Гастроли «ГЕКУБЫ»

Андрей Щупов

«Гекуба» – название музыкальной группы, состоящей из трех участников. На турне к далекому морю ребят толкают неласковые обстоятельства. Один из музыкантов терпит поражение на ринге, двоих других лишают места репетиций, аннулируя прежний договор о выступлениях. Но бравые парни не сдаются. Они вылетают на черноморское побережье, где и начинают давать концерты, не ведая, что выступают на «чужой» территории. Таким образом, неприятности ребят вовсе не завершились, они только-только начинаются…

Глава 3 ЧЕРТИК ИЗ КОРОБОЧКИ

Ночь прокатила на ять, утро прошло без зарядки. То есть зарядка, разумеется, была, но в основном — тазобедренная, без гантелей и эспандеров. Завтрака, правда, толкового не получилось, — спешили. Поэтому у Катюхи я только заморил червячка, более же основательно решил подкрепиться дома. То есть, конечно, если найдется чем. Но нашлось, тетушка не подвела. Правильно пел Мягков в той славной песне: если у вас нету тети, то вас отравит сосед. Мне подобная жуть не грозила. В холодильнике оказались остатки грибной пиццы, наваристый борщ и початая бутылка «Монарха». Пиво, надо полагать, не допил тетушкин ухажер. Нашел занятие более приятное. Что ж, молодец, коли так! По жизни — оно вернее не отвлекаться на мелочи.

Я разжег плиту, поставил разогреваться супешник, на крышечку кастрюльки, точно на сковородку, выложил венчиком нарезанные куски пиццы. Дешево и сердито. Ленка-аристократка меня бы не поняла, а вот Катюха и сама так иногда делает — больше из-за баловства, чем из лени. Да и мне со сковородой возиться не лень — просто жаль времени. Сковородку-то потом мыть надо! А здесь сполоснул — и все дела! Прогресс, братцы, как ни крути, все равно двигают лодыри. Научно обоснованный факт!

Очень скоро борщ зафырчал и забулькал. С пиццей в одной руке и ложкой в другой я принялся восстанавливать истаявшие силы. На ринге меня вычерпали на две трети, остаточки высосала Катюха. И дело тут даже не в физиологии. Я же марафоны пару раз бегал, со спарринг-партнерами по пятнадцать раундов напрыгивал! Посчитать по калориям — так на дюжину Катюх должно хватить. Ан, нет, — не хватает! Значит, прав Леха Вараксин, говоря, что женщины это космический вакуум, который помимо ласк забирает нечто более весомое. Может, и впрямь какую-нибудь жизненную энергию. Потому и кружится после голова, потому и уходишь опустошенный. Хотя, как говаривал покойный Савелий Крамаров: делов-то сделано — на копейку! У них, кстати, картина совершенно обратная: веселятся, хохочут, в магазин за пивком вызываются сбегать. Так что поневоле задумаешься, у кого убыло, а у кого прибыло.

В момент выхлебав борщ, я с бутылью «Монарха» медленно обошел всю нашу далеко не бескрайнюю квартирку. Цицерон, говорят, сочинял длиннющие речи, гуляя по комнатам своей домины. Заставлял работать ассоциативную память. В наших условиях, точнее — в моих, спич получился бы в два слова, максимум — в два предложения. Хотя если еще выйти на балкон, а после заглянуть в туалет, выйдет чуток подлиннее.

Я сыто икнул. Куда, интересно, они удрали? То бишь, тетушка с ухажером? В кино или в цирк? Куда вообще нынче ходят влюбленные старички?..

