Император Алексей Ι Комнин и его стратегия

Андрей Юрьевич Митрофанов, 2020

Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. в работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода. Делается вывод о важнейшем значении половецкого фактора в развитии византийско-русских отношений в начале XII века. В частности, экспансия половцев в придунайских землях связывается с политической консолидацией племенного союза токсобичей, в основе которого находились монгольские кланы, что позволяет рассматривать половецкое наступление на Балканы на рубеже XI-XII веков в качестве своеобразного пролога к монгольским завоеваниям XIII века. Монография рекомендуется преподавателям и студентам богословских и светских вузов, а также всем интересующимся историей Византии в эпоху Крестовых походов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Потеря Анатолии

По иронии судьбы, в том же 1072 году на границе с государством Караханидов победитель Романа Диогена султан Алп-Арслан пал от руки наемного убийцы. Султаном стал его сын Малик Шах, который продолжил славные дела своего предка Тогрул Бека. Малик Шах завоевал северную Сирию и Палестину, затем в 1074 году нанес поражение Караханидам, покорил Бухару и Самарканд. В конце 1070-х годов сельджуки под командованием Сулеймана Кутулмыша — кузена султана Малик Шаха захватили Никею, город двух Вселенских Соборов, который был форпостом Византийской империи в Вифинии. Падение Никеи произошло благодаря недальновидности Никифора Мелиссина — мужа дочери Анны Далассины, и, соответственно, сестры Алексея Комнина. Мелиссин поднял мятеж против центральной власти, укрепился в городах Вифинии и призвал на помощь орды Сулеймана. Сулейман «помог» Мелиссину настолько ревностно, что захватил Никею и сделал ее своей столицей. В 1079 году сельджуки совершили новый опустошительный поход в Армению и Грузию. Уже после прихода к власти Алексея Комнина, в феврале 1085 года, Сулейман завоевал Антиохию на Оронте, уничтожив княжество армянского архонта Филарета Варажнуни, доместика схол Востока, находившееся в формальной зависимости от Византийской империи. Спустя четыре года сельджуки покорили Фергану. Казалось, не было такой силы, которая могла бы остановить кочевников, мчавшихся на гордых ахалтекинских конях, закованных в ламеллярные и ламинарные доспехи, мелькавших султанами на шлемах с антропоморфными личинами. В течении нескольких лет сельджуки смогли осуществить то, что в свое время оказалось не под силу ни Сасанидскому Ирану, ни халифату Омейядов. Кочевники завоевали Анатолию, принадлежавшую Византийской империи со времен Константина Великого, подвластную римлянам с момента окончания Митридатовых войн.

Социальная структура сельджукских племен активно усложнялась и развивалась по мере расширения завоеваний. Наиболее доблестные гулямы султана получали на завоеванных территориях икту — феодальный надел за службу, отчасти напоминавший аналогичные наделы саманидских дехканов и парфянских азатов. Самые успешные военачальники закрепляли за собой покоренные города и области, становились эмирами и атабеками, основывали свои собственные династии, как, например, упомянутый Сулейман Кутулмыш в Вифинии, Данишменд Гази в Понте и Каппадокии, Чака Бей в Смирне, Тутуш в Дамаске. Гражданская администрация сельджукских султанов на местах в основном состояла из хорасанцев. Официальным языком стал дари — новоперсидский язык, который процветал при дворе султанов в качестве языка поэзии и светского общения. В частности, при сельджукском дворе подвизался знаменитый персидский поэт Гургани, создавший на основе парфянского рыцарского романа лирическую поэму «Вис и Рамин»^[36]. Куртуазный сюжет романа Гургани, возможно, был заимствован норманнскими наемниками на византийской службе или крестоносцами и повлиял на знаменитый старофранцузский роман о Тристане. Как писал Гургани:

— Стремится шах Мубад в Гураб: туда

Влечет его злосчастная звезда.

Но как разлуку вынести с Рамином?

Как не погибнуть в ожиданье длинном?

Уедет он, — моя душа, как птица,

Вслед за Рамином сразу же умчится.

Ты скажешь: Рахш, внезапно став сердитым,

Ударил по моим глазам копытом.

