Дело всей смерти

Андрей Крюков, 2019

В разведке подумали: «Кому лучше Бога известно, что станет с миром и каждым из нас?» И отправили в рай агентов охотиться за планами небесного штаба. Это дает начало захватывающим событиям в потустороннем царстве и на земле, в современной России. Демон, начальник небесной контрразведки, помогает московскому следователю раскрывать преступления. Медиум становится убийцей по воле вселившегося в него духа. У торговцев будущим похищают детей. За книгу судеб в раю сражаются наши и американские разведчики, уголовник продает душу за биткоины, а обезьяны на том свете превращаются в людей. Главному герою приходится делать выбор между жизнью и смертью, адом и раем, но в конце концов он выбирает любовь.

Глава 6

Встреча старых знакомых

— Вы мне сегодня снились, — сказал отец Алексий.

Сомнений быть не могло. Перед ним — постаревший, но — он собственной персоной. Академик из его сна. Из его ложных воспоминаний.

— Сон в руку, — радостно подхватил академик Неелов и, так знакомо Зацепину, пятерней отбросил наверх со лба волосы. Его эйнштейновская «шапка» не потеряла густоты, но была снежно-седой. — А вы все не верите, что я — это я.

— Не верю. Меня убедили, что вас — нет, что вы плод моего воображения.

Они сидели друг против друга за столом в углу вестибюля паломнического корпуса или «гостиницы», как это здание называли в монастырском обиходе. Отец Алексий в длинном до пят черном подряснике и скуфье, Неелов по-молодежному — в джинсах и майке-безрукавке.

— Так и было задумано! — объяснил академик. — Я лично рекомендовал, чтобы ту учебу для вас представили как бы и не бывшей. Что якобы никаких курсов не было. И меня не было, и всех. Чтобы списать все на болезнь, галлюцинации.

— Да ведь вы меня чуть с ума не свели! Разве не проще было приказать мне все забыть?

— Мы заботились не о секретности, а о вас, Алексей Павлович. Случайность отняла у вас шанс отличиться в великом деле, операции столетия. Да что там операции — грандиозном прорыве человечества за горизонты познания! Вы могли вписать свое имя в историю, но оказались отставленным в сторону. Какой удар, какое разочарование! Как бы вы жили с этим чувством? Да эта психологическая травма убила бы вас вернее опухоли!

Отец Алексий задумчиво погладил рукой бороду, но не мог не признать справедливость слов академика.

Однако новая мысль заставила его поднять брови.

— То есть сама операция существовала? Вы это утверждаете? Пусть я выпал из обоймы, но остальные продолжили дело?

— Конечно. «Борода Зевса» — не ваша фантазия, — подтвердил Неелов, понизив голос.

В помещении становилось людно, сновали монахи и миряне, несколько человек, присев на лавки вдоль стен, разговаривали.

— И майор Круглов — Дед, правда, улетел тогда на небо, в рай?.. А самбист Зуев? — недоверчиво спрашивал монах.

— И Зуев, и Непейвода.

Отец Алексий пожал плечами.

— Простите, Дмитрий Дмитриевич, но я переживаю какое-то дежавю. Двадцать пять лет назад вы настаивали, что это возможно и даже в порядке вещей: полет к Богу за его секретами, прости, Господи. А я не хотел, не мог верить. И вот все повторяется! Но я ведь не стал доверчивее. И я уже не ваш курсант, готовый принять из рук отцов-командиров любую ахинею. За четверть века идея райской разведки не стала мне ближе, понятней. Сейчас она выглядит для меня как никогда абсурдно. И даже реальность учебного центра, его преподавателей, нас — слушателей, ваша, Дмитрий Дмитриевич, вовсе не делает реальной обозначенную цель операции.

— Но «Борода Зевса» теперь уже не только теория, но и практика.

— Вы хотите сказать, что операция состоялась? И у вас есть доказательства?

— Есть.

— Какие, где?

— Они будут вам предоставлены.

Отец Алексий только перевел дух. Сказал словоохотливому академику:

— Вы не назвали цель вашего посещения. Зачем вы разыскали меня? Что вас привело?

— Я хочу дать вам еще один шанс.

— Не понимаю.

— Прожить жизнь не напрасно. Принять участие в операции «Борода Зевса».

— Что-что?.. — Священник не находил слов.

Неелов кинул взгляд на чинно беседующих по соседству монахов, перегнулся через стол к отцу Алексию и доверительно заговорил:

— Операция идет. Она вступила в новую фазу. И вы очень нужны. Я приехал за вами.

Повисла долгая пауза.

— Не знаю, кто из нас сейчас бредит или галлюцинирует, — наконец заговорил отец Алексий. — Утро началось со странного сна. Потом появились вы, человек из этого сна. И зовете опять в сон. Да вы поймите, вся прошлая жизнь для меня — теперь лишь сон. Отрезанный кусок. Даже если бы я сочувствовал вашим занятиям, верил в какие-то немыслимые тайные операции, ну какое я могу сейчас иметь к ним отношение?! Разве я похож на солдата, воина? Я четверть века не стрелял по мишеням, не крутил «солнышко» на турнике, не боролся. У меня ватные мышцы и сутулая спина. Давно позабыл все пароли и отзывы. Я пожилой человек. И я священник, монах! Я посвятил себя Богу. Как вы можете мне предлагать участие в таком деле? Разве теперь в КГБ…

— В ФСБ, — поправил Неелов.

