А я еду за туманом… Дальневосточная быль

Андрей Пономарчук

В книге автор освещает эпизод из своей жизни.С иронией, честно и без фальши.О том, как служил на Дальнем Востоке в нелёгкие «перестроечные» времена. О красоте и суровом величии дальневосточной тайги. Об интересных людях, с кем ему довелось познакомиться. О том, какие приключения выпали на его долю, и каких неизведанных тайн он коснулся.В процессе повествования автор затрагивает краеугольные философские вопросы, призывая читателя к размышлению… а, возможно, и переоценке навязанных стереотипов.

Серёга

В отсутствие нормального обеспечения, тем не менее, с самого батальона никто не снимал обязанности хоть как-то обеспечивать вертолётный полк, и «комбат» крутился, по выражению Семёныча, как «пёс в рукомойнике». На нём «висели» и склады, и автопарки, и казармы, и столовые, и свинарники, и бани, и… кочегарки. Ну как же без кочегарок с вечно чумазыми «гномами» в суровые Магдагачинские минус тридцать пять, сорок по Цельсию? Трубы постоянно перемерзали, радиаторы отопления щерились ледяными зубами, электродвижки горели, а на зубах скрипела сажа…

Вместо боевой и политической подготовки между караулами и авралами комбат частенько откомандировывал меня на военном КамАЗе, гружёном кучей перегоревших электродвигателей, в легендарный таёжный городок под названием Зея.

Городок расположен у южных склонов хребта Тукурингра на берегу одноимённой реки. Он знаменит циклопическим сооружением, которым заперли таёжную красавицу в объятиях горного хребта, сотворив бескрайнее Зейское водохранилище.

Зейскую ГЭС ещё с 60-х строили всей страной в течение 20 лет, и у меня захватывало дух от масштабности проекта и гордости, когда я озирал покорённые горные кручи и бескрайние таёжные просторы со 110 метровой высоты водосбросной стенки.

Уму непостижимо, как впоследствии могла небольшая кучка рыночных умников присвоить себе труды тысяч и тысяч самоотверженных первопроходцев: геологов, маркшейдеров, буровиков, бетонщиков, водителей и строителей различных специальностей советской эпохи — трудившихся во славу Родины и трудового народа.

Население городка в основном составляли люди, приехавшие в своё время на строительство ГЭС, геологи, золотодобытчики и работники леспромхозов. Люди грамотные, открытые и решительные. Суровые условия жизни выковали свои законы и правила взаимоотношений, основанные на взаимовыручке и не прощавшие подлость. Так или иначе, деятельность жителей городка была связана с тайгой, в связи с чем почти у каждого имелся «ствол», а то и не один. От этих крепких и сильных людей так и веяло духом первооткрывателей из рассказов Джека Лондона.

В очередной раз, когда я привёз в Зею электродвигатели на перемотку, ко мне подошёл широкоплечий мужчина средних лет и среднего же роста, улыбавшийся во весь железнозубый рот. С бородой и чёрными бездонными глазами, одетый в меховую куртку, расстёгнутую настежь, и свитер грубой вязки, в пышной лисьей шапке с хвостом назад и с кожаным чехлом от ружья, закинутым за спину, — он напоминал мне басмача из какого-то героического советского фильма.

— Здорово! Ты что ли будешь Пономарчук? — по-свойски открыто спросил он.

— Да, — ответил я с лёгким недоумением. — Чем обязан?

— Ничем ты не обязан. У нас с тобой одна фамилия! — сказал он, широко улыбаясь, и принялся трясти мою руку.

Сергей, так его звали, узнал обо мне от братьев, которые занимались в городе Зея перемоткой электродвигателей, они-то и вычислили меня по фамилии в приёмо-сдаточном акте.

Мы пообщались, и он сразу пригласил меня к себе домой. Я как-то не был готов к такому позитивному напору и отказался, сославшись на необходимость возвращаться в воинскую часть, но его открытость и доброжелательность мне импонировали, и я, в свою очередь, чисто формально пригласил его к себе домой в Магдагачи.

