Файролл. Два огня

Андрей Васильев, 2015

Время не стоит на месте, а потому и события, происходящие в жизни главного героя, заставляют его двигаться вперед все быстрее и быстрее, не давая времени на то, чтобы остановиться и посмотреть – а куда он собственно бежит? И правильное ли выбрано направление для бега?

Глава пятая

в которой раздаются инструкции и хруст

— Что, что такое? — Хассан даже наклонился вперед, заглядывая в мое лицо. — Что случилось, дорогой?

— Да все в порядке, — задавил я в себе эмоции. — Так что мне сделать для вас, почтенный Хассан? Чем мне вас порадовать?

— Слушай, тебя моя скромная просьба так взбудоражила, так встревожила, что я теперь даже не уверен в том, что мне от тебя хоть что-то нужно, — посетовал ибн Кемаль, доставая невесть откуда четки. — Твое душевное спокойствие мне куда важнее моих старческих прихотей. Быть посему — мои дети сделают все, что тебе нужно, за плату в один золотой. Ее будет вполне достаточно, поверь мне. Да я бы и ее не брал, но традиции, понимаешь… Нельзя без хотя бы символической платы человека убивать, не очень это правильно. Ладно, расскажи мне о том, чью жизнь заберут мои дети.

Вам предложено принять задание «Инструкция».

Данное задание является третьим в цепочке квестов «Охота на годи».

Условие:

Рассказать исполнителям все, что известно о годи Талиене.

Награды:

600 опыта;

Получение следующего квеста в цепочке.

«Исполнителям». Стало быть, в игре есть и другие добрые люди, которые охотно отправят ближнего своего на обратную сторону Луны. Хотя — о чем это я…

— Ну, что ты замолчал? — ибн Кемаль щелкнул косточкой четок. Красивые у него четки — камушки будто костяшки, отделанные золотом. Хотя, может оно так и есть. Не удивлюсь, что это фаланги мизинцев его врагов.

Я тряхнул головой и рассказал старцу все, что знал о Талиене и его нынешнем местоположении.

–…и его смерть должна выглядеть естественной и по возможности срамной, — завершил я свое повествование. — Это очень важно.

— Конечно, важно, — кивнул головой ибн Кемаль. — Смерть — это вообще самое важное дело в жизни. Если воин или жрец умирают как герои — они становятся кумирами, с их именем на устах живые потом идут умирать и часто побеждают. Если же они умирают, как бродяги или проходимцы — их имена втаптывают в грязь и очень быстро забывают. Хотя иногда потом они оживают в песнях базарных плясунов, как правило — в срамных. Тоже слава, но лучше никакого посмертия не надо, чем такое. Ты не волнуйся, мальчик, все будет так, как надо. Я немножко подумаю, да. Я подумаю, как сделать так, чтобы всё было хорошо для всех, кроме этого Талиена.

Немного посопев, я все-таки решил спросить еще раз об оплате. Мне очень не хотелось этого делать, понятно было, что это капкан, но нутром я чуял — если этого не сделать сейчас, замок Атарин будет закрыт для меня навсегда, а это очень нерационально. Кто знает, что будет дальше? И потом — я еще не полностью изложил Хассану задачу для его людей.

— Почтеннейший Хассан, — мягко произнес я. — Мне не по душе то, что вы можете подумать обо мне плохо. Вы подумаете: «Какой он невежа». Или: «Он не уважает меня, ему трудно выполнить маленькое поручение». Так не должно быть. Я не хочу, чтобы так было. Скажите мне, что надо сделать — и я займусь вашей просьбой сейчас же.

— Горячий, да, — улыбнулся в усы ибн Кемаль. — И умный. Успокойся, сынок, не надо от тебя старому Хассану ничего. Ну, может, только чтобы ты сказал мне: «Хассан, я друг тебе, отныне и навеки». Этого будет достаточно.

Сто процентов — это ловушка. Уж не знаю какая — но это точно так. Но… Ладно, пусть будет, одной заморочкой больше, одной меньше… В конце концов — этот дедушка точно не самый хреновый из тех друзей, которыми я тут обзавелся.

— Так это и на самом деле так? — недоуменно пожал я плечами.

— Знаю, — благосклонно покивал ибн Кемаль. — Но хотел бы это услышать от тебя. Считай это моей безобидной старческой причудой.

— Мудрейший Хассан, я ваш друг, отныне и вовеки, — по возможности торжественно произнес я.

«Вы дали обет дружбы старцу с горы, Хассану ибн Кемалю, также известному в Раттермарке как «Кровавый Хассан». Помните, что обет дружбы на Востоке значит куда больше, чем клятва богам или даже кровное родство. Тот, кто его нарушит, будет навеки проклят — и на земле, и на небе, и в жизни, и в посмертии.

