Пролог
Тьма туннеля слепила глаза. Так, во всяком случае, казалось Венчику. Он даже закрыл их. И сразу о том пожалел — Игорь всё заметил и зашипел, дурачась:
— Что, стручок, страш-ш-шшно?
— Не страшно мне, — дернул плечом парень. — Просто не видно там ничего, зачем попусту зенки пялить?
Запахло землей, облицованные кирпичом стены кончились. Юноше стало совсем неуютно; в животе противно заныло, будто кто-то сдавил холодной ладонью внутренности.
— Будет видно, будет, погодь, — успокоил старший дозорный. — Вот дойдем до развилки, фонарь зажжем. А пока и без света не заблудимся. Масло-то, сам знаешь, беречь надо. Да и себя огнем выдавать ни к чему.
— Вот и стояли бы на посту, чего мы сюда-то поперлись? Семен узнает — тебе же попадет, что пост оставили, ты старший.
— Не боись, не узнает, — усмехнулся Игорь, продолжив поход во тьму. — Если, конечно, ты не доложишь. Но ты ведь не из тех, кто на друзей стучит, правда, Венчик? Да и не нарушаем мы ничего, если подумать. Ведь пост почему там, где он есть, — не дальше, не ближе? Ну-ка, включи соображалку, дозорный!
Венчику, что и говорить, приятно было услышать такое к себе обращение. Дозорный! Иногда их называли еще караульными, даже Семен так порой к ним обращался, но «караульный» — это что-то, скорее, обыденное, обобщенное, а «дозорный» было почти званием, которое носят с гордостью и честью. Вот ведь, еще совсем недавно завидовал этим смельчакам, уходящим на пост с автоматом за плечом, а теперь, как шестнадцать исполнилось, и сам таким стал. Без автомата пока, правда, ну так «калаш» всего один — ведь и ходят в дозор поодиночке. То, что их с Игорем двое, — это только сейчас, поначалу, пока он, Венчик, привыкает. Сходят еще два-три раза на пару, тогда и ему автомат доверят и одного на дозорный пост отправят. Нужно только проявить себя как следует: шагать в эту чертову тьму и не показывать, что поджилки трясутся, да на вопросы отвечать быстро и точно — наставление для дозорных выучено наизусть.
— Пост находится там потому, — уверенно начал он, — что там еще хватает света, чтобы заметить движение по туннелю. Но пост расположен не очень близко к жилью, чтобы, если нападающих окажется много и они всё же прорвутся, люди смогли приготовиться к бою, а старики, женщины и дети успели уйти по туннелю в сторону центра.
— Правильно, стручок, — потрепал волосы Венчика наставник. — Но правильно для того случая, когда дозорный один. Если бы он покинул пост, зашел в глубь туннеля и здесь на него напали, то он бы просто мог не успеть предупредить людей об опасности. А нас-то с тобой двое! Я, ежели что, отбиваться останусь, а ты назад побежишь, тревогу бить.
— Разве что так, — вздохнул Венчик. — Только всё равно, зачем?
— Так для тебя же, бестолковый! Должен же ты представлять, откуда следует опасности ждать и какая именно прийти может. Или на посту стоят, только чтобы перед девками крутизной хвастаться: вон я какой, с настоящим «калашом»?
— Перед какими девками? — едва не завопил в голос юноша, радуясь, что темнота туннеля скрывает покрасневшее лицо. — Были бы девки-то еще…
— А Катька? — хохотнул, двинув плечом в плечо, Игорь. — Так тебя глазищами и облизывает, того и гляди слопает. А Лолка Кудряшова? Ту бы я и сам слопал, да меня Верка моя на куски порубит, в фарш перетрет и свиньям скормит.
— Катька — дура, — буркнул Венчик. — У нее и без меня хватает, кого лизать и кого лопать. А Лолка — старуха уже, ей за двадцать давно, до Катастрофы родилась.
— Сам ты, паря, дурак, — вздохнул наставник. — Старуха!.. Да Лолка — она… Эх!.. Ладно, хорош, в дозоре не о девках думать надо.
— Так ты же сам начал!
— Не шурши, стручок! Как начал, так и закончу. Давай к делу вертаться. А ну, говори, откуда здесь опасности ждать?
