Файролл. Два огня

Андрей Васильев, 2015

Время не стоит на месте, а потому и события, происходящие в жизни главного героя, заставляют его двигаться вперед все быстрее и быстрее, не давая времени на то, чтобы остановиться и посмотреть – а куда он собственно бежит? И правильное ли выбрано направление для бега?

Глава третья

в которой герой только и делает, что удивляется, и не всегда приятно

— Чего происходит-то? — такой вопрос задала мне Вика, когда мы вошли в здание «Радеона» (подвезли нас к главному входу). — А?

И впрямь, в холле происходила какая-то нездоровая движуха — куча народу, причем самого разного, то есть и уборщицы, и охранники, и даже красотки с ресепшн таскали какие-то папки с бумагами, жужжали шредерами, скармливая им бумагу из этих самых папок, то и дело при этом кидая малопонятные нам с Викой фразы, адресуя их людям в серых костюмах, которые ходили между ними:

— Июнь двенадцать.

— Сентябрь шесть и девять.

— Отметьте, что май десять офф.

Люди в костюмах заносили услышанное в планшеты, которые держали в руках.

Это все неприятно напомнило мне спешную эвакуацию одной фирмешки, которая в свое время арендовала полкрыла в здании редакции. Перед тем как к ним УБЭП нагрянул, они суетились точно так же, бумаги разве только что зубами не рвали и жутко нервничали. В результате, правда, всё равно не успели все следы замести, и их генеральный на пару с главбухом отбыли из здания в некрасивой машине с крепкими нагловатыми операми, а Мамонт с тех пор зарекся кому-то площади сдавать — они ему, оказывается, аренду за полгода просрочили, кормя «завтраками».

— Слушай, как-то мне неуютно стало. — Вику, судя по всему, посетили сходные с моими мысли. — Мы с тобой часом не стали за эти дни безработными и бездомными, а? Не хотелось бы.

— Насчет бездомности — это спорное утверждение, — я цыкнул зубом. — Где кости кинуть у нас есть.

— Есть, милый, на попе шерсть, да и то преимущественно у армян, — усмехнулась Вика. — Не забывай, что последние наши визиты на твою жилплощадь ничем хорошим не заканчивались.

— Подозрительно хорошие знания особенностей кожно-волосяного покрова у жителей отдельно взятой закавказской республики, — немного обиделся я за свою жилплощадь. — Хотелось бы знать — они получены умозрительным путем или же эмпирическим?

— Исключительно умозрительным, — заверила меня Вика, хихикнув. — Я на втором курсе в общаге с одной девчонкой жила, так она как-то притащила к нам в комнату армянина. Точнее, она поначалу думала, что он итальянец, а этот хитрован то и дело говорил «Си» да «Белиссимо». Ну, я, как водится, освободила комнату, пошла к соседкам, а минут через двадцать такой тарарам начался!

— Ну-ну, — я люблю истории о пройдохах и хитрюгах. Я сам такой, а потому с удовольствием перенимаю опыт. — И чего?

— Чего-чего! Того! — тихонько засмеялась Вика. — Видать, сильно Маринка хотела ему понравиться, так, чтобы он ее в Неаполь увез или там в ПизУ…

— Ударение на первый слог, — поправил я ее на автомате.

— Что? — не поняла Вика.

— В этом названии ударение идет на первый слог, — щелкнул пальцами я. — И? Чего дальше было?

— Ну да, — у Вики на щеках появились ямочки, от улыбки. — И она для него так расстаралась, что он в очень важный момент не выдержал и заорал: «Вай, мама-джан»!

— Н-да, — я тоже засмеялся. — Какой шок для Маринки!

— Что ты! — Вика даже руками замахала. — Она все поняла сразу, его пинками за дверь, сама матерится, отплевывается, этот «ара» с голым задом бегает, шапито! Так вот — ох, он и волосат был!!!! Как есть — дикий человек.

— Все, подозрения сняты, — согласился я. — А что до жилищного вопроса, да и всех остальных — смотри, кто у колонны стоит. Сейчас все узнаем, из первых рук.

Я как-то сразу Азова не приметил, между тем он находился на противоположной от нас стороне фойе. Привалившись плечом к колонне, он наблюдал за слаженными действиями персонала и жевал большое краснобокое яблоко.

Ухватив Вику за руку, я двинулся в его сторону, старательно огибая трудолюбивых сотрудников, которые мне сейчас напоминали муравьев. Они даже двигались похоже — в одну сторону шли люди с полными папками, в другую — уже с пустыми. И даже шредеры делали «жжжж» в унисон. Впечатляет.

— Привет, Илья Палыч, — мы приблизились к Азову, который знай похрустывал яблочком.

— О, путешественники, — обрадовался тот, вытер правую руку о жилетку, которая виднелась под пиджаком, и протянул ее мне. — А чего через центральный вход? Непорядок.

Я засмеялся, Вика покраснела.

— А ну-ка, ну-ка, — Азов наклонил голову и хитро глянул на нас. — Прямо заинтриговали.

