Пока не кончится дождь. Сборник рассказов

Анна Арис, 2023

Когда на улице серость и дождь, нет ничего приятнее, чем заварить чашку ароматного чая и, забравшись с ногами под тёплый плед, открыв книгу, нырнуть с головой в увлекательные истории.Открыв для себя этот сборник рассказов, вы узнаете что же находится там, за тенью, увидите полёты морфид, побываете в доме страха и услышите сказку на ночь для вампира.Приятного чтения!

Конец дождя

В этом доме дуло из всех щелей. Я держался сутки, на вторые всё-таки заболел. Дождь барабанил по черепичной крыше, по деревянным подоконникам, по каменному крыльцу.

Дождь. Колючий, как первые морозы и такой типичный для этой горной местности в конце осени.

— Это была ужасная идея, — вздохнула Эмили и поставила передо мной дымящуюся кружку.

Свинцовые тучи не пропускали ни лучика. Рассвет было совершенно невозможно отличить от позднего вечера.

Убрав мокрое полотенце со лба, я дотянулся до тумбочки, взял напиток. Керамический бок кружки обжёг пальцы. От пряностей защекотало в носу, я чихнул.

— Правду сказала, — невесело улыбнулась жена.

— Реакция на корицу, — я отхлебнул ароматный глинтвейн. — Идея была отличная, погода подкачала. Ты давно встала?

И я вновь чихнул.

Не ответив на вопрос, Эмили наклонилась и прикоснулась прохладными губами к моему лбу.

В висках тикало, сердце билось в районе горла.

— Температура не спала, — огорчилась Эмили. — И лекарств нет. Нужно ехать на заправку, там вроде нормальный магазин, — и отреагировав на моё недоверчивое хмыканье, пояснила: — У них должен быть хотя бы аспирин.

— Это всего лишь жар, пройдёт.

Жена покачала головой.

— Становится только хуже. Ты всю ночь ворочался, стонал и бредил. Надо было всё-таки ещё вчера съездить на заправку.

— Брось! Это три мили вниз по горной дороге. Нужно ли рассказывать, как это опасно? Хорошо, если одно-два поваленных дерева на дороге, а если оползни? Не вечен же этот дождь. Завтра уже выберемся отсюда. Будем отмокать в горячей ванне, есть твои любимые суши из соседней забегаловки и смеяться над этим приключением.

— Да уж, «приключение» что надо. Можно сказать — удалось. Повторим на десятую годовщину?

Я криво улыбнулся. Если Эмили перешла на сарказм, это означает только одно — она невероятно зла и еле себя сдерживает.

Нехотя выбравшись из-под одеяла, я прошел к камину. Пододвинул кресло ближе к огню.

Пламя с неудовольствием облизывало сухие поленья, трескуче плевалось. Кожей я чувствовал жар, который… совершенно не согревал. Ноги мерзли в двух парах шерстенных носков, щёки же пылали. Эмили права — мне становится хуже.

Мы так увлеклись планированием романтичного уикенда в загородном доме, так хотели отпраздновать годовщину только вдвоём, что совершенно упустили из виду бытовые мелочи, вроде домашней аптечки. Впрочем, упустили мы и мелочи покрупнее, вроде отвратительной погоды в этих широтах в конце октября.

Позавтракав бутербродом с сёмгой, я снова устроился напротив камина.

Казалось, лишь на минутку я прикрыл глаза, но когда открыл их, часы над камином показывали половину седьмого. Я нашел взглядом жену.

Эмили сидела на кровати, поджав под себя ноги, и читала. Через равные промежутки времени раздавалось глухое «щелк» — она переворачивала страницу в электронной книге.

— Сейчас утро или день? — голос звучал хрипло.

Эмили подняла глаза и улыбнулась.

— Вечер. Ты проспал весь день.

— Не может быть! — только сейчас я заметил плед на своих коленях и догорающие поленья в камине.

— Надо принести ещё дров.

— Я принесла, — Эмили кивнула в сторону двери, где аккуратной мини-поленницей лежали влажные брёвна. — Я ждала, пока ты проснешься.

Она поднялась, надела кроссовки, накинула дождевик, взяла ключи от автомобиля.

— Тебя не переубедить, да? — вяло поинтересовался я. Во рту было сухо, в глаза словно песка насыпали, в висках стучало.

Правильнее всего сейчас было бы встать, отобрать у жены ключи, запретить ей куда-либо выходить. Но любое движение, даже самое простое — моргание, доставляло тупую мучительную боль во всём теле.

— Я против, — прохрипел я. Это всё на что в этот момент я оказался способен.

— Не скучай, я быстро, — как всегда Эмили проигнорировала мои возражения.