— Понятно откуда, — буркнул Венчик. — От реки. Туда и выйдешь, если по туннелю до конца топать. А у реки — бандиты. Говорят, их уже сто собралось, а то и больше.
— Кто такие бандиты? — продолжил экзамен Игорь.
— «Дикие» мутанты, которых не пустили в Устюг. Вот и чего прутся? Сидели бы в своих лесах, шишки лузгали. Здесь и своих уродов хватает, — сплюнул парень, — морозовцев долбаных.
— Они, кстати, тоже могут по туннелям пробраться, — заметил старший дозорный. — Но это, брат, не все…
— А кто еще-то? «Архангельский демон» со свитой из преисподней? — сдавленно и весьма неестественно хихикнул Венчик. Ладонь, сжимавшая проволочную ручку масляного фонаря, внезапно вспотела, фонарь едва не выскользнул. Пришлось перехватить его другой рукой, а эту вытереть о штаны. — Только не говори, что ты веришь в эти сказочки. И меня ими кормить не надо, мне шестнадцать, а не шесть.
— То-то и оно, Вениамин, что тебе всего лишь шестнадцать, — сказал старший дозорный тоном, от которого Венчику враз расхотелось шутить. — Стручок ты еще, а потому не знаешь многого. Детишкам ведь не всё говорят, а если те услышат что, о чем знать еще рано, то́ им на сказку и перекладывают.
— Ты хочешь сказать, что «архангельский демон» и правда есть? — невольно остановился паренек. — Но ведь это же… Да нет, ты прикалываешься, напугать меня думаешь.
Игорь тоже остановился. В ставшей почти непроницаемой темноте туннеля едва проступали два маленьких пятнышка — белки его глаз.
— Я тебя не пугаю. Мы в дозоре стоим, а не байки травим. Но ладно, если это, по-твоему, сказки, тогда назови, куда какие отворотки от этого туннеля ведут?
— Ближе к реке одна налево уходит, — начал вспоминать рассказы старших Венчик. — Раньше там тоже храмовники жили, а потом на них напали — давно еще, — и они ход завалили.
— Кто напал? — поинтересовался, как бы невзначай, Игорь.
— Не знаю… не помню, — помотал головой парень. — Морозовцы, наверное.
— Ладно. С той развилкой понятно, хоть и не совсем. А с этой, к которой идем, что?
— Ну, там прямо будет тот ход, что к реке… Где та, другая, отворотка. А еще на этой развилке есть два других прохода; тот, что сразу слева, — он тоже засыпан, давно уже, совсем давно, наверное, когда Катастрофа была.
— А третий? Тот, что еще левее?
— Третий… — пробормотал Венчик. — Так про него и говорят… Ну, того…
— Чего «того»? — подстегнул напарник замолчавшего парня. — Говори, не мямли.
— Говорят, что там и живет «архангельский демон» со своей… этой… свитой, — сглотнул внезапно пересохшим горлом юноша.
— Ты вот что запомни, паря, — положил Игорь на плечо Венчику ладонь и слегка подтолкнул: шагай, мол. — Дыма без огня не бывает. А дозорный должен всё учитывать, даже сказки и байки. Лучше, как говорится, перебдеть, чем потом локти кусать. Если будет чем. И если сами локти останутся.
Дальше ноги Венчика не хотели идти ни в какую. Следующий шаг дался юноше с таким трудом, будто на плечи легла каменная плита. Он почувствовал, как взмокла спина. Со лба к носу скатилась холодная капля, пробежала по губам и сорвалась с подбородка.
— Но ведь… разве… это… — запыхтел паренек, словно и впрямь мешала говорить давящая тяжесть. — Неправда же все… про демона. — Последнее слово Венчик произнес почти шепотом.
— Ты смотри только в штаны не наделай, — хмыкнул старший дозорный. — Может, и правда назад повернем?
— Не надо назад, — замотал головой юноша. При мысли о том, что расскажет о нем Игорь другим дозорным, стало по-настоящему дурно, все остальные страхи мигом скукожились и поблекли.
— Тогда шагай, — сурово сказал Игорь. — И слушай. Демон не демон, а кто-то там живет. Сам не видел, врать не буду, но и байки тоже зря травить не стану. Я тогда меньше тебя был, в дозор еще не ходил, но батя мой, царство ему небесное, сказывал, что вышли на него два волка…
— Волки!.. — облегченно выдохнул Венчик.
