Метель

Андрей Бондаренко, 2010

В последние годы в России издано много романов о так называемых «попаданцах». То есть о наших современниках, попавших – волею судеб – в далекое прошлое и не имеющих при этом под рукой Машины Времени, чтобы вернуться назад. Но, может быть, есть и другие сценарии пребывания наших современников в прошлом? Может быть, «попаданцы» все-таки могут вернуться назад, ничего в этом прошлом не изменив? А если они возвращаются, то, собственно, с какими трофеями?

Глава пятая

Честный обмен

Дальше они поехали уже по бесконечно-белому полю, вдоль наполовину занесённой цепочки Петькиных ночных следов. Бездонное голубое небо, лёгкий весёлый морозец, снежная рассыпчатая пыль, белым веером вылетающая из-под колёс автомобиля.

— Тормози, стой! — скомандовал Пётр. — Вон оно, то место, где обрываются следы Глеба и Ольги…

Микроавтобус остановился, управляющий Нефёдова и Петька выбрались наружу, медленно, внимательно глядя под ноги, подошли к прямоугольному приметному камню.

— Ерунда какая-то! — через три-четыре минуты расстроено подытожил Николаич. — Действительно, следы пропали. А ещё характерно пахнет палёным. И камень этот прямоугольный — такое впечатление — недавно был оплавлен в кузнечной печи…. Шарада хитрая и неразрешимая! Ребус без правильного решения. Лично у меня нет никаких разумных версий, хоть как-нибудь объясняющих данный неприятный казус. Впрочем…

— Что, родилась гениальная идея?

— Да, как сказать, Магистр. Как сказать…. Понимаешь, Глеб Сергеевич, он большой мастер на всякие заковыристые шутки и весёлые розыгрыши. Весёлые — по его олигархическим и нестандартным понятиям…. Остаётся только предположить, что они с Ольгой, шагая задом наперёд по собственным следам, вернулись назад.

— Зачем? — нахмурился Пётр.

— Например, чтобы тебя, олуха доверчивого, пошло разыграть. Видишь, метров через сто семьдесят-восемьдесят тропинка проходит рядом с густыми кустами ракитника?

— Вижу. Вы думаете, что…

— Вот именно! Они вернулись назад и спрятались в кустах. Сидели себе и наблюдали, давясь от смеха, как ты, Магистр, сходишь с ума от беспокойства. У Ольги-то с чувством юмора — немного того…. В том смысле, что без общепринятых ограничений и всяческих тормозов. Та ещё девица, обладающая воистину безграничной и извращённой фантазией.

— Глеб и Ольга четыре с половиной часа просидели в заснеженном кустарнике? В метель и холод? Чтобы слегка подшутить надо мной? Не верится что-то, ей-ей…

— Не вижу ничего странного! С этой сладкой парочки станется, — понимающе ухмыльнувшись, заверил Николаич. — Дело-то молодое, безбашенное! Они, надо думать, не просто так лежали. А, рачительно подстелив на снег пышного елового лапника, занимались — со всем нерастраченным пылом — разными горячими современными глупостями…. Метель и холод? Ерунда! Наоборот, очень даже романтично и необычно. В том смысле, что будет потом о чём рассказать друзьям и подружкам — таким же чокнутым и ненормально-оригинальным, понятное дело…

Впрочем, после тщательного осмотра кустов ракитника эта смелая и логичная версия рассыпалась — в пух и прах: никаких следов пребывания Глеба и Ольги там обнаружено не было.

— Ладно, пойдём на макушку вашего холма! — расстроено вздохнув, предложил Николаич. — Может, они незаметно вернулись к машине и, пользуясь метелью, спрятались где-то рядом с ней?

— А потом, дождавшись, когда я уйду в Шадрино, спокойно завелись и уехали? — понимающе подхватил Петька. — Типа, джип вовсе и не ломался, а был на ходу? Так, что ли, получается? В этом и заключена соль весёлого олигархического розыгрыша?

— Запросто!

«Ничего и не запросто!», — мысленно возразил Пётр. — «А как же тогда быть с ночным «реконструированным» венчанием, состоявшимся в церкви, которая уже много лет как лежит в развалинах?».

