Субъект. Часть первая

Андрей Но, 2019

Андрей Но – молодой писатель, работающий в сложном жанре – на стыке традиционной фантастики и современной интеллектуальной прозы. Наиболее известна его книга «Субъект». Она вызвала среди читателей полярные мнения – от восхищения до полного неприятия. Причина – в оригинальном сюжете и переосмыслении избитых канонов сегодняшней фантастики. Роман как минимум познавателен: он объясняет устройство человеческого мозга через необычные экшен-ситуации. «Главный герой в результате несчастного случая обретает новый способ восприятия мира. Сначала это кажется ему временным последствием травмы, но чем дальше он экспериментирует со своими экстраординарными способностями, тем больше возможностей для себя открывает. Его действия не остаются незамеченными, ведь герой активно использует свой дар на благо себе и для помощи окружающим. К нему проявляет интерес таинственная организация «Айсберг», занимающаяся секретными исследованиями в области нейрофизиологии, и предлагает сотрудничество в изучении феномена. Герой не сразу понимает, в чём именно заключается это сотрудничество…» Книга довольно объёмна, и мы предлагаем вам ознакомиться с ней в виде сериала из четырёх частей.

Глава 2. Башня Ворденклиф

— А? Что? Нет, — раздраженно ответил я неопрятному прохожему, что преградил путь и вопросительным жестом поднес ко рту два желтых пальца. Сунув наушник обратно в ухо, я возобновил играющий музыкальный трек. И снова я вынужден был на миг вернуться в неприятную действительность, чтобы ответить на чей-то никчемный вопрос. Яркие и возвышенные мысли, навеянные музыкой, в одночасье потемнели, смертельно отравившись от соприкосновения с реальным миром.

Меня затопило раздражением. Шаг невольно ускорился, остервенело преодолевая подмерзшие лужи. Раздражением напомнила о себе боль в правом подреберье из-за желчекаменной болезни. Раздражением отозвалась подкрадывающаяся мигрень, обычно без осечек предупреждающая о надвигающихся магнитных бурях и похолоданиях. Раздражением, и отнюдь не в предстательной железе, аукнулось воспоминание о весьма немиловидной одногруппнице, что не сводила с меня глаза — круглого и алчно косящегося одну лекцию за другой. Раздражалась сама мысль о раздражении, от переизбытка сосредоточия на ней и от нехватки ярких и неизгладимых впечатлений в моей жизни.

О да, таких у меня серьезно недоставало, отчего в моей и без того монотонной жизни стирались ее разграничительные деления — дни. Я путался в датах, ссорился с людьми из-за дезориентировки в буднях, а из-за географических особенностей местного солнцестояния терялся еще и во времени. Я просыпался во тьме и возвращался в нее сразу же после учебы. Мысли путались от однообразия. Могло произойти и так, что обувался и застегивал куртку я в пятницу, а по мере приближения к университету, по тому же самому, донельзя опротивевшему маршруту, вдруг оказывалось, что на самом-то деле уже среда.

Но сегодня, я точно это знал, была суббота. Пары закончились чуть раньше, чем обычно, реже приходилось замирать, уступая самозабвенно несущимся автомобилям, а еще в голове теплилась мысль, подобно направляющему свету маяка, что прорезал подернувшуюся мглой перспективу — напоминание о долгожданной встрече с другом. Завтра он выступит на музыкальном фестивале под открытым небом — в качестве сессионного бас-гитариста, приглашенного в одну из групп, — а после мы пошатаемся по парку. Завтрашнему дню, вопреки моему давлению в висках, синоптики пророчили быть ясным и безоблачным, а солнцу — беспощадным для всех, кто от него отвык. Соответственно, юбки безбашенных девчонок также обещают быть ультракороткими и, бесспорно, ласкающими глаз.

Конечно, стоило также не забывать о поиске новой подработки, что был запланирован на этот долгожданный выходной. Скривиться от этого мне не дало лишь допущение, что и там вполне можно было наткнуться на оттаивающих от затяжной зимы девчонок, наверняка достаточно оголодавших после спячки и безрассудных, о чем в обычную пору можно только мечтать.

