Дело всей смерти

Андрей Крюков, 2019

В разведке подумали: «Кому лучше Бога известно, что станет с миром и каждым из нас?» И отправили в рай агентов охотиться за планами небесного штаба. Это дает начало захватывающим событиям в потустороннем царстве и на земле, в современной России. Демон, начальник небесной контрразведки, помогает московскому следователю раскрывать преступления. Медиум становится убийцей по воле вселившегося в него духа. У торговцев будущим похищают детей. За книгу судеб в раю сражаются наши и американские разведчики, уголовник продает душу за биткоины, а обезьяны на том свете превращаются в людей. Главному герою приходится делать выбор между жизнью и смертью, адом и раем, но в конце концов он выбирает любовь.

Глава 11

Посмертное поручение

Как вы сюда проникли? Женщинам здесь быть не полагается, — сказал отец Алексий, чтобы что-то сказать.

— А я прошла, как мужчина. Вместе с другими, — ответила Вера Неелова. Она сняла куртку и бросила на кровать. На ней была зеленая блузка с короткими рукавами и глубоким вырезом на груди, черные широкие брюки.

— И вас не остановили? Безобразие.

Отец Алексий говорил машинально. Он во все глаза смотрел на женщину, узнавая и не узнавая.

— А разве подружки не навещают тайно бедных монашков? Взятки сторожам не суют на воротах? Или вы сбрасываете легкомысленным дщерям веревочные лестницы? Как романтично! Признавайся. — Она оставила игривый тон и продолжала: — Да, Алексей, да. Это я, Вера. Что, не похожа? Ну, не пугай меня. Неужели я так постарела? И не выкай мне, пожалуйста!

Отец Алексий опустился на соседнюю кровать: еще одно потрясение этого сумасшедшего дня лишило его остатков сил.

— Нет, Вера, ты не постарела. Изменилась, да. Другая, новая.

— Красивая?

— Мне не по чину говорить комплименты.

— Ты вспоминал меня?

— Вспоминал.

— Часто?

— Непозволительно часто.

— А ты тоже другой. Такой значительный, строгий. Ты похож на толстовского отца Сергия. Отец Алексий, надо же! Но ты не будешь рубить пальцы из-за того, что в твоей келье женщина?

— Не буду, — ответил отец Алексий серьезно, долгим взглядом вбирая в себя Веру. В ней многое было неожиданно для него — округлившееся, утратившее юношескую тонкость черт, подтянутое, ухоженное лицо, длинные пышные черные волосы, которые раньше были светло-русые, стройная белая шея, красивые, набравшие соблазнительную полноту руки.

Женщина не могла скрыть удовольствия. Взгляд Зацепина был красноречивее слов. В этом взгляде она прочитала, что он не забыл ее, что она по-прежнему интересна ему, что он жалеет о годах, проведенных в разлуке, и о том, что променял ее на монашескую рясу.

Она встала, повернувшись так, чтобы на фоне окна обрисовалась ее стройная фигура — результат регулярных самоистязаний в фитнес-клубе — с узкой талией и высокой грудью. Вера была очень моложава и хороша даже в мешковатых мужских брюках, надетых для маскировки, и растоптанных кроссовках. Она приблизилась к Зацепину. Нежно пригладила его растрепанные волосы, и отец Алексий с трепетом ощутил забытую сладость женской ласки.

— Не болит голова? Все совсем зажило?

— Бог помог.

— У тебя ворот разорван. И ссадина на лице.

— Это твои дружки постарались. Неелов и компания. Они меня приговорили. Ты с ними заодно? Почему?

Вера двумя ладонями мягко охватила его голову, заглянула в глаза.

— Неелов — мой свекор.

— Вот как! Его сын — твой муж. Фантастика! А кто он?

Вера пожала плечами.

— Кандидат наук, физик.

— Ты с ним счастлива?

— Нет.

— Почему?

Вера несильно оттолкнула голову Зацепина.

— Догадайся. Ты не оставил мне выбора, когда упек себя в монастырь.

Ее голос прервался. Она отвернулась к окну.

Зацепин поднял руку, чтобы успокоить Веру. Он тронул шелк зеленой кофточки, ощутив под материей уступчивую упругость тела, провел по дуге бедра. Прикосновение к женщине было таким волнующим, откликнулось в нем таким острым переживанием, что он отдернул руку, как от горячего.

