Лето на Меркурии

Анна Антонова

Настя давно забыла, как в третьем классе играла во дворе с Ромкой, который потом уехал с родителями за границу. И вдруг в десятом парень вернулся! Девочке казалось: он к ней по-прежнему неравнодушен. Но Ромка почему-то решил, что она влюблена вовсе не в него, а в молодого историка – по нему тайно вздыхали все девчонки школы. И в один прекрасный день кто-то заляпал краской стены и разбил все окна в кабинете истории – кто-то, кому сильно мешал новый препод. Неужели это Ромка?..

Глава 4

Гоголь и отравляющие вещества

На прошлой истории мы писали первую самостоятельную по революции, и сегодня Яблоков — с такой фамилией историку даже прозвище как-то не придумывалось — должен был объявить результаты.

Мариновать нас до конца урока, как любят делать некоторые особо дружелюбные преподы, он не стал, сразу выудил из пачки один листок и сказал:

— Наиболее удачной я считаю работу Юлии Щегловой. Сделан совершенно верный вывод о том, что передача предприятий в руки новых владельцев способствовала появлению между ними конкуренции…

Я слушала про Юлькину конкуренцию, со стыдом вспоминала, что сама написала всего лишь о том, что предприятия продолжили работу, когда рабочие взяли власть в свои руки, и все больше убеждалась, что теперь мне придется привыкать к роли посредственности.

С расстройства я совсем не слушала историка, мы с Иркой азартно переписывались, обсуждая свой любимый фильм «Магия бессмертна» и его главного героя инспектора Виктора Крона.

— Использовались отравляющие вещества, — услышала я. — А какие — вы лучше у Николая Васильевича спросите.

Так звали нашего препода по ОБЖ, но я совсем об этом забыла, подняла голову от записки и громко спросила:

— Гоголя?

Класс грохнул. Ирка схватилась руками за голову, а историк иронически посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Придя домой, я первым делом увидела разбитое зеркало в прихожей.

— Это еще что такое? — возмутилась я.

— А это у нас Алеша в стрельбе упражнялся, — невозмутимо пояснила бабушка.

— Зачем? — поразилась я.

— Не знаю, спроси у него. И заодно уроки проверь, а то такое впечатление, что он вообще ничего не делает.

Я отправилась в нашу с братом комнату.

— Лех, ты что?

— Да это я случайно прицелился, — смущенно пояснил он. — Ну и как-то автоматически на спусковой крючок нажал… Кстати, ты знаешь, что неправильно говорить «нажал на курок»? На курок нельзя нажать, его можно только взвести, а нажимают на спусковой крючок!

— Ты мне зубы не заговаривай, — не поддалась я. — Зачем в зеркало стрелял?

— Ну я случайно… — снова забубнил он. — Я думал, он не заряжен, честное слово!

— Индюк тоже думал, — проворчала я. — Ну надо его хоть снять, а то что в разбитое-то смотреться…

— Настя, ты же умный образованный человек, — важно заговорил Лешка. — И веришь в какие-то там приметы?

— Да, я верю в приметы, что дома стрелять не к добру!

— Насть, ну я случайно…

— Эта песня хороша, начинай сначала. Ты хотя бы по оконным стеклам не стреляй, ладно?

— Ну что уж я, совсем дурак…

— Вот не знаю! Ты, кстати, уроки сделал? — я вспомнила, зачем пришла.

— Вот, черчение осталось, — он с готовностью подсунул папку. — Нарисуй мне вот эту детальку, а?

— Ты что! — возмутилась я. — Какое черчение? Я уже все забыла.

— Тогда сочинение, — не расстроился он. — Скоро сдавать, а я ни фига не знаю, что писать.

— Когда это вам успели столько всего назадавать? — удивилась я. — Год ведь только начался.

Лешка молча развел руками.

