Львовская гастроль Джими Хендрикса

Андрей Курков, 2012

«В жизни самое интересное – это жизнь», – сказал однажды писатель, обращаясь к своим читателям. И его новый роман «Львовская гастроль Джими Хендрикса», где переплетаются действительность и вымысел, где нет границы между реальностью и сюрреализмом, прекрасное тому подтверждение. Над сухопутным Львовом летают чайки, и в городе временами пахнет морем. Бывшие хиппи в компании с экс-капитаном КГБ собираются на Лычаковском кладбище у могилы… американского рок-певца и гитариста Джими Хендрикса. А по древним улочкам города носится ночами старенькая иномарка с людьми, желающими излечиться… Андрей Курков – журналист, писатель-сценарист (по его сценариям поставлено 18 документальных и художественных фильмов), автор более двух десятков книг. Его произведения переведены на 34 языка, в том числе английский, немецкий, французский, голландский, испанский, японский, турецкий и др. Курков – один из двух писателей постсоветского пространства, чьи книги попали в топ-десятку европейских бестселлеров. Недаром он признан в Европе современным русскоязычным писателем № 1.

Глава 3

Воздушная сырость, просочившаяся в салон «опеля» через едва приспущенное стекло дверцы, дотронулась до щек Тараса. И он проснулся. Полусонный, сразу полез рукой в карман куртки и вытащил заработанные этой ночью злотые. Включил свет в салоне. Глаза, направленные на зажатые в пальцах купюры, наполнялись резкостью. Голова, казалось, уже полностью отошла от дремы, но ноги и руки пока не слушались. Заснул он сидя, а сон в такой позе телу не нравится. Вот оно и мстит. «Надо бы размяться», — подумал Тарас. Потянулся, поднял спинку сиденья. Завел мотор.

«Домой рановато, еще соседа розбужу, — решил он. — Поменяю-ка я лучше злотые и посижу часиков до шести в Интернет-кафе».

Взглянул на часы. Половина пятого.

Фары осветили тонкий туман, пробили его метров на сорок.

Тарас хмыкнул, обрадовавшись тому, что туман рассеивается. Мимо серого «опеля» поплыли неспешно дома улицы Шпитальной.

Как ему надоела эта осень. Дожди, туманы. Почти как в Лондоне, в котором он никогда не был. До лета далеко. А было бы неплохо сейчас попасть в лето, в тепло. Искупаться где-нибудь в море или в речке…

На лице Тараса четко выразилась страдальческая гримаса. Кто придумал построить это роскошный город так далеко от моря? Хуже того — далеко от воды! Вокруг сплошная суша, ближайший пляж — в Винниках, но там летом ступить негде. Может, уехать? Перебраться в Одессу?! Одесса тоже прекрасный город, к тому же на море!

Впереди справа появилась трамвайная остановка, а рядом с ней кирпичная постройка для предоставления двух очень важных для каждого человека услуг, о чем сообщали две скромные вывески: «Ремонт часов» и «Обмен валюты». Ремонт часов, конечно, ночью никто не делает, а вот окошко обменника горело ярким желтым светом. К этому окошку по улице Ивана Франко Тарас подъезжал иногда по три-четыре раза в неделю. Это если, конечно, была работа. Иногда мог и неделю не приезжать. И тогда оставалось только сидеть дома, читать книги и газеты или бродить-блудить по Интернету.

А ведь он мог бы так же комфортно и без особых претензий жить и в Одессе, тоже на втором этаже. Так же, как и тут, во Львове. Он был бы не против, даже если бы там, в воображаемом одесском доме, так же скрипели деревянные ступеньки и была такая же удивительная сквозная проникаемость звуков. Ему наплевать. Было бы море! И люди вокруг! Будут люди вокруг, найдутся и клиенты для его надежного заработка. Главное — найти в Одессе плохие дороги. Но разве это проблема? Нет, наверное, в стране города, в котором трудно было бы найти неровные булыжниковые мостовые! И слава богу!

Машина остановилась напротив обменки. Не заглушив мотор, Тарас выбрался из салона. Подошел к светящемуся окошку.

Слегка затемненное стекло с маленькой вырезанной нишей внизу для прямого контакта с клиентами позволило рассмотреть симпатичную девушку — бессменную ночную работницу этой круглосуточной обменки. Кто работал в этой обменке днем, Тарас не знал. Как-то не получалось у него пользоваться услугами «дневного» обмена валюты.

— Доброй ночи! — Тарас улыбнулся, глядя ей в глаза и просовывая в вырезанную в стекле нишу честно заработанные злотые.

— Доброй, — она кивнула.

Ее рука в белой ажурной матерчатой перчатке, уходящей под рукав красного свитера и, наверное, доходящей почти до локтя, забрала купюры.

Тарас увидел, как она покрутила в руках каждую из них.

— Вот, возьмите, — просунула она в нишу гривны.

— Вам там не холодно? — игриво поинтересовался Тарас, задержав взгляд на ее тонких пальчиках, скрытых тканью перчаток.

