Субъект. Часть первая

Андрей Но, 2019

Андрей Но – молодой писатель, работающий в сложном жанре – на стыке традиционной фантастики и современной интеллектуальной прозы. Наиболее известна его книга «Субъект». Она вызвала среди читателей полярные мнения – от восхищения до полного неприятия. Причина – в оригинальном сюжете и переосмыслении избитых канонов сегодняшней фантастики. Роман как минимум познавателен: он объясняет устройство человеческого мозга через необычные экшен-ситуации. «Главный герой в результате несчастного случая обретает новый способ восприятия мира. Сначала это кажется ему временным последствием травмы, но чем дальше он экспериментирует со своими экстраординарными способностями, тем больше возможностей для себя открывает. Его действия не остаются незамеченными, ведь герой активно использует свой дар на благо себе и для помощи окружающим. К нему проявляет интерес таинственная организация «Айсберг», занимающаяся секретными исследованиями в области нейрофизиологии, и предлагает сотрудничество в изучении феномена. Герой не сразу понимает, в чём именно заключается это сотрудничество…» Книга довольно объёмна, и мы предлагаем вам ознакомиться с ней в виде сериала из четырёх частей.

Глава 3. Изнанка

Свистящие над моей головой скамейки замедлялись, карусель с аварийной спешностью останавливалась. Взволнованные крики врывались в уши, подобно трубкам сердитого оториноларинголога в военкомате.

— Живой?! — гаркнул почти в самое ухо какой-то мужик, подхватив меня за локти, чтобы поднять. — Сколько пальцев видишь? — он чуть ли не в нос сунул мне свою волосатую пятерню.

Прежде всего, в глаза бросилось даже не количество оттопыренных пальцев, а ороговевшие мозоли на них и крупные, забившиеся грязью поры. Вряд ли его профессия связана с мыслительным трудом. Это и оправдывает всю его медвежью грацию.

— Четыре, — пробормотал я, приглядываясь к непонятным струйкам, что стекали по его пальцам.

— Имя-то свое помнишь?

— Да.

— Сам до дома дойдешь иль скорую вызвать?

— Нет, нет, все в порядке, — возразил я. — Сейчас оклемаюсь.

— Ну, смотри сам, — окинув меня напоследок беспокойным взглядом, он двинул по своим делам дальше, протолкивая дорогу среди зевак, что столпились вокруг, путаясь в камерах своих смартфонов. А я смотрел вслед, вглядываясь в течение струек по его телу, количество которых росло, а видимость обретала все большую четкость.

Зажмурившись и помассировав веки, я заострил внимание на этих струйках, которые теперь уже были везде, как мелкий, липкий дождь, отчего допущение об их галлюциногенном происхождении рассыпалось в прах. Впрочем, эта загадочная субстанция существовала не только в виде струек, но и также в виде целых ручейков, ярко брезжащих гейзеров и даже неподвижных мутных вод сточной канавы — в зависимости от объекта, в котором она наличествовала. В зависимости от его формы или ее отсутствия. В зависимости от агрегатной принадлежности, размера и наполняющей его начинки, будь то влага, люминесцентным зноем растекающаяся в промерзшем слое почвы, или же подмаргивающий четко очерченной тенью карбюратор, скрытый под капотом проехавшего мимо грузовика с мороженым.

Невидимые доселе механизмы в недрах автомобилей, аттракционов, кассовых аппаратов, смартофонов в руках и фонарных столбов беззаветно выдавали свое местонахождение с механическими потрохами и принципом их действия в общих чертах, излучая это непонятное, не подверженное гравитации, затенению и прочим преградам свечение, характер и направление которого менялись каждый момент.

Сам мир будто дышал светом, вспотевая моментально рассеивающейся испариной, а на асфальте некоторое время оставались блики от только что ступивших по нему подошв. Само пространство скукоживалось от гуляющего в нем ветра, подобно гладкомышечной ткани проголодавшегося желудка — который, кстати, я тоже видел, опустив глаза вниз…

Я тряхнул головой, смахивая наваждение. Ну не мог же я в самом деле настолько безошибочно угадывать местоположение запчастей, да и в целом анатомию навороченной и незнакомой мне техники. Неужто я в самом деле все видел насквозь?!