Отныне Хассан ибн Кемаль вправе прийти к вам в любой момент и потребовать, чтобы вы отдали ему дружеский долг, выражающийся в каких-либо услугах, и вы не вправе ему отказать. Исключение составляют только те просьбы, которые ведут вас к клятвопреступлениям (т. е. к нарушению каких-либо обязательств, взятых на себя ранее).

Внимание!

Требования Хассана ибн Кемаля будут выражаться в квестах, отказ от принятия которых повлечет за собой применение к вам штрафных санкций (вид и объем штрафов будет определяться по каждому непринятому вами квесту).

Примечание.

Количество выдаваемых вам подобных квестов ограничено временными рамками. Вам не может быть выдано более двух подобных заданий в течение одного календарного месяца.

Примечание.

В случае удачного выполнения обязательных заданий, выдаваемых вам Хассаном ибн Кемалем, вами могут быть получены очень неплохие и даже уникальные награды в виде редких предметов, умений и цепочек заданий.

Вот и гадай — то ли получил на свою голову проблемы, то ли офигенную фишку срубил. С одной стороны, геморрой, с другой — умения и задания. Но, с учетом того что задания мне не нужны — выходит, что геморрой.

А дедушка-то молодец. Я теперь ему друг, а он мне кто? Он-то мне в ответной симпатии не клялся, так что сыграл я, как всегда, в одни ворота. В свои. Вот такой вот дон Корлеоне с восточным колоритом напротив сидит, в усы улыбается, да знай костяшками четок щелкает, да. Ладно, могло быть и хуже, он меня мог заслать куда-нибудь за тридевять земель прямо сейчас. А тут — абстрактные поручения в предполагаемом будущем, это все не смертельно.

— Я рад обрести такого друга как ты, сынок, — растроганно сказал Хассан. — Твои слова тронули мое сердце. Давай один золотой, и отныне твой враг — мой враг.

Вами выполнено задание «Инструкция».

Награды за выполнение задания:

600 опыта.

Великая сила дружбы. Сказал — и все, квест закрылся. Ах да, еще денежка… Я достал из сумки золотой и протянул его Хассану.

Вам предложено принять задание «Ожидание».

Данное задание является четвертым в цепочке квестов «Охота на годи».

Условие — ожидать смерти годи Талиена. В случае, если она не воспоследует в течение одной недели по игровому времени, поинтересоваться у исполнителей, почему они до сих пор не выполнили взятые на себя обязательства.

Награды:

1000 опыта;

200 золотых;

Получение следующего квеста в цепочке.

Ага, поинтересоваться. Вот так, по-братски, прийти к ибн Кемалю, ввалиться прямо вот в эту комнатенку, и эдак с наездом спросить у него:

— Я чего-то не понял. Почему это чмо в перьях еще живо?

Маловато дали наградных за этот квест. Он очень непростой… Ладно, это все лирика, надо последний штрих внести в общую картину предполагаемого политического заказного убийства.

— Я всегда был вашим другом, — прижал ладонь к сердцу я. — Хотя еще я в чем-то видел в вас своего наставника и даже, простите за смелость, духовного отца. Мне даже не надо было произносить эти слова о дружбе, они отчеканены в моем сердце…

Бамс! — и мне снова прилетело по щеке.

— На этот раз не за то, что ты врешь, — Хассан, как всегда, улыбался. — Впрочем, если ты сейчас и соврал — это не страшно, мне приятно слышать подобное, даже если это ложь. Сейчас я ударил тебя за многословие, неподобающее мужчине. Ты сам сказал — я тебе как отец. А отец учит своих сыновей всему, что они должны знать об этой жизни. Иногда это надо делать словом, а иногда — и силой. Другой разговор, что это надо чередовать, и каждый из инструментов пускать в дело в нужное время.

Я было хотел подчеркнуть его мудрость и многогранность познаний, даже рот открыл, но в последний момент остановился. Ну его, того и гляди, снова по роже вдарит.

— Молодец, да! — ибн Кемаль заметил мои телодвижения и с довольным видом погрозил мне пальцем. — Надо всегда знать — когда говорить, когда молчать. Ты способный, да. Из тебя еще может выйти толк. Хотя я об этом уже… Ну, ничего. Я старый, мне уже можно повторять одно и то же — мой разум не так остр и скор, как в юности, да и духом я стал помягче. Тянет как-то на наставления, воспоминания, да. Ладно, что мы все обо мне. У тебя все? Что хотел и знал — то сказал?

