Сталинград.Том шестой. Этот день победы

Андрей Воронов-Оренбургский, 2019

"Сталинград. За Волгой земли нет!" – роман-сага о чудовищной, грандиозной по масштабу и человеческим жертвам Сталинградской битве, равной которой не было за всю историю человечества. Автор сумел прочувствовать и описать весь ужас этой беспримерной кровавой бойни и непостижимый героизм советских солдат… Как это возможно? Не укладывается в голове. Но ощущение полное – он сам был в этом аду!.. Он сам был участником Сталинградской битвы… Книга получилась честной и страшной. Этот суровый, как сама война, роман, возможно, лучший со времен "Они сражались за Родину" М. Шолохова. Содержит нецензурную брань.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Сталинград.Том шестой. Этот день победы предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

← Глава 4

Глава 6 →

Глава 5

Из воспоминаний генерал-полковника Танкаева М.Т.

« Помню, это было вначале августа 42-го, когда войска генерала Паулюса только начали наступление на Сталинград. В мои руки по случаю попал дневник одного убитого офицера Вермахта. Страницы дневника дышали его откровением…Эти свидетельства, на мой взгляд, весьма интересны, характерны, типичны для передачи и понимания того духа и настроений в целом, которые царили тогда в войсках 6-й армии.

«8 июня 1942 года. Этим числом фюрером утверждено начало генерального летнего наступления — операция «Блау». Наш моторизированный ΙV корпус под командованием генерал-полковника Йенеке вместе с другими частями армейского подчинения 6-й армии выступает на Восток из района Курска».

9 июля. Группа армий «Юг» зачем-то разделена на группы армий «А» и «Б». Чёрт знает…Приказы не обсуждаются, начальству виднее. Gott mit Uns — с нами Бог! Gott, strafe Russland! Боже, покарай Россию!

14 июля. Verdammte scheisse! Проклятье! Мы затеряны в безбрежной прорве степей. Это какая-то азиатская баня! Стоит дикая жара — 40 градусов. Всех нас терзает когтями дикая жажда. Мы опасаемся пить воду из колодцев. Всюду флажки! Санинструкторы предупреждают: «Achtung! Брать воду запрещено! Источник может быть отравлен партизанами». Но мы всё равно берём и пьём, чтобы охладить радиаторы машин… чтобы не сдохнуть самим в этой раскалённой степи.

16 июля. Колонны техники, наших моторизованных пехотных дивизий растянулись из горизонта в горизонт, с Запада на Восток. Зной по-прежнему нестерпим. Prost! Не знаю, сколько градусов в этой дьявольской пустыне: 40, 50 градусов или больше! Знаю только, что зной непрерывен, безнадёжно ровен и глубок. Пыль стоит жуткая. Солнца не видно. Но мы чувствуем его…Оно рядом, над нами. Оно так огромно, так огненно и страшно, что кажется, будто земля приблизилась к нему и скоро сгорит вместе с нами в этом беспощадном огне. Спасаемся только ночью. Fich dich! Это действительно страна Красного Дьявола. Ей нет ни конца ни края!

18 июля. Сегодня купались в какой-то маленькой речке. Какое счастье! Мне казалось, мы вычерпаем её до дна нашими касками.

Baumstark! Нам всем снова хочется жить и побеждать. Преподать урок дикарям, установить свой мир и порядок в новой германской колонии. «Господин мира должен иметь колонии не за «семью морями», а у себя под боком, на том же континенте!» — напутствовал нас фюрер. И мы, легионеры Тысячелетнего Рейха, готовы исполнить священную волю нашего триумфатора. Но где же кровожадные варвары? Когда мы сцепимся с этими большевиками и выпотрошим им кишки, как тунцам. Zuk Holle fahren! Чертовски хочется боя! Но туземцев покуда не видно, хоть лопни!

19 июля. Мы продолжаем движение на Восток. Наш корпус находится где-то в середине этого половодья машин, касок и артиллерии. Идём тремя колоннами. Нас то и дело обгоняют всё новые и новые эскадрильи Люфтваффе. Серебряные крылья Рейха! Гордость и слава Германа Геринга. Счастливцы! Быстрые, свободные, беспощадные, как ястребы. Мы пехота завидуем им, как дети. Дьявол, эти крылатые бестии первыми доберутся до мифической Волги…Сделают дело и оставят нас без Железных крестов и наград. Ficken bumsen blasen! Что за наваждение! Порой мне кажется, что наша летняя кампания…это и есть Крестовый поход немецких детей…И все мы, как бараны, пылим гуртами на бойню к усатому людоеду Сталину…Verdamm ihn! Nonsens! Будь он проклят… Привидится же такое!

