Сталинград.Том шестой. Этот день победы

Андрей Воронов-Оренбургский, 2019

"Сталинград. За Волгой земли нет!" – роман-сага о чудовищной, грандиозной по масштабу и человеческим жертвам Сталинградской битве, равной которой не было за всю историю человечества. Автор сумел прочувствовать и описать весь ужас этой беспримерной кровавой бойни и непостижимый героизм советских солдат… Как это возможно? Не укладывается в голове. Но ощущение полное – он сам был в этом аду!.. Он сам был участником Сталинградской битвы… Книга получилась честной и страшной. Этот суровый, как сама война, роман, возможно, лучший со времен "Они сражались за Родину" М. Шолохова. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Барон был в ярости! Мотопехота Кальта Бельтера положительно спутала ему все карты, — упустила красного майора, командира танкового батальона.

— Alpaka! Nutten ficken! Du gehst mir auf die eier! Именно из-за его инвалидных мотоциклеток с кретинами в люльках…Я вынужден был остановить свои «тигры», чтобы не подавить их, как куриные яйца! Dummkopf! И кто им только доверил ещё лучшие пулемёты в Европе?! Prost! Этому удаву Бельтеру, кажется, что он умнее других. Идиот! Подрезав мои танки своими тарахтелками он что же…Думал удивит? Покажет мне белого дрозда? Или летающую свинью! Scheisskerl! Но это ему просто так с рук не сойдёт! Чёрт с ним, с Бельтером…Я, один бес, доведу начатое до конца. Обойду этих лузеров и выйду к Волге первым на сём рубеже! Чего бы мне это не стоило…

Отто испытал мучительное наслаждение, какое бывает у игрока, срывающего в казино внезапный банк. «Это хорошо. Даже очень хорошо, что иваны утёрли сопли этому ретивому тупице…У меня снова есть шанс. И уж я не упущу его, мой Учитель!»

…Железный Отто действительно был во всех отношениях универсальный солдат, детище нацистского Рейха, и отлично знал с какого конца держать оружие. Но кроме этого, он был ещё и игрок, — удачливый и азартный! Чёрт возьми! Он любил играть со смертью своей и чужой. С опасными витавшими вокруг него таинственными-злыми энергиями, за коими ревниво охотились, которые скрупулёзно изучали в подземных лабораториях сверхзасекреченные службы «ан энербэ»⁹, под бдительным, всемогущим патронажем самого фюрера.

Эти энергии пропитывали его; пронизывали незримой радиацией ледяные глаза, беспощадное нацистское сердце, сильные тевтонские пальцы,

Рациональный, въедливо думающий нордический мозг. Смертоносные для других, они сообщали ему силу и ратное вдохновение. Вместе с ним крушили врагов Третьего Рейха, в котором он славил жестокий, прилетевший из туманной бездны воинственный Дух легендарной Валгаллы, уничтожавший земной уклад, превращавший процесс разрушения и тлена в невиданный ужасающий апофеоз красоты.

…Он снова, будто играя с судьбой, высунулся из башни «тигра» по пояс. Втянул воздух раздутыми ноздрями. Блеснули зубы. Отто содрогнулся, — он вновь чувствовал Его присутствие — холодное дыхание прямо в лицо. Миг, другой, он вглядывался в клубящийся пороховыми дымами воздух…Вдруг увидел сначала импульсивный лик фюрера. Тот истово цитировал строки из «Михаэля»¹: «…Я надеваю стальную каску, пристёгиваю кортик и декламирую Лилиенкрона. Я вижу руины домов и селений при свете багровой зари…Вижу затравленные, остекленевшие глаза и слышу душераздирающие стоны умирающих. Слышу шёпот мёртвых…Я больше не человек. Меня охватывает звериная ярость. Я чую кровь. Я дико-свирепо кричу: «Вперёд! Вперёд! Верность в верности! Я хочу стать героем!» «К чёрту сомнения! Alles fur Deutschland! — Всё для Германии! Кровь и земля! Кровь и честь! Золото отдадим за железо, железо за честь! Зиг хайль! Один народ, один Рейх, один фюрер!» «Расовая гигиена и нацистская евгеника под штандартом национал-социализма, опираясь на железные плечи СС, СД, СА и гестапо — наведут в мире новый порядок. Новой Библией, для оставшихся на земле полноценных народов, будет «Майн кампф»!»

