Император Алексей Ι Комнин и его стратегия

Андрей Юрьевич Митрофанов, 2020

Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. в работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода. Делается вывод о важнейшем значении половецкого фактора в развитии византийско-русских отношений в начале XII века. В частности, экспансия половцев в придунайских землях связывается с политической консолидацией племенного союза токсобичей, в основе которого находились монгольские кланы, что позволяет рассматривать половецкое наступление на Балканы на рубеже XI-XII веков в качестве своеобразного пролога к монгольским завоеваниям XIII века. Монография рекомендуется преподавателям и студентам богословских и светских вузов, а также всем интересующимся историей Византии в эпоху Крестовых походов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Происхождение сельджуков

Анна Комнина начинает рассказ о жизни отца, утверждая, что весной 1071 года юный Алексей, еще будучи в возрасте 14 лет^[15], мечтал попасть в армию императора Романа IV Диогена и принять участие в кампании против сельджуков, вероятно, в качестве пажа при василевсе. Анна писала так: «Он начал службу еще при Романе Диогене… В возрасте четырнадцати лет он стремился принять участие в большой военной экспедиции против персов, которую предпринял император Диоген; в своем неудержимом стремлении Алексей разражался угрозами по адресу варваров и говорил, что в битве напоит меч их кровью»

[Ἤρξατο μὲν γὰρ στρατεύειν ἐπὶ Ῥωμανοῦ τοῦ Διογένους… Οὗτος γὰρ τεσσαρεσκαιδεκάτου ἔτους ὢν κατ’ ἐκεῖνο καιροῦ συνεκστρατεύειν ἠπείγετο τῷ βασιλεῖ Διογένει κατὰ Περσῶν βαρυτάτην ἄγοντι στρατιὰν, καὶ ἀπό γε τοῦδε ὁρμήματος ἀπειλὴν κατὰ τῶν βαρβάρων ἐμφαίνων καὶ ὡς, εἰ συμπλακήσεται τοῖς βαρβάροις, τὸ ξίφος αὐτοῦ μεθύσει ἀφ’ αἵματος·]^[16].

Анна, без сомнения, имеет ввиду последний поход Романа Диогена против сельджуков Алп Арслана, который столь трагически закончился на берегах озера Ван, около Манцикерта. Предусмотрительный Роман Диоген запретил юному Алексею участвовать в походе, так как мать Алексея Комнина Анна Далассина уже потеряла своего старшего сына Мануила — стратига восточных тагм, который, как было сказано выше, воевал с сельджуками и умер в Вифинии от воспаления среднего уха. Уже первый эпизод из сознательной жизни Алексея Комнина, связанный с Романом Диогеном, заставляет нас подробнее рассмотреть военную и политическую ситуацию, вызвавшую походы этого императора в Каппадокию и Армениак.

Богатый исторический опыт, накопленный Византийской империей в раннее Средневековье, на протяжении нескольких веков борьбы со степными кочевниками — гуннами, аварами, булгарами, а также с более цивилизованными народами — персами и арабами, оказался удивительным образом не востребован в тот момент, когда Византия в царствование Констатина IX Мономаха (1042–1055) еще наслаждалась инерцией военно-политического величия, доставшегося в наследство от эпохи правления Василия II (976–1025), а на восточных границах Византийской империи уже показались полчища нового кочевого народа — сельджуков. Этот народ был близким родственником печенегов, уже хорошо знакомых василевсам ромеев с IX века. Еще в IX–X веках в районе Хорезма, между Аральским и Каспийским морями происходила интенсивная концентрация и консолидация тюркских племен огузов. Однако точное происхождение сельджуков в настоящее время до конца не выяснено.

Побег Константина Дуки из арабского плена в 908 году. Миниатюра из рукописи «Мадридского Скилицы» MS Graecus Vitr. 26–2, середина XII века

Если следовать классической точке зрения В. В. Бартольда, необходимо признать, что сельджуки произошли от тюркского племени кынык^[17]. В эпоху Западного Тюркского каганата, в VII веке, предки племени кынык будто бы вторглись в Приаральские степи из Семиречья и завоевали пастбища, где кочевали всадники из племени канглы (возможно, родственники печенегов). Эти пастбища еще в античную эпоху принадлежали далеким предкам канглы — сако-массагетским ираноязычным племенам, создавшим Кангюй, Парфянское царство и Кушанскую империю в III–II веках до Р. Х. Как полагали В. В. Бартольд и С. П. Толстов, племена канглы и кынык приняли участие в ассимиляции тех немногочисленных остатков сако-массагетских племен, которые уцелели после столкновений с ранними волнами тюрко-монгольских кочевников, — с гуннами, эфталитами, аварами и древними тюрками Ашина в IV–VI веках^[18], хотя, по мнению Яноша Харматта и Петера Голдена, гунны и тюрки Ашина говорили в основной своей массе на восточно-иранском языке, близком к хотано-сакскому, а не на тюркском^[19].