От шага каждого его коня

На сердце будет рана у меня!^[37]

Главным произведением персидской литературы, читавшимся при сельджукском дворе, разумеется, было «Шахнаме» Фирдоуси, повлиявшее на умы сельджуков настолько, что с течением времени сельджукские султаны Рума стали давать своим сыновьям имена легендарных иранских царей из поэмы. Подвиги Рустама — древнего сакского героя из т. н. Систанского цикла, эпоса саков юэчжи, вошедшего в «Шахнаме», были образцом для атабеков и эмиров султанов Рума. Рустам из «Шахнаме» был для дехканов трагическим героем, который убил в поединке собственного сына Сохраба.

— Промолвил Сохраб: «Сам себе я злодей!

Вручен тебе ключ был от жизни моей,

Вина не твоя: то горбун-небосвод

Сегодня мне гибель без времени шлет.

В забавах промчится ровесников день,

Меня ж укроет могильная сень.

Мать знак, чтоб отца отыскать, мне дала;

Любовь на погибель меня обрекла.

Так пламенно жаждал я встретить отца,

Но смерть стерегла на дороге юнца.

Я рвался увидеть родные черты,

Увы, не сбылись молодые мечты.

Но стань ты хоть рыбой в глубоких водах,

Иль ночью, таящейся вечно впотьмах,

Иль в небе далеком явись, как звезда,

И узы расторгни с землей навсегда

— Настигнет тебя мой отец-исполин,

Узнав, что под камнем покоится сын.

Найдется кому средь воителей снесть

Ростему, бойцу знаменитому, весть:

Сохраб в поединке повергнут в прах,

Он умер с словом — Ростем — на устах»^[38].

По мнению Ольги Дэвидсон Рустам — витязь сакского эпоса, изначально являлся олицетворением Фарра и, таким образом, воспринимался как эманация индоарийского божества Апам Напата, сведения о котором содержатся как в «Авесте», так и в «Ригведе»^[39]. На санскрите Апам Напат означает «сын воды». «Авеста» именует Апам Напата apam napa^о a^urvat=asp — ō «внуком воды быстроконным».

— Этот хварн доплыл

до озера Ворукаша,

его тут же схватил Внук Воды быстроконный.

Так пожелал Внук воды на быстром коне:

«Этот хварн я возьму, который потухший,

На дно озера глубокого,

На дно глубоких бухт».

Высокого царственного сиятельного господина,

Внука Воды на быстром коне мы почитаем,

Мужа, приходящего на зов,

Который создал мужей,

Который обтесал мужей,

Который бог воды,

Самый прислушивающийся,

Будучи восхваляемый…^[40]

Яшт 19:51–52

Разумеется, сельджуки, кочевники, ставшие воинами ислама, не имели ни малейшего представления об индоарийских истоках персонажей сакского эпоса и воспринимали «Шахнаме» исключительно как светский памятник героической истории Турана, заимствованный у дехканов в завоеванном Хорасане.

Примечательно, что завоевательные походы сельджуков совпали по времени с новым мусульманским нашествием на Испанию. Юсуф ибн Ташфин (1009–1106) — предводитель орды Альморавидов, последователей берберской секты из Западной Африки, вторгся в Испанию, призванный на помощь терпящими поражение арабскими эмирами, которые управляли территориями некогда великого Кордовского халифата, процветавшего в X веке. Юсуф нанес ряд сокрушительных поражений войскам кастильского короля. В 1094 году мавры взяли Бадахос, в 1102 году пала Валенсия, еще недавно освобожденная дружиной легендарного Сида Компеадора, а в 1100 году Темим ибн Юсуф подошел к Сарагосе. Альморавиды сумели на некоторое время переломить ход Реконкисты. Господство Альморавидов в Испании продержалось почти до 40-х годов XII века, вплоть до покорения Аль-Андалуса алжирской династией Альмохадов.

Империя, созданная сельджуками, мало уступала по своим масштабам Арабскому халифату в период его расцвета. Наибольшего могущества Сельджукская держава достигла в период правления Малик Шаха (1072–1092). Империя Малик Шаха простиралась на колоссальных пространствах, раскинувшихся от Эгейского моря до хребтов Памира, обладала неисчерпаемыми людскими ресурсами и богатствами, контролировала торговые пути, соединявшие Иран, Кашгарию и Китай. Несмотря на то, что при преемниках Малик Шаха центральная власть великих султанов ослабела, а Сельджукскую империю терзали междоусобицы, сельджуки оставались основным противником как византийцев, так и крестоносцев в Малой Азии, Сирии, Армении и даже на Балканах. Как отмечает Анна Комнина, накануне событий «комниновской революции» в марте 1081 года сельджукские боевые отряды переправлялись через Геллеспонт и уже были замечены в долине Гебра (Марица)^[41]. Как отмечал академик В. Г. Васильевский, между сельджукскими султанами и ханами печенегов Северного Причерноморья существовала постоянная связь, позволявшая им совершать синхронные боевые операции против Византийской империи.