— Нет, почтеннейший Хассан, не все, — помотал головой я, ловя его удивленный взгляд. — Еще кое-что есть. Не могли бы ваши дети, те, что будут… мммм… Работать над этим делом, перед выполнением своей миссии или сразу после нее положить на тело Талиена вот этот мешочек?

Я достал из сумки означенный предмет, который некогда мне вручил на том гэльтском свете давно скончавшийся годи Оэс, и протянул его ибн Кемалю. Черт, как фраза-то предыдущая жутко звучит, а? И ведь — из песни слов не выкинешь, так оно и было на самом деле.

— Магия? — спросил, принимая у меня мешочек с землей Хассан, подбросил его на ладони и утвердительно повторил: — Магия. Ох, мальчик мой, не имел бы ты с магами и чародеями дел, да. От них в мире один кавардак и неразбериха. Вечно машут своими посохами и бородами, лезут везде где только можно, добиваются власти и думают, что они самые умные, самые сильные и бессмертные. Ну, про первые два заблуждения говорить не стану, а вот насчет третьего… Это очень неверное мнение, я бы сказал — в корне. Но — будь по-твоему, как скажешь. Что-то передать покойному хочешь — какие-то слова, какие-то пожелания? Кроме пожеланий долгой жизни, конечно же.

— Все, что я хотел ему сказать — я уже сказал вам, — немного криво выразился я, но повелитель замка Атарин меня понял и снова ухмыльнулся в усы.

— Ну, если это все — то на этом и закончим, — четки сверкнули и исчезли в рукаве его халата. — Ночь на дворе, может, заночуешь здесь, у меня? Мой дом — твой дом.

— Да нет, пойду, — отказался я. Какая мне разница, когда свиток тратить. Нет, вполне возможно, что за этим предложением запросто могла последовать возможность получить пару заданий, думаю, этот замок в ночи может порадовать любознательного игрока, но мне они не нужны. — Завтра утром у меня много дел.

— Дела, дела, — ибн Кемаль вздохнул. — Весь мир с ума сошел, все стали такие занятые. Никто не хочет просто остановиться, поднять голову вверх и посмотреть на солнце или звезды, чтобы понять, как они прекрасны, и навсегда сохранить эту красоту в своем сердце. А потом, когда придет их час покидать этот мир, они думают: «Боги, почему я ничего вспомнить не могу, кроме того, что все время куда-то бежал? Ведь было же что-то еще кроме неотложных дел в этом мире?». А как он может что-то вспомнить, если прожил свою жизнь в постоянной гонке, полагая, что так и нужно? А разве так нужно? Да и кому это нужно… Подумай о том, что я тебе сейчас сказал, подумай. Умей не только стремиться вперед, умей делать остановки в пути, чтобы поразмыслить — а по той ли дороге ты вообще идешь? Не свернул ли ты случайно со своего пути, в спешке этого даже не заметив? Может, ты уже на чужой дороге, в чужом краю, занимаешь не свое место и делаешь совсем не то, что должен? Может, надо отойти в сторону, лечь на землю и просто посмотреть в предвечное небо, которое все видело и все знает?

— Я подумаю, — если честно, таких речей от Хассана я вовсе не ждал. Его восточные закидоны были для меня уже привычны, но тут он выдал совсем уж необычный монолог. — Обязательно подумаю о том, что услышал от вас.

— Ай, обманешь, — отмахнулся ибн Кемаль. — Выйдешь за порог и слова мои из головы выкинешь. Не спорь, так и будет. Я знаю. Я сам таким был. Я слушал своего наставника, кивал, а сам думал о том, что у меня своя голова на плечах есть, и что я уже сейчас знаю и понимаю больше, чем он. Прошли годы, и только сейчас я осознал, как он хотел мне добра, делясь своей мудростью, и как ему было больно видеть, что я не хочу пускать его слова в свое сердце.

Наверное, надо было сказать о том, что я-то как раз пустил его слова в свое сердце, но что-то мне подсказывало, что тогда по роже в третий раз за этот вечер получу. Не то чтобы меня это пугало, но нафиг надо.

— А вот у меня вопрос, — сказал я, поднимаясь с ковра. — Можно?

— Спрашивай, — милостиво разрешил ибн Кемаль.