На вершине холма их ожидал очередной малопонятный сюрприз: японского внедорожника нигде не было видно, а на его месте лежал на боку, прислонившись широкими полозьями саней (вернее, обломками полозьев) к стволу старой рябины, неуклюжий возок, оббитый чёрной плотной кожей. Из крыши возка торчала, слегка перекосившись, толстостенная чугунная труба, оснащённая жестяным искрогасителем.

— Зимний капитальный вариант, даже предусмотрено печное отопление, — уважительно отметил Николаич, внимательно осматривая громоздкое сооружение. — Смотри-ка ты, а труба-то ещё тёплая! Следовательно, крушение транспортного средства произошло совсем недавно, часа полтора-два назад, может, три…. Господи, а крови-то сколько вокруг! Море разливанное, натуральное!

— Это не кровь, — механически поправил Петька, задумчиво пощипывая накладной ус. — А просто много ягоды нападало с веток рябины…

— За кого ты меня держишь, господин Великий Магистр? За неразумного чилийского лоха? — искренне возмутился Николаич. — Я что же, по-твоему, не отличу свежую кровь от рябинового сока? Кровь это, гадом буду…. Ага! Вон и труп валяется, с которого всё это натекло…

— Труп? Чей — труп?!

— Лошадиный, лошадиный…. Не переживай ты так, родной! Пойдём, взглянем, полюбопытствуем…

Метрах в двадцати пяти от кожаного возка из молоденького ельника, действительно, торчали — прямо в безоблачное голубое небо — чёрные конские копыта.

«Гнедая рослая лошадка, чёрный кожаный возок…. Ну, да, встречались этой ночью, как же, помню. Чуть не задавили меня тогда, заразы!», — вспомнил Пётр. — «А Глеб с Ольгой, стало быть, укатили…. Ну, шутники хреновы! Фантазёры, офигевшие в юмористической атаке! Отольется вам этот глупый и извращённый прикол. Ох, отольётся!».

— Скорее всего, лошадь — при столкновении со стволом рябины — сломала обе передние ноги, — вдумчиво предположил управляющий Нефёдова. — Потом её, беднягу, очевидно, пристрелили из жалости. В правом конском виске наличествует круглая дырка от пистолетного выстрела…. Ага, потом неизвестные пассажиры возка выпрягли двух оставшихся коняшек, сели на них верхом и — фьють! Ускакали…

— Да кто они такие, эти пассажиры? Откуда взялись?

— Какие-нибудь «реконструкторы» — типа вас. Мало ли всяких чудаков, любящих подражать героям Прошлого, живёт на этом свете? И не сосчитать…. Лошадей и возок они, естественно, арендовали. Например, в Жабино, это всего лишь в трёх километрах от Шадрино. Там тоже нынче выстроено полноценное поместье — с большой конюшней, дельной псарней и, даже, с бревенчатой церквушкой, возведённой по старинным чертежам…. Правда, на шкуре безвременно усопшей кобылы имеется овальное клеймо с дурацкой надписью, мол: — «Конный заводъ графа Орлова, 1809 годъ». Шутников развелось — как оголодавших комаров в берёзовом весеннем лесу. Иосифа Сталина на них, безобразников, нет…. Наши дальнейшие действия, господин Великий Магистр?

— Мобильная связь так и не восстановилась?

— Никак нет! Полная тишина в эфире, словно бы все космические спутники единовременно вышли из строя.

— Едем к палатке профессора! — принял решение Пётр. — Вдруг, у нашего чокнутого уфолога имеются свежие новости?

Николаич газанул, микроавтобус, отчаянно и надсадно взревев, выехал на просёлок.

— Едем вниз, на первом перекрёстке уходим направо, — коротко пояснил Петька. — Дальше я покажу…

А про себя он, целенаправленно борясь с откровенной паникой, рассуждал: — «Если, всё же, произошёл обещанный Иваном Фёдоровичем пробой во Времени? Глупость, конечно же, полная и безрассудная…. Но, если предположить — только на пару-тройку минут? Просто так предположить, без всяких далеко идущих последствий…. Тогда получается, что я примерно час провёл в самом начале 1812-го года. Причём, даже успел жениться — на девушке с небесными, невероятно синими глазами…. Ладно, не стоит излишне увлекаться нездоровыми фантазиями. Не стоит, честное слово! Была обычная литературная «реконструкция», не более того. Повторяю, не более того! Овальное графское клеймо на лошадиной шкуре? Чей-то глупый и несмешной прикол, понятное дело…. Сейчас и уважаемый профессор Гафт это непременно подтвердит. По крайней мере, было бы совсем неплохо, чтобы он всё подтвердил и успокоил…

Остановив микроавтобус у кромки глубокой канавы будущего газопровода, они поднялись на пологий холм и вскоре вышли к приметной красно-бурой палатке.