Мой приятель из маленького городишка Рейдте, что на берегу Рейна, — капитан МАКС Россбах подсмеивается надо мной и шутит:

— Всё потому, майн фройнде, что под тобой давно не было ретивой ведьмы. Да, да…Тебе необходимо снятие спермотоксикоза. Короче…твой фитиль между ног…надо затушить в знойном огне её преисподни.

— Думаешь?

— Уверен. Поскачешь на какой-нибудь русской девке и всё будет в полном порядке. Alles, gut.

Хм, может, Макс и прав…И мне действительно следовало бы раскачать на перине какую-нибудь грудастую Машу, может быть…Но мне почему-то, кажется, тут всё гораздо сложнее. Что ж, время покажет…

20 июля. Бивак у сожжённой деревни…Мы прочёсываем «дфоры» и «испы» иванов. «Карашо», «фесело». Я выучил несколько слов на варварском языке — забавно.

Фельдфебель из моей роты Христоф-Август, по прозвищу «Ави», притолкал под автоматом ко мне местную девку, лет пятнадцати.

Bitte, герр лейтенант, как приказали…русская фройлян. Зер гут! Кровь с молоком. Есть на что посмотреть, за что подержаться. Хай-хо! Будет, что вспомнить за пивом, герр лейтенант. Правда злющая сучка! Палец мне прокусила тварь, пока волок её за волосы к вам. — Он потряс окровавленным пальцем и грубо выругался, сверкая глазами. — Russisch fotze! Halt die kiappe, mist stueck! Halt, schickse! И говорит комсомолка, герр лейтенант.

— Почему осталась? Не ушла со своими?

— Из-за больной матери и младшего брата, герр лейтенант.

— Vielen dank, Avi. А теперь оставь нас одних.

— Jawohl, мой командир.

…Да простит меня несравненная невеста Хельга из Бремена… Но на войне, как на войне…Так вышло. So ist das leben.¹³

Verdammt! Наивный Макс…Нет, дружище Россбах, дело, конечно, не в спермотоксикозе, а в душе… За этот день я дважды отвёл страсть, но дерьмовые мысли никуда не ушли, так и жужжат в голове…И жалят, жалят душу, как осы… Что же до русской девки…Фельдфебель «Abu» прав. Браво! Славный был amusiermatrtze¹⁴. Русские бабы — что надо! Мои парни тоже довольны. Право, они не хуже наших…В этом вопросе я не согласен с нашими умниками из «Национал-социалистише брифе»¹⁵ На эту тему не разделяю и отцов-основателей, что стояли у колыбели национал-социализма. «Ведь, без женщин и свет нам не мил!..» — сказал поэт. Впрочем, с таким «калибром», как говорят у нас в войсках, не спорят — umkommen¹⁶.

…После обеда много болтали о местных туземцах, то бишь о славянах. Все соглашались с доктриной Геринга, Гиммлера, Геббельса, Бормана, Риббентропа, — стоявших в первой пятёрке нацистских вождей, которые шли вослед нашего фюрера. Ключевая программа в политике национал-социализма сводилась к простым и понятным инструкциям для каждого немца. А именно: на территориях оккупированных германскими войсками производятся санитарные чистки, и устанавливается немецкий закон. Русские, украинцы, белорусы, а так же все примитивные народы Кавказа и Средней Азии должны были стать «иллотами»¹⁷. Их животную плодовитость предполагалось строго регламентировать, на корню уничтожать неполноценных выродков; не допускать лечения заболевших, здоровых детей «эффлингов»¹⁸, «шретлингов»¹⁹ учить лишь латинской азбуке, правилам сложения и вычитания, уличного движения, а так же беспрекословному подчинению своим новым хозяевам. «Культурный слой», любые активные элементы следовало уничтожать в зародыше».

Как Бог свят! Jedem das seine!Каждому своё! Разве, с этим поспоришь? Так было со времён сотворения мира. И так будет. То, что позволено Юпитеру, не позволено быку».

21 июля. Продолжаем жариться у той же деревни. Приказ стоять до подхода XΙV танкового корпуса генерал-лейтенанта Хубе и моторизованных дивизий генерала Гейтца, отставших по причине отсутствия бензина. Fluchen! Ох, уж этот Новый Тысячелетний Рейх с его старыми болезнями интендантской службы!