— Да все очень просто, — я непроизвольно снова фыркнул, за что немедленно получил локтем под ребра. — Тетя Света, Викина мамка, нам столько всего насовала в багажник, что это в один заход даже не перенесешь. А Вике с этим баночным изобилием… Ну, в общем, ей не очень комильфо с ним по коридорам ходить.

Это все было чистой правдой. Боги мои, какую бешеную деятельность развела тетя Света при нашем отъезде. Банки с огурцами, помидорами, компотами и всем таким загружались в «геленд» десятками. Все это сопровождалось двухголосым аккомпанементом:

— Мам, накой нам это в городе?

— Это — витамины, это — свое, с огорода.

— Ма-а-а-а-ам!

— Не ори, нам все равно это все не съесть. Вон варенье еще позатого года!

— МА-А-А-А-АМ!!!

— Друзей своих угостите. А что такого — домашнее все любят!

Кстати, этой фразой она Вику окончательно вырубила из действительности. Я так думаю, она представила себе картину, где сестра Зимина пальцами из банки огурец вылавливает, а Валяев, дергая кадыком, рассол из другой жадно пьет. Хотя в последнее я, пожалуй, мог и поверить.

Что до меня — я против ничего не имел. Варенья, правда, мне были до фонаря, я не большой их любитель, а вот огурцами похрупаю, почему нет? Милое же дело!

Да и к тому же самое главное уже лежало в багажнике. Дядя Женя мне полдюжины поллитровок своей настойки от всего сердца подогнал, за что я ему был очень благодарен. Вещь!

Кстати — Эльвира попыталась одну у меня свистнуть, когда мы ее у дома высаживали, как она сказала — «для растираний». Может это и проявление жадности, но я не отдал ей этот нектар, эту амброзию. Она меня и так не любит, так что этим отношения уже не испортишь.

Хотя одна вещь меня обеспокоила. Проиграв битву за спиртное, она нехорошо прищурилась и ехидненько спросила, совершенно не в тему развернувшейся минутой раньше словесной баталии:

— Стало быть, по служебной надобности в «Файролл» ходишь? А говорил — не по работе. Ну-ну.

Уже в машине, прогоняя эти слова в голове, я понял, что она имела в виду — неосторожно брошенную Викой в ту веселую ночь фразу. Хотя… мы вроде и тайны из этого никакой не делали. Но все равно — зная ее неплохую думалку, да еще и помноженную на нелюбовь ко мне, теперь можно ожидать любые сюрпризы.

Нет, надо форсировать события, вскрывать печати, выпускать на вольную волюшку богов и рвать когти из этой игры. Ну ее совсем.

Правда, сначала надо понять — а она еще есть, игра-то? Вон, народ бумагу пачками режет, и лица у них тревожные.

— Банки? — тем временем спросил у нас Азов, и посерьезнел. — Огурчики-помидорчики?

— Ну да, — совсем запунцовелась Вика — Мамка эта…

— Мне баночку подарите? — Азов скорчил жалобное лицо. — Смерть как домашние соленья люблю. Магазинные не то, а кустарные боюсь покупать — кто его знает, что за огурцы, где росли, кто солил. А тут-то — проверенная продукция. И от варенья, если отжалеете баночку, не откажусь.

— Илья Палыч, — всплеснула руками Вика. — Да хоть все забирайте!

— Все не надо, — хрупнул яблоком Азов. — Но часика через три зайду. Киф, а больше ничего не привез оттуда? Ну, тоже домашнего, только…

— Так заходите, — подмигнул ему я. — Вот мы под огурчики!

— Забились, — ткнул мне пальцем в грудь Азов. — Как мальчики мои, нормально все?

— Молодцы они, — искренне ответил ему я. — Отработали на пять с плюсом. Слушай, Илья Палыч, а чего такое тут происходит? Переезд, ремонт или еще чего? Может, это, обыск ждем?

— Да тьфу на тебя, — Азов трижды сплюнул и постучал костяшками пальцев по голове, причем по моей. — Какой обыск, да и с чего бы? У нас вся эта шелупонь прикормлена — и менты, и налоговики, и повыше слуги народные на жаловании тоже есть. А это традиционное посленовогоднее уничтожение документов.

— Эммм? — я все равно ничего не понял.

— У Старика, как и у любого руководителя, есть свои «пунктики», — вздохнув, начал объяснять Азов. — В том числе — связанный с бумагами. Он часто говорит: «Всегда уничтожайте архивы, все ненужное — в огонь». Поэтому каждый год, восьмого января, мы уничтожаем документы, которые превысили срок хранения, а именно — пятилетний ценз. Вот и сейчас происходит именно это. Правда, огня у нас нет, точнее — не палить же нам его тут, потому сначала используем шредеры. Обрезки потом отправятся в подвал, там мы их спрессуем в блоки и вот оттуда уже отвезем на сожжение.

— Надо же — все в точности с пожеланием, — заметила Вика.

— Любое его пожелание для нас приказ, — флегматично ответил Азов и снова куснул яблоко. — Для вас, кстати — тоже.

— А вообще? — поинтересовался я у него. — Все спокойно? Так, в мировом масштабе?

— Да вроде, — кивнул Азов. — По крайней мере, по твоим вопросам и здесь. Чего в игре — не знаю. Ну, и если еще не упоминать старушку, которая померла в Касимове…

Как всегда, все знает.

