Последний тур. Золотое проклятие Качинского. История третья

Андрей Толоков, 2021

Подполковник полиции Василий Куприянов ехал в командировку с удовольствием. Еще бы! Начальство отрядило его не куда-нибудь, а в Сочи. О такой работе только мечтать! Его соседом в гостинице оказался северянин Качинский. Он активно навязывал свое общество, вел себя хамовато, стремился завести дружбу с подполковником. А вечером, когда мужчина принял на грудь лишку и попытался избить свою жену прямо в фойе гостиницы, Василию пришлось вмешаться. На следующий день Куприянова заковали в наручники и повезли на допрос. Оказалось, что труп Качинского был найден в ущелье неподалеку. Местные сыщики, не желая утруждать себя поисками, решили свалить все на подполковника. Что ж, вляпываться в истории на ровном месте – это у Василия в крови. Он решает выяснить, кто же на самом деле порешил надоедливого хама. Но делать этого, конечно, не стоило. Ведь, потянув за ниточку, Василий начнет разматывать клубок из чужих тайн, где золото, опасные банды и их влиятельные покровители тесно сплелись воедино.

ГЛАВА 2

— Прудникова Елена Николаевна, — спросил рослый мужчина с надменным выражением лица, когда Елена открыла дверь номера.

— Да, — ответила она.

— Капитан Гаврилов, — представился гость и, развернув мятый лист бумаги, показал его Елене. — Вот постановление на обыск в вашем номере.

Елена застыла в проёме входной двери. Гаврилов отодвинул женщину и вошёл в номер.

— Женя! — крикнул капитан одному из своих подчинённых. — Понятых найди.

Женя, недолго думая, постучал в соседний номер. Он и предположить не мог, что там проживает Куприянов. Открыла дверь Людмила.

— Что вам угодно, молодой человек? — недовольно спросила Загурская.

— Здравствуйте! Мне нужны понятые, — стараясь быть убедительным, сообщил цель визита Женя.

— А мне нужно выспаться, — грубовато ответила Загурская.

— Но я…

— Говорю открытым текстом, — Людмила заговорила громко, — я понятой не пойду. Понятно?!

— Кто там, Люда? — раздался голос Куприянова. — Кто в такую рань?

— Лейтенант… — Людмила заглянула в удостоверение, которое развёрнутым держал в руке Женя, — Белоус Евгений Андреевич. Оперуполномоченный отдела уголовного розыска.

— А чего он хочет?

— Он предлагает мне, старшему следователю прокуратуры, поприсутствовать на обыске в качестве понятой.

Куприянов, застёгивая брюки, вышел в прихожую.

— А где у нас обыск, — спросил он растерявшегося молодого опера.

— В соседнем номере, — ответил тот.

— Это в номере Качинского?

— Да.

— Отлично! Я хочу быть понятым. Пошли, Евгений Андреевич.

Куприянов схватил с вешалки рубашку и, надевая её на ходу, пошёл за Женей. У капитана Гаврилова отвисла челюсть, когда перед собой он увидел Куприянова.

— Я буду очень рад помочь вам, товарищ Гаврилов, в качестве понятого, — с едва заметной иронией произнёс Василий.

Гаврилов увидел довольное лицо Василия и скривил гримасу.

— Где ты его взял? — грубо спросил Женю капитан.

— Неприлично в моём присутствии говорить обо мне в третьем лице. Это вас не красит как честного милиционера, — сделал замечание Куприянов.

Повисла пауза. Гаврилов прищурился, и было видно, что он размышляет. Взвешивает. Куприянов удивительно спокоен. Не приготовил ли он камень за пазухой? И какого сюрприза можно ждать от приезжего подполковника? Вывод Гаврилов сделал однозначный — гнать! И чем быстрее, тем лучше.

— Извините, товарищ, по–моему, Куприянов, — сменил тон хитрый Гаврилов. — Но вас мы пригласить в качестве понятого не можем.

Василий понял, что упорствовать бесполезно. Всё равно присутствовать при обыске ему не суждено, но уколоть соперника надо непременно.

— Жаль! — вздохнув, сказал Василий Иванович. — Хотел посмотреть на работу настоящих иллюзионистов. Так сказать, взглянуть со стороны.