— Не беспокойтесь, — ответила она. — У меня тут тепловентилятор.

Тарас прислушался и действительно услышал легкое жужжание.

— А я думал вас на кофе пригласить… Если вам холодно.

— Будет холодно, сама напрошусь! — немножко ехидно прозвучал ее голосок.

Тарас, уже подойдя к машине, на мгновение обернулся. Лица девушки отсюда было не разглядеть. Яркая лампа, светившая в обменнике, выталкивала свой свет в окошко с такой силой, что он бил по глазам.

Тарас оставил «опель» под своим домом на Пекарской, а сам отправился пешком к ближайшему «Интерактивному клубу».

Загадочно тусклое освещение подчеркивало, должно быть, то, что заведение это круглосуточное и не очень популярное. Несколько столиков с компьютерами, слева — голая барная стойка, справа от нее — холодильник со стеклянной дверцей, за которой стояли рядами бутылки пива, колы, воды. Но вокруг — никого.

— Эй! — негромко крикнул Тарас.

— Че, кто там? — прохрипел из-за барной стойки мужской голос.

Тарас подошел поближе, увидел парня, заспанного, с помятым лицом, в мешковатом свитере.

— Вам че, Интернет? — сонно спросил он.

— Нет, сначала пива, потом кофе.

— Кофе нет, пиво есть. Берите в холодильнике.

Тарас взял бутылку. Протянул парню. Тот открыл, достал чистый стакан.

— Может, вам Интернет включить? — предложил.

— Включи, — пожал плечами Тарас.

Парень вышел из-за барной стойки, присел за компьютер. Монитор засветился, появилось изображение.

— Ну вот, садитесь! — уступил он место Тарасу.

Тарас устроился за компьютерным отсеком. Справа и слева его индивидуальное пространство защищали деревянные перегородки.

Монитор освещал маленькую столешницу с клавиатурой и мышкой лучше, чем любая лампа. Тарас отодвинул от себя клавиатуру. Налил пива в стакан. Пригубил. Потом достал из кармана темно-синей китайской куртки белый пластиковый тубус из-под гомеопатических шариков. Открыл. И аккуратненько высыпал на стол два десятка маленьких камешков. Некоторые из них были темнее, некоторые светлее, но все они были серыми. Отпил пива еще раз и стал пальцами эти камешки двигать.

— У тебя лупы нет? — крикнул он в сторону бара.

— Нет, — ответил парень. — Ручка и бумага есть, а лупы…

— О! Дай мне бумаги! — попросил Тарас.

Парень принес чистый лист А-4.

Тарас сразу сдвинул ладонью камешки на белое полотно бумаги. Они стали заметнее.

— Что это? — спросил задержавшийся за спиной клиента работник круглосуточного Интернет-клуба.

— Это? — переспросил, обернувшись, Тарас. — Это лечебные камни, — пошутил он.

— А отчего они лечат?

— Еще не знаю, надо провести несколько экспериментов…

Парень, перед тем как отойти обратно к барной стойке, одарил Тараса подозрительным взглядом.

Допив пиво, Тарас аккуратно ссыпал с бумаги камешки обратно в пластиковый тубус, закрыл его и сунул в карман.

Расплатился и ушел.

Туман уже начинал подниматься над Львовом, словно улицы сами выталкивали его вверх.

Скрипнула дверь парадного. Тарас посмотрел на деревянные ступеньки, каждая из которых, как клавиша расстроенного рояля, издавала непредсказуемый звук. Пятая ступенька была самой громкой и пронзительной. Ее звук каким-то образом сразу будил соседа с первого этажа — злопамятного Ежи Астровского, бывшего парикмахера, бывшего банщика, бывшего переплетчика и бывшего охранника универмага. Сейчас Ежи Астровского можно было назвать просто «бывшим». Больше он нигде не работал, зато регулярно пил и, напившись, искал собеседников, при этом исключительно трезвых. К пьяным он сам в пьяном состоянии никогда не подходил — боялся. Может, этим поведением он хотел подчеркнуть, что и сам он опасен, когда пьян? Но в исходящую от него опасность верилось с трудом. Внешне он был пушист и котообразен. Даже когда он скандалил с Тарасом из-за шума, по его лицу, худому, изящному, с тонкими чертами, было очевидно, что он нуждается в ласке и жалости, а из-за отсутствия оных он и скандалит.

Тарас переступил пятую ступеньку и, преодолев еще с десяток, остановился у своей двери.

Из тихого приемничка-брехунца, стоящего с незапамятных времен на кухонном столике, донесся гимн Украины.

— Шесть часов, — Тарас зевнул. — Пора ложиться. Кто с гимном ложится, тому Бог дает!

Тарас со школьных лет старался быть человеком слова. Вот и в этот раз он сказал и уже через пять минут лег, пытаясь подсчитать: что же ему дал Бог за прошедшую рабочую ночь? Что и сколько?