Придворный визирь Малик Шаха Низам аль Мульк оставил подробное описание сельджукского двора и внутренней организации необъятного государства^[42]. Опираясь на сведения Низам аль Мулька, мы можем представить основные черты сельджукской военной и государственной машины. Важность «Сиасет-наме» как исторического источника, даже при наличии в структуре этого памятника более поздних интерполяций, не вызывает сомнений, учитывая тот факт, что нашествие монголов в XIII веке и вызванные этим нашествием войны привели к полной гибели государственных архивов на ближнем и среднем Востоке. Раздача икты, интенсивная феодализация империи сельджуков привела ее к достаточно быстрому разложению на множество государств и княжеств, признававших власть великого султана лишь номинально. Одним из таких княжеств, в частности, был Румский султанат анатолийских сельджуков, остававшийся на протяжении двух веков главным противником как Византийской империи, так и крестоносцев.

Основателем султаната стал уже упомянутый Сулейман Кутулмыш (1077–1086) — двоюродный брат Малик Шаха. Преемник Сулеймана по имени Кылыч-Арслан, эмиры Кылыч-Арслана, в частности, Чака Бей и Данишменд Гази были серьезными противниками императора Алексея Комнина и рыцарей Первого Крестового похода. К сожалению, от раннего периода истории Румского султаната не сохранилось ни турецких, ни персидских источников. В сущности, единственным полноценным источником по истории сельджуков Анатолии в конце XI — начале XII веков является «Алексиада» Анны Комниной. Правда, апогей развития сельджукского султаната в Анатолии приходится на более позднюю эпоху и связан с периодом правления султана Ала ад-Дина Кей-Кубада I (1219–1237), захватившего Анталью и сумевшего создать собственный военно-морской флот, впервые после того разгрома, которому подверглись турецкие военно-морские силы во время наступления армии Алексея Комнина на Смирну и Эфес во второй половине 1090-х годов. Сельджукская династия, правившая в Руме, впоследствии проводила политику активной ассимиляции греческого православного населения. Например, султан ‘Изз ад-дунйа ва д-дин Кей Кавус II (1245–1261) был сыном султана Гийас ад-Дина Кей Хосрова II (1237–1245) и греческой наложницы, которая была дочерью православного священника. На стороне сельджукских султанов в XIII веке нередко воевали греческие военные отряды. В частности, одним из таких греческих отрядов, который находился на службе султана Гийас ад-Дина Кей-Хосрова II и принимал участие в битве против монголов при Кесе-Даге 26 июня / 1 июля 1243 года, командовал будущий византийский император Михаил VIII Палеолог. Сельджуки и аланы также нередко служили в войсках никейского василевса в качестве наемников.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

36

Minorsky V. Vis u Ramin: A Parthian Romance // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. 1943–1946. Vol. XI. P. 741–763; 1947–1948. Vol. XII. P. 20–35; 1954. Vol. XVI. P. 91–92; “New Developments”. 1962. Vol. XXV. P. 275–286; Davis D. Vis o Rāmin // Encyclopaedia Iranica Online Edition, 2005. URL: http://www.iranicaonline.org/articles/vis-o-ramin (дата обращения: 08.04.2020).

37

Фахраддин Гургани. Вис и Рамин / Пер. С. И. Липкина. М., 1963. С. 452.

38

Фирдоуси. Шахнаме / Пер. Ц. Б. Бану-Лахути. Т. II. М., 1960. С. 78.

39

Davidson O. M. Persian/Iranian Epic // A Companion to Ancient Epic. London, 2005. Р. 264–276; Davidson O. M. The Poet Heritage of farr in the Shâhnâma // The Shâhnâma and the Continuity of the Iranian Tradition. Harvard University, 25–26 March 1999. Р. 1–21 (специально Р. 10–15).

40

Авеста. Опыт морфологической транскрипции и перевод / Под ред. В. С. Соколова, И. А. Смирнова. СПб., 2013. С. 458–459.

41

Annae Comnenae Alexias. B. I… S. 72.

42

Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька / Пер. Б. Н. Заходера. М.; Л., 1949. С. 11–237; Гусейнов Р. А. Уджи — военно-феодальный институт в Малой Азии в XI–XII вв. // Тюркологический сборник 1974. М., 1978. С. 219–229.