— Будто это мы ее угробили! — возмутилась Вика. — Она сама окочурилась!

— Не знаю, не знаю, — глумливо ответил ей Азов. — Пока вы в ее доме не нарисовались, она жила себе поживала, мне доложили ее возраст. Вы — всадники Апокалипсиса, два из четырех. Куда бы ни приперлись — везде после вас хаос и разрушения остаются. Вы — страшные люди.

— Настоечки-то мне твой батя мало дал, — посетовал я, прерывая поток его юмора. — Вик, как бы не побились бутылки-то в дороге, помнишь, что-то звякнуло в багажнике, когда мы на кочке подскочили?

— Все-все, — замахал руками Азов. — Идите уже и ждите меня вечером. Да, Киф. Не забудь Зимину позвонить, сказать, что ты прибыл. Субординация, понимать должен.

— А Валяеву?

Ничего мне Азов не ответил, только усмехнулся да снова привалился плечом к колонне. Мол — тут сам решай, а мне пофигу. Да, как видно, здорово коса на камень нашла.

— Илья Павлович, ну мы тогда вас ждем, — Вика прихватила меня за локоть. — Все, пошли, я в душ хочу сходить и еще кое-куда.

— Ты уверена, что всем это очень интересно? — поинтересовался я у нее, правда, уже на ходу.

— А тебе очень надо знать, что там у них произошло с Валяевым? — шепотом спросила у меня Вика. — Ну их нафиг, вместе с их разборками.

Прозвучит странновато — но хотел бы это знать. Это та ситуация, когда информация лишней не будет. Мне в этом котле еще какое-то время вариться придется, а потому хорошо бы знать, кто откуда и куда идет и чем дышит. Интересно, а Лика нынче не на дежурстве? Сдается мне, что эта девочка много чего видит и слышит, а значит, и знает.

На посту я ее не увидел, зато меня неслабо улыбнула гора сумок и банок у нашей двери. Около нее топтались два охранника, и еще там обнаружилась привычно сонная в это время суток Генриетта Зимина, которая, присев на корточки и склонив голову набок, рассматривала трехлитровую банку с вареньем.

— Вик, это же клубничное? — вместо приветствия спросила она у моей жены и потыкала пальчиком в стекло. — Да?

— Клубничное, — чуть порозовев, ответила Вика. — Ты понимаешь…

— Угостишь? — не дала ей договорить Генриетта. — Сейчас настоящего варенья, домашнего, не встретишь. На банках пишут: «Как у бабушки» или там «Вкус, знакомый с детства», а почитаешь, из чего оно сделано — волосы дыбом встанут. Всякие Е 214 или Е 442, это же страшно есть. Это еще страшнее, чем жить! А я варенье люблю.

Господи, как есть паноптикум. Богатые люди, могут просто для забавы без рычага планету крутануть вокруг своей оси — а варенья у них нет. И огурцов соленых тоже.

— Да бери, — Вика, похоже, тоже удивилась. — На здоровье!

— Вот эту, — показала Генриетта пальчиком на банку, и охранник мигом ее подхватил. — И еще вон тот компот яблочный, я его тоже очень люблю. Вика, милая, ты же не против?

Вика изобразила на лице нечто, что означало: «Ты еще спрашиваешь?».

Генриетта, проходя мимо, чмокнула ее в щеку, подмигнула мне и неторопливо удалилась, шурша шелковым халатом.

— Ничего я в жизни не понимаю, — сообщила мне Вика, проводя карточкой по считывающему устройству замка. — Думала, что более-менее в ней разобралась, но, как видно — нет. Алеша, заноси все в коридор и ставь там, я потом разберусь. И да, можешь тоже взять себе банку варенья. Литровую.

Как мне показалось, охраннику совершенно не нужно было варенье, по крайней мере, на его лице я не увидел безумной радости от того факта, что теперь он стал обладателем литра сладкой благодати. Но он вежливо поблагодарил Вику, подхватил подаренную ему емкость, особо не глядя с чем именно, попрощался и захлопнул за собою дверь.

— Вот же, — Вика уже скинула шубку с сапогами и надела тапки. — Никак не могу успокоиться — как же люди отвыкли от простых земных вещей, а? Кому расскажешь — не поверят.

— Кому расскажешь? — пожал плечами я и тоже снял пуховик. — Про наше житье-бытье и окружение никому не расскажешь. И нельзя, да и особо некому. Не гамадрилам же?

— Нет, им никак нельзя, — согласилась со мной Вика. — Они все Шелестовой расскажут, а эта зараза все так переиначит, что только держись. А то еще и в блоге своем выложит. У нее наверняка есть блог! А то и не один.

— Потом это прочтут люди, работающие в «Радеоне», и доложат кому следует, — продолжил ее мысль я. — А кто следует придет к нам, и…

— Прострелит голову, — мрачно закончила возможную событийную цепочку Вика. — Так что — и впрямь некому. Что у нас за жизнь — даже не посплетничаешь.

— Зато на всем готовом, — не без сарказма ответил я и обвел рукой прихожую. — И по-богатому.