— Четки ваши, — я ткнул пальцем в направлении рукава. — Они немного необычные…

— Это память, — лицо Хассана озарилось доброй улыбкой. — Память, да. Знаешь, хороших друзей найти непросто, а хороших врагов — еще труднее. Просто врагов — их очень много, бывает, что весь мир идет на тебя войной — но это не те враги. Они не заслуживают доброго слова. А бывает враг, которого ненавидишь — но безмерно уважаешь. Он ближе, чем женщина. Дороже, чем друг. Роднее, чем мать. И когда ты забираешь его жизнь, ты испытываешь такую пустоту, как будто ты себя убил. И наслаждение от того, что он мертв, а ты нет. Очень противоречивые чувства, но так оно и есть. Ты еще такого не испытывал, иначе бы по-другому смотрел сейчас на меня. Но когда-нибудь ты поймешь, о чем я говорю. Но пустоты все же больше, чем наслаждения, да…

— И? — сдается мне, что я угадал, из чего его четки сделаны…

— Пустоту надо чем-то заполнять, и ты ищешь нового врага, — пояснил ибн Кемаль и снова извлек четки на свет. — И, убивая всякий раз новых и новых врагов, оставляешь себе их часть, например — фалангу пальца там, или кусочек лобовой кости… Приятно знать, что ты их не только убил, но и заставил себе служить после смерти. Есть в этом некая высшая справедливость.

Столько в его голосе было теплоты, столько нежности при упоминании давно мертвых людей, так ласково он оглаживал свои четки, что мне стало маленько не по себе. Не дай бог в жизни, я имею в виду, в той, в настоящей жизни, с таким дедушкой столкнуться. Куда там Зимину или Азову до Хассана ибн Кемаля…

— Это да, — я, поднатужившись, выдал улыбку. — Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— Хорошие слова, — покивал Хассан. — Ты придумал?

— Нет, — помотал головой я. — Слышал где-то.

— Я запомню их, — Хассан щелкнул камушком четок и легко поднялся на ноги. — Если решил идти — иди. И помни — тебе здесь всегда рады. За дело — не волнуйся. Думаю, скоро ты услышишь печальную весть о том, что годи Талиен умер.

— Несчастья случаются, — я скорчил печальную рожицу. — И ведь совсем не старый еще дядька! Вот если бы не гадил людям этот годи, мог бы еще жить да жить.

— А не хотел бы ты присоединиться к моим детям? — когда я уже шагнул к двери, спросил Хассан. — Они бы все подготовили, а ты бы забрал его жизнь сам? А?

Вам предложено принять задание «Чистая смерть».

Данное задание напрямую связано с цепочкой квестов «Охота на годи» и квестом «Билет в один конец».

Условие — дать согласие отправиться с ассасинами Хассана ибн Кемаля к лагерю Мак-Праттов и принять участие в подготовке и убийстве годи Талиена.

Награды:

1000 опыта;

200 золотых.

Получение первого квеста цепочки заданий «Волки из замка Атарин».

В случае, если вы согласитесь на предложение Кровавого Хассана, награды за выполнение заданий из цепочки квестов «Охота на годи» и квеста «Билет в один конец» могут быть изменены, притом значительно.

Внимание!

Учтите, что выполнение этого задания обязывает вас постоянно находиться в группе ассасинов, служащих Хассану ибн Кемалю и откомандированных им на выполнение вашего поручения. Любая отлучка, кроме официального выхода из игры, будет расценена как дезертирство, после чего данное задание, а также оба квеста, связанных с ним, будут считаться проваленными. Минимальное ежедневное время нахождения в игре до момента выполнения задания или его провала — не менее шести часов по локальному исчислению.

Принять?

Заманчиво, заманчиво… Кабы не эта возня с печатями и не проделки Кролины — можно было бы вписаться. Это такое приключение, что даже мне, равнодушному, по сути, к игре человеку, интересно на него глянуть.

Но условия никак не позволяют этого сделать. Точнее — не условия, а вся та чехарда, которой пока конца и края не видать. Жаль. Вот правда — жаль.

— Нет, почтеннейший Хассан, — абсолютно искренне вздохнул я и развел руки в стороны. — У меня очень много дел, причем таких, от выполнения которых я не могу отказаться. Если бы это были дела, связанные с зарабатыванием золота — я бы плюнул и пошел с вашими детьми. Но здесь другое, тут выполнение обещаний, которые мной даны уважаемым людям, ответственность перед ними за свое слово — как я это могу отмести в сторону?

— Слово надо держать, — строго сказал ибн Кемаль. — Ну, нет — так нет, чего уж теперь. Тогда — до встречи.

Он приобнял меня и проводил до дверей своей комнаты.

Страшненький старичок, прямо скажем — страшненький. Но какой душевный! Хотя возможно, что все тираны из серьезных, из тех, которые вошли в мировую историю, были такими же. Иван Грозный без того, чтобы перекреститься, ни одну казнь не начинал, Нерон актером любительского театра себя считал, Сталин русские народные песни уважал, Калигула — тот и вовсе лошадок любил. И только Ленин был гриб!