Переступив порог своего дома, я сразу бросил взгляд на половик. Ботинок нет. Кажется, сосед еще не вернулся. Вообще-то он был тем еще аскетом, скупым на разговоры и воздерживающимся от покушений на святую тишину. Конечно, не беря во внимание его шмыганье носом… И все же я испытал вороватую радость. На какую-то секунду можно было представить, что я был единоличным владельцем этой двухкомнатной квартиры, а значит, мог и не оглядываться чуть что через плечо и делать все, что мне заблагорассудится.

Рыжей, заспанной тенью нечто скользнуло из-за угла и упруго врезалось мне в ноги. Расплывшись в улыбке, я послушно склонился к коту, влекомый ритуалом его радушного гостеприимства. Тот шоркнул меня своей кустистой щекой. В эти минуты действительность была как никогда прекрасна.

Я запустил пальцы в загривок. Шерстка была длинной и, словно злаково-карамельный водопад, просачивалась меж пальцев, а раскосые глаза цвета древесной коры, тронутой лучом заходящего солнца, были преисполнены беззаветной любви. Широкий нос безостановочно фыркал, окропляя мелкими каплями мой пропахший улицей ботинок. Проведя по его прогибающейся спине еще раз, я не удержался и резко поднес палец к его мордашке. От моего ногтя отскочил мелкий разряд и щелкнул прямо по его фыркающему носу. Отшатнувшись, он подозрительно покосился на мою руку. Я предпринял попытку загладить свою вину в прямом смысле этого слова, но он лениво увернулся и гордо удалился в зал.

Да, в душе я все еще был ребенком. В детстве швырял камни, воображая, что это осколочные гранаты, а сейчас пускал из своих пальцев электрические разряды. Суть не изменилась. Разве что фантазии стали научно достоверней. Чем взрослее человек, тем интересней быть могут его грезы. Глубокие познания в тех или иных областях неизмеримо раздвигали границы внутренней империи, а наполняющий ее мир — щедро обогащали красками, делая его интуитивно правильным, неотличимым от реального… Я мечтательно завис, в который раз вернувшись к этой мысли…

— Пришли устраиваться к нам? — неожиданно окликнул меня чей-то сильный голос. Я растерянно оглянулся. В полумраке вестибюля обозначилась фигура незнакомого мужчины. Раскинув в приветствии руки, он уверенно направился ко мне. Спохватившись, я вспомнил, что уже пришел трудоустраиваться в фирму.

— Кхм, простите, — закашлялся я, давая себе фору на возвращение в текущую реальность, — да.

— Это с вами мы созванивались сегодня? Идемте, — решил он, приглашающе взмахнув ладонью. — Доводилось уже работать менеджером по продажам?

— Нет, — мотнул я головой. Но заметив проявившуюся складку на его лбу, спешно добавил: — Однако я уверен, что являюсь тем, кто вам необходим.

— Посмотрим, — протянул он. — Что заканчивали?

— Еще пока учусь. В медицинском.

Тот удивленно вскинул брови.

— Учитесь? На аккредитации должно быть…

— Нет. Еще пока студент.

Мужчина чуть было не замер. Вместо этого он откинул голову и повнимательнее прошелся по мне взглядом.

Чего это он так? Чего еще он ожидал услышать? В моем возрасте кроме как студентом в общем-то больше и некем быть…

— А специальность?

— Психотерапевт, — поморщился я.

— Не нравится специальность?

— Не то чтобы… Просто не определился еще с будущим, — пробубнил я, но опомнившись под его ошалевшим взглядом, оптимистически добавил: — Но а так хоть время зря не трачу. В наши дни, когда никто друг друга не хочет понимать, мне кажется, это немаловажный навык…

Мужчина остановился напротив вычурной двери.

— Прошу, — он пропустил меня внутрь. Я осмотрелся.

