Улицы полны дождя и ночи

Никита Божин

В сборник «Улицы полны дождя и ночи» вошли короткие рассказы, написанные с период с 2013 по 2023 гг., с доброй иронией и доброй сатирой описывающие повседневность. Герои произведений – простые люди, проживающие обычные и в каком-то смысле рядовые жизни. Там, где особенно ничего не происходит, радость обретается именно в мелочах, в каждодневной суете и делах: дома, на работе, в пути – везде.

Я просто пытаюсь почувствовать веселье

На этой огромной безумной карусели.

Lumen — «Карусель»

© Никита Божин, 2023

ISBN 978-5-0059-4814-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Улицы полны дождя и ночи

Всю жизнь я считал себя невезучим. Когда у кого-то случалось что-то неприятное, и он выходил «сухим из воды» или отделывался очень легко, я говорил, что случись подобное со мной, я бы так просто не отделался. Но со мной никогда ничего так и не случилось.

Это предисловие, эти два предложения, во многом способны описать и рассказать всю мою биографию. Иной раз, не требуется каких-то подробностей и обширных познаний о человеке, достаточно побыть с ним совсем немного, увидеть в одном эпизоде его жизни, и все становиться ясно. Если бы кто-то тесно дружил со мной или просто ходил по пятам, не позволяя остаться одному, он бы подсмотрел тысячи таких эпизодов, которые меня характеризуют и обличают, но, в сущности, все они до боли, до тошноты похожи. Я завидую тем, у кого хоть что-то происходит, но очень не хочу, чтобы что-то произошло со мной, ведь я такой невезучий, случись чего.

Я люблю дождливые и прохладные вечера, потому что на улицах нет праздношатающихся и всяких бездельников. Кругом только занятые и немного обреченные люди, но в массе своей им лучше, когда их не разбавляет что-то постороннее. Первый раз это ощущение пришло ко мне давно, еще в юности, когда я усталый возвращался домой на обветшалом троллейбусе. Он тихо катился по улицам, еле-еле взбираясь на возвышенности, пыхтя и кряхтя, как будто старый слон пробирается через пустыню, застревая в песках. Троллейбус шел почти пустым, внутри никто не разговаривал, и было хорошо слышно проезжающие машины и дождь. Капли растекались по стеклу и проникали через щели в тех же окнах в салон. Было прохладно, но хотя бы внутри не дул ветер. К одной из остановок троллейбус прибыл также неспешно и покачиваясь на ямах. Я поднял глаза, протер кончиком рукава запотевшее стекло, и увидел в летнем вечернем свете угасающего августовского дня уставшие, но добрые, честные лица людей, которым также как и мне только и надо было домой сегодня. Я видел в них только хорошее, и так оно, должно быть, и было на самом деле.

Наверное, я вполне доволен, что наш город слабо привлекателен для туристов, сам по себе не такой уж и большой, и все лица здесь привычные и приятные. Даже для внутренней миграции здесь мало объяснимых причин, а потому население обновляется медленно, разве что уезжает кто-нибудь. А когда, скажем, вечером во вторник идет дождь, да еще и не слабый, с ветром, то кругом нет этой бестолковой молодежи, нет этих ярко одетых мальчиков и девочек, нет стариков, нет безработных, тунеядцев и богачей, это очень прельщает. Да, улицы полны той самой любопытной народной массой, что в срезе своем как раз изображает картину среднего человека. Все они — я, мой быт, мой доход, моя жизнь. Моя жизнь даже скучнее немного, более одинока, а потому я стремлюсь к ним, хочу быть среди этих людей, так мне лучше. Я хожу среди них, но меня не замечают, не узнают, и мне обидно и радостно одновременно.

Редко что бывает как прежде. И сегодня я снова пытаюсь уловить какие-то обрывки воспоминаний о «том самом мае», когда было что-то хорошее, но ничего не возвращается. Я все помню, и сейчас вроде бы тоже неплохой, приличный май, полный мощных красок зелени, насыщенной листвы, пестреющих цветов даже под тусклыми облаками, я вновь чувствую тот самый воздух, что наполняет грудь, когда только-только утих дождь. А вот и дождь снова влил, все как тогда.

Прежде было не так, может быть даже и хуже, но ощущалось по-другому. Теперь кажется, что лучше. Мне уже не разделаться с прошлым, мне только и остается думать и оттягивать время, но не ясно для чего. И, как и всегда, дело не в упорстве, дело в желании, а его у меня нет. Я хочу, чтобы всегда было настоящее, грозящее мне будущим, а я буду сторониться от него, и тут же наслаждаться, возвращаться в прошлое и думать, думать, думать и жить.