— Вещи не разбирай, я потом сама, — Вика, судя по всему, решила мне не отвечать. То ли не знала, что сказать, то ли просто согласилась с моими словами. — Все, я в душ.

— Хорошее дело, — одобрил я ее намерения. — Богоугодное. Помыться — оно никогда лишним не бывает.

Я стянул свитер и прошел в комнату. Капсула стояла на своем месте и заманчиво блестела своими хромированными боками.

— Да ну, — было отмахнулся я от мысли «А не сходить ли?»

Задумчиво глядя на ванну-искусительницу, я достал телефон и набрал номер Зимина.

— Максим Андрасович, мое почтение, — гаркнул я в трубку, услышав «Да», произнесенное знакомым до боли голосом.

— А, вернулся? — Зимин явно был сегодня в духе, он даже хохотнул. — А я уже знаю, мне сестрица позвонила, похвасталась добычей.

После этого до меня донесся крик, изданный не менее знакомой глоткой: «Спроси, он первача привез?».

— Ну, ты слышал, — прокомментировал этот вопль души Зимин. — Ответь ему уж.

— Настойку привез, — вздохнул я, понимая, что теперь меня непременно раскулачат.

— Настойку он привез, — чуть приглушенно сказал Зимин, как видно, не в трубку. Секундой позже он вернулся к разговору со мной. — Все, жди в гости.

— Вы — и настойка? — не поверил я.

— Не меня, — Зимин снова рассмеялся. — Я такое не пью. А вот наш с тобой алкогольно-зависимый приятель употребляет все, где есть хоть какие-то градусы. Если бы ты знал, чего он только не пил!

До меня донесся вопль: «Сам алкаш».

— А тебя я жду завтра у себя, — посерьезнел голос Зимина. — Во второй половине дня. Побеседуем кое о чем.

Я бросил трубку на диван, стянул свитер и снова глянул на капсулу.

Мысль, которую я пару минут назад шуганул из головы, оказалась на редкость настырной и зашла с другого края: «Да только глянуть — как там чего. И все, и назад».

Она искала все новые и новые подходы, приводила аргументы — и победила.

Сдавшись, я приник ухом к двери ванной, послушал плеск воды и неразборчивое пение, после чего пообещал этой самой двери:

— Я только на минуточку! Правда-правда! — и полез в капсулу.

Больше всего я опасался, что сразу после входа в игру меня порадуют уведомлением о том, что ко мне применены штрафные санкции. Я ж в результате так и забыл детально поговорить с Валяевым на предмет того, что мой социальный квест, связанный с кланом, не предполагает длительного отсутствия.

Но — обошлось. Ничего такого мне не сообщили. То есть штук пять сообщений вывалились одно за другим, но это были типовые уведомления, скажем так — массовая рассылка. Я узнал о том, что могу поучаствовать в охоте на снежных троллей, поскольку моя репутация с народами Севера прокачана до нужного уровня, о том, что на Востоке, на главном базаре Селгара, пятого и шестого января будет проводиться огромная выставка-продажа товаров народного потребления, сделанных руками игроков (а я бы сходил и глянул, по ходу — интересный мог выйти репортаж для еженедельника. Жаль, что все закончилось уже, хотя… Можно Костика попросить, у них наверняка все фиксировалось, так что фотки будут), ну и все такое прочее. Спам, одним словом.

А вокруг все было как всегда, что меня даже порадовало. Небо было серое, крепостная стена была целая, без свежепоявившихся брешей, по ней разгуливали караульные, где-то орал на молодняк надсаженным голосом какой-то гэльт — ничего не изменилось. И это очень хорошо, любые перемены — они к худшему.

— Вас долго не было, — а вот и еще один столп стабильности. Как он узнает, что я появился в Файролле?

— Привет, Назир, — я повернулся к ассасину, который бесстрастно мне кивнул. — И я тоже рад тебя видеть.

— Мастер приказал мне беречь вас, но я не могу это делать в том случае, если вы все время будете куда-то пропадать, — учтиво и безлично попенял мне Назир. Елки-палки, в любом из миров одно и то же — я виноват.

— Я больше так не буду делать, — по возможности искренне пообещал ему я. — Правда-правда.

— Хотелось бы верить, — почти по-человечески вздохнул Назир.

— А где кто? — решил я выяснить диспозицию. — Где король, где Кролина, где Гунтер?

— Кто где, — неожиданно иронично отозвался ассасин. — Король в замке, Гунтер и этот бородатый дурнопахнущий неряха отбыли куда-то в холмы, с ними, к слову, отправилось немало ваших воинов… И пара чернецов тоже ушли с ними.

— Каких воинов? — перебил его я.

— Ваших воинов. Из вашего клана — пояснил ассасин.

— Думай, что говоришь, — меня чуть на смех не пробило. — Откуда у меня в клане много воинов? Стариков, детей и баб — много, это да. А воинов полноценных десятка два от силы. Это — не много.

— Так было, — Назир явно начал очеловечиваться, в его голосе появилась ирония. — До последнего времени. Но три дня назад ваш клан серьезно пополнился людьми, их привела мистресс Кролина.

О как. Это и в самом деле новости.