Она открыла дверь, и мелкие брызги ворвались в натопленное помещение. Я поёжился.

Дверь давно захлопнулась, а дрожь не покидала меня. Никогда не верил в плохое предчувствие, но если бы верил, то посчитал бы, что это — именно оно.

Сделав глоток воды, я вернулся в кровать и забрался под одеяло. Мерный стук капель убаюкивал. Завернувшись в одеяло, я закрыл глаза.

Мне снилась Эмили. Такая же, как в день нашей первой встречи. Непослушная чёлка, серые глаза, чуть заметный пушок над верхней губой и три еле видные веснушки на переносице. Она сидела на скамейке напротив офисного здания, в котором я тогда работал, и читала книгу. Обычную бумажную книгу. Толстую, в синем переплете, с золотистым тиснением на форзаце.

Солнце вдруг закрыла тёмно-фиолетовая туча, начал накрапывать дождь. А она спокойно сидела, время от времени перелистывая станицы. «Ждёт кого-то», — подумал я тогда и почти прошёл мимо.

Почти. Но что-то не дало мне спокойно идти к машине, что-то заставило подойти к незнакомой девушке, читающей книгу.

Вот из таких случайных «почти» и состоит, в конечном итоге, наша судьба.

— Вас подвезти?

— Что? — она подняла глаза.

Ни до, ни после я не видел таких глаз. Тёплый оттенок пепельного.

У серого цвета не должно и не может быть тёплых оттенков. Серый — цвет стали, цвет непогоды, цвет пыли, асфальта, бетона. И всё это опровергали её глаза — самим фактом своего существования.

— Что? — она посмотрела на меня.

— Дождь начинается, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Вы промокните. Я могу вас подвезти.

— Не нужно, я на машине, — улыбнулась она и кивнула на припаркованную на другой стороне улицы зеленую малолитражку.

— Но?.. — запнулся я, не зная, как озвучить недоумение.

— Книга очень интересная, — вновь улыбнулась она.

Девушка с книгой. В самом центре города. Настолько увлеченная чтением, что не замечающая спешащих людей в строгих костюмах, их насмешливо-недоумённых взглядов и начинающегося ливня. Я просто не мог пройти мимо.

Падающие капли превратились в тягучую патоку. Тонкие нити протянулись от неба к земле, сшивая две такие разные стихии.

Сине-оранжевая молния разрезала небо.

Я открыл глаза. Рокочущий раскат грома сотряс домик.

Устроившись так, чтобы видеть часы над камином, я вновь прикрыл глаза.

Я начал волноваться в половине одиннадцатого, а через сорок минут мне позвонили из местной полиции.

Дальнейшее я помню плохо. Казалось, я одновременно оглох и ослеп. Целую вечность спустя, я осознал себя стоящим на крыльце, сжимающим в руках трубку мобильного телефона. Ледяной дождь хлестал по щекам. Больно. До крика. Зачем я вышел? Я хотел бежать? Но — куда?

Конечно к ней! К Эмили.

Но зачем?

Она жива, это всё ложь! Она ждёт меня.

Где? Оползень стащил наш кроссовер и ещё один автомобиль в обрыв. Там сейчас работают спасатели. Из второй машины слышны крики, но Эмили уже достали. «Мне очень жаль», — хрипловатый, искаженный помехами голос помощника шерифа въелся в мозг.

Мне нужно к ней! Они ошиблись. Это не моя жена!

За что?! Почему она?

Я упал на колени. Наверное, впервые в жизни я молился. Не зная верных слов и проклиная себя за это незнание.

Кажется, я что-то кричал в равнодушное свинцовое небо, низвергающее вниз ледяной осенний дождь.

Кажется, я что-то шептал в пустоту, уже после того как сорвал голос.

Кажется, я лежал, свернувшись калачиком, в позе эмбриона, на сырой, остро пахнущей гниением, листве за домом. Мял в ладонях склизкие листья и совершенно не помнил, когда и зачем оказался здесь. Не помнил, куда делся телефон и почему я так и не обулся.

Дождь барабанил по крыше, по подоконникам, по крыльцу.

— Это была ужасная идея, — вздохнула Эмили и поставила на тумбочку дымящуюся кружку.

Я резко распахнул глаза и сел. Заботливо уложенное на мой лоб холодное полотенце упало на пол.

— Тебе лучше? — с сомнением спросила жена. — Выглядишь как зомби. Поднять подняли, а разбудить забыли.

Эмили наклонилась и прикоснулась прохладными губами к моему лбу. Огорченно причмокнула.

— Надо за лекарствами съездить. У заправки, что мы проезжали позавчера, я видела магазинчик. У них должен быть хотя бы аспирин.

— Нет! — я резко схватил её за руку.