Я замешкалась, вспомнив гусеницу, он, похоже, это понял и продолжал давить на жалость:

— У меня и так по литре одни трояки в том году были, надо исправлять… А ты такие сочинения классные пишешь, — подлизался он. — Вот, помнится, в прошлый раз…

— Ладно, — сдалась я. — Сочинение, так и быть… Какая хоть тема?

— «Роль описаний природы в романе Пушкина «Евгений Онегин», — с готовностью зачитал Лешка и раскрыл передо мной тетрадку. — Вот, садись, я сейчас тебе черновичок…

— Да ладно, не суетись, — проворчала я. — Мне сейчас все равно некогда, свои уроки надо делать.

Я решила серьезно взяться за историю. Что такое, в самом деле! Неужели я глупее какой-то там собирательницы сплетен Юльки Щегловой?

Открыв учебник, я попыталась сосредоточиться на революции. Орал телек, вернувшаяся с работы мама ругалась с Лешкой, заставляя его убирать осколки, а он вопил, что не умеет и вообще это плохая примета…

— Леша, ты же умный образованный человек, — вставила я. — Неужели ты веришь в какие-то там приметы?

— Отстань, — огрызнулся он.

— Дурдом, — вздохнула я. И сообщила: — Мам, я пойду на улицу почитаю.

Мама ответила что-то невнятное, и я, расценив это как согласие, оделась и выскользнула за дверь.

Я вспомнила статью, где рекламировался какой-то авангардный метод обучения — в экстремальных условиях. Типа, чем больше отвлекающих факторов, тем активнее усваиваются знания. Сила действия равна силе противодействия, что-то в этом роде. То есть противодействие внешним факторам равно действию, направленному на обучение. Может, я чего и напутала, но твердо собралась проверить метод на практике.

Впрочем, дворик у нас вполне уютный и тихий. Даже скамейка у подъезда была пуста. Понятно, для мамаш с детьми поздно, для бабулек — рано. Кажется, противодействие отменяется. Ладно, будем учить по-простому, без всяких там выкрутасов…

Я открыла учебник и тут же услышала:

— Привет!

Ну вот, все-таки проверю теорию! Я подняла глаза и увидела на дорожке Ромку. Он стоял, засунув руки в карманы, и насмешливо смотрел на меня.

— Привет, — сдержанно отозвалась я. И окинула его внимательным взглядом с головы до ног. Опять же прочитала в каком-то журнале, что это верный способ смутить парня. Особенно если он сам без стеснения тебя разглядывает.

Но Ромка, похоже, журналов не читал, потому что нимало не смутился. Тут уже занервничала я, отвела взгляд и выпалила первое пришедшее в голову:

— Ну как, подрабатывать еще не устроился?

Он весьма натурально изобразил удивление:

— Что? Ты о чем?

— Да все о том, о подработке! А то обращайся, помогу, я ведь в нашем классе ответственная за дежурство. Устрою в лучшее время, в лучшей компании! Выбирай: Ленка Папина или Димон Клюшкин? Или могу по блату организовать персональный уборочный тур!

Я с удовлетворением отметила, что улыбочка с его физиономии слиняла. Вот так! Пусть не думает, что я помню всякий там детский сад со снежными крепостями и прочими глупостями!

— Насть, ты чего? — наконец отмер он.

Я выдерживала паузу.

— Ты из-за дежурства, что ли? — наконец догадался Ромка. — Ну, извини! Это я так, не подумав, сказал. Просто я с родителями долго за границей жил, а там в этом ничего позорного нет, дети подрабатывают кто где, в том числе и полы моют…

— Это в какой же загранице? — наконец соизволила поинтересоваться я.

— В Венгрии, — с готовностью сообщил он. — У меня отец работал по контракту, ну и нас с мамой забрал.

— А учился ты где? — я постаралась спросить это как можно равнодушнее.

— В русскую школу при посольстве ходил.

Повисла пауза. Ругаться вроде уже расхотелось, но и завязывать дружелюбный разговор пока желания не возникало.

Конец ознакомительного фрагмента.