Когда я шагаю по улице в такую капризную погоду, это позволяет отстраниться от целого мира, и он сам точно хочет меня обойти. Я не вспоминаю плохое, не прокручиваю в голове бессмысленные диалоги и сцены прошлого. Нет политики и экономики, нет социального и публичного, я не слышу медиа и сам нагружен идеями, такими легкими и понятными. Улицы полны пустотой и отстранением от всего. Теперь я в центре города, прекрасная улица с брусчаткой, состоящая из красивых витрин, фасадов, урн с цветами, разного оформления, манящих баров и прочего. Бары, надо сказать, я люблю, только их нужно уметь выбирать. Тут каждому подходит свой. Важно, чтобы в своем баре присутствовал тот самый бармен, чтобы всегда стоял в наличии твой алкоголь, играла твоя музыка, не менялся интерьер и не заходил ни единый лишний человек, чтобы все свои и ни одного постороннего. Тогда это твой бар, в такой можно и зайти. Опять же, в такое время, во вторник после работы, да еще в дождь, тут только свои люди.

Хорошо, что в этом баре телевизор стоит далеко в углу, показывает только спорт и то без звука. И ни одного посетителя, кто бы всматривался в экран, даже если глаза направлены в его сторону. Как же не хочется политики, новостей, пропаганды, не хочется слушать ложь и лицемерие. Я боюсь этого, боюсь лжи. Я не люблю голоса и лица этих персон, людей подавно не на своем месте, не могу воспринимать этих артистов и дураков. Я снова вижу шоу, снова слышу эти обращения «граждане», «уважаемые», и до края панибратские «родные», «мил человек». Господи! какая невежливая вежливость, какие тлетворные речи. Меня тошнит от этого яда, я боюсь слов.

Я молча гляжу сквозь заляпанное водой стекло и думаю вот о чем. Гении должны быть одиноки. За свой дар они платят нелюдимостью. Скверным характером, фобиями, вредными привычками, чем угодно, что делает их ненормальными. Это вроде бы правильно, а может даже и хорошо. А как жить, как оправдываться, если ты не гений, но все прочие атрибуты при тебе? Можно лгать себе, можно пытаться лгать. Но я не везучий человек и никогда такому не поверю, а значит, не расслаблюсь, а значит, не сдамся. Я буду жить, как гений, не будучи им, но, в славных традициях, лучше уйду тихо и беззаветно, одиноко, но не заносчиво, никому не создавая сложностей. Таков я.

В баре тихо, очень мало людей, и никто не говорит о политике. Никто не шумит, как это бывает в суете общественного транспорта, когда в разгар дня молодежь шумит и кичится своим юношеским беспутным поведением, провозглашая, какие они отвязные и против системы. Они утверждают, что им плевать на мнения людей, но всем своим видом они говорят, что все должны знать, «насколько мне все равно!». А ведь никому не нужен чужой шум. На улице, в магазине или кафе, нигде. Повезло, что сейчас и близко таких людей нет. Бар как будто с картины Ван Гога или какого-то художника, кто вообще мог нарисовать бар и кафе. Хочется смотреть на картину, быть там и никуда не уходить. Эта тишина манит, а бездействие на ней влюбляет до безумия. Здесь каждый человек без судьбы и истории, и это хорошо.

Вот вошел человек, обычный, немолодой. Ботинки у него начищены один лучше другого. Больше ничего особенного и привлекательного я не заметил. Он так прошел и исчез за моей спиной. Это здорово, что больше никаких примет и никакого внимания, люди протекают тихо, так спонтанно и так приятно.

Я вышел из бара. Дождь поутих, снова тот самый запах, только на улице чуть темнее, но зато зажигаются фонари. Смотрю на плафоны, они тянутся стройными симметричными полосами по двум рядам противоположных тротуаров параллельно друг другу, и ни одного битого, все целехонькие. Замечательно, когда люди не бьют фонари, это так радует. Неспеша иду, как будто время для меня совсем остановилось. Я живу здесь совсем близко, только через площадь рукой подать и вот уже бульвар, а там и мой дом. Конечно, я иду туда, и это восхитительно и очень хорошо.

Ночь разливается по улице, она заполняет и глотает последних людей, чтобы растворить их, распылить мраком до следующего утра. Усыпленные, они минуют ночь, и лишь рассвет возвратит их к жизни, мечтам и самооценке. Все, ради чего мы есть, станет актуальным утром. А пока все, все угасает, угасаю и я сам, чтобы привычно проснуться. И я, кажется, довольно счастлив, и все в жизни обычно и правильно, просто нужно пробовать уметь жить. Это сложно, но я пытаюсь. Скоро непременно настанет новый вторник, или иной день, но будет вечер, будет дождь, не будет лишних людей, но буду я.