Закрыв лицо руками, я спохватился, что все равно продолжаю наблюдать светящиеся контуры и абрисы окружающих вещей, что вырисовывались в полноценный, хоть и лишенный красок ландшафт. Да, красок не было, однако он многократно превосходил по своему охвату угол обзора моих глаз. Это было сродни панорамному ландшафту, как у мухи. Все триста шестьдесят градусов.

Убрав руки, я неверяще крутанулся по сторонам. А вот это уже серьезно. Визуальная память, пусть даже и эйдетическая^[3], не способна на такое, особенно если учесть людей, что разбредались от меня кто куда, в самые непредсказуемые стороны, а я продолжал наблюдать за ними вслепую.

Сомкнутые веки, как оказалось, тоже совсем не были помехой. Это новое чувство, или чем бы оно ни было, ориентировало не хуже глаз. Я видел не людей, а затухающий и снова воспламеняющийся шлейф от движения их конечностей. Цикличными вспышками пульсировал редуктор в карусели, затмевая все то, что менее активно копошилось рядом. Особо видимой яркостью обладали сигналы в голове каждого из людей. Болиды их биоэлектрических импульсов сновали по всему черепу, стукаясь о его стенки, а срикошетив, продолжали метаться, пока не натыкались друг на друга, чтобы слиться воедино и отправиться вниз по разветвлениям нервов и позвоночнику…

Стоило же глазам открыться, как весь этот салют разоблачающих мерцаний обрастал непроницаемым, разноцветным мясом. Но это все равно продолжало пробиваться лучами сквозь его пласты…

— С тобой все в порядке?! — прокричал человек за спиной. Но еще прежде, чем слова вырвались из его легких, я увидел их зарождение, а также заготовленную им громкость, что ясно читалась по степени яркости энергии, растекшейся вдоль межреберных мышц и диафрагмы. Еще раньше, чем я повернулся в его сторону, я уже желал убедиться в выползающем за ремень брюхе, что выдавало себя контуром энергии более высоких плотностей на фоне обычного и разреженного атмосферного газа.

— Давно хотел перепроверить надежность этих цепей, но все откладывал. И вот, как назло, такая беда… Сейчас еще отчитываться перед мэрией придется…

— Хмм, — ограничился я мычанием, засмотревшись на образование в виде заклепки, что засела, казалось бы, в самой толще его левой руки.

— Быть может, — промямлил он, тревожно теребя ворот своей жилетки, — мы договоримся? Просто сам понимаешь, не хотелось бы всей этой шумихи, тем более, я смотрю, ты парень крепкий. Дам тебе наличных на лапу, и сделаем вид, что все это тебе приснилось. Что скажешь?

— Давай, — не раздумывая, согласился я.

— Отлично, — облегченно улыбнулся толстяк, начав суетливо копошиться во множестве карманов своей жилетки.

— Второй слева внизу, — вырвалось у меня.

На какое-то мгновение застыв в замешательстве, он все же выудил из указанного кармана кошелек и, не сводя с меня подозрительного взгляда, отсчитал несколько купюр.

— Спасибо за понимание, — произнес он и уже хотел было уйти, как я, не удержавшись, спросил:

— А левая рука была сломана?

Его спина окаменела, он медленно развернулся.

— Мы знакомы?

— Нет, — я отрицательно мотнул головой. — Нет, просто взгляд наметан… В медицинском учусь.

— А-а, — понимающе протянул толстяк. Однако напряжение, сковавшее его лицо, не пропадало. Выдавив из себя неровную улыбку, он ретировался в комнату управления сломавшегося аттракциона. Я же, пошатываясь и с изумлением озираясь по сторонам, двинул к выходу из парка.

* * *

Неровным шагом брел я по тропинке каменных джунглей. Данное сравнение, что популярно среди утомленных городским ритмом жизни клерков, на этот раз праведно занимала свое место. В недрах выстроенных в ряд высоток, словно в деревьях, текли питательные соки, что циркулировали по трубам, проводам и всему этому энергетическому мицелию, объединяющему все постройки, подвалы и прочие сооружения в поле моего трехсот шестидесятиградусного зрения.