Вернувшись в замок, где уже зажглись факелы, а по стенам бродила ночная стража, я было посмотрел на почтовый ящик, где наверняка скопилась очередная куча писем, но решил заняться ей завтра. Войду в игру минут за пятнадцать до назначенного времени и все прочту. Если совсем честно — я просто не хотел дополнительно себе настроение портить. Там же наверняка какая-нибудь дрянь лежит, которая мне нервы поднимет, а у меня и так впереди еще негромкий бубнеж Вики, которая «пошла в ванную на чуть-чуть, а я этим воспользовался и в свою игру сразу полез». Понятное дело, что это не претензии, и уж тем более не скандал, но ей же надо выполнить свой священный женский долг и попилить меня? Без этого она уснуть не сможет, будет вертеться и кусать угол подушки — день-то прожит зря. Выражаясь афористично, — не поругались — день пропал, не помирились — и ночь даром пролетела. Так что с полчаса подобных нотаций впереди гарантированно, так стоит ли усугублять это невесть какой корреспонденцией? Хотя — может, и обойдется, придет Азов и спасет меня от всей этой необходимой чепухи, которая, к слову, отчасти справедлива. Я про тотальное невнимание к своей дражайшей половине, которая по моей милости вынуждена была одна багаж разбирать, а потом предаваться тоске и скуке. А что — все так. И я сбежал, и она одна багаж разбирала. Правда, мне не совестно совершенно, но это уже другая история.

И я — не угадал. Судя по всему, никто ни в чем меня упрекать не собирался и уж точно не скучал. Из кухни раздавался мелодичный звон бокалов, смех и гомон голосов. Сдается мне, там не только Азов, сдается мне, у нас гости. Однако — симптоматично, не в первый раз такое. Вот так в один прекрасный день выйдешь из игры, а из капсулы и не вылезешь — рога помешают. Шучу, шучу… А может, и не шучу, это дело такое.

У меня один приятель так супругу потерял. Он, правда, не по играм с полным погружением ударял, а по бильярду, зато через день и допоздна. Нравился ему бильярд. Реально — не по девкам шастал, не пиво дул, а по зеленому сукну шарики гонял. А вот жене его это не слишком нравилось. Она сначала это дело терпела, потом его пилила, потом даже пару скандалов закатила, а потом завела себе любовника. А еще немного времени спустя она к этому любовнику вовсе жить ушла. Он по ряду статей, и физических, и финансовых, уступал, конечно, моему приятелю, но зато вечером и ночью дома был, а не в «американку» резался, что, видимо, в результате и решило дело.

Я выбрался из капсулы, пригладил волосы и пошел на кухню. Кого там еще-то к нам принесло?

Естественно, что никого нового я на кухне не увидел. Почти все те же, все там же. Ну, понятное дело — у нас тут не дом, у нас тут клуб по интересам. Конкретно — у нас, поскольку за все это время я больше ни у кого в жилом помещении не был. В гости к нам все ходят охотно, но к себе не зовут. Да какой ходят — просто притаскиваются когда хотят.

Вот и сейчас в кухню набилась до боли знакомая публика — Азов, который как раз опрокидывал в рот рюмку с настойкой, Генриетта Зимина с тарелкой клубничного варенья, которое она ела столовой ложкой, Валяев, пальцами вылавливающий огурец из банки, и Костик, в руках у которого ничего не было, зато немного пьяненький. Ну и Вика, которая обреченно на все это смотрела, тревожно улыбаясь.

Неоднородная компания, но зато им явно весело. Скажем так — подавляющему большинству.

— О, вылез наконец-то на белый свет, — Валяев вытащил из банки приличных размеров огурец и смачно им хрупнул, во все стороны брызнул терпко пахнущий рассол. — Ну, как там у тебя дела, все нормально? Ничего за время твоего отсутствия сверхъестественного не случилось?

— Не сказал бы, — не стал врать я. — Не все нормально.

— Да ладно! — заулыбался Костик. — Я поглядывал одним глазом — там все хорошо! Никита, а дай мне тоже огурчика!

Мне не слишком хотелось обсуждать эту тему, тем более что половине присутствующих эти все игровые дела были до фонаря.

— И то, — Азов хлопнул по спине Валяева, который от этого чуть не поперхнулся. — Чего в одну рожу трескаешь?

— Да на, — Валяев отдал ему банку, в которую Азов немедленно запустил вилку. — Хорош засол! Вик, мамка твоя — талант! Я таких солений лет почитай… Давно, в общем, не ел.

— Да на здоровье, — радушно сказала Вика, но я в ее голосе услышал очень и очень глубоко скрытые нотки раздражения. Человек, который её не знает, их не разберет, но я уже наловчился подобное улавливать. Вике явно хотелось отдохнуть, разобрать те же самые вещи, растасовав их на категории «в стирку» и «в шкаф», но долг хозяйки призывал к гостеприимству. И потом — поди их выгони. Не те персоналии, не те…

— А чего не так-то? — Костик снял с носа очки, дыхнул на стекла и потер их о рукав свитера.