Внутри было чисто и просторно. Тихо шумел кондиционер, мыльно поблескивала кожа черных кресел. У задрапированного окна сидела перед компьютером белокурая, налитая молодостью секретарша. Она с готовностью подняла на меня заинтересованный взгляд, уцепившись за повод слегка отвлечься от отупляющей сортировки отчетов.

— Ну, присаживайтесь, — любезно предложил мужчина.

— Так вы менеджер отдела кадров или…? — смутился я, многозначительно окинув взглядом кабинет.

— Директор фирмы.

— О, прошу прощения, — растерялся я, чувствуя, как испаряется вся невозмутимость. Тут же бегло прокрутил в голове наш диалог, силясь вспомнить, не брякнул ли чего лишнего. Кажется, брякнул. И не раз…

— Значит, опыта у вас нет, как и диплома менеджера по продажам. Но раз ты… Вы, — он нетерпеливо махнул рукой, — да чего уж там, давай на ты…

Я кивнул.

— Так, значит, раз ты здесь, то явно не видишь в этом помеху. Ответишь на пару вопросов, а потом заполнишь анкету, — повернувшись к секретарше, он указал ей на принтер, затем уселся за свой рабочий стол.

— Итак, — начал он. Его лицо расплылось в лукавой усмешке, он полез в выдвижной ящичек, достал из него некий предмет. — Старо, как мир… Но ведь действенно! Хочу, чтобы ты продал мне эту ручку.

Моя голова внезапно опустела. Я еще раз беспомощно окинул взглядом помещение и директора, что выжидающе смотрел. Секретарша заинтересованно зависла. Я вернулся вниманием к авторучке в моей ладони. Простого, бесхитростного дизайна, не за что было зацепить взгляд, чтобы хоть что-нибудь придумать…

— Купите ее.

— Нет.

— А почему?

— Мой друг, — слегка удивленный моим простодушным подходом, директор с неловкой улыбкой почесал себе затылок. — Это так не работает…

— А почему не работает, кто сказал?

— Я сказал, — перестал улыбаться мужчина.

— Ну а так тем более не работает. Мне нужны рациональные обоснования такого мнения и ссылки на авторитетные источники…

Директор перекинулся взглядом с секретаршей, как бы спрашивая, не издеваюсь ли я над ним.

— Незнакомый человек не будет тратить время на обоснования.

— Почему вы говорите за незнакомого человека? — серьезно спросил я. — Мы же тут сейчас сидим в совершенно другой обстановке. Воображая себя в роли продавца и покупателя, мы неизбежно впадаем в стереотипы. А в действительности какие только люди не подворачиваются — никогда не угадаешь, что им на самом деле нужно и на что они готовы, как вы выразились, тратить время…

— Ну довольно философствовать, — отрезал директор. — Есть психологические приемы, которые одинаково действуют на всех — и на знакомых, и на незнакомых. Мне казалось, на твоей учебе это проходят…

— Ладно, как скажете. У вас есть проблемы?

Мужчина с неверящей ухмылкой слегка отстранился.

— Немного не понял. А тебя это разве как-то касается?

— Пока не запишетесь ко мне на сеанс, как к будущему психотерапевту — никак не касается. Но меня интересует сам факт. Есть они или нет?

— У всех они есть.

— И что вы делаете для их решения?

— Это ты меня спрашиваешь или условного покупателя ручки?

— Стал бы я так наглеть с будущим начальством, — мотнул головой я. — Прошу вас, не выходите из своей роли…

Директор насмешливо фыркнул и отмахнулся от меня.

— Ага, и незнакомец прям сразу начнет тебе расписывать все в деталях…

— А почему бы и нет? Каждый второй человек только и ждет мига, чтобы выговориться. Но я его своевременно прерву вопросом — ведет ли он о своих проблемах личный дневник?

— Ну, допустим, не веду.

— Зря… Проблемы надо прописывать на бумаге собственной рукой, и тогда решения будут появляться буквально из воздуха. Доказанная практика. А если не появятся, то хотя бы будете помнить, что за проблемы… Уже большой шаг к их искоренению.

— Ну, возьму на заметку. Это все?