— У тебя есть дети?

— Двое. Их похитили. Дмитрий Дмитриевич говорил? Их хотят убить. — Вера снова смотрела на него, теперь с тоской и мукой.

— Ах, ну конечно! — Зацепин хлопнул себя по лбу. — Выходит, он рассказывал о твоих детях? Какое злодейство! Неужели нельзя ничем помочь, ничего сделать?

— Тебе нужно сделать то, о чем просит Дмитрий Дмитриевич.

— Иначе выражаясь, принять смерть? — уточнил Зацепин. — Ты приехала уговаривать меня умереть?

— Нет, что ты! — Вера села на кровать рядом с Зацепиным. — Он разрешил мне проститься с тобой.

— Но я не думаю умирать! Я собираюсь улизнуть через окно. Не очень солидно для батюшки, но для оперуполномоченного, кем я когда-то был, — в самый раз. Ты мне поможешь, Вера?

Женщина отвела глаза.

— Бесполезно, милый. За дверью и под окном люди Дмитрия Дмитриевича. Эти… из «Красной гвоздики». Им нужны предсказания будущего. А предсказания Неелов может получить только с неба. Когда ты сделаешь это возможным. Предсказаниями Неелов расплатится и с «Гвоздикой», и с похитителями за освобождение детей.

— Предсказания будущего! — Зацепин повернулся к женщине, взял ее за плечи. — Это так дико звучит, Вера! Я не могу привыкнуть.

— Мы, Нееловы, давно торгуем будущим, — с горькой усмешкой ответила Вера. — Такая у нас фамильная коммерция.

Она порывисто обняла Зацепина, привлекла его голову к себе на грудь, окунув в запах духов, и у мужчины спутались мысли.

Касаясь горячими губами его губ, Вера пылко шептала:

— Алеша! Солнце мое! Спаси моих детей! Подумай, ведь это могли быть наши дети. Дай мне слово, что пойдешь на все ради них. На все! Дай слово! — Она просунула руку в разодранный до пояса подрясник и стала торопливо гладить грудь монаха.

Он вздрогнул, попытался поймать ее руку.

— Не надо, Вера. Ты же понимаешь…

Вера рассердилась.

— Не смей заикаться про свои дурацкие обеты! Ты отнял у меня любовь, жизнь! Подари мне несколько минут. Давай хоть ненадолго забудем весь этот кошмар. Ты помнишь наше Ясенево?..

Она перехватила руку Зацепина и сунула себе под блузку к часто бьющемуся сердцу. С треском разделила молнию на своих брюках. Настойчиво потянула вверх подрясник, открывая ноги Зацепина. Обоим на мгновение стало смешно: женщина «лезет под юбку» мужчине.

— Тебе неудобно. Приляг… — Она уже вся была на кровати, стряхивала с ног кроссовки и увлекала на себя Зацепина. — Вот так, вот так…

Зацепин увидел на белом квадрате подушки ее лицо, малахит широко распахнутых манящих глаз и разрешил себе забыть, что он монах…

Потом Вера, чувствуя на себе нежный взгляд Зацепина, собирала с пола одежду, обувь. Один кроссовок извлекла из-под соседней кровати. Зацепин тоже натянул брюки и заправил в них рубашку.

— А его, пожалуй, надевать не буду, — сказал он о перекинутом через кроватную спинку подряснике. — Воевать в этом халате с твоим свекром и его ордой будет неудобно, не побегаешь!

Вера выразила недоумение:

— Как воевать? Что ты собираешься делать?

— Спасать детей. А для начала приведу в чувство нашего академика…

— Нет, ты не должен. Ты же знаешь, что нужно делать!

— Сыграть в ящик, наверное? Это после того, как только что ты мне напомнила, как прекрасна, как светла жизнь? Нет уж, Верочка, теперь-то я точно собираюсь жить долго и счастливо. И любить тебя. Монах, как ты видишь, из меня вышел никудышный.

Он привлек к себе женщину и поцеловал в волосы. Вера отстранилась.

— Нет, так ты все испортишь! — воскликнула она с испугом в глазах.

Но Зацепин не слушал. Он стал у кровати и расправил плечи. Он чувствовал прилив сил. Метнулся по комнате. Открыл платяной шкаф, мелькнув в зеркальной створке — с всклокоченными волосами, в мятой рубашке. «Хорош батюшка», — подмигнул отражению. Выдернул металлическую штангу, с которой с грохотом посыпались деревянные плечики.

