Рассказики. Морские истории

Андрей Сатирский

Море штормит, волны качают корабли, а в морских глубинах тихо и спокойно…Картинки из жизни моряков-подводников, бесстрашно преодолевающих тяготы флотской службы на суше и на море. Книга содержит нецензурную брань.

ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

За свою долгую флотскую службу я попал в Главный штаб ВМФ лишь однажды. Пока бродил по лабиринту коридоров, все более приходил к мысли, будто попал в типичный бизнес-центр — ничто не напоминало здесь о море, кроме таблички на входных дверях. Не было портретов великих флотоводцев прошлого, героев последней войны на море, картин с морскими пейзажами, паркетных полов, украшенных якорями или розами ветров, даже стены и двери не были покрашены традиционной флотской шаровой краской, что придало бы им корабельный вид. Так, обычные светленькие тона да пронумерованные кабинеты. Деловая обстановка. Возможно, я попал не на тот этаж, где праздничная атмосфера ласка — ет глаза адмиралов, а туда, куда сосланы рядовые штабные клерки, или весь флотский антураж уже был отправлен «на реставрацию» в загородные домики командования. Только не стал я задумываться о вариантах местного дизайна, поскольку появилась необходимость найти гальюн да поскорее.

Ускорил шаг, начал поиск заветной двери с обозначением «00», привычно принюхиваясь. По ходу вспомнил старую шутку насчет нолей: один ноль — курсант; два ноля — гальюн; три ноля — курсант в гальюне; четыре ноля — два курсанта в гальюне; пять нолей — Олимпиада; шесть нолей — курсант на Олимпиаде; семь нолей — два курсанта на Олимпиаде; восемь нолей — курсант в гальюне на Олимпиаде.

Ага, вот и дверь с двумя нолями! Но напротив — такая же. В какую проникнуть? На правой нарисован глазок с припиской «Скрытое наблюдение!». Других обозначений нет. Рискнул туда войти. Женский визг!

— Простите! — ошибочно попал в женский туалет. Надо же, а ведь пахнет, как мужской…

Закрыл плотнее дверь, чтобы не погнались следом, и в глаза бросилась мелкая надпись фломастером около ручки — «Мужики, как туалеты, либо заняты либо засраны!». О! Все же хоть что-то флотское есть в этом здании! Пригляделся — вокруг замочной скважины, словно девиз, «Честь девичью блюла, но не со всеми». О-ля-ля! Развернулся, оглядел внимательно другую дверь. Есть! И там прямо в серединке написано «Главное не добежать, а донести!». Вот она — флотская привычка расписывать стены в гальюне! Славная давняя традиция — обменяться мудрыми мыслями с товарищами. Ибо на флоте только в таком месте и приходят хоть какие-то мысли. При полном сопереживании сослуживцев.

Дверь отворилась, из гальюна вышел лощеный штабной капитан 3 ранга с явными следами запора на лице. А я вошел, словно Алиса в страну чудес. Воистину чудес! Пол, стены и потолок облицованы голубым кафелем, слева в ряд выстроились писсуары, справа умывальники с зеркалами, впереди — белоснежные двери кабинок, из угла дует автомат-озонатор, откуда-то сверху льется элегическая музыка Шопена. Действительно, из всех видов техники самой необходимейшей для человечества была, есть и будет сантехника!

Интересно, какие же красивые мысли приходят в голову при виде этаких чудес? Я подошел к писсуарам. Слева от ряда приклеено отпечатанное на принтере крупными буквами объявление — призыв уборщицы — «Господа! Пожалуйста, пользуйтесь писсуарами!». Внизу аккуратная приписка от руки — «Не ссыте мимо!». Есть, есть в этом здании морские души! Ведь что-то приписывать к официальным объявлениям — истинно флотская забава.

Помню, в штабе дивизии подводных лодок вывесили приказ «Офицерам, имеющим детей, зайти в отдел кадров!». Через час на второе место дописали слово «периодически».

Я пошел вдоль ряда. Над первым писсуаром красуется совет — «Не льсти себе, подойди ближе! Следующий может оказаться босым». У них тут что, оргии бывают?

Над вторым выведена инструкция — «Не стой под струей!». И такое бывает?

Внутри следующего несмываемой краской начертано что-то типа гороскопа — «Ты держишь в руках свое будущее. Эй, не так сильно!». Уже и Минздрав предупреждает.

