоской глядя в темные раскосые глаза. Эс-Лейн понял ее состояние и усмехнулся.

— Закрой глаза. Давай вот так: возьми меня за руку и закрой глаза. Этот путь я пройду и сам, просто доверься мне.

Пройти осталось действительно совсем немного — в этом Эс-Лейн не ошибался. Ошибся он только в том, что предупредить стражу на воротах все-таки успели.