На балкон приземлилась парочка воробьев — он и она. Воробей влюбленно чирикал, воробьиха, раззявив клюв, зачарованно слушала. Я снисходительно улыбнулся. Ничего не поделаешь, как множество других обделенных железным занавесом, тетушка переживала позднее половое взросление. То, чего всю жизнь стыдились, неожиданно оказалось делом совсем иного порядка, не лишенным волнующей прелести и обычной физиологической пользы. Перестройка дала пинкаря по мозгам, и над страной грянула сексуальная революция. Тетушкин сумрачный аскетизм сменился воодушевленным ожиданием счастья. Кто сказал, что пираты под алыми парусами не приплывают к сорокалетним? Были бы, как говорится, паруса, а ветер найдется. На моих глазах тетушка превратилась в некое подобие Золушки. В доме объявились помады и тональные крема, возле зеркала в прихожей выстроилась добрая шеренга разномастных парфюмерных жидкостей, старушечье «заколенное» платье сменила кокетливая юбчонка. По счастью, у меня хватило ума не ухмыляться и не брыкаться. Возможно, я еще помнил, что сам обитал здесь на птичьих правах, а может, сообразил, что и сорокалетние заслуживают некоторых жизненных благ. В самом деле, чем они хуже нас? Тоже, если разобраться, живые люди! Во всяком случае перемены шли тетушке на пользу. Она расцвела, научилась улыбаться, стала гораздо спокойнее относиться к моим синякам и поздним возвращениям домой. Однажды и вовсе умилила, когда в день моего двадцатилетия к подарочному галстуку присовокупила пачку презервативов. Во всяком случае я с изумлением понял, что меня наконец-то посчитали взрослым. Если прикинуть, — подарок из крутых! Не всякий родитель наберется отваги преподнести такое! Значит, что? Действительно плюрализм и демократия? Всеобщее равенство и братство? Может, и газеты пора приниматься читать? А что? Раз такое деется! Еще парочка-другая шагов — и, глядишь, бумкнемся лбом о конфетно-розовый фасад коммунизма!.. Несколько смущаясь, тетушка усадила меня за праздничный стол и сбивчиво поведала о таинствах совместного существования тычинок и пестиков. Я месил зубами «Орбит» и рассеянно думал, что на наших глазах творится история. Потому как, братцы мои, история — это не генсеки и не перекраска знамен, это то, о чем хотят и могут говорить люди. Потому что сначала было слово, а уж потом все прочее… Короче говоря, объяснив про осеменение рыбьих икринок и попугав напоследок латынью венерических заболеваний, тетушка добила меня рассказом о безответственности иных соитий.

— Я знаю, ты, наверное, еще стесняешься покупать в аптеках эти предметы (она так и сказала: «предметы»! ), поэтому я решила тебе помочь. Если понадобится еще, обязательно скажи мне. Ну, а как ими пользоваться, ты, надеюсь, догадаешься.

— Догадаюсь, тетушка. Ты просто прелесть! Главное — сама не залети!

— Кирилл! Что ты такое говоришь!

— Молчу, молчу!..

Жизнь стала меняться, и нельзя сказать, что в худшую сторону. Но иногда из квартиры меня теперь выставляли. Корректно и твердо. Всякий раз тетушка не забывала извиниться, да я и не думал обижаться, находя приют либо у Катюхи с Ленкой, либо в многокомнатной квартире Лехи Вараксина, моего корешка и нашего незаменимого басиста. Жизнь — это жизнь, за тетушку можно было только радоваться.

Дожевав пицу, я устроился перед телеящиком и лениво застучал по клавишам дистанционного пульта. Политиков послушно сменили американские гангстеры, гангстеров — полицейские, а в конце концов возник старенький Таривердиев, играющий что-то на пианино. Одним ухом прислушиваясь к бурчанию в животе, вторым — к Таривердиеву, я откинулся на спинку кресла и сомкнул веки. Еще бы юную Пугачеву запустили, совсем стало бы хорошо. Скажем, что-нибудь из «Иронии судьбы»… Лучшие, если разобраться, из ее песен. Недаром Вараксин так и поделил времечко: эпоха ранней Пугачевой, эпоха поздней Аллы. Есть в этом некий потаенный смысл. Определенно есть…

Руки и ноги постепенно теплели, кажется, и в полушариях, переживших как минимум четырехбальное землетрясение, начинал устанавливаться относительный порядок. Великое дело — молодость! Болезнь Паркинсона мне определенно пока не грозила. Сон, еда и Катюхи — все шло только на пользу!

Я почти задремал, когда противной осой в прихожей зажужжал звонок. Чертыхаясь и с неохотой расставаясь с дремотной негой, я поплелся отворять ворота.

