Красная смола

Андрей Лоскутов

В небольшом городке строительная фирма пытается вырубить парк, на защиту которого встают четверо обычных студентов, даже не подозревая, что эта затея может стоить им жизни…

Глава 2. Мет Лейтон, уборщик

Когда буря в магазине утихла и Жизель, упокоившись, но, все еще что-то ворча себе под нос, вернулась за кассу. Мет не спеша прошел мимо прилавков и холодильников с рыбой, вернул шоколадки на место, и направился досматривать фильм в темном углу своей крохотной подсобки. После происшествия с ребятами в помещении магазина не осталось не одного покупателя, стало так тихо, что Мету пришлось убавить на телевизоре звук, чтобы его мог слышать только он.

Удобно устроившись в своем кресле, уборщик откинулся на спинку и уставился на экран безо всякого интереса. Его мысли сейчас были заняты совсем другим, глядя на этих ребят, он вдруг подался в давно забытые отложенные в самый потаенный ящичек сознания, воспоминания. Воспоминая о мгновенно промелькнувшем детстве и своих старых друзьях. Старик уже давненько не думал о прожитых когда-то годах, больше стараясь забыть все то, что он видел. Убеждая себя в том, что все это происходило с кем-то другим, и история случившаяся тогда вовсе не его.

Одновременно с этим Мет чувствовал укол совести, стараясь забыть своих лучших, своих единственных друзей. Он думал, что тем самым оскорбляет память о них. Их лица он помнил по фотографиям из старых пожелтевших газетных страниц, которыми был увешен чердак в его доме. Зачем он их хранил, Мет не знал. Тот самый чердак когда-то давно был их базой, именно там они частенько собирались вместе, продумывали своих хитрые планы, играли и веселились.

Глядя на этих ребят, что прогуливали школу сегодня утром и совершенно не случайно оказались в магазине, где он работал, Мет вспомнил о том веселом, беззаботном времени. Когда они вели себя как отпетые негодяи, бросая тухлые яйца и камни в стекла машин, протыкали колеса, воровали из тележки хот-доги, до того момента пока не попались. Ухмыляясь про себя, он вспоминает о бабушкиных розгах, и о том, как они все вместе прикладывали холод к своим пятым точкам, и еще с неделю не могли нормально сидеть.

Тот мальчик, что сегодня попался, он был точь-в-точь таким же, как он, когда старшие ребята подбивали его на свои гнусные проделки. Мет поначалу отнекивался, но ему как самому младшему все время приходилось кому-то что-то доказывать, чтобы оставаться в их компании. Даже не смотря на то, что главарем шайки был его старший брат, Мету от этого было нелегче. Старшие были не в восторге от того что им приходилось водиться с малышней вроде его, но как-то раз однажды он оказался им очень полезным, и именно с этого момента все их беды и начались.

Закончив смену в половине одиннадцатого, Мет подождал своего сменщика, парня который вечно опаздывал и, передав ему эстафету, отправился домой своим обычным путем мимо старого парка. Открыв ключом скрипучую дверь он, не включая в прихожей свет, проходит сразу в гостиную, на ощупь находит пульт, щелкает кнопкой и пока старый усеянный пауками ящик с ним разговаривает, нарезает себе бутерброды. Поужинав, старик принимает лекарства, ложится в холодную постель и, немного поворочавшись громко захрапев, засыпает.

* * *

Проснувшись на следующее утро в своей единственный выходной Мет, вновь услышал зовущие его голоса, что именно они ему говорили, он не мог разобрать, но каждый раз, когда он слышал их, ему становилось страшно. Открыв глаза, лежа в постели, он протянул руку и немного пошарил на тумбочке, стоявшей возле кровати в поисках своего лекарства, но его на месте не оказалось. Тогда с трудом поднявшись, старик сел на кровати и выдвинув верхний ящик, нашел то, что искал. Взяв слегка подрагивающей рукой маленькую бумажную квадратную коробочку, он открыл ее, вынул пилюлю и проглотил.

Голоса тут же исчезли, тяжко вздохнув Мет, поднялся с кровати. В комнате царил полумрак, солнце чуть вдалеке медленно поднималось над верхушками деревьев. Подойдя к окну, он раздвинул шторы, и открыл окно, впуская в дом прохладный утренний воздух. Стоя у окна оперевшись руками в подоконник старик глубоко вдыхая, любовался представшим перед ним видом.

Ему нравилось просыпаться так каждое утро отодвигать шторы и смотреть на чистое безоблачное небо, в тот момент, когда солнце еще не до конца проснувшись, лишь начинало свой путь, предвещая начало нового дня, и подогревая землю своими жаркими лучами. Внизу у самой земли бесшумно скользя между деревьев, вялой еле видимой дымкой простирался туман.

Но далеко не за этим просыпаясь, каждое утро Мет, стоял у окна. Он раз за разом лишь убеждал себя в этом, на самом же деле он здесь был из-за призраков. Старику казалось, что каждое утро в этом тумане он видит души своих старых друзей, тела которых в свое время так и не были найдены. Ему казалось, что именно их голоса он и слышит, быть может, они зовут его за собой, медленно пролетая сквозь ветки приманивая и завлекая. Пока с первым лучом солнца не растает туман.

Тяжко вздохнув, старик отходит от окна, телом и мыслями вновь возвращаясь в свою грязную спальню, к обыденному и очень скучному миру. Иногда он даже задумывался, что мог бы все это бросить и уйти вслед за голосами, если бы знал, как идти и куда. Но может быть, когда-нибудь настанет момент и они его призовут, а пока этого не случилось его место здесь в этом старом, дряхлом, как и он сам доме.

Войдя в гостиную Мет, берет с журнального столика пульт и вновь включает телевизор. Старая давно устоявшаяся привычка, без которой он не мог не есть, не чистить зубы, не даже принимать душ. Он так и не научился жить один, и даже через столько лет ему было необходимо, чтобы хоть кто-нибудь рядом с ним разговаривал. Ему нужно было чувствовать и знать, что в доме помимо него есть еще кто-то, хоть он и был не живым, но все же создавал необходимое ему шумовое сопровождение, от звука которого старику становилось хотя бы чуточку легче.

Налив себе кофе и, позавтракав тем, что осталось от ужина Мет надевает штаны и футболку собираясь совершить ежедневную пробежку по парку. Хотя ему было бы лучше назвать эту затею ходьбой, потому что на настоящую долгую пробежку его тело было уже не способно. Но он все же заставлял себя двигаться, пробегая хотя бы по пятьдесят метров в день. Быстрый старт, и очень медленный финиш.

Конец ознакомительного фрагмента.