После обеда слушали дивизионного пропагандиста-наставника господина полковника Ульриха Зейссера. Энергичный занятный тип! Вот уж кто знал на зубок всё богатое наследие незабвенного Карла Мая, решительно всё о «расовой теории», о «золотой эре арийского господства»… Более чем о «еврейской заразе», «еврейских насекомых-вампирах», о «немытых безбожниках-большевиках» и «сталинских комиссарах».

Странно вот только нам: почему такой уникальный человек Ульрих Зейссер, служит в частях Вермахта, а не в элитных — СС! И куда только смотрят вездесущие агенты Рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера? Таких головастых-спецов, преданных партии, Рейху следовало бы ценить и держать возле себя, а не в окопах искать смерти. Кстати, герр полковник Зейссер был, отнюдь не рохля, не какой-нибудь там отварной картофель. Имел два Железных креста за отвагу, ранение в грудь, и при необходимости всегда мог промыть мозги зарвавшемуся или нерадивому солдату… По-свойски натыкать рылом…и напомнить: что солдатский котелок не свинячье корыто, и моется, как и обеденная тарелка с двух сторон. Но и это не всё! Толстяк Ульрих Зейссер был ещё и непревзойдённым знатоком-толкователем программного, фундаментального труда фюрера — «Майн кампф». Который, нет слов, знал наизусть и, хоть при лихой бомбёжке, хоть ночью подыми по тревоге, — мог без запинки цитировать сей труд с любой страницы…впрочем, как и невероятные приключения легендарных героев Мая — Олд Шеттерхэнда и вождя апачей Виннету, что нас особенно радовало. Ведь эти бессмертные, солнечные герои были из нашего детства, как и всеобщий кумир Германии — Адольф Гитлер.

…Когда мы ещё лежали в колыбелях, — Виннету и Шеттерхэнд уже скакали на быстроногих мустангах по страницам романов Карла Мая, стреляя и убивая всех, кто вставал на их праведном пути.

Воевал в это время и Гитлер — в его судьбу вмешалась сама история — 1 августа 1941 года началась Первая мировая война. И будущий фюрер воспринял её с восторгом. Став добровольцем, он протрубил в окопах четыре года, едва не ослеп в одной из химических атак; был тяжело ранен. До офицера не дослужился, зато получил не только медаль за ранение, но и орден Железный крест 1-го класса.

Кстати, полковник Зейссер говорил нам, что читал некоего литератора-политэмигранта Клауса Манна. Дескать тот щелкопёр утверждает в своём пасквиле: «Третий Рейх — есть посмертный триумф Карла Мая». И рассматривает воздействие его книг на умы немецкой молодёжи как тлетворное: «Май отравил сердца и души прославлением откровенной жестокости». Что его главный герой — Олд Шеттерхэнд на страницах романов постоянно ссылается на Библию, якобы дававшую ему святое право истреблять пачками представителей неполноценных рас, и фюрер неоднократно высказывался в том же роде…Что неоднократно цитирует в «Майн кампф» якобы последние слова своего любимого писателя: «Человек человеку волк», «Если ты силён — всё дозволено», «Нет ничего святого», «Победа! Великая победа! Мир предстал передо мною в новом истинном свете!» «Жизнь — жестокая борьба!» «Смерть за Германию — это Победа!» «Я живу для борьбы!» «Я умру для Победы!»

Что ж, может и так…Да только что в этом плохого? Если наш Май и наш фюрер включены народом в триумвират ключевых персоналий немецкой истории? Lecr mich am arsh!.. Этот недоделок Клаус Манн! Мало ли кем может восхищаться, кого цитировать наш вождь! Всех этих трусливых пачкунов, врагов Рейха должна ждать в Германии виселица или печь крематория! Scheisse! Попадись мне этот Манн…Лично бы выгрыз ему кадык своими зубами. Verpiss dich! Икнуть не успел бы тварь… С одним мы были согласны. Гитлер сумел сделать смерть делом обыденным. По дороге на Восток мы видели тысячи трупов и чёрные тучи мух, звенящих над ними. Со временем мы привыкли к этим картинам и запахам. «Властелины мира не должны быть чувствительными и сентиментальными. — Говорит фюрер. — Война должна сама себя окупать: кровью, смертью, награбленным и захваченным у врага! Мусор на земле должен быть убран. С этим вряд ли кто будет спорить. Немецкая чистота и Новый порядок спасут и навсегда изменят старый прогнивший мир».

Бабы обоего пола трезвонят на все голоса: «Богатства Гитлера! Сокровища нацистов Третьего Рейха — прокляты! На них гибель миллионов людей!» Но это вопли слабых, — раздавленных сапогом Вермахта. «Писк мыши в амбаре, из которого хозяин вынес зерно…» — как говорил великий Кант, в адрес метафизиков — ярых своих оппонентов. «Жизнь — это жестокая борьба!» — как тут опять не согласиться с «Майн кампф»!