— Да пока меня не было, мой клан пополнился полусотней неизвестных мне людей, — не стал скрывать я. В конце концов — хочет знать, пусть знает. — Никит, ты же говорил мне, что ты дашь Кролине право на прием одного человека в день! И в целом она больше трех десятков принять не сможет. А что в результате?

— И что в результате? — с интересом спросил Валяев, отправил в рот остатки огурца и вытер руки о волосы. — Чего не так?

— Все не так, — засопел я. — Она за эти дни полсотни бойцов мне в клан напринимала!

— Молодец девка, — одобрил Валяев, подцепил бутылку настойки и ловко наполнил рюмки. — Ты будешь?

— Буду, — хмуро ответил я. Жалко настойку, понравилась она мне, думал время от времени ей стресс снимать, но, видно, не судьба. Валяев теперь пока ее всю не выжрет — не уйдет, у него желудок силиконовый и хайло ненасытное.

— Вот это правильно, — Валяев повернулся к Вике. — Хозяюшка, дай еще посуды. Ага, спасибо.

Он ловко налил еще одну рюмку, слизал каплю с горлышка и блаженно зажмурился.

— Ах, истинный парадиз! А запах, а вкус!

— И мне тогда плесни, — Генриетта допила вино из бокала (дамы предпочли его) и протянула его Валяеву. — Ты, Никитка, мертвого уговоришь.

— Есть такое, — скромно потупил взор Валяев. — Это один из моих немногочисленных талантов. Итак — выпьем за благополучное возвращение под родную крышу наших дорогих друзей — Кифа и Вики. Мы скучали за вами, как за космонавтом ракета. Прозит!

Выпить я выпил, но насчет «родной крыши» — это он погорячился. Нет, в каком-то смысле это «крыша», только вот не в том, о котором он говорил в своем тосте. Да, здесь комфортно, безопасно и бесплатно, но это не мой дом. Я тут живу в состоянии затянувшегося отпуска или, к примеру, бесконечной командировки. Хотя, при прочих равных — здесь получше, чем под землей или на дне водоема, потому и выпендриваться я не стану. Никогда не следует плевать в дающую руку — не исключено, что во второй руке, той, что за спиной держат, кистень припрятан.

— Так что тебя не устраивает? — Валяев подцепил с тарелки кусок ветчины. Вика разбавила разносолы тети Светы традиционными нарезками, запасы которых в холодильнике, похоже, не кончались. — У тебя в клане полсотни рыл появилось — и все как на подбор. И с ними дядька Черномор!

Шутлив сегодня Валяев, искрит просто юмором. И шутки такие… Мягко скажем — наводящие на мысли. Не его ли стараниями эти молодцы ко мне приперлись?

— У меня в клане всего сто мест для игроков, — терпеливо объяснил ему я. — И мест этих теперь осталось очень мало. А если мне кого самому принять надо будет? Никит, ну ты же обещал.

— Никита обещал — Никита сделал, — шутник и аферист подмигнул Генриетте. — Костик, ты почто мое указание не выполнил? Отвечай без заминки!

— Что ты мне сказал — то я выполнил, — безмятежно, как-то по-детски расплылся в улыбке тот. — Сказал — дать полномочия этой… Как ее? Кролине. Я — дал. А про ограничения ты мне ничего не говорил.

— Да? — Валяев поскреб пятерней затылок, ероша и без того торчащие в разные стороны волосы. — Бывает. Забыл, наверное. Дел-то перед Новым Годом было мно-о-о-ого!

— Это да, — поддержал его Азов с усмешкой. — Что есть — то есть. И разных.

— Палыч, — явно смутился Валяев. — Я же уже… Чего ты опять?

— А чего я? — Азов всем видом показал, что не понимает, о чем идет речь. — Я и говорю — праздник дело серьезное, тут чего угодно забыть можно. Даже про разные договоренности и заключенные соглашения.

— Я дико извиняюсь, — Вика, судя по всему, напряглась, опасаясь того, что титаны «Радеона» перейдут на выяснение отношений. — Вот тут имя прозвучало несколько раз — «Кролина». А это кто?

— А это его заместитель в клане, — показал на меня пальцем Костик. — Заместительница, то есть. Прехорошенькая девица, и с мозгами.

— Как интере-е-е-есно, — Генриетта облизнула ложку с вареньем. — Вик, представляешь — у них там кланы есть, в этой их игре. Как у скоттов или гэлов.