…Старина Вилли на время выключил двигатель «Конрада», и остальные экипажи сделали то же самое. В наступившей тишине они слышали, как ветер с Волги гремит в рваном кровельном железе. Ветер коснулся лица штандартенфюрер фон Дитца, словно ледяные пальцы

¹ Одно из прозаических произведений И. Геббельса. «Михаэль. Немецкая судьба на листках дневника. Рассказ героя-фронтовика Михаэля, об его устремлениях и его русского друга анархиста Ивана Винуровски, почитателя Ф. Достоевского. Повесть написана от первого лица — Михаэля, за которым, угадывается автор, и состояла из откровений Михаэля, из его разговоров с любимой девушкой Гертой Хольк и из диалогов с Иваном.

побежали по его лицу. Глаза Отто вожделенно замерцали. «И как тебе это нравиться? — спросил он сам себя. — Неужели мой путь завершён? Или он только начался?..» Казалось, кровь вскипает в его жилах. Он хрипло и отрывисто засмеялся. И тут увидел Его за спиной фюрера. Мастер стервятником над ним, над огненными руинами Сталинграда, превращая их всех в жалких, ничтожных крыс. Его габариты продолжали меняться и плазменно преломляться, как это бывает в ночном кошмаре.

Hoiliger Gott! Повелитель, столь же внезапно вновь принял человеческие размеры, быть может, немногим более, чем обычные.

…Барон заворожённо опустил взор и увидел: скрюченные чёрные пальцы-когти придерживали, как марионетку, плечи Гитлера. Это видение длилось секунду. В следующее мгновение вождь истаял в клубах дыма, словно горсть соли в кипящем солдатском котле…И они остались один на один, мистическим образом окружённые со всех сторон незримым, непроницаемым занавесом.

* * *

Глаза Учителя чуть светились, обманчиво, как угли, потухающего костра. Зловещее молчание продолжалось минуту, а, может быть, Вечность. И завершилось низким грозовым аккордом, заставившим Дитца затрепетать.

— Мой ученик, мой любимец, — торжественно сказал Он. — Вот мы и встретились…как я тебе обещал. Твои победы множатся, ставки растут. Скоро тебя произведут в генералы. Время это быстро приближается, Отто. — Голос Мастера стал как раскалённая сталь. Он смотрел на пылающий город, и жуткий лик Его был маской света и тени. — Всё славно, всё превосходно, друг мой, — чёрные пальцы-когти щёлкнули друг о друга. — Надеюсь, ты, помнишь наше соглашение — в оплату за мои услуги, ты должен ускорить падение города! Клика моих слуг голодна, Отто. Я хочу узреть пир на костях, кои не видел ещё мир. Пусть будет больше крови! Больше смертей! Пусть это проклятый город красных вандалов насытится собственной кровью, отрыгнёт, снова насытится, снова отрыгнет и снова упьётся кровью! Пусть Сталинград увидит настоящую оргию, достойную Древнего Рима. Пусть легионы Третьего Рейха придут в бешенство, и пусть жертв будет столько, сколько они способны уничтожить. Я наблюдал за твоим решением проблемы с красным майором Танкаевым, Отто. Это не совсем мудро, то, что ты делаешь. Ты, забываешь о силе и мощи, которой обладаешь. Преимущество внезапности скоро может исчезнуть совсем. Действовать надо быстро, следовательно, сейчас. Разве, ты, забыл нашу первую встречу в твоём родовом замке под Берлином?

Все чувства Отто мгновенно напряглись ещё сильнее. Кровь в венах заклокотала. На сей раз, он отвёл взгляд мгновенно, потому что зелёные глаза Повелителя обжигали, как всплеск напалма. Нет, он ничего не забыл. В памяти навсегда отпечаталась та ночь — ночь ужаса и чёрного колдовства.

Глаза Учителя расширились, теперь они сверкали, как горны, и Дитц, едва осмеливался мельком смотреть в эти глаза, опасаясь, что сам превратится в пепел. Стоявшее перед ним Существо зловеще усмехалось:

— Мне нужны новые души, Отто, много душ…Я голоден, невыносимо голоден… — изогнутые когти снова щёлкали, как кастаньеты.

Остекленевший взор барона налился звериной яростью. Казалось, дрогнула и сместилась голографическая пластина, и возникло другое лицо: бледное, со вздутыми желваками и жилами, дикими зрачками, бурно дышащими ноздрями.

— Что молчишь? — в круговерти дымов глаза Повелителя казались раскалёнными добела кругами, впившимися в лицо Отто.