Видимо, схватил слишком резко и сжал пальцы слишком сильно. Эмили ойкнула и со страхом уставилась на меня. Я разжал пальцы.

— Прости. Просто там такой дождь. И дорогу ты не очень хорошо знаешь.

— Предлагаешь остаться и дать тебе помереть от банальной простуды? — Эмили приподняла бровь. — А что? Отличная идея. Маленькая арендованная хижина в лесу. Не так ли начинаются все фильмы ужасов? Вот уморю тебя, получу наследство и с любовником на Гавайи двину.

Не смотря на нарастающую головную боль и неутихающую тревогу, я рассмеялся. Эмили шутит. И она не погибла на горной дороге. Может быть, я бредил? Может, мне всё приснилось? Вот она Эмили. Живая! Вот она поставила на тумбочку чашку с глинтвейном. Вот она пошутила. У меня жар. У меня был бред.

— Хорошо, что нет никакой приметы на тему «как встретишь годовщину свадьбы, так и следующий год проведешь», — Эмили улыбнулась и подошла к окну.

Глинтвейн обжигал горло, но его тепло потихоньку меня успокаивало.

— Знаешь, — вдруг серьезно начала Эмили. — Мне раньше казалось, я не люблю дождь. Просто ненавижу. Мурашки по позвоночнику от звука капель. Как от царапанья пенопластом по стеклу. Брр.

Она замолчала. Я сделал ещё глоток.

— А сейчас тебе дождь вдруг понравился?

— Неа, — она отошла от окна и упала на кровать поверх одеяла. — Я просто не придаю этому значения. Мне всё равно, что на улице — дождь, снег или солнце. Я с тобой. Этот факт может примирить с некоторыми неудобствами.

— Если ты повторишь это на нашей пятидесятой годовщине, я буду считать, что правильно выбрал себе жену.

Она расхохоталась.

Если бы меня попросили назвать один момент из всей моей жизни — всего один момент — в котором я бы хотел задержаться как можно дольше, я, не раздумывая, назвал бы этот.

Меня разбудил звук двигателя. Он прорывался сквозь монотонный стук капель как голос диктора сквозь радиопомехи.

— Нет!

Я кубарем скатился с кровати и, путаясь в цепляющимся за ноги одеяле, рванулся к двери.

— Эмили!

Ответом мне была тишина и отдаляющиеся габаритные огни кроссовера.

Через сорок минут мне позвонили.

— Это была ужасная идея! Мне говорили, что мужчины как дети, но что в первую годовщину своей свадьбы я буду нянчиться с одним из них, я даже не предполагала.

Эмили поставила кружку на тумбочку и картинно сложила руки на груди.

Я сдвинул мокрое полотенце с глаз и забыл, как нужно дышать.

— Да-да, я с тобой разговариваю, — продолжила жена. — Не притворяйся спящим.

— Эм, — я приподнялся. — Какой сегодня день?

От её деланной злости не осталось и следа, она подошла и коснулась губами моего лба.

— Становится хуже, — обеспокоенно сказала Эмили. — Где мы находимся помнишь? Мы скоро отсюда выберемся. И я оторву Ирене язык за то, что посоветовала это «чудесное место, вдалеке от цивилизации, с изумительным видом из окна и полной и совершенной уединенностью», — изобразила жена голос не знакомой мне Ирены.

Не смотря на её попытку пошутить, она была крайне встревожена. Нервозность сквозила в её улыбке, напряжение чувствовалась в движении её пальцев.

— Эм, в чём дело?

— Всё в порядке, — тихий, бесцветный голос.

— Ты тоже заболеваешь?

— Всё хорошо. Правда. Мне нужно съездить тебе за лекарствами.

— Нет!

— Я ненадолго, — спокойно произнесла она. — Дождь почти закончился. На дороге везде указатели поворотов, не нужно быть асом, чтобы добраться до заправки.

— Эм, нет. Послушай, просто останься сейчас здесь.

Я взял её ладони и посмотрел в глаза. Тёплый пепельный. Словно солнечные лучи сквозь серые тучи.

Она покачала головой.

— Мне нужно, — сказала она.

Слова неприятно царапнули.

— Съездишь завтра, — предпринял я ещё одну попытку.

— Ночью тебе опять станет хуже. Я быстро. Так нужно.

«Мне нужно». «Так нужно». О чём она, чёрт возьми?!

— Ты никуда не пойдешь! — крик скатился в хрип. Эмили оттолкнула меня, и как была, в свитере и джинсах, выскочила под дождь.

Пикнула сигнализация, хлопнула дверь автомобиля.

Путаясь в одеяле, я скатился с кровати, на ходу натянул кроссовки и выбежал за дверь.