— А сама мистресс? — по возможности спокойно спросил у него я. — Она с ними отбыла или здесь осталась?

— Здесь, — порадовал меня Назир. — Насколько я понял, она ожидает вашего появления. Она даже у меня несколько раз спрашивала — не видел ли я вас.

— Это хорошо. — Нельзя сказать, чтобы я уж очень сильно разозлился, так, маленько. Я понимаю — заместитель, я понимаю — тянет на себе весь клан, все так, все верно. Но, елки-палки, так же не делается? Прими одного человека, прими пять, но… Да нет, я на самом деле сильно разозлился, настолько, что прямо сейчас не буду ее искать, чтобы дров не наломать.

— Назирушка, — вкрадчиво спросил я ассасина, стоящего передо мной. — А много — это сколько?

— Я видел около сорока воинов, — немедленно последовал ответ. — Но, вполне вероятно, что я увидел не всех.

При лимите в сто рыл! Елки-палки! Это сколько ж у меня мест в клане для игроков осталось?

Я открыл меню управления кланом, добрался до статистики и нецензурно выругался.

«Игрок Хейген.

Вы получаете первое устное предупреждение за использование ненормативной лексики.

Помните — чем слабее доводы, тем крепче выражения. Учитесь держать себя в руках, а стало быть — держать удар

Данное ограничение введено по требованию Министерства культуры РФ».

Морализаторы хреновы! Я ругаюсь не потому, что сделать ничего не могу! Хотя да, я ругаюсь как раз потому, что сделать ничего не могу. Не убивать же мне эту… Вербовщицу, прости Господи мою душу грешную!

— Ладно, — глубоко вдохнув и выдохнув раз пять, снова обратился я к Назиру. — Какие еще новости?

— Большой отряд ушел в тыл к Мак-Праттам, — ассасин прищурился. — Мне жаль, мастер, но там все очень плохо.

— Там — где? — не понял я. — В большом отряде?

— У Мак-Праттов, — пояснил Назир. — Гнусный старец, которого мы тогда не добили, очень сильно взбаламутил Пограничье. По слухам, он проклял нас всех, провозгласил себя Верховным годи и поднял сине-зеленое знамя священной войны. И многие ему верят — наше войско покинуло два клана. Маленьких — но покинуло.

Однако. Интересно, а почему знамя сине-зеленое? Впрочем, какая разница. Плохо то, что люди бегут. Пусть пока два клана — но это симптоматика, и очень скверная. Елки-палки, мой косяк, упустил время — и вот результат. Надо было удавить этого старого хрыча сразу после того, как я узнал о том, что он примкнул к Мак-Праттам, тогда на это никто особо внимания не обратил бы. Ну, поорали бы гэльты немного о политических заказных убийствах — да и все.

И это если говорить только об убийстве. А мне ведь еще надо ему посылочку с того света передать, что теперь тоже сделать будет очень сложно. Не усомнюсь, что люди у Раньена свое дело знают, вот только работать они будут в спешке и про мой мешочек с землицей из-за грани могут попросту забыть, а это ведет к очень и очень неприятным последствиям. Не пойдет такой расклад, надо это все переигрывать.

Так что лоханулся я, чего уж. Ладно, хоть на одно умное дело в этой связи у меня ума хватило.

— Назир, ты навестил своего наставника? — мягко спросил у ассасина я. — Помнишь, я тебя об этом просил?

— Конечно, — кивнул тот. — Мастер готов принять вас в любое время, кроме ночного.

— Отлично, — потер руки я. — Тогда сейчас я все-таки найду Кролину, мы поорем друг на друга, потом я ее убью, а вот после этого мы отправимся к нему.

— Я думаю, что вам сначала надо посетить короля, — вот здесь я удивился. Ассасин никогда ничего не предлагал, ну, может, кроме того раза, когда он посоветовал прибить пьянющего в хлам Флоси. — Насколько я понял, он как раз сейчас беседует с Раньеном о том же вопросе, что вы будете обсуждать с моим господином. Боюсь, что выполнение данной работы людьми инквизитора будет более грубым, чем наши методы, и это может усложнить положение короля. Да и моим братьям помешать, если вы договоритесь с мастером. Когда двое пытаются сделать одну работу не сговариваясь друг с другом, то, как правило, ничего путного не выходит.

— Да ты стратег, — восхитился я. — И все по делу сказал.

Если сработать грубо и тем самым из чертова годи сделать великомученика, то все станет совсем плохо. Не поймут дикие гэльты такого поступка, и тогда дело наше — табак. Или в партизаны уходить, или в политэмигранты. Ни то, ни другое меня не устраивало — всем кланом не сбежишь, потери будут неминуемо. А если даже и сбежишь — мы ж не цыгане, по Югу в кибитках кочевать?

— Откуда информация? — полюбопытствовал я у ассасина и получил в ответ полуулыбку. Ну да, не удивлюсь, если он знает даже, какого цвета панталоны у моей сестрички Эбигайл.

— Надо поспешить, — ненавязчиво подтолкнул меня Назир. — Если король все-таки примет решение устранить Талиена, то Раньен немедленно возьмется за это дело, а стало быть, покинет замок. Он скор на подъем и не любит раздумывать.