«Наш Ади¹ — гений! — приходя в полный восторг, не забывал напоминать нам куратор полковник Зейссер. — Наш «богемский ефрейтор» — это Миссия, спаситель мира! В мгновение ока Он изменил состояние упаднического духа немецкого народа…То обстоятельство, что Германия родила в свою самую чёрную-тяжкую годину Гитлера, божественное свидетельство её живучести». «Гитлер — честный, прочный винтовочный шомпол, железный солдат с открытым сердцем ребёнка!» Внемлите! Его утверждения чисты и совершенны, как грани горного хрусталя: «Главное не экономика, не благосостояние народа, главное — идеология, дух! И тут всё логично. Где лучше всего закаляется дух? Нет! Не в мягкой постели, не в обстановке изобилия и радости, не в сытости и праздности…Но в борьбе! Борьбе вооружённой, в экстремальных условиях. Лишь в вечной борьбе человек стал великим, — в вечном тепличном мире он гибнет. Самый храбрый и дисциплинированный получает, как фаворит Природы, право на существование, на господство…

¹Одно из ласковых прозвищ Адольфа Гитлера среди немцев, по аналогии с Наполеоном Ι, которого французы между собой по-свойски называли «Бони».

Сильнейший должен властвовать, а не миндальничать и сюсюкать о пагубном милосердии, не растворяться в более слабом, жертвуя собственным величием и достоинством! Стало быть, кто хочет жить, тот борется с оружием в руках! А те, кто не хочет вражды в этом мире, кто не желает сражений и побед, не заслуживает жизни. Verpiss dich! Даже если это жестоко…это так, а не иначе!» «Помните! Человек гибнет не в результате проигранной войны, а из-за потери сопротивляемости, потери рыцарского, бойцовского духа — качества, которые присущие лишь чистой крови. Однозначно всё, что не является хорошей расой на этой земле, — дерьмо и отбросы! Не «беззубая красота», но «железная воля и сила» спасут мир.

22 июля. К вечеру подошёл танковый корпус генерала Хубе. Дрожь земли от грозных многотонных машин мы ощутили сквозь подошвы своих сапог задолго до появления его бронированного авангарда. Heilige jungfran! Его танкисты ей-ей похожи на чёрных чертей из адова пекла. Теперь сообща ждём моторизованные дивизии Гейтца, — приказ командующего 6-й армии. Скуку и серость в наших рядах продолжает разгонять толстяк Ульрих Зейссер. Похоже, полковник мог цитировать фюрера от рассвета до заката.

Mein Gott! Что и говорить! Мы восхищались этой ходячей энциклопедией — Зейссером, у которого в нашей дивизии была убедительная кличка «Глобус».

…Вот и сегодня, у бивачных костров, возле грузовиков, мы плечо к плечу, слушали его, открыв рот. «Глобус», нервически дёргая щекой, методично, как бетонную сваю, вбивал в наши головы, кто именно на европейском континенте является «отбросами и дерьмом».

Бесспорно: цыгане, жиды и славяне. Отсюда следовал запрет фюрера на смешанные браки, выведение «чистопородных немцев».

— И наконец, последняя и особо важная тема «Майн кампф», которую вы обязаны выжечь в своих сердцах! — Зейссер звонко щёлкнул гибким стеклом по плотному голенищу своего безупречного сапога. — Это улучшение расы и порабощение низших рас. Для создания более высоких культур на Земле, понятно требовалось наличие народов низшего сорта. И такого «сорта»…и в германии, и на европейском континенте, оказалось что грязи! Как Бог свят! Первая культура человечества основывалась не на приручении животных, а на эксплуотации низших сортов людей. Только после порабощения покорённых рас подобная судьба ожидала и животных! Ибо сперва плуг тащил тупой раб, и лишь потом — бык или лошадь…Теперь вопросы! Ну, ну смелее, господа! — полковник чиркнул зорким взглядом по лицам собравшихся. В эту минуту он был похож на хищную птицу. На большого нахохлившегося коршуна на столбе, который ухватил когтями окровавленную добычу, вытянул вперёд голову с отточенным клювом и решал: продолжить ли драть сочную плоть или сорваться со столба и полететь к далёкому берегу. И нужен лишь хруст сучка, резкий жест, чтобы подтолкнуть его к взлёту.

— Ну же! — Зейссер жёстче ударил стеклом по голенищу.