— Ты дальше слушай, — недовольно буркнул наставник. — Волки и так-то — откуда тут? Но то были не просто волки, а уроды, мутанты. Шерсти нет — одни клочки да ошметки. Хвосты тоже голые, точно у крыс. Тело белое, как тесто; где бугрится, где в ямах; и в нарывах всё да в корке гнойной. И длинное, будто червяк толстый. Лапы тоже длинные, мощные, а на передних — будто пальцы с когтями. Морды, как всё остальное, без шерсти, да такие, будто ими в угли горячие тыкали — в красной пленке да шрамах. А глаза желтым огнем светят, что твои фонари. Но самая-то жуть не в этом — уродов и пострашнее видали…
— А в… ч-ч-чем? — не в силах унять напавшую дрожь, проклацал зубами парень.
— А в том, что они говорили.
— Что г-г-гово… рили?.. — едва протолкнул сквозь сжавшееся горло Венчик.
— Неважно что, главное — по-человечьи трындели волки эти.
— Это были слуги демона? — перестал заикаться юноша. Ему больше не было страшно. Ему стало так жутко, как не случалось ни разу до этого, а потому сознание не сразу разобралось в новом для него чувстве.
Старший дозорный, успокоенный ровным тоном подопечного, ответил:
— Может, и слуги, только вот демона — вряд ли. В эту чертовщину я как-то не верю — считаю, то и впрямь сказки. Да и «архангельского демона», слышал я, еще и по-другому называют…
Венчик хотел закричать: «Не надо больше про демонов!», но изо рта само, без его воли, вырвалось:
— Как?..
— Подземным Доктором, вот как.
Такой ответ неожиданно успокоил юношу. Доктор — это понятно. Доктор — он лечит, добро делает. Про говорящих волков Венчик сразу забыл; сознание, скорее всего, поспешило переключиться на знакомое и нестрашное.
— А кого он лечит?
— Может, лечит, а может, калечит, — многозначительно изрек Игорь.
— Как это?.. — вновь подавился комком в горле парнишка.
— Не знаю я как! — сердито забубнил напарник. — Говорю, что от других слышал, а те тоже не сами видели. Только таких волков и потом встречали. И не только таких… И не только волков. Сказывали, в проходе том раз и медведя встретили. С человечьей башкой. А кто медведю голову от человека прикрутит? Не сам же.
— Д-доктор?.. — вновь стало трясти юношу.
— Так а кто же еще-то? Подземный Доктор и есть, — трагическим шепотом выдохнул Игорь. — А вдруг да и демон, кто знает… Ведь «архангельский» он, может, не потому, что из Архангельска прибыл — чего там демону делать, — а потому, что его архангелы с неба скинули, под землю загнали. Вот он теперь от злобы и бесится, над зверьем измывается.
Будь Венчик чуть поумней да постарше и не сжимай его сердце дикая жуть, он бы уловил в тоне напарника притворный наигрыш. Понял бы, что молодому мужчине скучно с ним, сопляком, вот и куражится тот, выдавая и в самом деле всего лишь байки да слухи за чистую монету, да еще и от себя добавляя, что в голову взбредет.
Наверное, парень все-таки попросил бы Игоря вернуться, если бы напарник не сказал:
— Всё, прибыли. Развилка где-то тут. Давай, посвети.
Венчик поставил фонарь на землю и достал зажигалку. Сварганенная из автоматной гильзы самоделка и так-то редко зажигалась с первого раза; сейчас же, едва не роняя ее из трясущихся пальцев, юноша смог высечь огонь раза с десятого. Поднял стекло фонаря, поджег фитиль и снова зажал проволочную ручку в ладони.
— Выше подними, — буркнул наставник. — Что себе под ноги светишь?
Венчик приподнял фонарь. По стенам туннеля заплясало желтое пятно света.
— Ты чего там, чечетку пляшешь? — глянул на паренька Игорь. — Ровно не можешь держать?
— Так куда светить-то? — спросил тот. — Я ведь не знаю.
— Вперед свети, отворотки слева будут, сам ведь рассказывал только что.