— Нет, так не пойдет. Сколько стоит совет назойливого незнакомца? Бесплатно. Его вы выкинете в урну за первым же углом. А сколько стоит ваш один рабочий день? Круглую сумму, которую вы не захотите на что-то просто так выбрасывать, не так ли? Так поступите мудро — потратьте ее на эту ручку.

— А не много ли просишь за кусок пластика? — ошалело спросил директор.

— Чем больше сумма, тем более вероятно вы воспользуетесь приобретенной ручкой по назначению. Не так то просто будет смириться с потраченными зря деньгами, поэтому подсознательно будете искать способ эту сумму отбить. И вуаля, — я щелкнул пальцами. — Дневник пишется, проблемы решаются… И ручка продается.

— А сам-то ты дневник пишешь?

Мой рот растянуло в грустной улыбке.

— Я не тот человек, с которого бы стоило брать пример.

Мужик хохотнул и снова перекинулся взглядами со своей подопечной.

— Это уж точно!.. Ладно, повеселил ты, конечно… Все это звучало очень странно, но забалтывать ты явно умеешь… Так что берем тебя.

Я облегченно выдохнул.

— Ну… главное же уметь вовлекать в диалог, пусть даже и не важно о чем, не так ли? А дальше уже можно пропихивать в него и рекламу, и товары, и скидки, и вероисповедание… Да что угодно.

— Правильно, черт тебя дери, здесь у нас не академия белых воротничков-теоретиков… — одобрительно рявкнул директор. — У нас тут суровые реалии, и все происходит не как по учебнику, а как получится… А то одни подснежники со своими красными дипломами приходят… Тычут ими так, будто это хоть что-то значит… Чертовы дети… Напечатала? — развернулся он к секретарше.

— Да, — та протянула ему бланк.

— В общем, заполняй, ничего не упусти… И я рад! Рад, что не ошибся насчет тебя. А то ведь с каждым может такое… — он горячо похлопал меня по плечу, в глазах было странное понимание, — в общем, жду в понедельник. Ручка, — он подмигнул мне, — у тебя есть. До скорого, — крепко пожав мне руку, он удалился из кабинета. Еще некоторое время я задумчиво смотрел на хлопнувшую дверь. Что он имел в виду?.. И кто из нас еще после такого странно звучит?.. А, неважно! Главное, что я был с ходу принят… Принят!

Воодушевившись, я принялся было за заполнение графы в бланке, но осекся. Копия документа была распечатана наперекосяк. Необходимая графа для фамилии и имени отсутствовала… Лист начинался сразу с рассеченных вдоль и напополам букв, в которых угадывался вопрос о моем образовании.

Поколебавшись, я все же решил обратиться по этому поводу к секретарше.

— Да? Уже закончили? — всколыхнулась она от упавшей на столик тени, но тут же, не успел я вымолвить и слова, зазвонил рабочий телефон.

Судя по смене официально-деловых ноток в ее голосе на откровенную экспрессию, а также по предмету диалога, что работой даже и не пах, я решил, что разговор рассчитан далеко не на одну минуту. Вздохнув, все же вернулся за стол и принялся заполнять бракованный бланк.

Через пару мгновений я протягивал заполненный листок все еще щебечущей по телефону секретарше. Бегло пробежавшись глазами по кривым строкам, она обворожительно улыбнулась, обнажив свои белые и ровные причины внеконкурентного отбора на ее должность.

— Добро пожаловать в Технополис.

* * *

Держа в руке баночку пива, я шарил слегка затуманенным взором по столикам, пока не уткнулся в двух девушек. Судя по их прикиду, они были легкого поведения. Они бросали на проходящих мимо томные взгляды в самом углу кофейни.

— Вот, — я ткнул своего друга в бок, — они вроде свободны. Пошли к ним. Что такое? — я удивленно обернулся, не услышав поспевающих за мной шагов. Друг улыбался и отрицательно качал головой.

— У меня есть женщина, ты же знаешь, — протянул он.

— А чего тогда вечно жалуешься на нее? Ну-ка повернись боком, — внезапно попросил я. — Так, а теперь спиной, хм-м…

— Что там? — спросил друг, лениво склонив голову в попытке заглянуть за свое плечо.