Вам предложено принять задание «Взять все на себя».

Данное задание является стартовым в цепочке квестов «Охота на годи».

Условие — добиться того, чтобы именно вам было поручено устранение годи Талиена.

Награды:

1000 опыта;

500 золотых;

Получение следующего квеста в цепочке.

Награды за выполнение всей цепочки заданий:

6000 опыта;

5000 золотых;

Легендарный предмет из арсенала короля Лоссарнаха, соответствующий классу игрока;

Титул «Разрушитель конфессий».

Внимание!

Данное задание пересекается с квестом «Билет в один конец», полученным вами ранее. В случае если оба задания будут выполнены, вами может быть получена дополнительная награда. В случае если будет провалено хотя бы одно из заданий, второе будет провалено автоматически, что нежелательно скажется на вашей игровой репутации.

Принять?

Вот тебе и раз. Еще и цепочка квестов, впрочем, судя по скудности наград — не слишком-то и длинная. Но зато спараллелившаяся с другим квестом.

— Так пошли, — не стал спорить с ассасином я. — Давай, давай, веди. Я тут так и не навострился ориентироваться. Хотя — погоди минуту.

Надо было посмотреть предметы, которые я получил за совершенный мной удар по мирозданию. Забавно — название квеста можно было использовать и так, и эдак.

Зелья меня особо не удивили — шесть фиалов с разноцветными жидкостями, добавляющие жизни, маны, силы и всего такого прочего. Впрочем, порадовало зелье с забавным названием «Дыхание Насса». Судя по описанию, если его употребить, то запросто можно целых десять минут под водой дышать. Хорошая штука.

А вот меч и особенно свиток оказались очень недурственными.

Драконий коготь

Этот одноручный меч сделан из стального когтя дракона Ил Лу, который некогда свирепствовал в землях Востока. Герой древности Теш смог победить его, не без хитрости — но смог. После того, как чудище было убито, он вырезал его когти, числом восемь, которые и отдал лучшему кузнецу Востока для того, чтобы он сковал из них мечи. Все они сгинули в безднах времен, все, кроме этого.

Урон 875–996 единиц

+ 685 к силе;

+ 60 к выносливости;

+ 35 % к шансу нанести усиленный удар;

+ 28 % к возможности временно дезориентировать противника;

+ 17 % к шансу обезоружить противника;

+ 150 ед. к показателю «Жизненная сила» (при условии, что данный меч будет экипирован);

+3 % к скорости передвижения.

Ограничения к классовому использованию предмета — только воины.

Прочность 1000 из 1100

Минимальный уровень для использования — 83.

Меч был хорош, но, увы, мне до его использования пока далеко. Жаль.

Свиток, содержащий в себе активное элитное заклинание «Ночные тени».

Одноразовый предмет.

Умение предназначено исключительно для класса «Маг» и может быть изучено только им.

Минимальный уровень игрока для изучения умения — 145.

Предупреждение:

Данное заклинание относится к запретной части магии и может нежелательно сказаться на репутации того, кто пожелает его изучить и им пользоваться.

Для изучения свойств и активации умения необходимо развернуть свиток и прочесть его.

Судя по всему, это заклинание не просто для мага, а для некроманта. Хорошая вещь. Можно продать или поменять. А может, занесет ко мне в клан мага такого уровня, кто знает?

Я убрал все приобретенное добро в заветный мешочек, из которого ничего не пропадет, и окликнул Назира:

— Пошли?

Тот кивнул и упруго, как каучуковый мячик, запрыгал по ступенькам, я последовал за ним.

— Что еще слышно? — на ходу спросил я у него. — Может, в Атарине что интересное услышал?

— Что говорят в замке Атарин — то там и остается, — донеслось до меня. — Таков закон.

— Понятно, — я еле поспевал за своим шустрым телохранителем. — А из того, что не в замке Атарин было услышано, есть что-то эдакое?

— Ходят слухи, что на Западе стало очень неспокойно, — Назир лихо петлял по коридорам. — Берега Крисны, и до того небезопасные, почти опустели, а через реку не переправляется уже совсем никто, даже самые отчаянные сорвиголовы.

— Чего так?

— Там поселился Ужас, — как-то буднично ответил ассасин. Причем слово «Ужас» было сказано именно так, с большой буквы.

— И как этот ужас выглядит, что он такое? — я догадывался, что там за страсти-мордасти обосновались, но мало ли?

— Те, кто его видел, говорят, что он выглядит как черный человек на огромном коне, — помолчав, ответил Назир. — Но это только слухи.

Слухи-то они слухи, вот только на этот раз они, похоже, правдивы. Видал я этих людей на конях. Вовсе они не люди.

А вообще — хреновые вести. Если Странник со своими страхолюдами уже вовсю обосновался на левом берегу Крисны, это может означать только одно — силу он набрал немалую. И еще то, что он кладет с вот таким прибором и на администрацию игры, и на игровую механику, что само по себе не очень объяснимо.

Это что же такое Ставр, упокойся он с миром, смог в программе прописать, что НПС, который даже не задействован в квестах и находится за тысячу верст от происходящих событий, о них игроку рассказывает? Но заветное «Черный Властелин» еще не прозвучало, стало быть, конечной цели Странник пока не достиг.