— Werden sie vevbfmmt!Я тоже хочу посмотреть, как войска Вермахта, печатая шаг, пройдут по Красной площади…Прежде чем мы сотрём с лица земли это гнездо большевизма. Но так же хочу увидеть… и как побегут из их столицы голосящие бабы и сопливые говнюки за Урал, куда их погонят наши моторизированные корпуса и дивизии.

— Браво! Ответ завоевателя, Отто. Ваш фюрер сделал мудрый выбор, заключив союз со Мной, а не с Богом…Без Тьмы нет Света. Теперь он приносит на Мой алтарь несметные жертвы — кровь и плоть второсортных народов. А я — дарю ему победы. Чем плох наш союз?

Более того, таким образом, он очищает Землю и свой род от мусора, заразы и прочего хлама тупиковых ветвей Человечества. — Наставник замолчал и в тишине рассматривал своего послушника. Лик Мастера был расколот пополам серповидной ухмылкой. — Но и это ещё не всё. Фюрер делает это во благо новой белой сверхрасы, нового мира, который, как водится, рождается в муках, слезах и страданиях, в огне и сере кровопролитных битв. Ты воин своего Предводителя, Отто. Истинный ариец. Один из лучших! Так будь достоин своего вождя. Иди смело вперёд, Отто. Иди и убей своего врага-кровника, сдери с него шкуру. Тебе — его череп…Мне — душу. Ты носитель некоторых моих тайных знаний. Используй то, чему Я тебя научил. Выруби собственную легенду в истории Земли. И твоё имя будет занесено в анналы Нового мира. Нашего мира…Золотом по белому мрамору… — гремуче вещало чёрное Существо — Bete Noire. Но помни! Удар твой должен быть стремителен и внезапен, как бросок кобры.

— Jawohl? Mein Excellence! — заворожённый до мозга костей фон Дитц по-военному вытянулся во фрунт, щёлкнул каблуками, чётко выдал девиз СС: — Моя честь — верность. Клянусь!

— Моим именем, во имя Моё, — как и в прошлый раз поправил Мастер.

— Твоим именем, во имя Твоё, — убеждённо повторил Отто.

— Да будет так. Я доволен тобой, мой ученик. Теперь оставляю тебя. Но знай, буду рядом. Час избранных близок…

Повелитель, продолжая страшно усмехаться, непостижимо растворился во Тьме, и лишь улыбка Его, как улыбка Чеширского Кота, повисла в воздухе. Потом и она исчезла…Но вот! Уже за туманным занавесом, который истаевал на глазах, он вдруг увидел Его вновь…

Тело Учителя внезапно начало трансформироваться, увеличиваться в размерах, вытягиваться и темнеть, словно густая вечерняя тень. Лицо стало хищной маской Зверя, жуткие огромные клыки выдвинулись из бордовой огнедышащей пасти. Он вскинул к небу длинные руки, и что-то тёмное разверзлось, прорвав просторные рукава чёрной сутаны. Руки превратились в аспидные кожистые крылья, бьющие по воздуху. Ужасное Существо зашипело и оглушительно рыкнуло на окружающий мир в триумфе победителя, повернулось, дважды подпрыгнуло, как гриф, и грозно взмыло в затянутое дымами небо. Мощные, многометровые крылья с тугим хлопком развернулись, заработали; исчадие ада — с драконьей шеей, шипастым длинным хвостом, с чешуйчатыми когтистыми лапами — на миг зависло в воздухе неподвижно, как громадный цеппелин готовый к атаке. Потом, бросив победный взгляд, на разрушенный объятый огнём город, чудовищная тварь изрыгая из пасти жидкое пламя, понеслась прочь от промышленной зоны, в сторону Мамаева кургана, рассекая косматые гривы дымов глянцевитыми чёрными крыльями, сея повсюду ужас и смерть.

…Отто, в оцепенении благоговейного страха, проводил Его полёт восторженным, верноподданническим взглядом.

Снова испытал жгучий укус Тьмы, наполнивший его горделивой, надменной силой. Небывалое чувство значимости-власти над неполноценным гуманоидным большинством — душило, распирало его изнутри. Презрение — к вульгарной биомассе второстепенных народов, патологическая ненависть к врагам Рейха — зашкаливала. «Расовая теория» фюрера, превращённая в государственную доктрину нацистской Германии была в действии.