Дело было в начале сурового декабря, и, вернувшись в часть, я с головой погрузился в круговерть ежедневных никому не нужных тягот и подвигов, что напрочь выбило из моей памяти крепкого таёжного парня.

Где-то через неделю, часов в десять вечера, в дверь моей однокомнатной служебной квартиры кто-то настойчиво постучал. Жена — молодая и хрупкая девочка, вывезенная мною из далёкой, сытой и культурной Прибалтики, вопросительно посмотрела на меня широко открытыми глазами, подёрнутыми страхом перед постоянной, неотвратимой неизвестностью. Для неё каждый день в Магдагачах был настоящим испытанием, но она держалась «молодцом» и постепенно осваивала нелёгкую профессию жены офицера. Я успокоил её и, ругнувшись, пошёл открывать дверь, в ожидании очередного ночного аврала.

Однако стоило мне открыть дверь, как в неё ввалился улыбавшийся Серёга — бородатый, в лисьей шапке, с большим рюкзаком за спиной и карабином в руке. Сказать, что я обалдел — значит не сказать ничего, а в глазах жены стоял просто тихий ужас.

Серёга озарил нас своей железной улыбкой, поздоровался, поставил «ствол», скинул с плеча рюкзак, снял шапку и начал разуваться. Я пожал ему руку и пригласил на кухню, поскольку в комнате спала маленькая дочка, шепнув при этом жене, что надо чего-нибудь организовать «на стол». Нина достала из-под подоконника две банки тушёнки, банку кабачковой икры, пачку галет и замерла возле окна в лёгком шоке. Потом тихим голосом пролепетала, что это — всё… но есть ещё макароны, и их надо варить.

Назревала неловкая пауза, поскольку еды дома не было, а «продпаёк» я ещё не получил.

Но неловкой паузы не случилось, ибо Сергей, едва успев познакомиться с Ниной, начал, как натуральный Дед Мороз, извлекать из своего огромного рюкзака всякую снедь. К ужасу жены и моему удивлению, он вытащил и положил на кухонный стол четыре ободранных от шкуры, замороженных косульих ноги и перепачканный кровью пакет, как оказалось позднее, с печенью косули. Следом появились: три банки с различными соленьями, круглый каравай хлеба и целлофановый пакет с шоколадными конфетами. После чего Сергей попросил у Нины сковородку и нож. Нина, как загипнотизированный кролик, робко протянула ему наш кухонный нож…

Неодобрительно пощупав пальцем его лезвие, Сергей вытащил из ножен, висевших у него на поясе, свой охотничий. Он взял мёрзлую косулью ляжку и начал строгать мясо прямо на сковородку, параллельно рассказывая нам о звериных следах, которые видел на пути в Магдагачи.

Уже через пятнадцать минут стол ломился от разносолов, и на плите скворчало мясо. Серёга угощал меня ломтиками сырой косульей печени с луком, а Нина пила горячий чай с шоколадными конфетами и, как ребёнок, хлопала удивлёнными глазами.

Общение текло само собой — непринуждённо и приятно. Под мясо я выставил пол-литра разведённого спирта, но Сергей категорически отверг предложение, сказав, что не пьёт от слова «вообще», и мы, вооружившись вилками, напали на нежную благоухающую дичь.

Он рассказывал, как работал в геологической партии, как мыл золото в артелях, извлекая из памяти различные смешные и курьёзные случаи, а я воодушевлённо слушал… Слушал и сетовал на то, что отец, служа в советской армии, успевал и служить с удовольствием, и по заграницам ездить, и охотиться, и призы получать за меткую стрельбу… а у меня в Магдагачах сплошное выживание — неблагодарное и будничное.

Вникнув в мои чаяния и узнав, что на новогодние праздники у меня намечается аж четыре выходных и имеется определённый спиртовой запас, Сергей предложил мне съездить на его «Ниве» в Бомнак за соболями, а заодно проветриться и поохотиться. Я просто не верил своим ушам и, конечно же, согласился.

Спать легли мы далеко за полночь. Сергей без претензий завалился на постеленные на пол куртки и шубы и засопел. Наутро мы перекусили остатками мяса и разъехались в разные стороны: он на своей «Ниве» малинового цвета куда-то в сторону Шимановска, а я — на дежурной машине в сторону кочегарок, казарм и караулок.