— Смешно! — хмыкнув, сказал Гаврилов. — Прямо не Куприянов, а Владимир Винокур. А с чего вы взяли, что здесь будут фокусы показывать?

— Жизненный опыт. Я сомневаюсь, что вчера, перед тем как меня задержать, вы не были здесь и не обыскали номер.

— Ну, допустим, были. И что дальше? — Гаврилов развалился в кресле давая понять, что совершенно не волнуется.

— Тогда скажите, зачем приходить сюда сегодня? Да ещё и без следователя. И думаю что с липовым ордером. Можно взглянуть?

Куприянов протянул руку, понимая, что никто ему постановление не покажет.

— Вы свободны, товарищ командированный, — встав с кресла и подойдя вплотную к Василию, приглушённым голосом сказал Гаврилов. — До свидания. Советую вам не лезть в это дело.

Куприянов заметил испуганный взгляд сидящей на кровати Елены. У неё тряслась нижняя губа и в глазах читалась безнадёжность. Она, оставшись без мужской опоры, потерялась. Все вокруг для неё были чужие и опасные, лишь Куприянов вселял доверие. Василий понял это.

— Вот ведь как бывает, не хотел лезть в это, но теперь передумал. Женщину не обижайте, — сказал серьёзно Василий Гаврилову. — Ей и так тяжело. Проявите сочувствие.

— Учтём! — сухо ответил капитан. — А теперь покиньте номер. Не мешайте следственным действиям.

Василий едва заметно кивнул Елене, мол, держись, если надо помогу, и вышел из номера, закрыв за собой дверь.

— Вася, — строго спросила Куприянова Людмила, — ты зачем туда лезешь? Это чужая территория. Они сами разберутся. Тебе что, слава Бэтмена покоя не даёт?! Тебе надо весь мир спасти?

— Люда, не узнаю тебя. Откуда такой цинизм?

— Про какой цинизм ты говоришь? Ты поставь себя на место Гаврилова. Как бы ты реагировал, если бы какой–то приезжий опер начал собственное расследование на твоей земле? А?!

— Во–первых: не стал бы этого опера пеленать и отправлять в камеру. Во–вторых: выслушал бы его. А в–третьих: он Лену сделает крайней.

— Ну откуда ты берёшь эти фантазии? — Загурская от досады хлопнула себя ладонями по бёдрам. — Откуда?!

— Оттуда, — Куприянов показал на стену, за которой находился номер Качинского.

— Знаешь что, Куприянов. Ты постарел и стал брюзгой. Тебе не первый раз заговоры мерещатся. Факты. Где факты.

— У меня чутьё.

— Чутьё своё можешь, знаешь куда засунуть?

— Догадываюсь.

— Вот так! Я пошла на море. А ты можешь упиваться своим чутьём. Пока фактов не будет, не смей даже заикаться, понял?!

— Понял.

Но факты появились очень быстро. Когда Василий выходил из гостиницы он увидел, как Елену сажают в милицейский уазик. На руках женщины были наручники. Нет, конечно, всё в этом мире может быть. Вполне может быть, что Елена Прудникова причастна к убийству своего сожителя. Вполне может быть, что Гаврилов честный милиционер и хороший опер. Вполне может быть, что скоро найдут убийцу или убийц. И без участия Куприянова справедливость восторжествует. Всё может быть. Но Василий никак не мог прогнать из головы мысль, что в этом деле не всё так просто.

Этим же днём Куприянов решил встретиться со следователем Аркадием Горкиным. Тем самым, который предупреждал о сложном характере Гаврилова. На удачу, Горкин оказался в своём кабинете. Он хорошо принял Куприянова, предложил чай и стал внимательно слушать.

— Аркадий, то, что я буду вам говорить, может показаться странным, начал издалека Василий Иванович. — Я в этом городе всего лишь командированный. Через четыре дня я уеду. И казалось бы, какое мне дело до того кто убил Валерия Качинского. Но дело в том, что я, не по своей воле, оказался втянут в эту историю. И находясь внутри событий, пусть даже самое небольшое время, вижу, что следствие ведётся для галочки. Гаврилов сегодня задержал сожительницу Качинского. У меня есть внутренняя уверенность, что это путь в никуда. Самый простой путь далеко не всегда самый верный. Он собирается сделать её крайней.