«Fin Volk, Ein Reich, Ein Fuhrer!» Отто разделял взгляды тех, кто был убеждён: главная заслуга Гитлера в том, что он превратил расхожий-бытовой антисемитизм в идеологическую и политическую категорию! А потом и в государственную доктрину! Das ist unser letzter Trost. Вот до этого ещё никто не додумался. К чёрту пресные, наивные пассажи о христианском милосердии и гуманизме. Это всё выдумки хитрых и ловких попов, из века в век пудрящих простодушной черни псалмами мозги!»

Gott mit Uns! Решительно ко всем, кроме арийцев — белой нации господ, Отто относился с презрением, откровенно считая их представителей, чем-то вроде поганой «гуммы» — сифилитической опухоли… «Гранулемой» — воспалительного разрастания ткани, на здоровом теле Земли…На вроде тех губительных метастаз, что наблюдаются в поздних периодах сифилиса в различных тканях и органах носителей страшной заразы.

…Разгорячённое сознание само собой повторило много раз прежде говорённые восклицания: «Heilige jungfran! Grobartig! — он с наслаждением повёл одеревеневшими плечами. — Касание Главного Мастера!..» Из всей 6-й армии генерала Паулюса, штурмующей город Сталина, из всех блестящих, верных Великой Германии рыцарских сердец, лишь он один нёс на себе сакральное прикосновение Главного Мастера Тьмы! «Blut und Boden!» — это было за пределом его понимания. Теперь вся его воля-ненависть сконцентрировалась на красном командире Танкаеве, который, как прозорливо указал Повелитель, был кровником и камнем преткновения на его пути. Который в этой великой битве был последним рубежом, за коим его, штандартенфюрера СС Отто фон Дитца, ждала новая вожделенная воинская слава, весомый карьерный рост и триумф победителя.

Внутренним иступлённым взглядом он отыскал своего заклятого врага. Память тут же воспроизвела давно вертевшийся в голове возможный диалог при их встрече; он, словно зритель, увидел себя со стороны.

— А ты смелый, отважный командир…майор Танкаефф…Долго, храбро сражался…Жаль, не на нашей стороне. Многих, очень многих наших, ты, загубил…Друга моего в танке сжёг… Настоящий солдат Рейха, офицер…отличный семьянин и спортсмен был…Но сегодня не твой день. Не твоя победа. Так, что мне сделать с тобой? Убить сразу? Или сначала бросить в лапы военной разведки…где из тебя сделают отбивную?

— Рэж быстрей. Ты, ведь, другого ничего нэ умеешь…

— Ай, ай, ай…Отнюдь, майор. Я умею многое, и ты скоро это узнаешь. Но вот пасть пойманного зверя должна молчать, не так ли? Что? Вижу, вижу…Ты по-прежнему не сдаёшься, майор. Это делает тебе честь. Но вот пасть пойманного зверя должна молчать, не так ли? Что? Вижу, вижу…Ты по-прежнему не сдаёшься, майор. Это делает тебе честь. Но, давай, посмотрим правде в глаза. Сталинград пал. Через день, другой, третий последние фанатики вроде тебя…будут расстреляны на площадях или повешены на столбах. Понимаю, не хочешь смириться с нашей победой, новым временем? Но почему!

— Тебе не понять, немец. Другая кровь в моих жилах, чтоб менять свои принципы. Клятва Родине нэ ржавеет. А с вами…шакалами…мы разберёмся. Красная Армия ещё не сказала своего послэднего слова. Не вам одним шкуры дубить. Эй, знай это, немец. — Брось, майор, не та нота взята. Мне завидуют многие. А я завидую волкам…они не так одиноки…Но это лирика. Молись, майор Танкаефф. У меня живые завидуют мёртвым.

— Нэ пугай, фриц. Пуганный.

— Хм…смело, но глупо. Хорошо подумай, майор. Жить-то тебе осталось всего минуту, пока я курю. Может и меньше.

— Цх-х! Дэлль мостугай…гавур! Мнэ жалость твоя, как собаке пятая нога. Но я не собака. Убэй!

— Убью, не сомневайся. Но сначала…с тебя живого шкуру сниму, большевик…И накину себе на плечи. Leck mich am arsch. Schmutzigen affen! Prost. Hassen!..

* * *

Рядом с «Конрадом», колыхнув орудием, остановился «Молот Тора» — боевая машина командира 2-й танковой роты штурмбанфюрера СС Дитмара Рейна. «Тигр» невольно замер, выбрасывая из кормы душные шматы угарного дыма.