Шаг был неровен не столько из-за сотрясения мозга, сколько из-за необычайно разоблачительной информации, что откровенно и без нижнего белья представала передо мной. Пожалуй, я был способен видеть даже звук, и он был вовсе не таким, каким я его представлял раньше. Все вокруг напоминало океан, что рябил и волновался от многочисленных пузырей и сильных глубоководных течений. От более сильных бурлений шли круги, что подавляли на своем пути всю рябь и круги поменьше. Сходство воздушной среды с водой было просто поразительным, за исключением одного но… Если рябь воды отображалась на поверхности, то здесь же все это приобретало дополнительную мерность, перерастая в волны по всему трехмерному, сферическому объему. Ну и, конечно же, эти волны были несколько быстрее тех, что омывали скалы и песчаные берега…

Люди ярко выделялись на фоне неоживленной материи, переливаясь огоньками следов своей жизнедеятельности. Я никогда не мог подумать, что среди них столько носящих имплантаты. Благородный свет исключительно плотной материи, находящейся в пределах человеческого тела, горел ровным фоном, не подвергаясь влиянию биохимических превращений, что соседствовали неподалеку. В бедрах, в плечах, в черепе, особенно в зубах почти каждый пятый человек, так или иначе, познал на себе симбиоз с металлоконструкциями. Но еще чаще встречалось нечто более рыхлое, разреженное относительно металла, с плотностью, близкой к людской плоти, но при этом определенно чужеродное. Судя по местам локализации этих формирований, я убедился, что это силикон. Даже и не подозревал, что им настолько часто злоупотребляют…

Боль в месте ушиба, про которую я почти позабыл, вновь решила напомнить о себе. В теле проснулась слабость. Параллельно с этим острота моего всевидящего ока вдруг начала стремительно снижаться. Темные круги поплыли перед глазами, а во рту возник привкус ржавчины…

Я плюхнулся на первую попавшуюся лавку. Потоки энергии продолжали напоминающе блистать, но уже непосредственно в фокусе моего естественного зрения. Остальное же, что выходило в зону периферии, стало прежним. Скучным и скупым на информацию. Скрытым и недоступным. Непредсказуемым и потенциально опасным.

Ко мне приближался человек. Подняв на него мутный взгляд, я ощутил в нем имплантат. Где-то в пояснице. Или даже на ее поверхности. Похож на букву «Г». Пистолет!

Передо мной стоял полицейский и пристально рассматривал одежду. Я не стал, как с предыдущим человеком, заострять его внимание на моей подозрительной осведомленности, подтверждая вслух свои догадки о местонахождении пистолета, наручников и других его полицейских аксессуаров. Вместо этого мое лицо разгладилось, подбородок патриотически выпятился, а глаза перестали моргать.

— Можно ваши документы? — буднично поинтересовался полицейский.

Я мысленно восхвалил свою, как выяснилось, не никчемную привычку носить с собой паспорт. Негнущимися пальцами нашарил в кармане свое право на жизнь в виде цифр и текста и протянул ему.

Глаза бегали по строчкам, иногда поднимаясь на меня, чтобы сверить или найти к чему придраться.

— Интересная фамилия, — наконец, то ли с сарказмом, то ли на полном серьезе произнес он, вернув паспорт. — Что принимал?

— Предполагаемое за действительное, — осторожно отозвался я. — Ну и алкоголь немного. А так больше ничего. Просто сегодня явно не мой день. Да и вообще, неужели я так похож на какого-то торчка?

— Больше, чем ты думаешь, — отметил он, красноречиво окинув взглядом мою испачканную одежду. — Ступай домой и не смущай людей…

Спорить я не стал.

* * *

Мягко закрыв входную дверь, я все равно скривился от звучного щелчка замка, что словно топнул по моим барабанным перепонкам. Любой, даже незначительный звук сейчас воспринимался более чем утрированно, все раздражители стали раздражать в буквальном смысле этого слова. Перед моим плавающим взором возникло продолговатое лицо соседа.

— Ты снова не убрал… — начал он, но я тут же, поморщившись, прервал его замечание жестом.

— Прошу, не сейчас…

Еле стянув с себя обувь, я заплетающейся походкой побрел в свою комнату. Чуть не запнувшись об приветствующего меня кота, я рухнул на кровать, изнемогая от раздирающих в разные стороны желаний. Поесть и поспать. Я был слишком голоден и энергетически обесточен, чтобы позволить себе провалиться в сон. И, в то же время, слишком слабым и уставшим, чтобы найти в себе силы приготовить пищу, жевать и орудовать кухонным инструментарием. Даже просто встать казалось непосильной мне задачей. Даже раздеться. Я бесповоротно проваливался в сон. Последней мыслью было то, что происходящее сегодня как раз и было тем, во что сейчас я погружался.