На прежнем месте догорал, загадочно мерцая бордовыми и аметистовыми углями, ленивый костерок, рядом с которым и обнаружился старенький профессор, сидящий, безвольно уронив руки к земле, на толстом берёзовом чурбаке. Лохматая голова уфолога была наклонена к заснеженной земле, седая борода-клинышек покоилась на хилой груди, облачённой в старенький ватник, дужки очков торчали из ближайшего сугроба — метрах в трёх с половиной от костра. Вокруг безраздельно властвовала чуткая и тревожная тишина.

— Он живой? — забеспокоился Пётр.

— Живее не бывает, — успокоил Николаич. — Храпит, дай Бог каждому! И, это…, перегар ощущается характерный, сивушный. Алкоголик учёный, мать его! Тьфу, да и только!

Управляющий Нефёдова, присев перед сугробом, подобрал очки, старательно протёр их стёкла о собственную штанину и аккуратно водрузил оптическое приспособление на длинный нос Ивана Фёдоровича. После чего строго скомандовал:

— Рота, подъём! Тревога! Общее построение! В ружьё!

Профессор дисциплинированно вскочил на ноги, вытянулся в струнку и, испуганно глядя на неожиданных посетителей дикими со сна глазами, доложил — на удивление дельно:

— Старший лейтенант запаса Гафт! На вверенном мне важном объекте всё спокойно! Никаких негативных происшествий не наблюдалось! Готов к труду и обороне!

— Это хорошо, что готов, — ехидно улыбнулся Николаич. — Вольно, служивый! Расслабься и успокойся. Садись обратно на свой чурбачок…. Сел? Скажи-ка, старший лейтенант, не заглядывал ли к тебе на уютный огонёк — уже после рассвета — господин Нефёдов? В сопровождении юной и прекрасной спутницы, так сказать?

— Нефёдов? Это который известный местный олигарх и буржуй? Не имею чести — быть знакомым с ним…

— Имеются в виду — Глеб и Ольга, — доходчиво пояснил Пётр. — Иван Павлович, вы меня узнаёте?

— О, господин Пьер! — обрадовался старик. — Конечно же, узнаю! Глеб и Ольга? Нет, они сегодня не удостаивали меня визитом. Как вы тогда ночью уехали в Ненарадово, так и всё — больше я их не видел. Они что же, потерялись? Наверное, просто уединились в каком-нибудь спокойном уголке, подальше от чужих, не в меру любопытных глаз. Дело молодое. Я сразу, с первого же взгляда понял, что между ними имеются любовные отношения. Очень симпатичная пара, знаете ли…

А вот глаза профессора были какими-то странными и умоляющими, будто бы хотели сказать нечто совсем другое.

— Николаич, будь другом, осмотри внимательно палатку! — непринуждённо попросил Петька. — Вдруг, да обнаружится там чего интересного…

Дождавшись, когда управляющий Нефёдова отойдёт от них, пожилой уфолог сбивчиво и горячо зашептал:

— Пьер…. Тут такое произошло. Такое…. Вы-то, сразу видно, что свой. В том смысле, что человек мыслящий, не закостенелый в убожестве общепринятых штампов. Наверное, поймёте меня правильно. А, вот, ваш сегодняшний спутник…. Право, не знаю, можно ли при нём рассказывать обо всём? У данного субъекта глаза такие нехорошие…. Холодные, очень колючие и бесконечно-недоверчивые….

— Пожалуй, действительно не стоит излишне откровенничать с малознакомыми людьми, — подумав пару-тройку секунд, согласился Пётр. — Ничего, я непременно что-нибудь придумаю.

Вернувшись, Николаич отрицательно помотал головой и с неприкрытой досадой сообщил:

— Нет там абсолютно ничего интересного! Приборы всякие шумят-гудят, лампочки — как сумасшедшие — мигают всеми цветами радуги, самописцы шуршат. Хрень сплошная, как любит выражаться известная вам Ольга…. Ещё, ко всему прочему, деревенской самогонкой там воняет нестерпимо. А на раскладном столике бурый мышонок старательно обкусывает шмат сала. Наглый такой, деловой до неприличия, на меня не обратил ни малейшего внимания…. Куда, Магистр, дальше поедем?