В исследовательской литературе высказывались и иные точки зрения относительно происхождения сельджуков. В частности, некоторые этнологи полагали, что сельджуки, или, по крайней мере, сельджукская военная знать изначально были связаны с монгольскими ханами племени салджиут, обязанного своим происхождением легендарной ханше Алан-гоа. Салджиут кочевали в раннее Средневековье в Прибайкалье, а также вдоль юго-западных притоков Ангары^[20]. Как предполагал Г. В. Вернадский, фольклорный образ Алан-Гоа, зафиксированный в XIII веке в «Сокровенном сказании» монголов, мог быть связан с исторической памятью о древних аланах, которые принимали участие в этногенезе монголов или, во всяком случае, запечатлелись в древнейшей монгольской эпической традиции. Одним из аргументов в пользу предположения о монгольском происхождении династии великих сельджукидов может быть то обстоятельство, что основатель династии Сельджук и его сын Микаил были христианами. Христианство в несторианской форме было распространено среди ранних монгольских племен, и, как отмечал Г. В. Вернадский, предание из «Сокровенного сказания» о чудесном рождении сыновей Алан-Гоа могло опираться на фольклорную интерпретацию монголами истории Благовещения Девы Марии^[21]. Возможно, ранние сельджуки имели родственные связи с ханами найманов или кереитов, которые исповедовали христианство в несторианской форме и периодически контролировали степи Семиречья^[22].

Одним из основных аргументов сторонников монгольской теории происхождения сельджуков — помимо чисто лингвистического (салджиут/сельджук) — является ссылка на памятники сельджукского изобразительного искусства, созданные в эпоху империи Великих Сельджукидов (XI–XII века) и сохранившиеся в Иране и Средней Азии. Значительная часть этих памятников была выставлена в Нью-Йорке в музее Метрополитен в рамках выставки под названием «Двор и космос. Великий век сельджуков» в 2016 году^[23]. Сельджукские памятники — в частности, стелы с изображением воинов, характерные для многих тюрко-монгольских кочевых культур раннего Средневековья, росписи на керамической посуде, статуэтки и изображения султанов, например, Тогрул Бека, Малик Шаха — фиксируют ярко выраженные антропологические признаки принадлежности знати сельджуков, сельджукской военной элиты к монголоидной расе, к которой не принадлежат ни туркмены, ни завоеванные сельджуками представители фергано-памирской расы Хорасана. Наличие в массе туркменских племен, подвластных сельджукам, господствующего монгольского элемента подтверждается не только памятниками изобразительного искусства, но и некоторыми нормами обычного права сельджуков. Дробление державы Великих Сельджукидов, начавшееся уже при преемниках Малик Шаха, находит закономерное объяснение с точки зрения лествичной системы наследования улусов, которая будет отличительной чертой монголов-чингизидов, и которая, по всей видимости, существовала также у сельджуков, и отсутствовала в системе наследования тюрко-иранских династий XI–XII веков — Газневидов, Эйюбидов, Ануштегинидов. Как для сельджуков, так позднее и для монголов-чингизидов в равной степени был характерен правовой дуализм, который предполагал, что хан, принадлежащий к верховному роду, заимствует титул правителей покоренной территории и одновременно остается ханом для своих воинов. Тогрул Бек, хан сельджуков, затем Алп-Арслан и Малик Шах приняли титул «шахиншаха» и «султана ислама», оставаясь ханами для своих соплеменников. Точно так же в XIII веке будут действовать монголы-чингизиды — создатели государства ильханов в Иране и империи Юань в Китае. Разница между ними заключалась лишь в позиции, занятой по отношению к халифату Аббасидов. Сельджуки, уже принявшие ислам к моменту завоевания Ирака, оказали почести халифу, после взятия Багдада признали его духовным владыкой уммы, а монголы-чингизиды, бывшие либо язычниками-тенгрианами, либо несторианами, вероятно, зная драматическую историю правления сельджуков в Ираке, халифа и весь его род умертвили. С этой точки зрения весьма досадна ошибка Г. Г. Литаврина, назвавшего Тогрул Бека «багдадским халифом», комментируя титулование хана сельджуков Катакалоном Кекавменом и Михаилом Атталиатом как «василевса персов» в качестве примера традиционной архаизации этнонимов в византийской исторической литературе^[24]. Тогрул Бек не был халифом Багдада, и его титулование как «василевса персов» было связано с тем, что завоеватели-сельджуки действительно считались шахами Ирана в персидской политической публицистике XI века, например, в «Сиасет Наме» Низам аль Мулька.