Горкин слушал Куприянова, уткнувшись взглядом в свой рабочий стол. Когда он понял, что Василий Иванович закончил, Горкин встал.

— А он так и сделает.

— Значит, я всё–таки не ошибаюсь?

— Я в этом отделе давно. И Гаврилов тоже. Он из погранцов пришёл в милицию. Я с ним схлестнулся ещё тогда. Гаврилов из хорошего мужика пытался убийцу сделать.

— А поподробнее.

— Возвращается человек вечером домой. Дверь никто не открывает. Заходит в дом, а на полу в спальне лежит жена с ножом в груди. Он сгоряча нож выдёргивает, звонит в милицию. Как вы думаете, стал Гаврилов, он тогда на вызов приехал, разбираться, кто же убил женщину?

— Думаю, не стал.

— Конечно! Зачем? Вот около трупа сидит убийца. Одежда в крови, на ноже отпечатки. Надо только найти мотив и если получится свидетелей.

— Чем закончилось?

— Тем, что я на следующий день этого мужчину отпустил. А Гаврилов, со своим дружком, опером из его отдела, встретили меня около дома и прозрачно намекнули.

— Даже так!

— Да! Я же вам говорил, будьте осторожны. Я–то местный. Меня начальство поддержало. Гаврилова тогда чуть не уволили. Но он как–то удержался. Теперь старший опер. Но как был подонком, так и остался.

— И все об этом знают?

— Он раскрывает. Он показатели даёт. И ещё мне кажется, что где–то лапа у него есть. Но в этом я не уверен.

— Я так понимаю, что Прудникова станет очередным раскрытием?

— Не исключаю.

Куприянов на минуту затих. Он очень сожалел, что всё это происходило не в его городе. Там, на своей земле, Василий докопался бы до правды. А что делать здесь? «Звонить Габашидзе? — обдумывал свои дальнейшие действия Куприянов. — Вряд ли разумно. Михаил просил никуда не вляпаться. Не поддержит. Написать прокурору? Несерьёзно. Да и долго. Надо искать связи. Елене надо помочь. Но самый короткий путь, это разговор с Гавриловым. Попробую».

— Спасибо вам, Аркадий, — поблагодарил следователя Куприянов. — Я ещё больше убедился, что Прудниковой надо помочь.

— Пожалуйста! Если что, звоните, — Аркадий протянул Василию визитку.

— А вы я так понял, Гаврилова не боитесь.

— Не боюсь. У меня тоже есть прикрытие. Но это мой секрет. Ещё раз, Василий Иванович, будьте осторожнее.

— Буду.

У дежурного Куприянов узнал, где находится кабинет Гаврилова. Без труда его нашёл и, постучавшись, открыл дверь. В кабинете у стола сидел мужчина. Он обернулся и посмотрел на Василия маленькими колючими глазами. Посетитель был крепкого телосложения, невысокого роста, брюнет с волевым загорелым лицом. На голове кепка в стиле «милитари». На ногах высокие армейские ботинки, в которые заправлены брюки цвета хаки, с обилием нашивных карманов.

— Здравствуйте! — обратился к незнакомцу Василий. — А капитан Гаврилов где?

— Не знаю! Сам жду, — ответил мужчина и отвернулся.

— А вы кто, — продолжал расспрашивать мужчину Василий, — тоже оперативник?

— Нет! — с недовольством буркнул мужчина, не поворачиваясь в сторону Василия.

— А кто?

— Посетитель.

— Свидетель или потерпевший? — Куприянов не оставлял затеи разговорить незнакомца.

Но посетитель повёл себя странным образом. Он резко встал и, отодвинув Куприянова, вышел из кабинета. Даже не вышел, а вылетел. Василий хотел вслед убегающему задать ещё вопрос, но тот так стремительно шмыгнул на лестничную клетку, что Куприянов не успел. Василий закрыл дверь кабинета и стал ждать Гаврилова в коридоре. Ожидание затянулось. Когда Куприянов уже решил уйти, в конце коридора появилась рослая фигура опера.

— Чего вы хотели, — спросил Василия Гаврилов, подойдя к двери своего кабинета.

— Я хочу с вами поговорить как опер с опером.