Утопая по щиколотку в многочисленных лучах, я бросился к машине и успел открыть дверь, до того, как Эмили завела мотор.

Упав на пассажирское сидение, я мгновенно почувствовал, как подо мной скапливается небольшая лужица.

— Эм, не глупи. Вылезай из машины, пойдём домой, — начал я и осекся, заметив, что подтеки на её лице не от дождевых струй.

Слёзы?

— Что?.. — я хотел спросить «что случилось?», но горло будто сжала невидимая рука. Я так и остался сидеть с открытым ртом.

— Прости меня, — она разрыдалась. — Мне правда нужно сейчас ехать. Если я не успею — они погибнут. Снова.

— Снова? — слово вырвалось с тихим шипением. С таким звуком выходит воздух из воздушного шарика.

— Этот день, — всхлипнула жена. — Он повторяется.

Меня пронзил холод. Ледяная волна прошла по позвоночнику, казалось каждый волосок на теле приподнялся от ужаса. Она тоже это чувствовала? Она тоже это переживала?! Но почему ничего не сказала?

А я почему не сказал? Почему и зачем всё происходит?

Что здесь вообще происходит?!

— Эм…

— Прости меня, — слёзы, не переставая, лились по её щекам. — Я не знаю, как так получилось. Всё случилось так быстро. Почти мгновенно. Я видела, как они обогнали меня — тёмный минивэн. В первый момент это меня взбесило. Я тоже спешу, это горная дорога, так какого чёрта они ещё и обгоняют?!

— О чём ты, Эмили? Что ты говоришь? Этот день — он тоже повторялся для тебя?

Она продолжала говорить, словно не слышала меня.

— В той машине была девочка. Девочка на заднем сидении. Она улыбалась. Даже сквозь проливной дождь, я заметила её улыбку. И двух человек спереди. Только фигуры, но воображение уже дорисовало семью: мама, папа и дочка. Улыбающаяся в такую непогоду. И когда по крыше авто стукнуло, я всё поняла. Не знаю как, не знаю почему. Я ведь почти ничего не знаю о горных дорогах. Но тут я всё поняла.

— О чём ты? — я развернулся и схватил её за плечи.

— Селевой поток. Они бы не успели проскочить, — спокойно произнесла жена. — И тогда я всё решила. Им главное не попасть в основной поток. Со всех сил я надавила на газ и…

— Ты врезалась в их машину?

Она кивнула.

— От удара, по инерции, их автомобиль полетел вперёд, а я… мою машину опрокинуло и всё завертелось, я думала только об одном — надеялась только на одно — чтобы их не сильно задело.

Обескуражено я сидел, не в силах даже сформулировать свои вопросы.

— Понимаешь, — жена запнулась, вытерла щёки. — Плохие дни случаются у любого. Иногда ужасные вещи просто происходят. Чудовищная несправедливость. Это может случиться с кем угодно, понимаешь? Но никто — никто — не имеет право губить чужие жизни.

— Ты могла просто остановиться, сдать назад, вернуться ко мне. Вызвать отсюда спасателей, полицию, кого угодно. Ты была бы жива! Ты могла бы… — наткнувшись на её взгляд, я осекся. И всё понял: — Ты не могла.

Она продолжила:

— Даже если бы они меня не обогнали, это всё равно была бы я… И когда на следующий день после аварии я проснулась здесь, я восприняла это как второй шанс, и я подумала, — она сглотнула, — чтобы ни случилось со мной… никто не погибнет.

Дождь барабанил по капоту, отзываясь глухими ударами в груди. И казалось, что дождь идёт в такт сердцебиению.

— Прости, я не думала, что этот «день сурка» будет и для тебя. Что он будет… таким тяжелым.

На секунду зажмурившись, я глубоко вздохнул и потер глаза. Голова внезапно перестала болеть. Мне вдруг стало так легко и спокойно, словно я принял самое правильное решение в своей жизни.

— Иногда, — я улыбнулся Эмили, — самые тяжелые вещи одновременно самые ценные.

Слёзы снова навернулись на её глаза. Я взял ключи из её руки и вставил в замок зажигания.

— Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих…

— Это из библии, — удивлённо произнесла Эмили и улыбнулась: — Никогда не была религиозна.

— Я тоже, — я смотрел на неё не в силах даже моргнуть. Казалось, отведи я взгляд даже на миг, и — она пропадёт, растворится в сырой мгле. Легенда об Орфее и Эвридике наоборот: отвернись — и всё исчезнет.

— Всё будет хорошо.

— Всё хорошо. Пока не кончится дождь, — прошелестело в ответ.

Или это произнесла Эмили?..

Я надавил на педаль газа.

Мы успеем.

Мы должны успеть.