* * *

По груди кто-то настойчиво топтался, выдавливая из меня остатки сна.

— Ну-ка, отсюда! — невнятно проворчал я и, спихнув с себя кота, повернулся на бок. Но вернуться в сон уже не удавалось. Я недовольно открыл глаза. Судя по углу теней, было уже довольно-таки позднее утро. Сколько же я спал… Я перевел взгляд на настенные часы, но тут же возле них заметил скользящий по столу телефон. Удивленно приподнявшись, я увидел отображающийся на дисплее входящий звонок. Но где же звон?!

Чертыхнувшись, я вскочил с кровати, и тут же в уши мне ударил запоздалый звон телефона. А вместе с ним врезался в нос запах подгорающей яичницы, про систематичность приготовления которой я даже успел позабыть. Обеспокоенно потрогав место ушиба на голове, я все же взял разрывающийся телефон. Звонил, как оказалось, друг.

— Ты где был вчера?! — не удосужившись начать диалог с приветствия, выдал он. — Почему только сейчас взял? Я уж думал, что тебя тот мужик прихлопнул…

— Звонил? Я не слышал. Извини, я слишком крепко спал.

— Спал?! Ты почему ушел, не дождавшись меня после концерта?!

— Кое-что произошло… В общем, долгая история, ее надо рассказывать только при встрече. А вот конкретно сейчас мне надо бежать… Кстати, спасибо, что разбудил…

Закончив разговор, я глянул пропущенные и присвистнул. Похоже, друг и в самом деле всерьез допускал мысль, что я уже валяюсь в канаве возле парка. Сняв с себя грязную одежду, я спохватился, что не так уж и голоден, каким был накануне сна. А спал я долго, поэтому голод уже должен был попросту изъязвить мой желудок. Хотя кто знает, насколько серьезные сбои в гуморальной системе могло повлечь за собой такое падение на землю.

Я провел пальцами по волосам и скривился, ощутив под ними болезненную шишку. Надеюсь, мозг не пострадал. Одним из симптомов серьезной травмы могут быть зрачки разного размера. Надо проверить… Я дернулся было посмотреть, но запоздало вспомнил, что зеркала у нас в квартире отсутствуют.

Немного приуныв, я побрел на кухню под одобрительный возглас проголодавшегося кота. Дорогу мне перегородил угрюмый сосед.

— Там, похоже, холодильник сломался, — хмуро произнес он. На его лице тускло проступила полость носовой пазухи, а следом за ней — темный тоннель евстахиевой трубы, по которому пронеслась тень его голосового эха. Я тряхнул головой. — Еда вся испортилась.

— Замечательно, — мрачно ответил я. — Хоть раз порадуемся, что у нас ее немного.

Оглядев холодильник, мне показалось, что он подвергся разгерметизации. Захлопывая дверцу, я не услышал привычного шлепка. Тогда я начал водить рукой по обрезиненному краю дверцы, пока не наткнулся на выемку. В этом месте резина как будто съежилась — вот и нашлась причина разморозки продуктов.

Впрочем, пропала не только скоропортящаяся еда, зависимая от низкой температуры, но и почему-то долгосрочная. Не обнаружив в этом логики, я с усталым вздохом заварил себе сухой овсянки. Конечно же, предварительно не забыв насыпать корма неугомонному животному, что непрестанно терлось о мои голени.

Не успел я приступить к овсянке, как меня отвлек телефонный звонок.

— Здравствуйте. Вы не…

Голос в трубке заглушил рев дрели за соседской стенкой. Опять этот ублюдок с дрелью… Дождавшись, пока в его стене, наверняка уже походившей на пемзу для отшелушивания пяток, появится новая дырка, я снова поднес телефон к уху.

— Повторите, пожалуйста, еще раз.

–…вы не забыли, что сегодня у вас начинается первый рабочий день?

— Здравствуйте. Конечно, не забыл, — ответил я секретарше, смутно удивившись построению ее вопроса — своим содержанием он допускал существование людей, способных признаться в своей безалаберности, да еще и в самом начале испытательного срока.

— Ждем вас, не опаздывайте.

Примечания

3

Эйдетический — психол. Эйдетизм — способность сохранять яркие визуальные образы предметов на протяжении длительного времени после исчезновения их из поля зрения.