— А! Это типа мы одной крови, — с ехидной ухмылкой сказал Гаврилов.

— Насчёт крови не знаю, но служим одному делу. Может, пригласите в кабинет? Не в коридоре же разговаривать.

— А мы, подполковник, не будем разговаривать. У меня нет времени на пустые разговоры.

Смотря в глаза Стасу Гаврилову, Василий почувствовал жгучую неприязнь собеседника к себе. Чем она была вызвана неясно. Скорее всего, тем, что Куприянов представлялся Гаврилову в виде грозного препятствия к быстрому раскрытию дела об убийстве Качинского. Бессмысленно было искать путь к налаживанию контакта.

— Ладно, — Василий сбросил с лица маску вежливости, — тогда коротко и о главном. Прудникову я в обиду не дам. Если сомневаешься в моих способностях — наведи справки. Поступи с ней по совести.

— А то что?!

— А то я вернусь. И радости тебе от этого не будет. Пока, капитан!

Василий не дал возможности Гаврилову бросить последнюю реплику. Он, так же как и посетитель, быстро удалился.

Вечером, возвращаясь в гостиницу, Василий думал, рассказать обо всем, что происходило сегодня Людмиле или промолчать. С одной стороны Загурская всегда может дать дельный совет, с другой — Василий и так считал, что уже испортил ей отпуск. Людмила сама пошла на разговор. Она уже научилась по пластике тела Куприянова определять, какого рода мысли бродят в его голове. Василий, ничего не скрывая, рассказал Людмиле о своих сегодняшних похождениях.

— Тебя невозможно переделать, Куприянов, — резюмировала Загурская. — Что собираешься делать? Надеюсь, у тебя хватит ума не устраивать в этом городе революцию?

— Понимаешь, Люда, я бы спокойно ко всему отнесся, если бы ни эта особь Гаврилов. Он закроет Прудникову надолго. А женщина ни в чём не виновата.

— Я уже начинаю ревновать тебя к ней, Вася.

— Люда, я серьёзно. Она совершенно беспомощное существо. Мы же с тобой это видели. Система её раздавит. А убийца, настоящий убийца, будет спокойно поджидать следующую жертву. Ты со мной согласна?

Конечно же, Загурская была абсолютно солидарна с Василием. Она сама ревностно относилась к справедливости. И, несмотря на то, что впереди должно было быть ещё три беззаботных дня у моря, решила следующим днём пожертвовать.

— Я попробую тебе помочь.

Загурская взяла телефон и ушла на лоджию. Куприянов слышал лишь обрывки фраз, доносящиеся оттуда. Так и не дождавшись Людмилу, Василий заснул.

Проснулся Куприянов рано. Людмила ещё спала. Василия так и подмывало разбудить любимую и узнать о результате вчерашних телефонных разговоров. Но благоразумие взяло верх. Василий налил себе утренний кофе и вышел на лоджию наслаждаться хрупким сочинским утром.

— Вася! — позвала Куприянова проснувшаяся Людмила. — Если ты сейчас сделаешь мне кофе, то я расскажу тебе интереснейшую новость.

— Сию минуту, моя госпожа!

Сев на кровать и наслаждаясь ароматным напитком, Людмила рассказывала Василию то, что узнала вчера. Первым делом, Загурская позвонила Веронике, старосте своего курса в юридическом, и навела справки. Вероника поддерживала связь со многими однокашниками. Она могла знать, если кто–нибудь в данный момент работал в Сочи. Но Вероника ничем не помогла, только из–за своей болтливости отняла уйму времени. Дальше Людмила сделала ещё несколько звонков, но всё оказалось напрасно. И только звонок в адвокатскую контору, в которой до возвращения в следствие работала Загурская, дал положительный результат. Таким образом, Людмила связалась с адвокатом, которого назначили для защиты Прудниковой.

— Ну и что она тебе рассказала? — торопил Люду Куприянов.

— Она ничего по телефону говорить не стала. Но назначила на сегодня встречу. В час в ресторане «Горный приют». Это где–то далеко. Поэтому ты оплатишь мне такси. Согласен?

— Без вариантов. Я бы поехал с тобой, но меня не отпустят.

— Я и сама прекрасно справлюсь. Вечером всё тебе доложу. Спасибо за вкусный кофе.