Рядом с последним предупреждение — «Во время бомбежки прячьтесь под этим писсуаром — в него еще никто и никогда не попадал». Реально последнее предупреждение!

А справа от ряда еще одна просьба уборщицы — «Пожалуйста, не бросайте жевательную резинку в писсуары!». Естественно, с припиской — «Вкус будет необычный». Ах, море, ты уже где-то близко от своего главного штаба!

В гальюн вошел похожий на мешок картошки капитан 2 ранга, направился к писсуарам.

Я тут же ретировался в сторону кабинок.

— Эх, брат, — обратился товарищ к собственному члену: — Сколько мы с тобой пережили? А сколько приключений? Есть что вспомнить!

Неожиданно он пукнул и слегка обернулся: — А ты, шалава, молчи!

Чтобы не стеснять товарища, зашел в кабинку. Да уже и нужно было. Выбрал крайнюю, поскольку по опыту знаю — в ней всегда больше всяких надписей. Логично — дойдя до края, выскажись! Кроме того, призывала надпись на двери — «Господа Тутанхамоны, смывайте за собой ваши пирамиды!». И правильно, потому что есть два типа брезгливых людей: одни не посещают общественные туалеты, другие не смывают там воду.

Кабинка оказалась большой, с современным унитазом и даже с туалетной бумагой. На внутренней стороне двери красовалось объявление от коменданта здания — «Уважаемые господа! Убедительная просьба не пачкать унитазы при выливании заварки». Конечно, с припиской — «Блюйте тоже аккуратно!». Меня словно на волне качнуло…

Вспомнился гальюн на родной подводной лодке, про который боцман говорил: — Очко в гальюне надо драить так, будто это ваша лебединая песня!

И табличку на двери — «Воду спускать вне зависимости от поставленных целей и достигнутых результатов!» с дерзкой припиской — «В коньках на унитаз не залезать!» да прибавкой от старпома — «Найду писаку — замочу в унитазе!».

И жалобный крик старпома: — Кто натыкал скрепок от степлера в туалетную бумагу?!

И надпись над рулоном — «Бумагой пользоваться только по большой нужде».

И сетования штурмана: — Приходится читать вонючую прессу! Другой в гальюне нет.

И ответ механика: — А что? Это так называемый нейтральный запах! Проще говоря, ни на что не похожая вонь…

И нытье химика: — Для меня в гальюне свет всегда глючит — сам включается-выключается! Хожу туда, как в кино: заходишь, садишься, свет гаснет…

И собственные страдания. Ведь самое тяжкое дело на лодке — погадить. Сидишь в узком замкнутом пространстве среди холодного равнодушного железа, напрягаешься, сопишь, кряхтишь, исполняя ритуал, называемый по-флотски «мучить жопу», а прямо перед глазами на переборке выведен совет — «Хотите, чтобы ваши глаза были большими и выразительными? Тужьтесь!» и далее — «Если долго тужиться, голова закружится». Недаром сие место называют «кабинетом задумчивости». Здесь поневоле размышляешь над смыслом жизни. Он и нужен только для того, чтобы было о чем думать в гальюне. Но пока его найдешь, в жизни не останется никакого резона. А чтобы ваши думы о высоких материях не были прерваны самым бесцеремонным образом, надо закрываться на шпингалет. Ибо, как говорят на флоте, если свет в гальюне выключается с криком «Эй!», значит, там кто-то есть. А снаружи молча сопереживают сослуживцы, как в очереди на бормашину. Чувствуешь, что ты не одинок. Ведь одиночество — это привычка не запираться в гальюне. И от товарищей тебе приветы в виде надписей.

Вот совет — «Хочешь, чтобы жизнь стала легче? Облегчись!». Рядом сочувствие — «Лучше вздох облегчения, чем его выдох». По борту наблюдение матросов — «Чем больше писем от любимой, тем чище у матроса зад». И стихи — «Пришла весна, запели птички, набухли почки и яички. Бьет копытом, землю роет молодой сперматозоид». По палубе краской выведено — «Матросы срут и пердят, а офицеры пукают и какают». На стальной крышке унитаза предупреждение от годков — «Салаги, не пейте из унитаза!» с ответом — «Хорошо, ваших ошибок не повторим!». Простые реальные мысли из жизни.