— Сделаем так, — усиленно погоняв по лбу задумчивые морщины, предложил Петька: — Ты, Николаич, поезжай-ка к Московскому шоссе. Вдруг, в том районе работает мобильная связь? Попробуй дозвониться до Глеба Сергеевича и узнать, куда они с Ольгой подевались. И, главное, когда, в конце-то концов, уже наиграются в «жениха и невесту» и перестанут валять дурака? А потом возвращайся в Ненарадово…. Я же останусь здесь, в гостях у профессора, с ночёвкой.

— Зачем с ночёвкой? Я на обратном пути могу заехать и забрать. Без всяких проблем, честное слово.

— Сам же говорил, что, мол, завтра с раннего утра начнут съезжаться «реконструкторы». Говорил?

— Ну, было дело…

— А если, опять начнутся всякие и разные магнитные аномалии, и мобильная связь так и не восстановится? Значит, все прибывающие «реконструкторы» будут блуждать — между этими газопроводными канавами — как двухдневные слепые котята…. Я же завтра — сразу после раннего завтрака — спущусь с холма на дорогу, туда, где сейчас стоит твой микроавтобус, разожгу большой костёр, и всем заблудившимся буду подробно объяснять правильный маршрут. То есть, через ровное поле с озимыми к Шадрино и далее. А уже вечером — с последними «реконструкторами» — я заявлюсь в Ненарадово и отдохну по полной программе: с жаркой баней, хорошим вином и белоснежными простынями…

— Дельная мысль! — посветлел лицом Николаич. — А то я уже стал немного нервничать и сомневаться — относительно завтрашнего дня. Мол, как же я справлюсь со всеми делами сразу? И многочисленных гостей надо принимать-обустраивать. И «потеряшек» искать-собирать по всей округе…. Спасибо, Великий Магистр, выручил! Должок за мной.

— Не стоит благодарности! Свои же люди, как говорится. Сегодня я тебе помогу, завтра ты меня — в очередной раз — вытащишь из-подо льда…

Николаич, крепко пожав на прощанье Петьке руку и с ярко-выраженным недоверием посмотрев на уфолога, упруго зашагал с холма по направлению к оставленному у канавы микроавтобусу.

— Надо немного подождать. То есть, убедиться, что этот подозрительный тип уехал по-настоящему, — сделав «большие глаза», прошептал профессор и тут же предложил, как ни в чём не бывало: — Может, пока суд да дело, усугубим слегка? То бишь, накатим по рюмашке, а? Всего по одной? Например, за новую приятную встречу…

— Ни в коем случае! — Пётр почувствовал, как от внезапно подступившей злости даже слегка заледенели кончики пальцев рук. — Отменяется самогон! Раз и навсегда! Совсем! Пьянству — бой!

— Зачем же так кричать?

— Затем, дорогой мой Иван Павлович! Затем, что после твоей волшебной самогонки мне сегодняшней ночью такое привиделось…. Или — не привиделось? Было взаправду, то есть, на самом деле? Вот и пойми-разберись теперь! А ты говоришь, мол, накатим по рюмашке…. Не будем, старина, усугублять! Ни к чему это сейчас, поверь.

— Ну, нет, так и нет! Может вы, Пьер, и правы. Алкоголь — штука коварная и неверная…. Я и сам не верю до конца в то, что видел сегодня на рассвете. Вот этими самыми глазами видел, а до сих пор терзают сомнения…. Было? Не было? Может, это белая горячка приходила ко мне в гости?

Наконец, до их слуха долетел едва слышимый шум работающего автомобильного мотора и — через полминуты — затих.

— Рассказывай, заслуженный уфолог! — нетерпеливо велел Пётр. — Не томи, почётный академик!

— Ваша фамилия — Бурмин? — неожиданно спросил старик.

— Бурмин. А откуда ты знаешь?

— Я и не знаю. Просто — догадался…

— Говори всё, как есть, не ходи — вокруг да около. Сегодня меня, очень похоже, ничем невозможно пронять, удивить и поразить.

— Так, уж, и ничем?

— Абсолютно!