Ближе к Новому году, вечером условленного дня, Сергей приехал за мной на своей «Ниве», и мы отправились в наше увлекательное путешествие, срезая дорогу до города Зея через полузаброшенные таёжные деревеньки.

Одетые в снеговые рукавицы сосновые и еловые ветки свешивались по обеим сторонам узкой лесной дороги. В свете фар они мне казались лапами хищных таёжных великанов, которые охотились на беспечных людишек, осмелившихся сунуться в эту морозную ночь в их непролазную дремучую чащу. Я смотрел на заснеженную колею дороги, петлявшую и постоянно подкидывавшую под наши колёса ветки с коварными острыми сучьями, и пытался прогнать из головы мысли о последствиях… если «Нива» всё же заглохнет.

Однако Сергей моих опасений не разделял и, как показало время, его абсолютная уверенность не была бравадой, поскольку основывалась на богатом опыте выживания в суровых таёжных условиях. Он рассказывал мне увлекательные истории из своей жизни, «зарезая» время от времени обочины лесной дороги — освещая фарами попадавшиеся опушки и луговины в поисках «глаз». Охота «из-под фары» — для тех мест была обычным способом разжиться между делом диким мясом к ужину, в связи с чем карабин у Сергея всегда лежал наготове между сиденьями.

Посреди глухого леса, в просвете между деревьями, показались несколько торчавших из сугроба деревянных крыш. Удалённость от цивилизации и, с моей точки зрения, бессмысленность нахождения в такой глуши — давали мне полную уверенность в том, что это были постройки какого-нибудь заброшенного леспромхоза… однако собачий лай и упиравшиеся в чёрное морозное небо ровные столбы дыма — говорили об обратном.

— Это деревня Пионер, — пояснил Сергей, глядя на застывший в моих глазах немой вопрос.

— Прошлой зимой тут шатун вломился в избу и задрал женщину, — спокойно продолжил он пояснения.

— Как это? — изумлённо спросил я.

На что Сергей обыденно рассказал мне, что иногда медведи, которых здесь много, недобирают жира и встают из зимней спячки раньше срока, а поскольку выжить косолапому зимой — нереально, то он обычно пропадает или идёт напролом к человеческому жилью…

— Как, как? — продолжил он. — Ночью задавил привязанную собаку, вломился в окно и с ходу оторвал хозяйке голову. Мужики-соседи на шум с собаками прибежали — застрелили шатуна, а у того лапы до локтей отморожены, как четыре деревяшки…

На мои расспросы по поводу причин для проживания в таких условиях и отсутствия на окнах железных решёток — Сергей только улыбнулся и сказал:

— Здесь люди всегда так живут.

«Нива», поскрипывая пружинами, перелезала очередную наледь, ветки запорошенных снегом кустов цеплялись за бампер и царапали двери, а я ехал и думал:

«Вот как бы я зимней ночью, в полной темноте, под лай и визг порванных собак сорвался выручать соседку из лап медведя?»

Я ещё находился под впечатлением, когда километрах в двадцати от деревни Сергей остановил машину, взял лежавший между сидениями карабин и вышел наружу. Он что-то разглядывал в свете фар — я последовал его примеру. Прямо перед нами лесную дорогу пересекала припорошенная снегом цепочка округлых следов, как мне показалось, от валенок.

— Это шатун. Прошёл часов пять-шесть назад, — спокойно сказал Сергей, и потом буднично добавил: — Надо по приезду Сашке в Алгач позвонить, он с собаками быстро его заберёт.

Короче, в лютых местах живут эти бесстрашные люди…

В Зею мы приехали к полуночи. Поужинали дома у Сергея, не будя его родных, и забылись до утра глубоким сном в преддверии увлекательного и трудного путешествия.

Ранним утром, когда за окнами ещё правила морозная мгла, меня разбудил мелкий топот босых ног по деревянному полу. Я не сразу понял спросонья, где нахожусь, и, в ожидании очередных авралов на службе, приподнялся на локте — осмотрелся. Незнакомая комната, диван… из-за занавески на дверном проёме просачивался свет.