Сельджукский воин. Нью-Йорк. Музей Метрополитен. XI–XII века

С точки зрения современного исследователя А. Пикока, следующего сообщениям арабо-персидской историографии, сельджуки были связаны с огузской военной знатью Хазарского каганата^[25], которая после окончательного упадка каганата на рубеже X–XI веков в поисках новых владений устремилась на юг — в Хорезм и Хорасан. Данная точка зрения не противоречит теории монгольского происхождения сельджукской военной знати, так как монгольские предки Тогрул Бека могли вступать в договорные отношения с хазарскими каганами, брать в жены тюркских княжон, а основную массу сельджукских вооруженных сил, в любом случае, составляли тюркские племена огузов. Завоевание сельджуками Анатолии после 1071 года создало предпосылки для ассимиляции тюрками греческого населения этого региона, а новые потоки туркменских племен, мигрировавших по маршрутам, которые были проложены сельджуками в XI веке, в итоге привели к появлению в конце XIII века османского государства. Вместе с тем, гипотеза о монгольском происхождении династии Сельджукидов в определенной степени может быть подкреплена фактами из истории соседней империи Ляо, созданной в X веке воинственными киданями в монгольских степях и в северном Китае. Возвышение рода Сельджука среди многочисленных тюркских ханов может быть объяснено лишь исключительно мощным военным потенциалом сельджукской орды, истоки которого, вероятно, следует искать в более широких процессах, связанных с началом экспансии монгольских племен в Центральной Азии в X–XI веках.

В конце X века Сельджук (+1038) — сын Токака из рода Тугшермыша, служил огузскому ябгу и, возможно, также хазарским каганам. Подлинная биография Сельджука овеяна легендами, которые были зафиксированы в «Малик-наме» — утраченном эпическом памятнике на персидском языке, фрагменты которого сохранились в сочинении Мирхонда, придворного историка Тимуридов^[26]. Сельджуку удалось установить контроль над племенем кынык и стать его вождем, основав династию^[27].

Так родились сельджуки — народ, очень скоро ставший завоевателем среднего и значительной части ближнего Востока. По одной из версий, Сельджук в ставке огузского ябгу стал сю-баши, т. е. верховным главнокомандующим, навлек на себя ненависть любимой жены ябгу и вынужден был бежать со своим племенем на юг. По другой версии, Сельджук отложился от Хазарского каганата после разгрома Итиля — хазарской столицы дружиной киевского князя Святослава, после чего ушел в степи к южным берегам Аральского моря. Сельджук скончался около 1038 года в Дженде — древнем городе на правом берегу Жандарьи, разоренном в 1220 году монгольскими войсками Джучи. Сын Сельджука по имени Микаил (+1009) был христианином, однако сыновья Микаила, внуки Сельджука — Мухаммад Тогрул Бек и Чагры Бек Дауд сознательно приняли ислам, желая начать военную экспансию на территориях мусульманских государств Ирана и Хорасана. Внуки Сельджука покинули окрестности Дженда вместе со своими ордами, и в начале 1030-х годов попросились на службу к султану Масуду, правителю обширной империи Газневидов. Владения Газневидов охватывали Хорасан и западную Индию. Как следует из источников — в частности, из сохранившихся фрагментов «Малик-наме», из сочинения Мирхонда, придворного историка Тимуридов, — уже в начале 1030-х годов отряды сельджуков совершили набег на территории Армении и Азербайджана^[28]. Опасаясь, что Сельджуки захватят Хорасан, Масуд начал против них войну. Сельджуки нанесли сокрушительное поражение армии Масуда в битве при Данданакане Мервском 23–25 мая 1040 года.