— Тогда слушайте, — Иван Павлович задумчиво сплюнул в сторону. — На рассвете ко мне заявились двое необычных гостей. Как выяснилось чуть позже — «гостей» из января 1812-го года…. Не удивляетесь, не посылаете к чёрту, не ржёте, как умалишённый? Почему, собственно? У вас такие крепкие нервы? Как стальные корабельные канаты, перевитые вольфрамовыми нитями? Обидно, даже, немного! Ладно, продолжаю…. К моей палатке они подошли пешком. Но где-то невдалеке ржали — видимо, привязанные к стволам деревьев — лошади. Один из посетителей назвался ямщиком на государственной службе, жителем здешней деревушки Жабино. Другой, наоборот, представился гусарским подполковником. По имени — Пьер Бурмин, — профессор многозначительно замолчал.

— Этот гусарский подполковник похож на меня? — глядя в сторону, равнодушно спросил Пётр.

— Чувствуется определённое родство, вернее, общая порода. Так, по крайней мере, мне показалось…. Волосы того же цвета, усы-бакенбарды, похожая форма носа…. Только он гораздо моложе вас, лет двадцать с небольшим от роду. Чуть выше ростом, и не такой, э-э-э…

— Не такой жирный, щекастый и неуклюжий?

— Ну, да. Ещё мундир…. У вас он какой-то «не настоящий»…

— Ничего удивительного. Мой «маскарадный костюм» собран, что называется, с миру по нитке. С нарушением некоторых нюансов и правил. Что отыскалось по-быстрому, то и надел…. Это очень заметно?

— Сразу бросается в глаза! — подтвердил уфолог. — У того Бурмина всё новехонькое, цельное, одно к одному. Смотрится очень достоверно и эстетично…. Короче говоря, он гораздо «больший» гусар, чем вы, мон шер. Извините покорно…

— Ничего, я совсем не обидчивый! Лучше скажи, Иван Палыч, куда подевались твои «гости» из Прошлого? Прячешь где-нибудь в густых кустиках от любопытных глаз?

Профессор достал из мятой пачки сигарету без фильтра и, щёлкнув дешёвой газовой зажигалкой, прикурил. Сделав — подряд — три глубокие нервные затяжки, он расстроено покаялся:

— Если бы — спрятал! Прошляпил я свою «голубую птицу». Проспал, проворонил, упустил…. Скрылись долгожданные «гости» в неизвестном направлении. Где их теперь искать? Ума не приложу…

— Можно рассказать по-человечески? Более подробно и развёрнуто?

— Сразу же стало понятно, что про 1812-ый год они не врут…. Нет, я не спрашивал в лоб. Как можно? Я что, деревянный по уши и не знаю основ психологии? Это подполковник сам в разговоре случайно обмолвился, мол: — «Встретил — две недели назад — новый 1812-ый год, а теперь тороплюсь в прибалтийское Вильно, где мой гусарский полк стоит на зимних квартирах…». Веяло от этих двоих типусов чем-то таким — странным, таинственным и незнакомым…. Девятнадцатым веком, короче говоря!

— И ты им тут же и бухнул, мол: — «Добро пожаловать в октябрь 2012-го года, дорогие господа и товарищи!», — прозорливо предположил Петька.

— Плохо же вы думаете обо мне! — уфолог тщетно попытался изобразить на физиономии смертельную обиду, но быстро скис: — Сообщил, конечно же…. Но, подчёркиваю, не сразу!

— Небось, для затравки интересной и продуктивной беседы угостил ребятишек из Прошлого ароматным и незабываемым самогоном?

— Откуда вы знаете? Ах, да, конечно. Какой глупый вопрос…. Только прошу учесть, что «гости» очень замёрзли! У подполковника из носа — бойким ручейком — текли самые настоящие сопли, и он крайне неаккуратно вытирал их рукавом своего нарядного, э-э-э…

— Ментика, — любезно подсказал Пётр.

— Наверное. Вам виднее.…Значит, мы — прямо здесь, возле костра — немного выпили, закусили. То есть, по два пластиковых стаканчика…. После чего я, как вы выражаетесь, и бухнул — про двадцать первый век.

— Поверили?