Людмила протянула пустую чашку Василию. Василий потянулся за ней, но Люда схватила его за руку и озорным взглядом дала понять, что хочет мужской ласки. Прямо сейчас…

Ресторан «Горный приют» действительно находился далеко от города. Адвокат Прудниковой Светлана Шевченко, опасаясь лишних глаз и ушей, назначила встречу следователю Загурской подальше от города. Полненькая официантка с детским лицом проводила Людмилу в отдельный кабинет. Там её уже ждала Светлана.

— Я бы не стала с вами встречаться, — после приветствия сказала Шевченко, — но вас рекомендовал Коцкий. А этому человеку я верю.

— Да, — подтвердила Загурская. — Владимир Петрович личность авторитетная.

— Будете что–нибудь заказывать? — прервала разговор улыбчивая официантка, обращаясь к Людмиле.

— Мне чай и какое–нибудь пирожное. На ваш вкус. Если можно быстрее.

Официантка кивнула и пропала за занавеской.

— Светлана, — сев напротив адвоката, начала говорить Загурская. — Вы имеете полное право мне ничего не рассказывать. Я лицо неофициальное. Здесь я в отпуске. Так что если вас что–то смущает в просьбе Коцкого, можете отказаться. Я пойму.

— Скажите Людмила, эта Прудникова, она вам кто?

— Никто.

— Тогда зачем она вам? Личный интерес? Или кто–то в чём–то заинтересован.

— И да и нет. Попробую объяснить.

Людмила подробно рассказала Шевченко обо всем, что случилось с момента их с Василием приезда в гостиницу.

— То есть, вас даже никто не просил за Прудникову? — с нескрываемым удивлением спросила адвокат, выслушав рассказ Людмилы.

— Нет.

— Хорошо! Хотя я давно не встречала подобной мотивации. Косвенные улики против Елены есть. Первое: сразу после того как Прудникова узнала о смерти Качинского, она сняла все деньги с его карточки. Второе: накануне Прудникова встречалась с неустановленными мужчинами в сквере около гостиницы. Есть свидетели. Третье: в день убийства, вечером Прудниковой поступил звонок с неизвестного номера. После звонка этот номер был заблокирован. Вероятнее всего сим–карта уничтожена. Вот это пока вся информация.

— Да, вы правы. Улики на самом деле есть. Тут надо разбираться.

— Да, я забыла сказать: сим–карта была куплена в Якутске.

— В Якутске?

— Да. А почему вы так удивились? Качинский и Прудникова оттуда, из Якутска.

— Я не знала об этом. Спасибо, Светлана.

Загурская допила чай и, оставив на столе купюру, вышла.

— Послушай, Люда, я в розыске не один десяток лет, — сказал Василий после рассказа Загурской о встрече с адвокатом. — Если собирать в кучу, то это похоже на улики. А каждая по отдельности — пшик. Деньги Лена могла снять потому, что понимала — карту немедленно заблокируют. Это не преступление. Звонок тоже мог сделать любой человек. Необязательно, что он причастен к убийству. Он может вообще не знать Качинского. Двое мужчин могут быть просто прохожими. Мало ли, сколько мужиков пристаёт к женщинам на улице.

— Я тоже не вижу, Вася, в этих уликах повод для ареста Прудниковой. Хотя эти вопросы надо прояснять.

— Я уверен, что никто ничего прояснять не будет. Гаврилов тупо отрабатывает галочку. Ему нужно раскрытие.

— Знаешь, дорогой, что мне показалось, когда я говорила со Светланой?

— Что?

— Она боится. Она взвешивала каждое слово. Не хотела сказать лишнего.

— Уверена?

— Не знаю. Возможно, показалось. Несмотря на рекомендацию Коцкого, я для неё человек незнакомый.

Василий вынул из кармана пачку «Camel». Выудил оттуда сигарету и по своему обыкновению принялся нюхать. Загурская улыбнувшись, сказала:

— Задумал что–то подполковник Куприянов. Обдумываешь, как устроить побег бедной женщине?

Куприянов многозначительно поднял указательный палец, давая понять, что нужна тишина. Он вышел на лоджию, затем вернулся обратно.