— Скотты — это про него, — Вика закивала, соглашаясь с любительницей сладкого. — Как есть — скотт. Он мне все — «работа, работа». А у него такая, оказывается, работа! С девицами.

В глазах у девушки не было гнева или злобы. Она сознательно уводила тему разговора подальше от возможного выяснения отношений между не слишком трезвым и непривычно смущенным Валяевым и Азовым, который, похоже, понял ее нехитрый маневр.

— Какой же он скотт? — удивилась Генриетта, которую неслабо подразвезло — Не похож совершенно, разве только что цветом волос… Ну, может, еще формой носа. Но в остальном… Те-то были ого-го какие. Волосатые, дикие, необузданные. Сколько в них было силы и мощи — и вместе с тем они были такие доверчивые! Хоть бы даже этот… как его… Итха. Ох, если бы ты знала, сколько в нем было жизни! Хотя погоди. Может, он и не был скоттом, может, он был и кельтом…

— Генрике, — обволакивающе-мягко обратился к задумчиво загибавшей пальцы и что-то вспоминающей девушке Валяев. — Бог с ними — и с гэлами, и с кельтами. Скушай еще варенья лучше.

— Никогда не дает мне с людьми говорить, — пожаловалась Вике, которая явно уже ничего не понимала, Генриетта. — Что он, что братец мой беспутный! Все время рот мне затыкают, понимаешь. «Генрике, помолчи. Генрике, это не твое дело». А у меня прав владения, между прочим, не меньше чем у них!

Зимин — «беспутный»? Никогда бы не подумал. А может, у нее еще какой брат есть? Ай, какая интересная девушка. Вот только держаться от такой интересности надо подальше. Не знаю почему, сформулировать не могу — но чую. У меня на такие вещи нюх, как у собачки Джульбарса. Правда он, гад, не всегда срабатывает.

— Вика, не валяй дурака, — обратился уже к моей женщине Азов. — Это игра, и в нее играют люди. При этом гендерные признаки в ней несущественны. Больше тебе скажу — может, эта Кролина и не девушка вовсе, а самый что ни на есть мужчина. Костик же не имел в виду внешние параметры игрока, он говорил о симпатичности его аватара, компьютерного персонажа. Поверь, очень многие представители сильного пола любят поиграть под личиной девушки, и это не отклонение от психической нормы. Ну, скажем так — не всегда. Это может быть эстетический позыв или какой-либо расчет.

— Точно-точно, — подтвердил Костик, он поддался корпоративному мужскому духу и решил помочь Азову меня выгораживать. Так сказать — сам спалил, сам вытащил. — Есть квесты, которые может получить только игрок определенного пола.

— Так успокойся и не бери в голову, — Азов сейчас напоминал эдакого восточного мудреца.

— Правильно, — присоединился наконец к беседе Валяев, с благодарностью глянувший на Вику. — Не бери в голову, бери в… Все-все, молчу. Ну что, может — накатим еще по одной?

Ответа на свой вопрос — почему так получилось с полномочиями Кролины, я в тот вечер так и не получил. Размышляя позднее, когда гости все-таки покинули нашу кухню (как ни странно, бодрее всех выглядела обычно индифферентная ко всему Генриетта. Она даже пританцовывала и напевала какую-то песню, причем на совершенно незнакомом мне мелодичном языке), я разложил все по полочкам и попробовал систематизировать.

Первые свои предположения об умышленном насыщении моего клана живой силой я в результате все-таки отмел, просто в силу их полной бессмысленности. Какой резон тому же Валяеву контролировать меня в игре, да еще таким способом? Я у него и так как на ладони. К тому же ему лучше, чем кому-либо другому, известно, что в коллективных игрищах я принимаю участие только в дни больших игровых катаклизмов или когда мне нечего делать. Катаклизм я только готовлю, дел по этой причине у меня полно, стало быть какой вывод? Правильно, не видать меня родному клану больше чем по пятнадцать минут в день.

Сдается мне, что все это следствие его традиционного раздолбайства. А поскольку самолюбия у Валяева никак не меньше, чем сладострастия, то и признавать свой косяк он, конечно же, не захотел, вот и устроил клоунаду. И нечего накручивать себя. Наверное.

— Слушай, если они так к нам каждый день ходить будут, то я не согласна на это, — прошептала мне в ухо Вика, когда мы легли в постель. — Бог с ними, с продуктами, но я все время боюсь, что опять начнется что-то вроде тогдашнего кошмара.

Тогда, на новогоднем празднике, Старик так напугал мою бедную девочку, что она и по сей день вздрагивает всем телом, вспоминая это мероприятие. И рыбу она есть перестала. Любую.