При выходе из гальюна я всегда заявлял: — Ну, Андрюха, ты свершил большое дело на благо Родины и родной коммунистической партии!

Чем вызывал недовольство замполита, который рад был бы меня продраить на партсобрании, только его не поддержали бы офицеры. А проигрывать в партийном деле нельзя!

Воспоминания плещутся, словно вода за бортом… Нет, это штабной плескается в умывальнике. Что ж, ознакомлюсь пока с местным фольклором. О чем тут пишут?

На сливном бачке приклеено объявление от уборщицы (ее явно тянет к сочинительству)

— «Если ваши желания превзошли ваши возможности, воспользуйтесь, пожалуйста, ершиком» с обязательной припиской — «Если закончилась туалетная бумага». И рядом с рулоном крик чьей-то души — «О какой национальной идее можно говорить, если даже туалетная бумага и та рвется вдоль?!». Остро…

На левой переборке пишут явно левые партийные уклонисты. Вот горькое сетование — «На каждый твой подвиг найдется уйма начальников, которые его совершили». И согласие — «В очереди за орденами участники стоят последними». Чуть ниже кривая надпись, словно крушение карьеры, — «В жизни, как в гальюне, всегда есть место, которое занято».

Дальше грустное — «Иногда мы подводим итоги, иногда они нас». Да, уже стучат винты!

Нет, это стукнули двери, сначала тихо входная, потом, через мгновение, с грохотом в соседней кабинке. Кто-то явно торопится. И, почти без паузы, сразу затрещала «пулеметная» очередь! Да с переливами, то тише, то громче, заглушая бедного Шопена. Так и хо — телось сказать: — «Если у вас понос, в приличном обществе лучше не кашлять», — но я лишь воскликнул: — Ну, и музыка! Какая жопураздирающая мелодия!

На что получил жесткий ответ: — А ты чего ждал? «Фабрику звезд»?

Правильно! Ведь трудно вести неспешную интеллектуальную беседу при поносе. Опять же, незачем лезть в чужие проблемы. Сиди себе тихонько да почитывай. Вот, например, правую стенку исписали явно озабоченные товарищи. Тут целая дискуссия на интересующую тему! Начинается с утверждения — «Коль в сексе у четы согласья нет, то не поможет и минет». Следует пояснение — «Минет — это секс с человеческим лицом». И вывод — «Если аборт — детоубийство, то минет — людоедство!». Пора, пора отдавать швартовы! Солнце уже всходит над горизонтом…

А вот написал кто-то из чекистов — «В порочащих связях был, но замечен не был». И совет ему — «Люби ближнего, но не попадайся!». Видимо, знает, о чем речь. Далее горький стон — «Опять весна, опять грачи, опять не даст, опять дрочи!». Просто трагедия. Венчают «наскальные» записи стихи под Есенина:

— «Член ты мой опавший, член заледеневший,

Что висишь, шатаясь, перед бабой снежной?

Или что увидел, или что услышал?

Словно из ширинки погулять ты вышел».

Отдать швартовы! Вперед малый! Запевай! «За кормой вскипают белые буруны, чайки провожают нас в далекий путь»…

Поднял крышку унитаза. Внутри по кругу завет — «Настоящий офицер всегда поднимет стульчак, если его обоссал». А возле кнопки слива рекомендация — «Излил душу — слей за собой воду». Пошли, пошли в море! Вперед средний! Где там шторм?

Оказалось, Главный штаб только с виду обычный дом, а внутри — настоящий боевой корабль! И корабль жив и на плаву, если на нем соблюдаются флотские традиции, если у экипажа морская душа, и если есть о чем поразмышлять в гальюне.

Когда мыл руки, прочел возле зеркала послание от явного пессимиста — «Что-то в жизни не так, несомненно, все вокруг поменялось с эпохою: было море вчера по колено, а сейчас океан уже по х…».

Выходя, оглянулся на столь чудесное место, подарившее целый мир чужих мыслей. За познавательное чтение спасибо! Как говорится, — «Все уже написано до нас».

И, стоя перед дверью с эмблемой «00», не удержался, достал ручку, чтобы крупно вывести — «Сегодня Всемирный день гальюна. Поздравьте его своим добрым улыбающимся лицом». Главное на флоте — соблюдение традиций!