Юноша изо всех сил старался, чтобы державшая фонарь рука не дрожала. От напряжения Венчик почти забыл о страхе, отчего, в свою очередь, поутихла и дрожь.
Старший дозорный снял с плеча автомат и пошел вперед, бросив через плечо парню:
— Ступай следом, только пятки не отдави. И не отставай, свети хорошенько.
Сзади идти было страшно, Венчик почти осязаемо чувствовал спиной и затылком мрак подземелья. Однако ему тут же подумалось, что на месте напарника еще страшнее: все-таки позади дом, опасность оттуда угрожать не может, а вот впереди…
— Вот она, — мотнул стволом «калаша» Игорь. — Сейчас выйдем к развилке.
Старший дозорный прошел еще немного и остановился.
— Свети туда, — вновь воспользовался он автоматом вместо указки.
Юноша исполнил приказ. Обернувшись, он увидел: туннель делится на три ветки. Взгляд, конечно, притягивала самая правая, ведь именно там, если верить напарнику, и жил «архангельский демон». Или Подземный Доктор — еще неизвестно, что лучше.
— Ближе подойди, чего ты шею тянешь? — позвал его наставник.
— Мне и отсюда видно.
— Что тебе видно, дырку в стене? Ты подойди и внутрь посвети, вдруг там монстр притаился.
Сейчас паренек понимал, что напарник просто насмехается, но менее страшно от этого не стало. Однако деваться было некуда, пришлось подойти и вытянуть вновь задрожавшую руку к правому ходу.
Осветились стенки туннеля, ничем не отличающегося от того, по которому они шли. И темнота в его глубине была точно такой же — густой и черной, хоть и казалась Венчику более зловещей. Но все же парень невольно выдохнул: никто на него из прохода не выпрыгнул, ничьи жуткие морды оттуда не высунулись, никакие глаза из темноты не светились. Или… что это там? Ведь что-то блеснуло двумя колючими желтыми углями! Показалось?.. Нет?..
Юноша впился взглядом в глубокую тьму туннеля. Она словно затягивала его, не позволяя отвести глаза, хотя Венчику это безумно хотелось.
— Ты чего застыл? — подал голос Игорь. — У тебя сейчас такая рожа, будто по ней лопатой заехали.
Паренек не отреагировал. Он попросту не мог сейчас говорить, потому что впереди… да-да, теперь уже точно!.. Там, в ужасающей тьме туннеля, светились два огонька. На короткое время они пропадали и загорались снова — будто глаза, которые смотрят на тебя и моргают. Да это и есть глаза! И они не просто светят издалека, а становятся всё ближе и ближе… Вот различимо уже и лицо — плоское, бледное, с широким носом, заросшее черной щетиной. Лицо человеческое, но какое же до тошноты, до рези в желудке отвратное!.. И что-то еще в том лице было такое… неправильное, неестественное, от чего хотелось зажмуриться, потому что разум протестовал, несогласный с увиденным. Правда, в чем именно состояла эта неправильность, Венчик никак не мог разобраться, да и не хотел он разбираться ни в чем подобном, как и смотреть на подобное в целом.
Старший дозорный тоже заметил чужака и, подняв автомат, направил ствол вглубь туннеля.
— Эй, ты! Стоять! — крикнул Игорь, и голос его заметно дрогнул. — Стоять, я сказал, стрельну ведь сейчас!
— Стрельни, коль успеешь, — утробно и глухо прозвучало в ответ.
«Сейчас прыгнет!» — сверкнуло в голове у парня, и эта вспышка будто озарила собой затуманенный ужасом мозг; Венчик понял, что было неправильным в страшном лице: оно находилось слишком низко, почти возле самой земли, словно принадлежало трехлетнему, не старше, ребенку.
— Ы-ы-ыыы!.. — вырвалось из горла юноши. В штанах сделалось горячо и липко. Пальцы разжались, упал и, звякнув разбитым стеклом, потух фонарь.
По ушам хлестнуло отчаянным звоном автоматной очереди. Мигающие вспышки выстрелов выбивали из смрадной темноты картинки: мощные лапы с когтистыми пальцами, вытянувшееся в прыжке бугристое гибкое тело… И горящие огнем преисподней глаза. С каждой вспышкой всё ближе, и ближе, и ближе…