— Не будут, — успокоил я ее. — Сейчас харчи закончатся — и все, мы им будем неинтересны.

— Завтра что смогу — съем, — заявила Вика. — Остальное — раздам людям.

— Чем смогу — помогу, в разрезе поедания продуктов, — ободрил я ее — Опять же — что-то послезавтра нашим головоногим можно отвезти, они все едят, включая бумагу и клеящие карандаши.

— Я тоже в детстве любила клеящие карандаши, — неожиданно заявила Вика. — Они были сладкие. Мамка, правда, ругалась, когда это видела.

На этой лирической ноте я крепко уснул, причем сразу же, как только закрыл глаза. Правда, полночи мне снился огромный клеящий карандаш, который бегал за мной по пятам и пытался сделать что-то нехорошее. Уж не знаю точно что, подробных комментариев моя явно шалящая психика не предоставила.

Несмотря на все кошмары, выспался я отменно. Бонусом к этому я получил Вику, которая раз в кои-то веки умудрилась не проснуться раньше меня.

— Кто не успел — тот опоздал, — прошептал я и полез в капсулу. Времени до встречи с Кролиной оставалось не так уж и много, а я еще хотел снять игровую почту.

Как я и ожидал, большей частью содержимого почтового ящика был мусор. Да не большей даже — подавляющей. Под статью «хоть сколько-то любопытно» можно было отнести запоздалые поздравления с праздниками от Джокера, моего персонального проводника в мир теневых сделок, и коротенькое письмецо от Глена, в котором он меня звал на встречу Рождества в его замке. И еще одно письмо, которое я, как видно, проглядел, читая почту перед Новым Годом.

«Добрый день, ярл и лэрд Хейген.

Моё игровое имя Тём. Мы несколько раз пересекались в общих заданиях. В частности, я был в морском походе на драккаре Фроки Молота в деле освобождения дочери кенига, и в долине Туад, где под командой Глена участвовал в войне на стороне твоего клана.

Если нужны дополнительные рекомендации по моей персоне, то их может дать твой соклановец Вахмурка или глава клана „Сыны Тараниса“ Глен.

Встреча важна нам обоим, так как её предмет до недавнего времени находился под запретом у инквизиторов и в опале у Академии Мудрости».

Тём. Где-то я это имя слышал. Вот буквально совсем недавно слышал. Вчера слышал! Кро говорила про этого Тёма, у меня же про него спрашивала, вроде как наша малахольная фея с ним хороводится.

Ай-яй, неизвестный мне Тём, не очень хорошо ты выглядишь в моих глазах пока. Письмо написал не очень правильное, в лучших традициях Мюрата, мол «мы почти знакомы», «это нужно нам обоим», раскидал по нему тонкие намеки на толстые обстоятельства. Ясное дело, думал, что меня это заинтересует, а это меня только еще больше насторожило. Заручился рекомендациями Глена, который, похоже, в любой пивной бочке затычка. Он мне уже Сайруса присоветовал. Нет, мужик там безобидный, но это пока. А потом что будет, если я Лилит эту из-за грани не призову?

Правда, Тём этот еще про Вахмурку пишет, а это уже другой коленкор, тут свой в доску гном, ему верить можно. Не то, чтобы полностью, но более-менее.

Ладно, повидаться с этим товарищем надо в любом случае, только сначала все-таки уточню кое-что у Вахмурки и оттаскаю за крылья Трень-Брень, чтобы черт знает с кем не вожжалась. Да и потом — письму две недели почитай, может, оно уже и неактуально.

«Мое почтение, Тём.

Я еще не навел справки о Вас, но, думаю, они будут исключительно положительными.

В свете этого и в том случае, если цель встречи не потеряла своей злободневности, я готов выслушать то, что Вы хотите мне сказать. Что может быть лучше хорошей беседы?

А самая лучшая беседа — она проходит за накрытым столом.

Проще говоря — если Вы еще хотите встретиться со мной, то напишите мне письмо, и мы пересечемся. Но — на моих условиях и там, где я укажу, не обессудьте. Мои друзья Вас знают — а я еще нет.

С искренней симпатией — Хейген».

Вот и поглядим, что дальше будет. Если не отзовется — так и шут с ним, а если повстречаться захочет — я его выслушаю.

— О, ты даже не опоздал, — это была Кролина, сосредоточенная и напряженная. Как видно, она морально к приключению готовилась. А может — просто не выспалась.

Открылся портал, мы шагнули в него, и там, уже с той стороны, я буквально нос к носу столкнулся с игроком, чье лицо мне было знакомо.

— Привет, — дружелюбно помахал мне тот рукой.

— Дела, — я почесал нос. — А я только-только о тебе вспоминал!