Таджикский историк Байхаки, участник сражения, так описывал начало этого побоища: «Знамен Тогрула, Ябгу и Дау-да нигде не было видно. Говорили, они находятся в сторожевом полку, выдвинули вперед всех самых отборных вояк, а сами стоят наготове, дабы ежели что-либо случится, уйти вслед за обозом. Вследствие больших трудностей, кои были в этот день, [неприятель] не сумел преградить путь нашим людям, и они бились хорошо»^[29]. Однако измена туркменской конницы, служившей прежде газневидским султанам, решила исход дела в пользу сельджуков. Конница сельджуков, быстрая и маневренная, идейно мотивированная и преданная своим командирам, наголову разбила полчища Газневидов, которых не спасли ни индийские слоны, закованные в доспехи, ни латная конница хорасанских дехканов. Гвардия Масуда последней отходила с поля сражения. Рассказывает Байхаки: «Подходил разбежавшийся народ. По всей дороге мы проходили мимо брошенных кольчуг, лат, щитов и тяжелой клади. На рассвете слонов погнали быстрей. Я отстал и остановился. Вдали виднелись огни войскового стана. Поздним утром я доехал до замка Беркерд. Преследовавшие нас туркмены там отстали. Я ухитрился переправиться через речку Беркерд. Эмира я не застал, он уже отбыл в сторону Мерва»^[30]. Поражение Масуда предопределило судьбу его государства и всего региона. В течении нескольких лет сельджуки завоевали значительную часть владений Газневидов и Буидов — Хорасан, Мавераннахр, Иран и Ирак, приняли сасанидский титул «шахиншахов», а также особый титул «султанов ислама»^[31]. Позднее, по мере развития сельджукской экспансии новоперсидский язык стал языком двора сельджукских султанов, языком светской литературы и официального общения в огромной империи, границы которой к концу XI века простирались от западного побережья Малой Азии до хребтов Памира и степей Средней Азии, подобно Сасанидской державе времен Хосрова II Апарвеза (591–628).

Сельджуки завоевали Хорасан. Они начали наступление на Нишапур, Балх и Герат, где скрывался султан Масуд Газневи. После заключения мира с государством Газневидов восточной границей Сельджукской империи стал Индийский Кавказ или же Гиндукуш. В 1042 году Тогрул Бек завоевал Гурган (Гиркания) и Табаристан. В 1043 году Чагры Бек — брат Тогрул Бека покорил Кят, столицу Хорезма и принял титул хорезмшаха. В 1045 году сельджуки взяли Хамадан (Экбатана). В 1050 году сельджукам сдался Исфахан (Аспандана). В 1055 году Тогрул Бек завоевал Багдад и установил контроль над Ираком. Тогрул Бек принял титул «султана ислама» и принес присягу на верность Аббасидскому халифу Аль-Каим Биамриллаху (1001–1075), которого освободил от господства шиитов и на дочери которого женился. К 1060 году сельджуками были завоеваны области Герата (Александрия Ариана), Балха (Бактрия) и Систана (Дрангиана). В 1046–1049 годах Тогрул Бек совершил конный рейд по территории Армении и восточной Анатолии, перейдя границу Византийской империи. Этот поход повторился в 1054 году, однако сельджуки потерпели поражение от византийской армии под командованием Катакалона Кекавмена в первой битве при Манцикерте. Окрыленный успехом император Константин IX Мономах (1042–1055) не придал сельджукской угрозе никакого значения, а один из преемников Константина Мономаха, император Константин X Дука (1059–1067), под предлогом экономии средств расформировал войска, собранные в Армении, переложив оборону восточной границы и крепостей на плечи армянских нахараров — бывших подданных государства Багратидов. Эта стратегическая ошибка византийского правительства привела к непоправимым и трагическим последствиям. Ликвидация государства Багратидов и присоединение Великой Армении к Византийской империи при императоре Константине Мономахе в 1045 году привела к исчезновению буферного государства, прикрывавшего с 886 года восточную византийскую границу. Поглощение государства Багратидов способствовало созданию у византийского правительства опасной иллюзии централизованного контроля над восточными рубежами империи^[32]. Последний представитель династии Багратидов — царь Гагик II поселился во внутренних областях Византийской империи, конфликтуя с представителями греческой церковной иерархии, а армянские князья были предоставлены сами себе. Данной ситуацией очень скоро воспользовались сельджуки.