— Где я?..

Топот детских ног остановился за занавеской — та слегка отодвинулась… и из-за неё показалась голова симпатичной девчушки с большими, чёрными, любопытными глазёнками. Послышался приглушённый, переходящий в шёпот, женский голос:

— Алеся, не буди гостя. Иди помоги мне на кухне, — шторка колыхнулась, и босые ноги побежали в сторону женского голоса.

«Мы же едем в далёкий таёжный Бомнак!..» — в памяти начали восстанавливаться события вчерашнего вечера.

Сон как рукой сняло, и я начал одеваться. Теперь из-за занавески выглядывал уже я.

Сергей жил в большом одноэтажном деревянном доме с печным автономным отоплением, на что указывали душистый печной аромат потрескивавших смолистых поленьев и булькающие батареи с раздельной разводкой «подачи» и «обратки»…

«Уж с чем с чем, а с системами отопления Магдагачинские суровые зимы с казармами и кочегарками — меня ознакомили вплотную».

Тёплый, уютный дом. Коридор, уходивший направо, явно скрывал в своей темноте ещё несколько комнат, а слева — на кухне потрескивала печь, и «женская» половина колдовала с тарелками и сковородками. Я их ещё не видел, но аппетитно пахнущая суета определённо мне нравилась.

Из-за косяка дверного проёма опять показались большие детские глаза… — и сразу спрятались.

— Мама, лётчик проснулся!

— Ну вот, Алеся, всё-таки разбудила…

— Доброе утро. Проходите на кухню, — это было явно адресовано мне, и я послушно вышел на кухонный свет.

— Здравствуйте, меня зовут Ольга, — произнесла женщина, встретив меня открытым дружелюбным взглядом, не прекращая магических манипуляций с тестом.

— Алеся!.. — она перевела побудительный взгляд на дочку, которая инстинктивно спряталась за маминой спиной.

— Здравствуйте… меня зовут Алеся, — послышался робкий осторожный голосок.

— И вам здравствуйте! — я не смог сдержать улыбки. — А меня зовут Андрей.

Ольга — симпатичная тёмно-русая блондинка средних лет с открытым и чистым лицом. Что сразу бросилось в глаза и подтверждалось впоследствии неоднократно — она никогда не хитрила и не прятала взгляд. Она всегда говорила о том, что думала, честно глядя в глаза, невзирая на горечь или сладость излагаемой правды.

А вот доченька… внешне на маму была совсем не похожа — красивая папина копия с длинными чёрными волосами и большими, бездонными, чёрными же глазами.

— А вы на вертолёте прилетели? А вы меня покатаете?

Ну понятно же… что должен сделать человек, прилетевший на «голубом» вертолёте, — покатать.

Я ей пообещал, что обязательно прокачу. Позже я переговорил со знакомым командиром экипажа из вертолётного полка, и он разрешил мне взять её «на борт» во время небольшого перелёта с вынесенной площадки в Зейский аэропорт. Исполнил, так сказать, «волшебное» детское желание…

— Надолго собрались в Бомнак? И чего вы там забыли? — с иронией осведомилась Ольга.

Я только раскрыл рот, соображая, что сказать, и подбирая слова, но не успел — за спиной послышался голос Сергея:

— Да мы, Лёля, на пару дней… Дела у нас там.

Он ласково называл её так.

Сергей поцеловал свою «Лёлю» и взял на руки глазастую копию.

— А меня лётчик — дядя Андрей пообещал покатать на вертолёте!

— Ну значит покатает… раз пообещал, — ухмыльнулся Сергей, заиграв лукавыми огоньками глаз в мою сторону. — Иначе не надо было обещать.

За завтраком мы оговорили ряд подготовительных мероприятий: заправку топливом «про запас», укладку дополнительного инструмента, посещение «Волчары» — знакомого по фамилии Волков, чтобы забрать патроны для карабина, и прочее… чем, собственно, и прозанимались до обеда, и, уже подкрепившись основательно, отправились в наше путешествие.