— Алексей Павлович! Вера! — проник из-за двери голос Неелова. — Что у вас за шум? Вы поговорили? Пора вам закругляться!

— Легок на помине, — усмехнулся Зацепин. Взвесил штангу в руках. — Сейчас мы так поговорим, что мало им не покажется.

Тут ему пришла другая мысль. Он швырнул штангу на кровать, налег плечом на шкаф, толкнул к двери.

— Верочка, у тебя при себе мобильник? Дай я предупрежу охрану. И надо позвонить в полицию…

Он загородил дверь шкафом, придвинул к нему кровать.

— Так что, есть телефон, Вера?

За спиной раздался пронзительный крик:

— Сюда, скорее! Он убегает!

Зацепин обернулся.

— Вера, зачем?!

Женщина — растрепанная, раскрасневшаяся — снова завопила, некрасиво разевая рот:

— Дмитрий Дмитриевич! Быстрее!!

Щелкнул дверной замок. Баррикаду Зацепина сотрясли удары.

Он бросился за своим оружием. Но Вера успела первой: схватила с кровати штангу и, прижав к себе, отскочила в угол.

Шкаф опрокинулся. Зацепин махнул к окну. Его нагнали и повалили на кровать лицом вниз. Скрутили руки за спиной веревкой.

За окном, в монастырском дворе поднимались возбужденные голоса, крики. Шарахнул выстрел.

— Взяли монастырь под контроль, — услышал над собой Зацепин спокойный, твердый голос.

— Теперь дороги назад нет, — откликнулся рядом Неелов. — Верил, что до этого не дойдет…

— Выше нос, папаша! Место тут уединенное. Связь мы заранее отключили, трубки у всех отобрали. Сделаем дело и уйдем по-тихому.

— А почему выстрелы? Я же просил без кровопролития!

— В воздух пальнули. Попугать ангелочков. Никакой крови, но возни, конечно, много.

— Все из-за этой скотины поповской! — раздался близко третий голос. — Из-за его упертости! Получай… — Зацепину достался пинок ниже спины. Он вывернул шею и увидел вверху красную рожу давешнего своего конвоира — пьяницы со значком гвоздики в петлице. — Смотрит, сволочь. Добавки хочешь?

— Не смейте его бить! — вскрикнула Вера.

Она помогла Зацепину подняться и сесть на кровати у спинки.

Зацепин повел плечом, стряхивая ее руку.

— Бить — не бить, а убить придется, — веско заметил тот, кто говорил о захвате монастыря, видимо, главный над боевиками — мужчина за пятьдесят, с военной выправкой и чеканным профилем, в белом свитере со словом «Сочи» на груди.

Вера беззвучно прижала ладонь к горлу.

— Вера, не нужно, — озабоченно сказал академик. Он обнял ее за плечи, повел к двери. — Подождите, я уведу ее. Она свое дело сделала.

— Вы в прошлом офицер? — спросил Зацепина главарь, когда Неелов с Верой вышли. — Почему не хотите уйти из жизни достойно? Предлагаю пистолет с одним патроном.

Зацепин не отвечал. Его внимание перебила боль в голове. Минуту назад она вошла в левый висок и, как сверло, все глубже врезалась в мозг.

— Что вы молчите? — Слово «Сочи» приблизилось к Зацепину. — Самоубийство — честный выход.

— Нет, самоубийство отменяется! — Неелов вбежал в комнату. — Самоубийство не подходит! Нужно все сделать самим.

— Ну, академик! — с неудовольствием сказал главарь. — У тебя семь пятниц на неделе. Ты же говорил, что он наложит на себя руки, а теперь сам мокрое дело торопишь. Мы не убийцы, а политическая организация.

— Я тоже не убийца! Но я не исключал крайних мер. Разве не так? А вы обещали слушаться меня! Если я говорю, что самоубийство не подходит, значит, не подходит. Вы хотите узнать будущее? Так вот, если он сам убьет себя — ничего вы не узнаете!

— Ладно, — примирительно сказал главарь. — Мы сделаем, на что подписывались. Но смотри, отец, ох, смотри, не ошибись снова, — закончил он с угрозой. — Давай! — скомандовал краснорожему.

Конец ознакомительного фрагмента.