— В ФСБ нет годных людей?

— Так ведь и славно, что вы священник. Значит, вы для них… — Неелов указал пальцем в потолок, — свой человек. Вам легче будет вживаться, входить в доверие к окружению и к Самому.

— Не богохульствуйте, Дмитрий Дмитриевич. Нет, в самом деле, настолько обеднела разведка кадрами, что вы полезли в архив? И какие секреты вы теперь добываете? В интересах кого работаете? Страны, которая строила рай на земле, нет. Весь мир вроде строит одно и то же и идет в одну сторону…

Неелов опять откинул со лба волосы, словно поднял забрало.

— Буду с вами откровенен. В статусе операции произошли изменения. Когда не стало КГБ, закрыли и программу «Борода Зевса». Сейчас разведка, государство не имеют отношения к операции. Как и я — к обороне страны. Но операция продолжается. Я веду ее, так сказать, в частном порядке…

— Приватизировали операцию КГБ?!

Неелов рассмеялся, как человек, который всегда рад меткому словцу.

— Корректнее сказать: принял эстафету…

— И что вы ищете в будущем? Кому поставляете информацию?

— Структурам и частным лицам, которые к нам обращаются.

— Не бескорыстно, я полагаю?

— Даром только птички поют, батюшка.

Отец Алексий припомнил, как в подземном учебном центре сомневался в здравом уме Неелова. Теперь речи этого человека снова наводили на мысль о помешательстве. «Но кто сошел с ума? Может, это я обезумел и грежу? Разговариваю сам с собой? Или опять дьявол меня морочит? Насылает обольстительные сны, фантомы седовласых академиков…»

— Воистину: верую, потому что нелепо! И вы зовете меня на работу в свою фирму? Расширяете компанию?

— Остры вы на язык, Алексей Павлович! Ваша задача — помочь своим товарищам.

— Товарищам?

— Вот именно. В штате моей фирмы — если следовать вашей терминологии — работают ваши однополчане. Мы их уже упоминали: Круглов, Зуев, Непейвода. Они мои небесные корреспонденты. Так вот: с ними плохо. Полагаю, они провалились.

— Провалились? То есть схвачены, арестованы? Но кем? Ангелами? Чертями?..

— Чертями, бесами. Адскими отродьями. Ведь ад — это не только место исполнения наказаний. Это еще и контрразведка, и полиция тонкого мира.

«Мне давно надо бы подняться и уйти, а не слушать явно ненормального человека и не возражать ему», — подумал отец Алексий.

Но он не мог заставить себя прервать беседу. Вопреки всему разговор увлекал его. Академик Неелов — настоящий или воображаемый — был отцу Алексию нужен и дорог. Как земляк, встреченный в чужом краю. Как старое письмо или фотография. Привет из молодости. Где осталось зарево северного сияния, пропахшая потом спортивная раздевалка, друзья, любовь, воодушевление бойца, мужские страсти и азарт. Откуда его выдернула болезнь и увела в строгие пределы монастыря.

Его тянуло к Неелову, ему было отрадно говорить о «Бороде Зевса» — пусть это всего лишь сказка. Ему хотелось вспоминать себя персонажем из этой сказки — бесстрашным богатырем. Слова «операция», «контрразведка», фамилии друзей-разведчиков звучали для него сладкой музыкой. Поэтому он без раздражения отечески увещевал Неелова:

— Согласитесь, Дмитрий Дмитриевич, что я не могу принять то, что вы излагаете. Ад, по-вашему, — контрразведка и полиция? Это же ни в какие ворота не лезет. Противоречит всем канонам. Как и ваши представления о рае. Уж поверьте мне, священнику.

— А вы соглашайтесь на мое предложение, и своими глазами убедитесь, — настаивал Неелов. — И своих товарищей вызволите из беды.

— И поправлю дела вашей фирмы?

— Это одно и то же.

— Я помолюсь за вас. И за товарищей. Это все, чем я могу посодействовать.

— Нет! — отрезал Неелов. — Отказа я не приму! Вы должны сказать «да». Жизнь детей от этого зависит.

— Каких детей?

— Моих внуков! — Неелов разнервничался и покраснел. — А вы бесчувственный, жестокий! Какой же вы священник? Где же ваша любовь?!

Последние слова он выкрикнул, собрав взгляды всех присутствующих в вестибюле.

«У него, видно, и правда большая беда», — подумал отец Алексий. Из желания успокоить старого знакомого, сказал:

— Хорошо, хорошо. Допустим, я соглашусь отправиться на небо. Вы меня на ракете туда доставите, как когда-то сулили? У вас имеется и частный космодром?

— Нет, космодрома у меня не имеется, — ответил академик. Он уже взял себя в руки.

— А как же тогда я доберусь в рай? Ну, поведайте мне! Представим, что я согласен. Что тогда?

— Тогда я попрошу вас покончить с собой. Или придется убить вас. Вы должны умереть. Другого пути на небо нет.