— Да ничего хорошего, — невесело произнес я. — Боюсь, товарищ, это сколиоз.

Друг отмахнулся, едва не пролив свое пиво.

— Да, он самый, — убежденно кивнул я. — Сколиоз. Искривление третьей степени тяжести. Предположительная причина — вынужденное положение в скрюченной позе из-за регулярного пребывания под каблуком, — закончил я со смехом.

— Да пошел ты, — беззлобно отозвался он.

— Пойду. Но только с тобой.

Поупиравшись еще немного, он все же поддался на мои уговоры. Ему нужна была стратегия, а я предпочитал импровизацию. Толком ничего не придумав, мы бестолково застыли у столика с двумя молодыми особами. Те прервали беседу и с недоумением уставились на нас.

— Простите за опоздание, — виновато выдохнул я, бесцеремонно усаживаясь напротив. Друг не понимал, что у меня на уме, но все же последовал моему примеру.

Девушки опешили, и их рисованные брови изогнулись в вопросительные знаки.

— Вы что, не узнаете меня? — удивился я.

— А мы вообще знакомы? — усомнилась одна из них. Я отстранился от этих слов как от удара.

— Неужели вы не помните, где и как мы познакомились? — вознегодовал я.

Девушки изумленно переглянулись и украдкой принялись изучать мое лицо. Даже поддатая улыбка друга не вызывала у них подозрений. Я терпеливо улыбался, в надежде, что меня «вспомнят». По их лицу то и дело пробегала легкая тревога. Может, опасались, что знакомились мы с ними ровно в тот момент, пока они пребывали в алкогольной отключке? По подружкам было видно, что подобные похождения для них обычный выходной.

— Нет, — неуверенно произнесла та, что говорила со мной. — Не помним. А где? — тут же спросила она, заметив, как погрустнело мое лицо.

— Здесь, — я окинул взглядом кафе. — Сейчас. Только что.

Девушки прыснули от глуповатого смеха, пряча лица то в шею, то в грудь друг дружке. Таким только дай повод посмеяться, и они разыграют из этого настоящее пантомимическое представление. Но чего уж там — смотреть его всегда было приятно.

— Ну ничего себе, какие мы самоуверенные, — наконец картинно возмутилась самая разговорчивая из них. — То есть, ты все уже за нас решил?

— Это было не моим, а твоим решением, когда твой сегодняшний выбор остановился на этой очаровательной блузке… Блузка же? Так она называется? Неважно. Тебе все к лицу. Что бы ты ни выбрала, исход все равно будет одним. Это неотвратимость. И как же ты предлагаешь нам ей сопротивляться? — ободряюще подмигнув другу, я опустил руку за его плечо. Вторая подружка проводила мою ладонь непонимающим взглядом.

— Откуда такая решительность? — спросила молодая особа, польщено опустив накрашенные глаза. — Ты ведь совсем меня не знаешь…

— Единственное, чего я не знаю — это твое имя, — жарко проговорил я, с трудом подавив отрыжку.

Черт, как же неловко, когда во мне говорит хмель.

— Узнаешь ее имя — забудешь свое, — некто угрожающе изрек позади меня.

— Ого, — не оборачиваясь, удивился я. — Да за моей спиной не кто иной, как страж баланса информации?

— Че?!

— Да все, мы уже уходим, — мой друг быстро протрезвел и в один миг поднялся из-за стола. По инерции я все-таки тоже подобрался следом.

— Давай-давай, — нетерпеливо прогнусавил все тот же голос. — Спрячься, чтобы больше тебя здесь не видел…

Бредя на выход, я все же не удержался и бросил куда-то между двух девушек на прощание:

— Созвонимся, не теряй.

— Что? — ахнул парень. Но, судя по голосу, взрослый мужик, отчего вдруг я слегка запереживал.