— Mein fuhrer! Patron! — Дитмар высунулся по пряжку ремня из башенного люка. — Vercammt! Почему не выходите на связь с «Орденом»?

— Что-о?! — перекрикивая мотор двигателя, оскалился Дитц.

— Почему не отвечаете «Ордену?! Вас вызывает генерал-лейтенант Хубе…Срочно!

— Чего хочет этот неуёмный старик? — не меняя позы, бросил через плетёный погон Отто.

— Не могу знать, штандартенфюрере!

— Но тебе то, что-то приказал Старина Ганс?

— Точно так, штандартенфюрер. Моей роте приказано отступить, равно как и всему вашему ударному батальону, под защиту полковой артиллерии полковника Герхарда Лютце и дождаться подкрепления!

— Это смешно, mein freund! У русских осталось штыков на плацдарме, меньше чем волос на яйце. Короче, вы не видели меня, штурманбанфюрер, а я вас — не слышал! — холодные, немигающие глаза впились в командира 2-й танковой роты. И в то же мгновение ему показалось, будто по его языку прошло острое лезвие ножа. Взяв себя в руки, Рейн крикнул сквозь рокочущий разрывами ветер:

— Но мотопехота Кальта Бельтера отступает, patron!

— Плевать на трусов, Дитмар! Ударному батальону СС не пристало пятиться раком назад! Verpiss dich! Какое нам дело до других говнюков из Вермахта, показавших врагу спину! СС не нарушает данную клятву фюреру. Стыдно быть такими же подлецами, таким же трусливым дерьмом, как Бельтер! Ему бы следовало поучиться стойкости-смелости у иванов!

— Ваша правда, excellence, — кивнул Рейн, когда сырое дыхание Волги принесло с собой запах солярки и гниения трупов. — Но нами не до конца подавлена их артиллерия, штандартенфюрер. Геройство должно быть с головой, осмысленным и скоординированным, ради…

— Вы утомили меня, Дитмар! Halt die kiappe! Соблюдайте субординацию, чёрт возьми! Вы доложите об этом, когда вас спросят! — Глядя на него своими серыми холодными, как куски льда, глазами, Железный Отто сжал кулаки: — Дьявол, у нас опять из рук хотят вырвать нашу победу! Стельку от сапога им, а не лавры!..

— Ваше предложение, patron! — Дитмар Рейн наконец обрёл прежнюю власть над своим голосом.

— Штурм! И брать открытой силой! Да, у иванов хорошие корректировщики огня. Но ещё более — отличный командир.

— Майор Танкаефф?

— Тот самый. Verdammt ihn tausendmal!¹⁰ Да, чёрт возьми! Мы можем повторить судьбу майора Зельдте! Можем! — глаза Отто потемнели, став похожими на чёрный лёд. На железных челюстях напряглись сухожилия желваков. — Но можем и стяжать викторию. Если наш будет свиреп и внезапен, как бросок кобры! — Он с чувством повторил слова Повелителя. На его твёрдом нордическом лице светилась непоколебимая решимость. — Мы выжжем дотла это осиное гнездо! — теперь он отдавал приказы по рации. — Батальон! Делай как я! Идём на прорыв двумя колоннами. Работаем парами по огневым вспышкам артиллерии! Уничтожаем и атакуем по центру! — чётко и зло рубились команды. Скорость движения не сбавлять. Всем экипажам оставаться на связи!

Он бросил рацию в люк, льдисто сверкнул глазами на Рейна.

— Теперь вам всё ясно, майн фройнде?

— Jawohl, standartenfurer. Мы свернём им головы и опрокинем в Волгу!

— Ответ рыцаря, Рейн. Beitall! Leiten! Sie mich!¹¹

«Тигры» — «пантеры» хищно лязгнули бронёй люков, словно железными челюстями. Взревели моторами, перестроились, разделились и плавно тронулись, качая угловатой бронёй среди обгорелых развалин. Танковые колонны, как две жирных пятнистых змеи, со зловещими метинами тевтонских крестов, поползли к Волге. Вслед за ними, как шумное чёрное вороньё, сорвались с мест, наполняя округу трескучим граем, мотоциклы СС гауптштурмфюрера Миллера.

Примечания

9

Букв. «наследие предков» (нем.)

10

Будь он проклят тысячу раз! (нем.)

11

К бою! Вперёд! За мной! (нем.)