— Здорово, герой!

В квартиру вошли тренер Володя с аккуратным саквояжиком Чеховских времен и Борик Селиванов, который, кажется, и не думал хромать, ступая вполне твердо и основательно.

— Так… — промычал я. — Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?

— Вот-вот, — Володя кивнул. — Примерно, то же и я сказал, когда увидел сегодня нашего Борика.

Я внимательно посмотрел на ноги Селиванова. Он тотчас занервничал.

— Чего ты?

— Да вот гляжу-выбираю, какая же нога у тебя сломана — правая или левая.

— Все в порядке, никаких переломов.

— Вот тут ты, Борик, ошибаешься! Есть перелом. Точнее, будет.

— Брэк, парни! — Володя успокаивающе похлопал меня по груди, подтолкнул в комнату. Мы молча сели вокруг круглого столика, уставились друг на дружку.

— Ну? — произнес я.

— Не «ну», а спасибо. Как говорится, награда нашла героя. — Володя неспешно распахнул сквояжик и выудил на свет божий бронзовый литой кубок. — Президент федерации встречался с нашим директором, просил передать тебе лично.

— Не понял?

— А что тут непонятного? Ты хорошо сыграл свою роль: спарринг-партнера заменил, клуб спас, так что нареканий ни у кого нет. — Тренер сухо пожевал губами. — Мог, правда, и поделиться. Хотя бы со мной. Все-таки не чужой человек.

— Что-то я недопонимаю…

— Брось! Дальше этих стен тайна не уйдет. Да и ребята, когда узнают, что речь шла о судьбе клуба, разумеется, поймут.

Видимо, выражение моего лица по-прежнему не соответствовало торжественности момента, потому что Борик Селиванов робко прикашлянул в свой большой кулак.

— Может, он про спор не знает?

Володя заглянул мне в глаза. Нахмурившись, качнул головой.

— Знает! Иначе не выделывался бы так на ринге.

— Видишь ли, — Борик тоже повернул ко мне свою лобастую голову, сбивчиво заговорил: — На прошлой неделе наш директор с президентом федерации схлестнулись. Встреча у них была под шампанское — вот и схлестнулись. Президент объявил, что собирается забрать здание клуба под казино.

— Как это?

— А так. Ребят разогнать, спортивный инвентарь на свалку вывезти. Дескать залы просторные, а толку — на грош. Ни одного чемпиона за последние годы. Ну, наш директор и разобиделся. Сказал, что инвентарь не жалко, но парней надо хотя бы во дворец пристроить. Президент брякнул, что ему лежалый товар без надобности, вот и вышел спор. Оговорили условия соревнований, на пари поставили — клуб. То есть, если хоть один из дворцовой команды проиграет, клуб нам оставляют, понимаешь? А обставят вчистую, всех отправляют на улицу. И тренера, и нас.

— А директора?

— Ну, директор — на то и директор, чтобы всюду наплаву оставаться. Какая ему разница — клубом спортивным владеть или казино. По деньгам-то последнее куда лучше.

— Да все он знает! Что ты ему объясняешь! — досадливо сказал Володя. Обиженно шмыгнув, пододвинул кубок ко мне. — В общем бери и владей. Правда, не афишируй без надобности. Копия-то все равно у них на витрине будет стоять.

— Но я же проиграл!

— Потому на витрине — одно, а у тебя — другое. Они сказали, что ты красиво проиграл. Президент потом даже успокаивающие таблетки принимал, так ему понравилось, как ты ваньку валял. — Володя поднялся. — Словом, меня попросили, я передал. Бывайте!

Решительно пройдя в прихожую, он закрыл за собой дверь.

— Обиделся, — пробормотал Борик. И снова потер огромный, поросший жестким волосом кулак.

— Ну? — я требовательно посмотрел на него. — Может, ты мне что-нибудь растолкуешь?

— А что толковать, ты же все слышал. Клуб хотели прибрать, потому и состязание устраивали.

— Из-за спора?

— Точно. Все, конечно, продули, но ты продул красиво. Потому решили передать кубок тебе. — Селиванов сделал попытку встать, но я ухватил его за локоток.