Я услышал, как он заторопился в нашу сторону, и, наконец, соизволил посмотреть. Ох, лучше бы молчал. К нам спешил гориллообразный мужчина, в трещавшей на распирающей груди рубашке. На мощной шее, обрамленной бычьими трапециевидными, было не менее мощное образование, в грубых неровностях которого угадывалась голова. В прорезях под массивными надбровными дугами ютились ревнивые, поросячьи глазки — они напористо всверливались в мое лицо.

— Ну-ка повтори, что ты там мяукнул? — пророкотал он, пытаясь сблизиться лицами.

— Созвонимся, если понадобится психотерапевтическая помощь, — зло пояснил я, отстраняясь на шаг. — Ведь кому-то она тут явно пригодится, а я как раз учусь по этой части…

И без того маленькие глазки мужика превратились совсем в монетки.

— Слышь, обморок, да я ведь тебя в порошок сотру, — вполголоса прогремел он сквозь зубы, затем, бегло осмотревшись по сторонам, продолжил. — Ты врубаешь вообще, че творишь?! Смерти себе что ли ищешь? Ты ж понимаешь, что я тебе кишки все выдавлю… Понятно?! — далее из его рта хлынули злопыхания вперемешку с матами, где он детально повествовал о своих возможностях и о том, как применит их на мне. Наконец, быдло остановилось после своего очередного вопроса, не требующего ответа, но в этот раз, судя по его выжидающему лицу, ответ оно таки ждало.

— Все? Ты забыл еще в грудь себе постучать, как горилла…

— Ах ты б… Ну мы сейчас сходим с тобой… — решило быдло. — Пошли-ка выйдем из парка, прогуляемся…

— У вас проблемы? — подоспел к нам официант.

— Да. Мы тут не знаем, что выбрать в меню, — ответил я, поддавшись наконец усилиям тянущего меня на выход друга. — Так что пойдем в другое место.

К счастью, мужик преследовать меня не стал. Тем более, официант уже что-то торопливо докладывал по телефону, с тревогой поглядывая на нас. Мы с другом спешно покинули это злосчастное заведение.

— Ну и что, стоило оно того? — все негодовал друг.

— Да откуда ж я знал, что это чудище припрется…

— Можно было догадаться! Больше не пытайся втянуть меня в подобное дерьмо, понял?

Я не ответил. Сердце все еще ужасно бухало в груди, грозясь выдать себя неровной речью, поэтому какое-то время мы шли молча.

— Все яркие девушки уже заняты, — более спокойно выразился друг. — Просто пойми это уже и больше не лезь на рожон…

— Представь себе, что подавляющее большинство парней, с рассуждениями как у тебя, проходит мимо таких женщин. В итоге, те кажутся настолько занятыми, что в действительности всегда одни.

— А эти, по-твоему, были одни?

— Ну, не совсем. Тем более, только одна из них. Второго хахаля я там не наблюдал, — неуверенно промычал я, вспоминая. — Впрочем, беря в учет харизму объявившегося орангутанга, можно предположить, что у них там вообще полиаморная семейка…

— Да даже если каким-то чудом отыщешь подобную девушку вне отношений, она все равно всегда будет облеплена избыточным вниманием, равно как и мы сейчас — комарами, — подытожил друг, прибив на своей шее сразу двух. — Долбанные насекомые, зима только закончилась, откуда они только успели взяться!..

Я окинул его взглядом. Моя вылитая противоположность. Высокий, немного угловатый, с рыжими волосами и веснушками на простодушном лице, совершенно не способным на хитрость. И что мы только нашли общего?.. Разве что рядом с ним… Нет! На фоне него я чувствовал себя уверенней.

— Те несколько девушек, с которыми ты пытался познакомиться за всю свою жизнь, не могут отражать статистику нынешнего положения дел в мире.

— Ладно, мне пора идти готовиться к выступлению, — буркнул друг, которого, как мне показалось, я задел за живое. Запоздало махнув рукой его удаляющейся спине, я двинул на центральную площадь парка.

* * *

Неторопливо бредя по парку, я тоскливо косился на галдящих людей. Однако их поведение заражало, корни социального интеллекта брали верх. Неудачное знакомство в ресторане уже выветривалось из головы. Я вообще на удивление неплохо умел абстрагироваться от плохих мыслей и воспоминаний, буквально не замечать их в упор. Игнорировать.