— А что же русские, герр полковник! Если мы так несокрушимы…Какого дьявола иваны не выбросят, как чехи или словаки, белый флаг? — выкрикнул с борта грузовика занозистый лейтенант Крибель.

Его дружно поддержали громкие голоса из других рот. Куратор, похоже, не ожидал такого поворота. Но он был тот охотник! Знал, где сидит фазан, знал и как его взять на жаркое. Ведержал паузу и пуще прежнего обрушился на стоявшие перед ним штурмовые роты:

— Стыдно! Стыдно, господа, задавать такие вопросы! Порой мне кажется…я веду беседы не с легионерами просвещённого Рейха, а с непробиваемыми тупыми касками. Молча-ать! Стыдно, господа! А более стыдно перед Берлином, коий доверил таким, как я, доносить до вас — надежды Германии на Восточном фронте, — идеи непогрешимого фюрера. Но вы меня из терпения не выведете. Что-о? Да, однозначно! Кхе-кхе…Фюрер всё предусмотрел: и спаривание на научной основе, и стерилизацию эффлингов, и депортацию, а также штрафные лагеря для выблядков леших и обезьян…Но сейчас не об этом…Да помолчите, чёрт вас дери, лейтенант Крибель. Да, да, да!! И практика гиммлеровских концлагерей, и душегубок и крематориев…Кхе-кхе… Но сейчас не об этом!.. СД, СС и гестапо — держат руку на пульсе…Всё под контролем, Крибель! Wenn ich bitten…Halt die kiappe!!²⁰ Я неоднократно останавливался на проблеме селекции нации прежде, повторюсь и теперь! Рейхсканцлер не раз говорил с самых высоких трибун: «Национальное государство обязано считать проблему расы центральной проблемой своей жизни. Только так! Оно обязано печься о чистоте расы…Заботиться о том, чтобы только здоровые белые люди зачинали детей…» Величайший позор и расовое преступление рожать цветных даунов и уродов от спаривания человека и обезьяны. Ну, а если последовательно всё время производить спаривание, то и народится избранный «фюререский» слой»! Так: нордическая раса, чьим знаменосцем мы — немцы являемся, творит всё самое прекрасное и ценное! Еврей же олицетворяет зло, порок и неполноценность…

— Это понятно! С этим никто не спорит…Но русские! Verdammtn sie!²¹

— Хватит, герр полковник! Одни и теже яйца без лука — надоело! — из первого ряда пехоты поднялся бывалый офицер. — Du gehst mir auf die eier! Расскажите нам ещё байку о том, что иваны похожи на маленьких дикарей с луками-стрелами…Да, будь я проклят! Которых нечего бояться! Что их дикая свирепость не природная суть, а лишь досадный просчёт воспитания. O-la-la! Стоит таких голожопых сорванцов поймать за руку, выпороть ремнём…и проблеме конец!

У танков и бронетранспортёров послышался издевательский смех.

— Bravo, Lance!

— Vielmehr reiben wir uns die ohren!

— Genug von geschichen uber «gute» Ivanov!²²

— Хватит сказок! — в сторону «глобуса», что камни в стекло полетели хриплые голоса.

А бравый, одноухий капитан Рудольф Ланс, награждённый за Смоленск Рыцарским крестом с дубовыми листьями, насмешливо продолжил:

— Ещё скажите, герр полковник, что после немецкого ремня, русские будут плакать!.. А позже будут готовы лизать нам сапоги?

— Genau so! Die zeh buddy²³, — невозмутимо парировал Зейссер, заложил большие пальцы рук за ремень и по-хозяйски прошёлся туда-сюда:

— Особенно, капитан, если ремень будет с железной пряжкой! Страх помноженный на страх — сделает своё дело! Дикарями следует управлять, как дрессированными животными…Да! Сделать из них собак, которые лают, но не кусаются. Well! Was halten sie diese ginge, kapitan Lance? Kuhner!²⁴

— Думаю…у нас…вряд ли это получится, господин полковник.

–? — Зейссер в недоумении приподнял брови под лаковым козырьком фуражки. Глаза налились мрачным свинцом.

— У иванов, с вашего позволения, есть поговорка: «Сколько волка не корми…

— волк всё равно смотрит в лес»? — Глобус артистично щёлкнул пальцами.

— Genau so, mein colonel ²⁵, — отчеканил Ланс. — По мне так иваны и есть те волки.

— So? Das ist interessant. Gut, gut, gehen, Lance,²⁶ — куратор задержал свой тяжёлый бульдожий взгляд на офицере.