Вот, между прочим, еще на подумать — а какая у него, интересно, конечная цель? Накой ему вообще все это господство, нагнетание ужаса и художественная резьба по инквизиторам? Если бы я его не знал, то мог бы предположить, что это человек с непомерным чувством собственного величия, или, возможно, даже не слишком здоровый на голову товарищ, вроде Гвегория, который дриаду тогда в лесу пытал. На худой конец — просто геймер, который поставил себе задачу всех победить, эдакий сплав из двух предыдущих случаев.

Но этого-то я сам видел, ничего такого там нет. Нормальный он, причем вполне. Но зачем-то ему это надо? Может, все проще? Может, его просто нанял кто-то, как и меня? За денежку?

Додумать не удалось, поскольку в этот момент мы достигли зала для приемов, где обычно принимал посетителей Лоссарнах, и я буквально нос к носу столкнулся с Раньеном, который из него выходил.

— Успел! — выдохнул я, растопырил руки в стороны и скомандовал: — Не-не-не, назад, назад, будем сейчас разговоры разговаривать!

— Тан Хейген? — Раньен изобразил вежливую улыбку. — Я очень спешу, и потому…

— Знаю-знаю, — заверил я его. — И причина спешки мне тоже известна.

— Хейген? — послышался голос короля. — Ты, что ли? Ты куда запропал?

— Ну, а кто же еще, — втолкнув Раньена обратно в залу, я прикрыл дверь, перед этим приказав Назиру: — Никого не пускать, ясно?

Ассасин кивнул и понимающе улыбнулся. Нет, он со мной скоро совсем нормальным человеком станет — вон, уже улыбается.

— Где тебя духи носили? — Лоссарнах подошел ко мне, схватил за плечи и маленько потряс. — Я уж не знал, что и думать. И Эби волнуется.

— То, что ты переживал за целостность моей шкурки — верю, а вот то, что это делала Эбигайл — это ты маханул.

Сомневаюсь я, что названная сестрица, которая мне досталась в комплекте с кланом, станет обо мне тревожиться. Разве только расстроится из-за того, что не она меня прикончила, а кто-то другой.

— Вот и зря ты, — Лоссарнах укоризненно зыркнул на меня из-под бровей. — Она сама мне говорила, что переживает за тебя.

— Ну, раз так — тогда я тронут, — спорить с ним мне совершенно не хотелось, да и времени было жалко. На все про все у меня есть часа два, а сделать надо еще много. Например — убить Кролину. — Но не это главное. Скажите мне, благородные доны, вы таки договорились о том, как и когда вы прикончите пакостника Талиена?

— Мне говорили, тан Хейген, что вы всегда знаете чуть больше, чем следует, — немедленно отозвался Раньен. — Собственно, почему вас это интересует?

— Скажи мне, братка — я что, больше не участвую в том, что мы начали делать с тобой вместе? — негромко спросил я у короля. — В том, что по большому счету именно я и затеял? Или ты перестал мне доверять? Или та кровь, которую я пролил за твое дело, за твой трон, твое право на власть — она была просто водицей? Так почему я не могу знать того, что имею право знать? Или ты мне больше не доверяешь? Тогда скажи мне: «Хейген, ты мне больше не друг, ты мне портянка».

Градус пафоса зашкаливал, трагизма я в голос влил столько, что какой-нибудь Станиславский заорал бы в голос: «Верю, верю, ядрена кочерыжка» и побежал бы в буфет выпить водки, чтобы сбить накал эмоций.

— Да ты чего? — король недовольно посмотрел на Раньена. — Он не в том смысле…

— В том, в том, — инквизитор даже несколько раз кивнул, как бы подтверждая, что все я понял верно. — Тан Хейген, мы сознательно вывели вас из обсуждения этого вопроса. Вы один из тех, кто стоит возле трона, вы названный брат короля и почти его свояк — так зачем вам эти, признаемся прямо, грязные детали отдельных мероприятий? Повторюсь — вы особа, приближенная к королю, не побоюсь этого слова — отец новой идеологии королевства… Ну и занимайтесь своим делом. А я займусь своим, тем более что теперь это входит в мои обязанности. Как вы знаете, коллегия инквизиторов получила земли в Пограничье, так что это теперь наш дом. И мы не собираемся его терять.

— Милейший Раньен, — я проникся его речью. Нет, ну какой непростой НПС, такого с наскока не возьмешь. — Я очень ценю вашу заботу обо мне, но хочу вам сказать, что я всегда сам буду определять для себя что, как и когда мне делать. Я рад, что Коллегия обрела новый дом, я рад, что трон короля укрепился вашими клинками, я рад, наконец, что у меня появился такой друг как вы, к которому я всегда могу прийти за помощью. Но указывать мне на мое место… Это перебор.

— Я ни на что вам не указывал, — чуть ли не укоризненно сказал Раньен. — У меня такого и в мыслях не было. Напротив — я старался сделать ваше существование максимально комфортным и безопасным.

