Себя я в ваши руки отдаю

Андрей Николаевич Дегтярев (2024)

Эта книга — своего рода итог части отпущенной Богом жизни, прожитой автором, который делится своим жизнеощущением и пишет об окружающих людях, колоритные портреты которых представлены в очерках, эссе и новеллах с налётом мистики. Автору одинаково подвластны как образы абсолютно реальных людей в реалистичной, обыденной обстановке, так и образы людей в потустороннем мире, куда попадает герой и откуда он возвращается в свою прежнюю жизнь. В книгу вошли 10 новелл и 12 стихотворений.

О природе

Окно в мир…

Навеяло воспоминание об окне. Ну не совсем, конечно, об окне. Скорее, о природе, которую можно оглядеть из него. В общем, обо всём понемногу.

У нас в деревенском домике было три окна. Два по бокам находились за двумя внушительными столами, что не позволяло подобраться вплотную к данным окнам. А вот третье находилось между ними, за диваном, стоящим вдоль стены, левее большого зеркала. Вставая коленями на диван, я упирался подбородком в обе руки и смотрел на царственное величие манящего собой заоконного мира. Мира, который подчинён своим законам, правилам и порядкам. Смотрел в никуда, просто смотрел, вслушиваясь в звуки, доносящиеся со стороны, в тот момент деревенской улочки. Особенно хороши такие моменты релакса в дождливую погоду. Крупные капли срывались с покатой крыши, издавая шлёпающие звуки. Это не раздражало, а вводило в некий транс и убаюкивало. За окном, чуть далее края крыши шёл мелкий шелестящий дождь. Небо было затянуто серой мглой, насколько хватало взгляда. Вся негромкая какофония создавала атмосферу сонного упокоя.

А там, сзади, за спиной, была другая, отличная от той, за которой я наблюдал, жизнь. Мир тепла, с запахом топлёной печи и еды, приготовленной в ней, с дурманящими ароматами. Звуки копошащихся за стеной мышей. Мурлыканье примостившегося рядышком рыжего кота. И неутомимое радио. Ох, уж этот проводник в просторы далёкой, неведомой для нас жизни, без умолку вещающий в течение всего дня обо всём на белом свете!

И эти действия в совокупности своей создавали особую, спокойную атмосферу простого, детского, а потом уже и недетского счастья. За окном разворачивалась, то усиливаясь, а то и ослабевая, природная стихия, пусть и не несущая каких-либо катаклизмов, но всё равно сумевшая по своей норовистой воле разогнать всё идущее, ползущее, летящее на всём пространстве своей власти.

Пчёл — в ульи. Комаров и мух — по своим закуткам. Кого — по дуплам, кого — во временное укрытие. Кого — под стреху^[1], как, например, прижившихся под самым нашим окном ласточек, где слышны непрекращающийся щебет, звуки возни и шуршание крыльев. Более крупную скотину — по хлевам и загонам. Деревенскую детвору — по местам их обитания. Да мало ли кого куда!

Наступало временное затишье в делах. Наступало время для раздумий. Появлялась возможность о чём-нибудь помечтать. Может быть, даже погрустить. Кто-то мог почитать газету. Кому-то выпадала возможность повязать на спицах, представив на суд публики очередной шедевр носочного искусства. Дела, конечно, находились и в такое время. Всё, как и за окном, происходило неторопливо и мерно. А куда, впрочем, было спешить? Река жизни течёт в своём, установленном ею ритме, независимо от наших желаний и просьб.

Но всё когда-то проходит. Пройдёт и дождь. Выглянет солнышко, поглаживая своими лучами соскучившуюся по нему природу. И мир защебечет, закружится своим уже знакомым неугомонным естеством. И вновь нужно будет вплетаться в его игру, в его порядок действий и забот.

А пока пускай побудут тишина и неторопливое течение времени.

Полный штиль

Кругом — звенящая тишина. Там и тут среди бурьяна — остовы завалившихся на бок хат. Жизнь определяется лишь писком комаров, звуком барражирующего шмеля, запахом цветущей травы.

