Линия веры

Андрей Николаевич Ефремов

Веровать чисто, по-детски – это как? Что ждет нас по ту сторону бытия, и существует ли она – «та сторона»? Почему, как свидетельствуют очевидцы, кто-то уходит из жизни, испытывая в последние минуты страх и ужас, а кто-то совершенно спокойно и даже с радостью? Увидеть помощь Бога в трудной ситуации. И можно ли ощутить присутствие Бога, когда в жизни все хорошо?

Набат

Сонная тишина, плотно укутавшая заснеженный поселок, была внезапно нарушена звоном церковного колокола. Со дворов вышли на дорогу встревоженные бабы с детишками, и черными изможденными тенями направились в сторону пустой полуразрушенной церквушки стоящей на возвышенном месте несколько в стороне от центральной деревенской дороги. Выяснилось, прибыли люди из райкома, а по колоколу время от времени с разной силой бил молотком молодой водитель «эмки».

Возле машины находились двое представительного вида мужчин и с ними старый колхозный участковый — старшина Иван Егорович Федоров. По причине преклонного возраста его не призывали. Трое его сыновей погибли в первые месяцы войны, а супруга, получив горестное известие, недолго пожила, похоронил.

В церквушке службы не проводились еще с гражданской, по снегу к ней тянулись только-что протоптанные цепочки следов райкомовского шофера.

Любопытные детишки прибежали первыми, затем подошли бабы.

— Что, Егорыч, случилось-то, собрание чтоль?

— Да какое собрание, — отмахнулся участковый, — идите, идите отсюда, не до вас.

Мужчина в добротных серых катанках, наверное, самый главный, крикнул шоферу:

— Хватит, Василий, довольно экспериментов, спускайся! — и старшине, — погоди, Иван Егорович, давай с народом поговорим… Сам понимаешь, такое дело…

Бабы поняли, что это за «такое дело», загалдели разом:

— Перед похоронкой обычно гудит, батюшки светы…

— Чудо…

— Ага, к вечеру, бывает, разок колотнет-гуднет, а утром почтальонша Люська из района похоронку приносит!

— А сколько раз колокол звонит перед письмом?

— Один раз звонит, по вечерам обычно. У нас тут что днем, что ночью, все одно — тишина. Хорошо все слышно. А на колокольне-то никого и нету!

— И как давно это происходит? — поинтересовался начальник, цепко всматриваясь в лица детей. Но глаза у ребятишек были совершенно серьезные, не по возрасту взрослые, было видно — не они шалят.

— Дык всю зиму и происходит. И следов нету, всяко разно вокруг церкви ходили-смотрели, нету!

— И гудит только перед похоронкой?

— Ага, тут уж только так — только перед похоронкой! Вроде как сам Бог предупреждает!

— И наверху, на колокольне, все в снегу, никаких следов, — доложил начальству подошедший водитель.

Телогрейка на Василии была лихо расстегнута, и он исходил паром: ему пришлось дважды ковылять на колокольню: в первый раз — удостовериться, что колокол был без «колотушки», и во второй, взяв из машины молоток для битья по колоколу — «для эксперимента». Под телогрейкой на выцветшей донельзя гимнастерке блестели две медали, и виднелась нашивка тяжелого ранения.

— Ну, что ж, все ясно… — неопределенно хмыкнул начальник, — поехали, Василий!..

К вечеру, справившись с домашними делами, Иван Егорович крутанул звонковую ручку телефонного аппарата:

— С дежурным по райотделу соедините, пожалуйста… Старшина Федоров из Светлого докладывает: без происшествий… Ага, до свидания…

Свернул самокрутку, покурил не спеша. Вновь крутнул ручку телефона:

— Из Светлого это, Федоров, мне почту, пожалуйста… Люся, здравствуй! Ну, как там у нас?.. На Капитонова Семена?..

Положив трубку, участковый вновь скрутил цигарку, но прикуривать не стал, отложил. Сняв со стены старенькую мелкокалиберную винтовку, задул керосинку и открыл форточку окна. Убедившись, в том, что сельская улица пуста, передернул затвор, тщательно прицелился, плавно нажал на спуск:

— Господи, прости…

Щелчок выстрела слился с протяжным гулом колокола. Он знал — завтра Капитоновы будут готовы принять горькое известие.