Какой-то дюжий мужик, вооружившись молотом в аттракционе, предназначенным для лиц неполовозрелого возраста, в буквальном смысле выколачивал наивысшие игральные очки. Нанеся очередной сокрушительный удар по резиновой наковальне, он довольно взревел под аккомпанемент выигрышной мелодии. Его вопль поддержали льстивыми аплодисментами две дамы, стоящие неподалеку. Какой-то ребенок, идя за руку с усатым отцом, попутно пытаясь обхватить своим маленьким и жадным ртом облако сладкой ваты, возбужденно мычал, указывая лакомством куда-то мне за спину. Я невольно перевел взгляд. Цепная карусель выпукло и монументально возвышалась над слякотным газоном. В моей памяти невольно всплыла иллюстрация из учебника с башней Ворденклиф.

Желудок съежился при виде визжащих на карусели людей. Уже было отвернувшись, я успел уловить краем глаза среди длиннющей очереди к аттракциону точеный очерк породистого женского лика. Лихо запрокинутая набок челка, надменный прищур, будто вызывающе вздернутые брови так и подначивали меня остаться и испытать судьбу еще раз. Тем более рядом с ней не ошивалось никого, кого на первый взгляд можно было бы счесть за ухажера. Она стояла, расслабленно выпятив бедро и самодостаточно водя пальцами по экрану своего смартфона.

Решившись, я допил пиво, выбросил банку в урну и встал в конец очереди. Если нам не суждено с ней пересечься даже просто беглыми взглядами, то как минимум, под действием этой вращающейся гигантской центрифуги мне удастся рассортировать по полочкам все свои мысли, в порядке возрастания их веса, а, соответственно, самые худшие и тяжелые из них упрятать на самое дно. Ну точно! Там, где не поможет личный дневник, навести порядок сможет уже только сама физика…

Взяв у кассирши талон, я привычно суммировал на нем все цифры регистрационного номера, даты выдачи, а вслед за ним — и те цифры, что составляли полученное число. Не то. Может, я ошибся? С цифрами алкоголь вызывал проблемы в первую очередь. Компульсивно перемножив и снова сложив цифры, я опять получил тот же посредственный результат. В момент, когда я нервозно выявлял процентное соотношение между произведением и их суммой, приглашающе заверещал сигнал, призывающий занять свои места на карусели. Цифры сегодня мне не улыбались. Рассерженно сунув запрограммировавший меня на неудачу талон в карман, я поторопился занять место неподалеку с этой девушкой. Втиснув свой зад в сидушку прямо за ней, я педантично закрепил на поясе ремень и стал неторопливо изучать вырез блузки на ее уже немного успевшей загореть спине.

Механизм пришел в действие, и ноги стали удаляться от земли, все выше и выше. Желудок снова недовольно сжался, и меня начало слегка мутить. Походу зря я все это затеял. Да и вообще, мысли то на самом деле невесомы, центробежная сила их не затронет, что, к сожалению, нельзя сказать про недавно выпитое пиво.

Карусель набирала вращение, нарастал наклон, что отдалял всех нас от центра. Глаза невольно зажмурились. Черт, что я вообще здесь делал…

Я старался не смотреть на то, что не вращалось по отношению ко мне. Цепь, в которую вцепился рукой, легонько дрогнула. Я перевел на нее замутненный взгляд, и в легкие стал закрадываться крик. Одно из звеньев, что как назло находилось в зоне недосягаемости для пальцев, решило пойти против системы, став незамкнутым, и расстояние между его разомкнутыми концами неумолимо росло…

Не успел я подумать, в каком же нелепом свете я предстану перед этой прекрасной незнакомкой, как меня тряхнуло, мир в глазах перевернулся, и, какое-то время продержавшись на одном лишь ремне, я вылетел из него, полностью дезориентированный, без возможности хотя бы сгруппироваться. Падение на землю было жестким и внезапным и, кажется, прямиком на голову.