Хотя нет… Вот появился знакомый стук неутомимого дятла, затем — голос кукушки, пророчащей кому-то очередное будущее, а вот гортанная перепалка высоко пролетающих воронов. Теперь, пожалуй, всё…

Но прошлое не возвращается. Уже не услышать детского гомона, доносящегося с реки; угрожающих курлыканий недовольного индюка; вездесущих кудахчущих кур; гусей, важно перешагивающих по своим значимым делам. И ещё. Главного нет: звуков мычащего стада, неспешно возвращающегося с выпаса. Нет бабулей, лузгающих семечки и буравящих взглядами спи́ны проходящих, при этом что-то нашёптывающих друг другу на ушко.

Жизни нет. Мир есть, а вот жизни нет.

Может, когда-нибудь, как и раньше, забурлит, запоёт своим особенным, деревенским естеством среда. Узнают ли в будущем о том, что жили-были те, кто рыдал душой за потерянное, ушедшее в прошлое сладкое, милое сердцу время? Хотелось бы, чтобы знали. А пока — полный штиль.

Покой, затерявшийся в камыше

Удивительные сюрпризы преподносит иной раз матушка-природа. Среднерусская полоса обитания. Где-то в центре России. Лето, жара, вполне свойственная данному региону. Ну, само собой, где солнца вволю, там необходима вода. В купании, погружении в водную гладь, в ощущении непревзойдённого удовольствия кроется весь смысл получения блаженства от матушки-природы. Понимаешь, что жизнь прекрасна только потому, что она есть, и есть вода, солнце. Вода, способная расслабить и отдалить на время все возникшие проблемы дня, да и жизни вообще.

Итак, водоём. Озеро довольно больших размеров. По крайней мере, противоположный берег разглядеть невооружённым глазом довольно сложно. Между берегом, усеянным белёсым березняком и водой, — довольно внушительная полоса камышовых зарослей, тянущихся на нескончаемое расстояние в обе стороны света.

И вот нашлось местечко, как будто прорубленное в толще этих зарослей, в виде водяной тропинки от берега к основной воде. И вот там, на этой дорожке, неровно вьющейся в зарослях, вдруг обнаруживаются ответвления в разные стороны, где-то более проходимые, где-то только наметившиеся, переходящие впоследствии в небольшие заводи. Вот эти места и есть островки райского наслаждения.

Если учитывать, что дно для пеших прогулок не представляет ничего опасного, некомфортного, то даже от одного хождения по нему приходишь в восторг. Ступни ног немного вязнут в неглубоком иле. Через мгновение нащупывается твердь, и душа приходит в некое блаженное равновесие. Ничто не мешает неторопливо пробираться к заветным, сказочным затонам. И вот оно, место покоя и умиротворения. Воды — по грудь. Опустившись с головой в водную массу, успеваешь разглядеть и себя, и тот, другой мир подводного царства: туда-сюда снующую мелочь; солнечные блики, достающие до дна; мерно покачивающиеся водоросли, перемещающие свои копна из стороны в сторону; прошмыгнувшую тушку неопределённого вида рыбины. Иной мир.

И снова — поверхность тёплой, нежно обволакивающей воды. Негромкий шорох трущегося друг о друга камыша. Жёлтые головки кубышек, ловко разместившиеся среди зелёных листьев-тарелок. Полная тишина. Умиротворённый покой.

При определённых навыках можно полежать на воде, отдавая тело солнцу и лёгкому бризу, пускай ненадолго, но понимая, что нашёл свой рай. Забывшись, теряешься во времени и пространстве. Природа лечит.

После таких посещений ставших для тебя секретными мест, только для тебя и твоей души, понимаешь, что всё то, что было или произошло до того, не так уж и важно. Главное в жизни — это твоё «я» и ставшая твоей природа.

Будьте счастливы!

Примечания

1

Нижний свисающий край крыши (обычно избы, хаты).