— В русских нет собачьей сути. Скажем, как у спесивых поляков, изворотливых евреев, продажных чехов, трусливых румын, — что, впрочем, всё едино…Русские вольные…привыкшие жить без чужого ошейника.

— Хм, ваши предложения? — стек нетерпеливо защёлкал по начищенному голенищу.

— Чтобы сохранить овец, волков отстреливают, не так ли? Убеждён. Всё население Советов, в первую очередь мужское — подлежит уничтожение.

— А вы кровожадны, дружище.

— не более чем вы, герр полковник…или наш фюрер. Залп победы Вермахта в Сталинграде… — будет залогом спокойствия для наших потомков.

— Браво, капитан! Ответ чистокровного немца. Ответ викинга. Да будет так!

Собравшиеся стрелковые-пулемётные роты взорвались криками одобрения и рукоплесканий.

— Спокойно! — Зейсер властно вскинул руку со стеком, словно в ней был тевтонский меч. — А теперь заключительный аккорд, который, надеюсь, окончательно промоет ваши мозги…И поставит на полку то, что ещё не поставлено.

У машин взялась вязкая тишина. Солдаты и офицеры явственно видели, как нервически дёргается щека полковника, как пульсирует сизая жила на его лбу. С невольной неприязнью смотрели на крупное, с хищно загнутым носом лицо «Глобуса», по которому, как тёмные молнии, метались конвульсии гнева.

— Вы говорите: «русские»! «герои», «храбрецы»…Да они тупые животные! Скот для работы и бойни. Приглядитесь получше к их рожам! Чем дальше от цивилизованного мира обитает варвар, тем он более дик, туп и упрям. Опыт Вермахта на Восточном фронте…тому порука. Русские наиболее свирепы, несговорчивы и опасны для всего цивилизованного мира.

— Entschuldigung, excellence!²⁷ Но это их страна, герр полковник. Они…защищают свою землю. И защищают яростно, отважно…героически, не побоюсь этого слова:

— А стоило бы, капитан Ланс… Напрягите мозги! Разве поганый

эффлинг может защищать своё вонючее гнездо героически»?.. «Яростно» — да! «отважно» — допускаю. Но «героически» — нонсенс! Эти краснозадые обезьяны с гранатой в руке, со Сталиным в башке — действуют исключительно на животных инстинктах, защищая свою территорию, свои «изпы», «землянки», «пещеры», своих грязных самок и выродков, как зверь своё логово и потомство. Мы — идеологи Рейха, пропагандисты национал-социализма отлично знаем эту «коммунистическую модель» — «стадного рефлекторного поведения»…Да, да, господа: во многих её вариантах — грубых и изощрённых…Право, эта модель намного старше тёмных средневековых процессов — «охоты на ведьм». Она соответствует магическому сознанию троглодитов, кое ищет выхода с помощью массовых человеческих жертв — большевистских репрессий…Но это уже либеральная философия яйцеголовых. К чёрту марксистские дебри…Этот хитронырый, злобный и душный иудейский каббализм с кумачовой петлёй на шее.Verfluchten juden! Verdammten kommunisten!²⁸ Эта тема по адресу концлагерей и зондеркоманд СС…неторопливых дознаний с пристрастием в «прачечных» гестапо. Нам же — легионерам Тысячелетнего Рейха, стальному шлему и мечу Великой Германии…дана фюрером другая универсальная модель — простая, но гениальная, а главное необременительная для понимания широких национал-патриотических масс. «Сожги жида для мамы!» «Пристрели славянина для папы!» «Задуши коммуниста для фюрера!» «Вместе — очистим наш Дом от паразитов!» «Германия — для немцев!» Jedem das seine! ²⁹Чего проще?! — в оловянных глазах Зейссера стучал фанатичный всепожирающий огонь. — «Убей или Умри! — учит нас фюрер, а вместе с ним: Гегель и Дарвин, Ницше и Шопенгауэр, Фрейд, Май, Шпенглер, гаусгофер, Кьеллена и Хасе! И его непогрешимый «Майн кампф» — это чёткая программа к действию!

Секунду, другую у наших танков и грузовиков стояла мёртвая тишина. Слышно было, как в железных корзинах трещали бивачные костры, увлекая за собой в звёздное небо летучие космы, сыпучие ворохи огненных светлячков. Все мы сидели-стояли лицом к этому огню. Краснели молодые лица, радостно блестели глаза. Огонь бушевал, швырял алые языки, взрывался изнутри белыми молниями, ширился, пожирая поленья и сучья, накалялся…И нам казалось, что это священный очистительный огонь, который германский солдат, на остриях своих штыков несёт старому миру. Над нами качались вершины редких сосен, раздвинутые багровым светом, будто кто то огромный, незримый ходил по лесу и шевелил вершины деревьев.