Держава Великих Сельджукидов и завоевательные походы сельджуков в XI веке. Карта

Тогрул Бек — хан сельджуков, «шахиншах» и «султан ислама», создавший державу Великих Сельджукидов, умер 4 сентября 1063 года. Год спустя, в 1064 году, армянский историк Аристакес Ластиверци стал свидетелем разгрома сельджуками города Ани — бывшей столицы государства Багратидов. Завоеватели истребили практически все население города. Впереди перед ордами сельджуков простирались территории Каппадокии, Армениака, Понта и других фем Византийской империи.

Примечания

15

Если мы, доверяя Анне Комниной, принимаем 1057 год в качестве даты рождения Алексея, следовательно, в 1071 году будущему императору было 14 лет, а в 1077 году 19 лет. При всех стратегических талантах Алексея, проявленных при защите Византии, трудно представить себе, что в возрасте 16 лет Алексей уже выполнял приказ Михаила VII Парапинака о поимке Русселя де Байоля (ок. 1073 года), а в возрасте 21 года командовал армией, направленной на подавление мятежа Никифора Вриенния старшего (1078 год). Возможно, что в период походов Романа Диогена на сельджуков Алексей был несколько старше. По крайней мере, Фердинанд Шаландон, на основании сообщения Зонары о том, что в 1118 году Алексею было 70 лет, полагал, что Алексей Комнин родился примерно в 1047/1048 году (См.: Chalandon F. Les Comnène. Études sur l’Empire Byzantin au XI^e et au XII^e siècles… Vol. I. P. 23–24; Ioannis Zonarae Annales. Vol. III. Bonn, 1897. S. 764).

16

Annae Comnenae Alexias. B. I. Berlin, New York, 2001. S. 11; Анна Комнина. Алексиада. СПб., 1996. С. 56–57.

17

Бартольд В. В. Сочинения. Т. 5: Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. М., 1968. С. 90–96.

18

Толстов С. П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.; Л., 1948. С. 213–219.

19

History of Civilizations of Central Asia. Vol. II: The Development of sedentary and nomadic civilizations: 700 B. C. to A. D. 250. Paris, 1994. P. 485–493; Golden P. Some Thoughts on the Origins of the Turks and the Shaping of the Turkic Peoples // Contact and Exchange in the Ancient World. Honolulu, 2006. P. 142.

20

Blochet E. Introduction à l’histoire des Mongols de Fadl Allah Rashid ed-Din. Leyden — London, 1910. P. 303.

21

Сокровенное сказание монголов. Великая Яса. М., 2016. С. 13–15; Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь — М., 2000. С. 46–53.

22

Asim N. Türk Tarihi. Istanbul, 1898. P. 244–245; Агаджанов С. Г. Некоторые проблемы истории огузских племен Средней Азии // Тюркологический сборник. М., 1970. С. 192–207.

23

Canby S. R., Beyazit D., Rugiadi M., Peacock A. C. S. Court and Cosmos. The Great Age of the Seljuqs. New York, 2016. P. 2–15.

24

Кекавмен. Советы и рассказы. СПб., 2003. С. 373.

25

Peacock A. C. S. Early Seljūq History: A New Interpretation. London — New York, 2010. Р. 16–46.

26

Mirchondi Historia Seldschukidarum / Hrsg. von. M. K. M. Khvand, J. A. Vullers. Giessen, 1838. P. 1–5; Материалы по истории туркмен и Туркмении. Том I: VII–XV вв. Арабские и персидские источники. М.; Л., 1939. C. 450–454.

27

Бартольд В. В. Сочинения. Т. 5: Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов… С. 90–96.

28

Агаджанов С. Г., Юзбашян К. Н. К истории тюркских набегов на Армению в XI веке // Палестинский сборник. Вып. 13 (76). М.; Л., 1976. С. 144–158.

29

Абу-л-Фазл Бейхаки. История Масуда / Пер. А. К. Арендса. Ташкент, 1962. С. 446.

30

Там же. С. 448–449.

31

Бартольд В. В. Сочинения. Т. 5: Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов… С. 95–96.

32

Шагинян А. К. Армения и страны Южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. СПб., 2011. С. 456–457; Юзбашян К. Н. Армянские государства эпохи Багратидов и Византия в IX–XI вв. М., 1988. С. 10–298; Его же. Скилица о захвате Анийского царства в 1045 году // Византийский временник. 1979. Т. 40 (65). С. 76–91.