— Мне надо с ней встретиться, — наконец сказал он.

— С кем с ней? С Прудниковой?

— И с Прудниковой тоже. Но прежде с адвокатом.

Немалых трудов стоило Людмиле уговорить Светлану на встречу с Куприяновым. На этот раз адвокат ждала Василия в Хосте, в небольшом ресторанчике около вокзала. Василий использовал все свои приёмы и в итоге добился того чего хотел. Шевченко согласилась взять с собой Куприянова в качестве помощника на встречу с Прудниковой.

— Но есть одно «но». Вы когда уезжаете? — спросила Светлана.

— В воскресенье.

— Мне надо позвонить.

Шевченко взяла из сумочки телефон и отошла. Разговор был недолгим. Когда адвокат вернулась, она сказала:

— Вам везёт, Василий Иванович. В воскресенье утром на смену в изоляторе заступает человек, который не будет задавать лишних вопросов.

Светлана рассказала Куприянову, куда и во сколько надо будет приехать в назначенный день. А вечером этого же дня, Шевченко позвонила Людмиле и сообщила, что Прудникова дала признательные показания. Якобы она заказала убийство Качинского, чтобы завладеть его деньгами. По фото она опознала тех двух мужчин, которым она заплатила за заказ.

— Гарри Гудини отдыхает, — возмутился Василий, услышав эту новость. — Как у них тут всё складно. Не удивлюсь, если завтра узнаем, что этих мужиков задержали, и они тут же признались.

— Это да, — поддержала Василия Загурская. — И никто не будет задавать вопрос: где в незнакомом городе Прудникова нашла этих головорезов и как смогла с ними договориться.

— Теперь воскресная встреча приобретает совершенно иной смысл. Если, конечно, Светлана её не отменит.

На следующий день опять позвонила Шевченко.

— События развиваются бурно, — сказала она в трубку. — Сегодня ночью исполнителей оперативники Гаврилова пытались задержать.

— Пытались, значит, не задержали? — сделала вывод Загурская.

— Одного убили, второй скрылся.

— Всё идёт по предсказуемому сценарию, — заметила Людмила. — Света, завтра всё остаётся в силе?

Светлана какое–то время не отвечала. Пауза заставила Людмилу поволноваться.

— Если Василию Ивановичу это надо, то всё в силе, — ответила Светлана.

В воскресенье в половину девятого утра Василий ждал Шевченко в условленном месте. На самом деле никто не задавал лишних вопросов. Стандартные процедуры и Куприянов с Шевченко в комнатке, пахнущей свежей краской, ожидают Прудникову.

Крупная, с мощной грудью женщина–конвойный завела Елену в комнатку и вышла в коридор. Прудникова выглядела подавленной. Лицо землянистого цвета, немытые волосы и покрасневшие глаза. Когда Елена увидела в помещении Куприянова, она машинально выпрямила плечи и на устах появилась тень улыбки.

— Здравствуйте, Лена, — тихо произнёс Василий. — Не удивляйтесь. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Лена взглянула на адвоката и тут же погрустнела. Василий понял.

— Не опасайтесь Светлану. Она друг.

Прудникова всё равно продолжала смотреть на Шевченко с недоверием.

— Лена, — обратился к женщине Василий, — зачем вы взяли на себя то, чего не делали?

Куприянов смотрел в упор на Прудникову. Он своим взглядом призывал её к честности. Лена опять посмотрела на Шевченко, опустила глаза и прошептала:

— Я призналась. Это я сделала. Я… я… — Лена не договорила и расплакалась.

Василий достал из кармана брюк носовой платок и протянул Прудниковой.

— Возьмите! Вы никого не убивали и никого не заказывали. Вас заставили признать вину, да?

Елена плакала и не отвечала.

— Вас запугали? Это капитан Гаврилов?

При упоминании фамилии Гаврилова, Елена вздрогнула и закричала:

— Нет! Никакой не Гаврилов. Это я… я сама. Я заказала.

— Предположим, — Куприянов решил зайти по–другому. — Значит вы, Елена, заказали Валеру. А где вы нашли исполнителей? Где вы с ними познакомились?

— В ресторане.

— Когда?

— Не помню!.. В этот день или раньше… Я всё сказала следователю. Не мучайте меня. Я ничего не хочу. Не хочу!