Прогорела ещё минута и вдруг наши стрелковые, танковые роты взорвались бурными аплодисментами-восклицаниями:

— Colonel, bravo! Goldene worter!³⁰

— Gott ist mit uns!

— Fur Fuhrer und Faterland!

— Du bist der beste Ulrich! Weiter so!..

— Wir warden gewinnen! Wird un seve weit unter der ferse sein!³¹

Когда возбуждение стихло, Зейссер снова взял слово:

— Непобедимые солдаты Рейха! Надежда фюрера и всего цивилизованного мира! На ваш Крестовый поход на Восток, на ваши дивизии и танковые корпуса ныне возложена великая миссия — очистить мир от большевистской чумы. Вам элитным частям и соединениям 6-й армии оказана великая честь — быть стальным кулаком, теми железными клещами, которые уничтожат красных бесов и освободят благословенные земли для благородного германского плуга!

Солдаты фюрера! Вы лучшие воины в мире, которых когда-либо видело Солнце! Непреклонная воля нашего вождя направила вас сюда, в бескрайние степи диких гуннов, сарматов и скифов, чтобы исполнить священный долг. Да, многие из нас падут в предстоящей битве и не доживут до Победы. Но мы, потомки Зигфрида, поклянёмся, что во имя Великой Германии нам не жалко и жизни! Это последняя ваша битва. Помните, на вас сегодня обращены тревожные взгляды всего свободного, белого мира! Верю, — у нас всё получится! Так будем железным кулаком Возмездия! Blut und Boden!

— Кровь и земля!

— Ein Volk, Ein Reich, Ein Fuhrer!

— Один Народ, Один Рейх, Один Фюрер! — чернели норы сотен кричавших ртов.

— Sieg!

— Heil!

— Sieg!!

— He-il!!

— Sie-eg!!!

— He-e-eil!!!

Сотни, тысячи рук выбрасывались вперёд на римский манер, и мы исступлённо скандировали: «Победа!» «Спасение!»

…Все оставались в строю крайне взволнованные, словно нас и впрямь наполняли: боевой дух и волшебная энергия Одина, переливавшаяся из его легендарного двуручного меча.

Как на духу…Подобные речи авторитетных командиров-наставников имели для нас огромное значение. Scheisse! Мы не знали, что нас ждёт впереди…И потому наши молодые горячие сердца так нуждались в зрелом — отцовском напутственном слове. Как Бог свят! Тогда мы все готовы были умереть за нашего фюрера.

25 июля. Закат — жёлтый и тусклый. Над нашими колоннами висят чёрные, ничем не освещённые, неподвижные тучи. Под колёсами-гусеницами рычащей техники стонущая земля, чёрная, как дёготь…И наши лица в этом зловещем свете желты, как лица мертвецов.

…на кратком привале мой взвод хмуро и молчаливо смотрел на пыхтящий русский «самовар»…Verdammte scheisse! Чертовски хотелось утолить жажду кипятком. Но трофейный «самофар» почему то никак не хотел закипать. Смешно! Он такой же упрямый и вредный, как его хозяева — русские. Ефрейтор Шольц вновь «раздухарил» его местным варварским способом — сапогом! Но он снова потух…Отразил на боках своих мстительный азиатский прищур и угрозу заката, и тоже стал чужой и враждебный, как всё тут вокруг…Такой же мёртвый и непонятный, как трупы туземцев, гниющие в канавах и на обочинах нелюдимых дорог.

— Nutten ficken! Чёртова прорва степей…Где мы? — спросил кто-то из пулемётного взвода, и в голосе его я почувствовал тревогу и неуверенность.

Обер-фельдфебель Мец из Цвайбрюкена пожал плечами, будто сказал: «на краю света». Кто-то судорожно хрустнул пальцами, рассматривая родные лица на маленькой фотографии; кто-то нервно засмеялся. Кто-то вскочил и, прикуривая от бензиновой зажигалки быстро заходил, вдоль покосившегося набок грузовика. Теперь, ближе к нашей цели — Сталинграду, часто можно было встретить этих быстро расхаживающих, рыскающих зачем-то среди костров-постов, машин и людей, иногда сосредоточенно молчаливых, иногда странно бормотавших что-то.

— На войне, narr-bekloppt! — сипло и раздражённо ответил тот, что нервно смеялся, и снова захохотал глухим, длительным смехом, точно давился чем-то.