— За что я вам признателен, — черт, похоже я заработал нового недоброжелателя. И это не тюфяк какой-то, этот мне может такую веселую жизнь устроить, что мама моя. — Но мне бы все-таки очень хотелось знать — что там с годи? Вы получили подряд на его голову?

— Если бы ты его тогда пришиб — не было бы нынешней карусели, — король вздохнул. — А теперь все плохо. Он там такую деятельность развел, такое про меня говорит, что волосы на спине дыбом встают.

— И многие его словам верят, — судя по всему, Раньен решил не длить конфликт. Или просто временно решил отступить. — Два клана…

— Я знаю, — перебил я его. — И это очень, очень плохо. А что хоть говорит?

— Говорит, что я плюнул на заветы предков, — король почесал затылок. — Говорит, что продался Западу и теперь несу на земли Пограничья его тлетворное влияние. Мол, сам там жил и там загнил, а край наших предков теперь собираюсь отдать их королю.

— Королеве, — на автомате поправил я его.

— Я слышал, вы с ней знакомы? — спросил Раньен.

— Немного, — не стал скрывать я. — Оказал ей кое-какую услугу в прошлом. Но не суть. Слушайте, а он молодец. Сволочь, конечно, но молодец. Скажем так — загнивает сильно Запад, но какой приятный запах!

— И этого молодца надо как можно быстрее отправить на тот свет, — Раньен щелкнул пальцами. — Или он скоро сделает это с нами — люди верят ему.

— Просто для информации — и как вы собираетесь это делать? — обратился я к нему. — В смысле — каким именно образом?

— Яд отпадает, — с жалостью сказал Раньен. — Удавка и холодное оружие тоже. Его хорошо охраняют, очень хорошо. Видимо — стрела, других вариантов не вижу. Есть у меня один лучник, на очень большое расстояние стрелу может метнуть. Ну, а если и тут не выгорит — придется в ночи устраивать внезапное нападение. Но не хотелось бы…

— И в любом из этих случаев его смерть вешают на твою шею, Лоссарнах, — зло сказал я. — Вы что, этого не понимаете?

— Не считай нас идиотами! — рявкнул король. — Все мы понимаем. Но других вариантов нет, понимаешь ты — нет. Пока он жив — он метет своим языком, его слова уже начинают повторять люди, один за другим. Еще чуть-чуть — и в них поверят не только два клана отщепенцев! В них поверят те, кто сейчас держит мою руку. И что тогда?

— А когда ты его убьешь — все скажут, что он умер, потому что говорил правду! — я тоже повысил голос. — И тогда ты потеряешь куда больше, чем мог бы потерять при нем живом! Это же очевидно!

— Мы это проговаривали, — вступил в беседу Раньен. — Но сочли его смерть меньшим из зол.

— Да это понятно, что вы выбирали того черта, который не так рогат, — я махнул рукой. — Но ошиблись — этот вариант куда хуже.

— Заметим, тан Хейген — я говорил королю то же самое, — Раньен глянул на Лоссарнаха, и тот нехотя кивнул головой. — Но он решил так, а я привык выполнять приказы.

Карьеру товарищ себе решил сделать, потому на меня и окрысился. Надо же — я всегда думал, что настоящие мастера боя — они далеки от подобных вещей. Видно — ошибся.

— Вы решение приняли верное, вы просто не проработали до конца механизм его реализации, — дружелюбно объяснил им я. — Вы исходили из того, что сейчас есть в наличии, а вот сторонние ресурсы в расчет не взяли.

— Больно мудрено говоришь, — посетовал король. — Ты по-нашему, по-файролльски, объясни — чего не взяли?

— Ну да! — Раньен хлопнул себя по лбу. — Я совсем забыл о том, кто вас охраняет, тан Хейген.

— Именно, — я потрепал его по плечу, но не покровительственно, а по-дружески. — Мастера несчастных случаев и непонятных смертей.

— Я ничего не понимаю! — пожаловался кому-то король, как видно, желая нам показать, что он не одобряет наше поведение. — Эй, я здесь! Обратите на меня внимание!

— Лоссарнах, — повернулся я к королю. — Все верно, годи должен умереть. Но он должен умереть от несчастного случая, а еще лучше — позорно или потешно, понимаешь? Чтобы сказали: «Тьфу ты, как погано помер-то. Видать, не сильно ему помогали духи предков. Да и слова его, видать, не так уж честны были». Понимаешь меня?

— Да как же такое сделать? — озадачился король. — Его вон даже не отравишь. Как же все-таки тяжело быть королем, а? Вот раньше — меч, дорога, враг — все понятно, все просто. А здесь — даже убить гада ползучего по-людски нельзя, не положено так. А как положено тогда?

— Надо поручить работу профессионалам, — мягко сказал я. — Раньен, без обид?

— Какие обиды? — пожал плечами тот. — Мое дело бой, в крайнем случае — диверсии. Наемные убийства — не по моей части.

Тут, я полагаю, он душой маленько покривил, ну и ладно. Но теперь ухо с ним надо держать востро, непростой он дядька.

— Ну? — поторопил меня король. — Чего замолк?

— Ты что-нибудь слышал о Хассане ибн Кемале? — понизил голос я. — О старце из замка Атарин?