— Лена, почему вам безразлична ваша судьба? — Василий не терял надежды расположить к себе Прудникову. — Я уверен. Нет, я знаю, что вы не виноваты в смерти Валерия. Зачем вы добровольно идёте на эшафот? Я хочу вам помочь.

Елена перестала всхлипывать. Она опустила голову и смотрела в пол. В руках нервно теребила носовой платок.

— Зачем я вам, Василий Иванович. Меня никто не любит. Я никому не нужна, — Лена говорила ослабшим хрипловатым голосом. — Валера тоже меня не любил. Он Бейсика любил.

— Кто такой Бейсик? — спросил Василий.

— Собака. Овчарка. Он ведь выгнал меня. Выгнал на улицу. А собаку положил с собой в постель. Пользы, говорил, от неё больше чем от меня. А потом и Бейсика предал. А вместо него взял сюда меня. Наверное, здесь от меня больше пользы. Конечно, Бейсик ему детей не родит. А я могла. Но не хотела.

Елена замолчала. Она аккуратно сложила платок и положила его не стол. Потом посмотрела на адвоката. Взгляд её стал колким и смелым.

— Я рада, что его убили, — продолжила Лена. — Рада. Валера был плохим человеком. Не надо мне помогать, Василий Иванович. Если я сама не хочу себе помогать, то вам тем более не надо это делать. А от вас я отказываюсь, — сказала Прудникова Светлане. — Мне не нужен адвокат.

Света пожала плечами, и было хотела переубедить подзащитную, но впервые увидев решительность в глазах Прудниковой, передумала.

— Ваше право. Я настаивать не буду, — ответила адвокат.

Куприянову в этот момент показалось, что Шевченко обрадовалась заявлению Елены.

Светлана вызвалась подвезти Куприянова до гостиницы, но Василий отказался. Времени до отъезда было ещё много и он решил ещё раз увидеться с Гавриловым. Дежурный сообщил, что капитан у себя в кабинете. Он сегодня дежурит. Куприянову как всегда повезло, а то пришлось бы добывать номер телефона опера. Василий поднялся по уже знакомой лестнице и, постучавшись, резко открыл дверь кабинета.

— Какого чёрта! — крикнул Гаврилов, но увидев перед собой Куприянова, осёкся. — А-а-а, это вы. Я думал вы давно уехали. Что вам ещё надо?

— Здравствуйте, капитан, — Василий без приглашения взял стул и, развернув его спинкой к Гаврилову сел, оперевшись руками на спинку. — Мне надо чтобы вы разобрались в деле Прудниковой. Я понимаю, что там всё очень легко складывается, но она не убийца.

— Правильно, она не убийца. Она заказчик.

— Ты же знаешь, Гаврилов, что это не так.

— Это ты не знаешь, подполковник, что она призналась во всём. Она выдала исполнителей.

— Да?! — Василий сделал удивлённое лицо. — И вы их задержали? И они дают показания?

Гаврилов понял, что Куприянов знает достаточно много о том, что происходило за последние дни. Он пытался подавить приступ гнева, но кисти рук машинально сжались в кулаки.

— Нет, они ещё не дают показания. Один из них убит при попытке сопротивления. Другой, пока скрылся. Но это ненадолго. У нас тут долго не побегаешь.

— А вот я в этом сомневаюсь. Я сомневаюсь, что вы его задержите. Он, скорее всего, тоже погибнет во время задержания.

— Да сомневайся, подполковник, сколько тебе влезет. Мне от твоих сомнений ни холодно ни жарко. Прудникова сядет.

— Ничего не боишься, да?

— Может быть, чего–то и боюсь, но не тебя. А тебе, — Гаврилов перешёл на шёпот, — бояться надо. Если не успокоишься, могут быть неприятности.

Василий смотрел в эти глаза полные наглости и самоуверенности, и принял решение прекратить бесполезный разговор. Надо действовать. Говорить с таким как Гаврилов бессмысленно. Для них слова лишь буквы сложенные в определённой последовательности. Они понимают лишь силу и факты, которые за этой силой стоят. Василий встал и вышел из кабинета. Дверь за собой не закрыл. Это был намёк на то, что он намерен ещё сюда вернуться.