— Естественно, нет! То бишь, сперва…. А потом я отвёл их в палатку, показал приборы, датчики, самописцы и всякие книжки с цветными картинками. Ещё карманный фонарик, зажигалку, термос, примус, работающий на сменных газовых баллончиках, мясные и овощные консервы, йогурт, ещё — по мелочам…. Знатно проняло «гостей»! Ямщик, тот, вообще, грохнулся в обморок. А подполковник-то ничего, крепким оказался: только побледнел — как накрахмаленная гостиничная простыня — и начал грязно выражаться.

— Дальше что было? Не прерывай, пожалуйста, старина, нити своего увлекательного повествования.

— Есть, не прерывать! Впрочем, больше — особо — и не о чем рассказывать…

— Усугубили неожиданную и сногсшибательную новость крепким деревенским самогоном?

— Ну, в общем и целом…. Привели по-быстрому ямщика в чувство, перебрались обратно к костру, выпили, закусили. Я, похоже, задремал…. Очнулся, а нет никого рядом! Прошёл к тому месту, где лошади ржали. Всё точно: и людские следы имеются, и конские. По отпечаткам подков стало ясно, что «гости» прибыли с востока, со стороны Шадрино, а ускакали на запад — скорее всего — к Малоярославцу.

— А ты, стало быть, вернулся к костру, и — с расстройства — …

— Усугубил, понятное дело. С расстройства, да от досады с обидой…

Вскоре профессор встрепенулся и, с надеждой посматривая на собеседника, спросил:

— А с вами, Пьер, что приключилось? Оно, часом, не имеет отношения к пробую во Времени? Имеет? Рассказывайте, рассказывайте же!

Пётр подробно и вдумчиво поведал о своих «приключениях». О неожиданной аварии и о таинственном исчезновении Глеба и Ольги. О сиреневой бесшумной метели и о тройке гнедых, чуть не затоптавших его ночью. О литературной «реконструкции» пушкинской «Метели» в старинной бревенчатой церквушке, которой — на самом деле — давно уже нет, и о неожиданном утреннем изменении архитектурных особенностей деревушки Шадрино-Жадрино…

Иван Павлович слушал Петькину историю бесконечно внимательно и жадно, зачарованно покачивая головой и чуть приоткрыв — видимо, от удивления — щербатый рот. По окончанию рассказа он рефлекторно закурил очередную сигарету и, прикрыв глаза, погрузился в глубокие раздумья.

Минуты через три-четыре Пётр решил прервать затянувшееся молчание. Громко и настойчиво покашляв, он строгим и решительным голосом потребовал у уфолога дать хоть сколь-нибудь разумные объяснения всему произошедшему.

— Вы сказали — разумные? — педантично уточнил профессор. — Что же, как будет угодно! Итак, прошедшей ночью мои приборы и датчики зафиксировали сильнейшие магнитные аномалии, вызванные выходом на земную поверхность вторичных боковых осей…. Можно, я опущу скучные научно-специфические подробности? Спасибо! В результате этих аномалий и произошёл — аномальный же — пробой во Времени. То есть, Временные потоки тесно и плотно переплелись между собой. Что, в свою очередь, позволило, э-э-э, некоторым обитателям одних Времён — невзначай переместиться в другие…. Примерно так, если совсем коротко и сжато.

— Что мы имеем — на этот момент — в результате? Так сказать, в сухом остатке?

— В сухом остатке…. Во-первых, двое жителей девятнадцатого века — вместе с конной повозкой — внезапно оказались в веке двадцать первом. Одна лошадка погибла при этом? Несущественно, на мой взгляд. Элементарная досадная случайность. Неизбежные издержки…. Но, как известно, никто не отменял закона сохранения энергии. В данном случае — «энергии» — в широком и глобальном понимании этого термина…. Следовательно, во-вторых, можно смело предположить, что Глеб и Ольга — вместе (или по отдельности?) с японским внедорожником — переместились в далёкое-далёкое Прошлое. Произошёл «честный обмен», как я это называю.… Заметьте, погибла лошадь, принимавшая непосредственное участие в этом «обмене», но и современный джип — при временном перемещении — разбился весьма серьёзно. Так сказать, очередное подтверждение моей элегантной теории…

— Вы это серьёзно, профессор? — забеспокоился Пётр, уважительно переходя на «вы». — Не шутите? Не прикалываетесь?