— Постой-ка, друг ситный! А причем тут фокусы с ногой?

— Фокусы — из той же серии. Тезка твой, что с тобой дрался, когда-то в секции со мной занимался. Мы, считай, лет пять по мешкам вместе месили, в паре работали.

— Ну и что? Не хотел со старым корешком встречаться? Меня подставил?

— Да нет, — Селиванов глухо откашлялся. — Он, понимаешь, меня до сих пор боится.

— Чего, чего?

Борик покаянно кивнул.

— Они, когда пари заключили, всю нашу команду скоренько просканировали — кто, мол, чего стоит. Ты как раз где-то шлялся, в списках я официально значился, — вот и выяснилось, что с лучшим тяжеловесом дворца я фехтовал когда-то в юности. А я его, видишь ли, бил. Все шесть лет, пока не разбрелись по разным секциям. Он в кик-боксинг пошел, а я так и остался в клубе.

— Ну?

— Вот тебе и ну! Воды-то утекло — вагон с тележкой. Он до мастера подрос, за бугор несколько раз ездил, а страх остался. Знаешь, как собака, которую в детстве кошка драла. Может с теленка вырасти, а от кошек все равно бегать будет. Так и тут. Короче, не знаю, что он там про меня нарассказывал, но ребятки подвалили ко мне на дом и без обиняков предложили по-доброму устраниться.

— И ты устранился?

— А что мне было делать? Трое лбов, в руках металлические прутья. Предложили напрямую: либо, значит, фиктивный перелом, либо фактический. Вот и выбрал.

— А я?

— Ты для них темная лошадка, да и список послужной не ахти какой. Так что тебя они не боялись. Ну, а то, что в зале ты меня лупишь, как я когда-то твоего тезку, они только потом и узнали.

— Почему же ты меня не предупредил?

— Когда было предупреждать? Они же оперативно сработали. Прямо на месте в гипс упаковали, сразу отвезли в больницу, бумаги оформили. А по телефону попробуй, застань тебя. Ты же на гитаре где-то бренчал. Но я звонил. Честное слово, звонил! Раз двадцать.

Я огорошенно молчал.

— Такие вот дела. — Борик Селиванов неуверенно поднялся. — Давай без обид, ладно? Ты ведь тоже поддался. Знаешь, каково это с ними разговаривать.

— Не понял?

— Да ладно тебе! — Борик поморщился. — Ребята рассказывали, как ты его разделал перед тем, как улечься на брезент. И сам потом под удар подставился.

— Я не подставлялся.

Борик Селиванов пожал плечами.

— Да я не осуждаю. Сам, как видишь, сплоховал. Главное, ты клуб отстоял. Годика два-три нас, глядишь, и не тронут.

— А потом?

— Потом президента застрелят, новый придет, опять о казино вспомнят.

— Веселые у тебя шутки!

Хмыкнув, Борик протянул руку, я вяло ответил на рукопожатие.

— Как там ни крути, а тяжелый вес все перетягивает. Они ведь решили, что ты сильнее, а лег, потому что я предупредил.

— Да не ложился я не под кого!

— Чего ты нервничаешь? Я же говорю — не осуждаю. Против трактора с ломом не попрешь. Главное — приз у нас, и клуб не тронут.

Уже в дверях он мне подмигнул.

— Скажи честно, ты ведь отоварил бы его, точно?

Вместо ответа я только вздохнул.

— Точняк, отоварил бы! — Удовлетворенно кивнув, Борик сбежал вниз по лестнице. Без гипса ему, как видно, и прыгалось, и бегалось. Хорошо, когда не на ринге и не в больнице!

Закрыв дверь, я вернулся к столу, повертел в руках тяжелый кубок. В голове царила полная путаница. Самое смешное, что я точно знал: никого и никакими силами я уже не смогу убедить в том, что проиграл этот бой честно. Кто-то из великих однажды сказал, что история на восемьдесят процентов состоит из мифов и легенд. Именно сегодня и сейчас я окончательно поверил, что так оно и есть. Все суета сует. Мифы, легенды и сказочки для взрослых…