— Чего хохочешь?! — возмутился ветеран ещё Ι-ой мировой войны Блюхер. — Заткнись, дурак! Без тебя тошно…

Тот ещё раз подавился, хохотнул в кулак и нехотя смолк.

Темнело, громадная туча наседала на землю, точно хотела задержать невиданное доселе по размаху движение, железный поток, растянувшихся на сотни километров механизированных колонн; мы с трудом различали латунные призрачные лики друг друга. У многих в руках замерцали карманные электрофанарики. Их жухлые лимонные лучики беспокойно шарили по лиловому савану, надвигавшийся с востока Тьмы.

…Я смотрел на солдат своей роты. Нахохлившиеся, они сидели у костров — небритые коростой грязи, словно в зловещем пасмурном сне. Все надежды этим днём достичь границ призрачного Сталинграда оказались тщетны. За каждым холмом, был новый холм, за каждым курганом — мелкие перелески, и снова угрюмые взлобья меловых, плешивых курганов, и снова холмы, как сакральная доска до исступления, до тошноты. Зато теперь я верил своим парням. Им действительно осточертело это бесконечное, тупое движение на Восток. Им до крика хотелось пострелять самим, сцепиться с заклятым врагом, проверить себя в стоящем деле.

…К вечеру этого дня авангард нашего корпуса натолкнулся на сожжённые иванами бронетранспортёры и мотоциклы разведроты обер-лейтенанта Хеймана. Узкий проход между горбами холмов. Да, это было поистине гиблое место. Найдены были и обезглавленные трупы разведчиков. Их уже основательно обглодали шакалы и лисы; каскады жирных мух гудели над ними. Что ж, ожесточенные иваны платили нам той же монетой…Слабонервных рвало. Всем было разрешено залить в глотку по установленной мерке шнапса. Пылу поубавилось. Охотничий азарт в глазах потух, осталась злость — лютая и беспощадная. Verpiss dich! Страшен суд Господень! Попадись нам сейчас любой враг, мы разорвали бы его на куски.

Успокаивало одно: по сводкам дивизионной разведки до Сталинграда оставалось не более 80 км. Значит, уже завтра мы будем драться. Все мы жаждали крови и мяса советских собак! Знали и то, что правительством Рейха на карту поставлено очень, очень многое.

Пути Господни неисповедимы…Но будь проклят враг! Мы готовы на всё! Чёрт в костёр, наши легионы чувствуют — победный конец близок. Слава Германии! Слава героям идущим на смерть, Gott, strafe Russland!»³²

* * *

Да…в то лето 42-го…многие из них уже потирали руки, чувствовали себя героями. Думали: победа — в кармане, что конец войны близок…И для многих из них, конец был действительно близок.

Теперь краткое резюме. Я умышленно задержался столь подробно на дневнике немецкого офицера. Что бы было понятно, с каким оболваненным фашистской идеологией зверьём, сошлась на Волге штыки в штыки наша Красная Армия. С каким невероятно сильным и стойким в своём фанатизме врагом, — мы бились и умирали за город имени Сталина. И продолжали стоять, не смотря ни на что, помня приказ: «За Волгой земли нет!» Стояли насмерть во имя жизни. Чтобы те, кто придёт к нам на смену, кто теперь читает эти строки — помнили кому они обязаны своей мирной жизнью…Что могут учиться, работать, любить, рожать и воспитывать детей…Да просто вольно дышать, видеть доброе солнце и высокое чистое небо.

…Прекрасно помню: рядом с трупом того немецкого капитана валялась присыпанная землёй офицерская сумка, а в ней — опалённая огнём книга Карла Мая. Замечу: к тому времени я уже довольно сносно овладел немецким, который штудировал, при каждом удобном случае. Увы, названия книги не сохранилось. Но вот речь одного героя романа (как много позже выяснилось — Шеттерхэнда) отчётливо врезалась в мою память.

«Беги, Люке! Беги, грязный пёс, в логово своего босса. Пусть кровожадный зверь знает — больше скачек не будет! По его следу мчатся четыре всадника Апокалипсиса…и за ними грядёт Ад!»³³

Что тут скажешь? Карл Май был ярый пропагандист немецкой идеи — «своего места под солнцем», великим выдумщиком и неутомимым писакой. Но вот его фанатичный поклонник «наци№1» — Адольф Гитлер уже от слов перешёл к делу!

За дивизиями и корпусами 6-й армии Паулюса действительно шёл ад. Не книжный, а настоящий, который нам предстояло ещё испытать».

Глава 6 →

← Глава 4