— Ни капли! Истинная наука, молодой человек, дама безмерно упрямая, и людских шуточек совсем не понимает. Наоборот, она и сама иногда любит немного похохмить. Причём, так смешно и тонко, как нашим телевизионным юмористам и не снилось…. Ну, теперь-то вы созрели — на рюмашку-другую? В честь нашего совместного, великого научного открытия, сулящего всему человечеству отнюдь нешуточные перспективы?

— Пожалуй, что и созрел…

После коротких, но плодотворных самогонных возлияний оба собеседника впали в тихую задумчивость.

Через некоторое время бывший профессор новосибирского Университета многозначительно поморщился и предположил:

— Готов дать на отсечение свою правую руку, дорогой Пьер, что мы с вами думаем об одном и том же.

— О чём, если не секрет?

— О том, что есть же ещё и вы, посетивший 1812-ый год и успешно вернувшийся обратно. Ведь всё это, если вдуматься, совсем не просто так. В аналогичных случаях незабвенный Вини Пух — мой самый любимый литературный герой — выражался весьма показательно: — «Это «ж-ж» — неспроста!». А вы — как считаете?

— Это точно, что неспроста, — вяло откликнулся Пётр. — Я же, если вы помните, изволил ещё и обвенчаться с Марией Гавриловной, очень милой и славной девушкой.

— Вот именно! — подхватил уфолог. — Причём, обвенчались с соблюдением всех правил и нюансов этого священного православного обряда. Она теперь ваша законная жена — перед Богом и людьми…

— Продолжайте, Иван Фёдорович, продолжайте!

— Я думаю, что вы должны вернуться. Да, что там, просто обязаны!

— Вернуться? Но куда, собственно? На развалины церквушки?

— Нет, в январь 1812-го года.

— Но, как?

Профессор, не спрашивая у Петьки разрешения-согласия, снова наполнил пластиковые стаканчики мутно-жёлтой ароматной жидкостью и важно объявил:

— Приборы однозначно показывают, что сегодняшним вечером — с большой долей вероятности — магнитные аномалии повторятся. Следовательно, и во Времени может произойти очередное пространственное смещение…. Понимаете меня, молодой человек?

— Понимать-то понимаю…. Но это ведь означает, что мне придётся навсегда переселиться в девятнадцатый век?

— Совсем необязательно. Я почему-то уверен, что существенные магнитные аномалии — в данной конкретной местности — будут наблюдаться ещё с неделю…. А, может, вам так понравится в 1812-ом году, что вы захотите там остаться? Навеки поселиться, образно выражаясь…. Почему бы и нет? Вы же, батенька, «реконструктор», чёрт побери! Утверждаете, что очень любите историю…. Разве нет? А тут вам предоставляется такая шикарная и редкая возможность — по-настоящему окунуться в Великую эпоху! Лично наблюдать за легендарным Бородинским сражением! А потом — поход на Париж, Елисейские поля, Монмартр, прочие прелести…. Эх! Я вам, право, даже немного завидую!

— Может быть, тогда рванём вместе? — то ли в шутку, то ли всерьёз предложил Петька. — Будем здесь бродить — по долам и весям — и старательно искать лилово-фиолетовую, совершенно бесшумную метель…. Вы не так одеты? Ерунда ерундовая, не берите в голову! Будете играть роль моего верного денщика. Что, не хотите идти в халдеи? Ладно, назначаю вас моим престарелым двоюродным дядюшкой, слегка свихнувшимся на разных околонаучных штуковинах. Согласны?

— Я бы — с огромным и всенепременным удовольствием! — от души загрустил Иван Фёдорович. — Но вынужден отказаться, благородный Пьер, от вашего заманчивого и, безусловно, интересного предложения…

— Почему?

— А как же мои приборы, датчики и самописцы? Кто-то ведь должен всё это зафиксировать, записать, оформить и задокументировать по всем правилам? Не так ли? Вот, то-то же, молодой человек! Долг каждого настоящего учёного — выполнять, умерив излишнее любопытство, свои прямые должностные обязанности. Сколь скучными они не были бы…

— Что же, дорогой мой академик, это был ваш выбор, — Пётр приподнял стаканчик с самогонкой в приветственном жесте. — Итак, предлагаю выпить за то, чтобы все наши многочисленные приключения и эскапады всегда завершались достойно, успешно и…

— И с минимальными людскими потерями, — подсказал профессор. — А милой и славной Марии Гавриловне передавайте от меня горячий и сердечный привет! Ну, и искренние пожелания — истинного супружеского счастья…