Байки забытых дорог

Андрей Бондаренко, 2010

Этот роман был написан и – по самым разным причинам – положен «под сукно». Но очень быстро многие герои «Баек», а также сюжетные линии и конкретные события «перетекли» – совершенно незаметно для автора – в другие книги, которые, возможно, уже знакомы уважаемому читателю. Речь идет о таких романах, как «Седое золото», «Логово льва», «Серебряный бумеранг», «Славянское реалити-шоу», «Утренний хоббит», «Выстрел» и «Метель». Пришел черед «Баек». Текст изменен, переработан, дополнен, тщательно «причесан» и предлагается вашему вниманию.

Байка вторая

Введение в специальность. Бур Бурыч и ротмистр Кусков

На жизненном пути каждого человека встречаются люди, воспоминания о которых всегда приятны и ожидаемы. Всегда, когда бы эти воспоминания ни постучались в потаённую дверцу твоего сердца.

Наступило время первой лекции, которая называлась громко и многообещающе — «Введение в специальность». Заранее — ведь, первая лекция — студенты РТ-80 собрались возле нужной аудитории.

Группа была чётко разбита на две половинки: вот — местные, ленинградские, а эти — приезжие, «общажные». Ленинградские ребята — почти все — щеголяли в джинсах: кто-то — в настоящих, кто-то — в болгарских и индийских. Иногородние же были одеты либо в стандартные школьные брючата, либо — в широченные клеши, уже года два-три как вышедшие из моды. Ну, и речь, естественно, отличалась — разными краевыми нюансами. Всякие там «оканья» и «аканья»….

Ленинградцы разместились по правую сторону от входа в аудитории, «общажные» студенты — по левую. Серый, если посмотреть с одной стороны, был местным, если же с другой — то приезжим. Но, поскольку он дружил с Лёхой-каратистом, то без особых раздумий прибился к ленинградским.

И, вдруг, из бокового коридора появилась неожиданная, по-книжному брутальная личность: среднего роста блондин с шикарным киношным пробором посередине модной причёски, обладатель тяжёлого, волевого, опять-таки — киношного — подбородка. Приметный парень был одет в чёрную классическую тройку и белоснежную рубашку со стоячим воротом. Кроме того, наличествовал шикарный галстук попугайской расцветки, и — нестерпимо блестящие, явно, импортные — туфли. На лацкане пиджака неизвестного пижона размещался стандартный ромб, свидетельствующий об окончании какого-то спортивного техникума. Рядом со скромным ромбом красовался громоздкий и солидный значок с гордой надписью — «Мастер спорта СССР».

— А это, что ещё за ферт такой? — достаточно громко, не таясь, спросил Лёха, никогда не отличавшийся особой тактичностью и трепетностью.

Ферт, оглядевшись по сторонам, мгновенно сориентировался и направился в нужную сторону. Подойдя вплотную и пристально глядя Лёхе в глаза, заезжий щёголь пальцами на лацкане пиджака — противоположном тому, где красовались вышеописанные регалии — начал изображать характерные знаки, вынесенные из отечественных фильмов об алкашах, мол, давайте-ка, сообразим на троих.

«Сюрреализм какой-то, мать его!», — непонимающе поморщился про себя Сергей. — «Ну, никак не вяжется строгая черная классическая тройка с такими плебейскими замашками!».

Впрочем, Лёху это обстоятельство ни капли не смутило, понимающе подмигнув блондину, он элегантно подхватил Серого под локоток и непринуждённо направился в сторону ближайшего мужского туалета.

В туалете брутальный ферт извлёк из брючного кармана бутылку коньяка (пять звезд!), за несколько секунд — крепкими белоснежными зубами — расправился с пробкой, невозмутимо опорожнил ровно треть, занюхал рукавом пиджака, и, протягивая бутылку Лёхе, представляется:

— Кусков, Мастер Спорта СССР по конной выездке, дипломированный спортивный тренер! К вашим услугам, господа!

Передавая друг другу бутылку, они допили коньяк. На безымянном пальце Кускова обнаружилось золотое обручальное кольцо.

«Эге! Да он же — в отличие от нас с Лёхой — совсем взрослый!», — отметил про себя Серый и спросил нового знакомого напрямик:

— Дяденька, а вас-то как занесло на эти галеры? Чем, собственно, обязаны таким вниманием?

— Видите ли, мой юный друг, сорока принесла на хвосте, что ЛГИ — заведение насквозь нормальное. Мол, принципы и традиции здесь соблюдаются по полной программе. А это — в наше скучное и лицемерное время — немало!

— Не, Кусков, ты это говоришь серьёзно? — восхитился непосредственный Лёха, — Про принципы и традиции? Ну, тогда ты — брат нам, и всё такое…. Краба держи!

Кусков, обменявшись с Лёхой и Серым крепкими рукопожатиями, насторожился:

— Орлы, очень похоже, что дверь в аудиторию уже откупорили. Слышите? А знаете, кто нас сегодня будет воспитывать? Сам Бур Бурыч. Лично! Вообще-то, на самом деле, его зовут — Борис Борисович. Но для своих, продвинутых — Бур Бурыч…. Лучший бурильщик страны! В Антарктиде зимовал бессчетное количество раз! Так что, почапали за мной — на первый ряд — не пожалеете…

Широко распахнулась дверь, и между рядами аудитории вихрем промчался-пролетел, размахивая потрёпанным портфелем, крепкий мужик в годах — только полы расстёгнутого пиджака разлетались в разные стороны.

Мужичок внешне немного напоминал Кускова: такой же плотный, челюсть-кувалда, разве что волосы были совершенно седыми, а на макушке располагалась аккуратная круглая лысина.

Знаменитый профессор пробегал в непосредственной близости, и чуткий нос Сергея, уже неплохо разбиравшийся в ароматах, свойственным крепким напиткам, однозначно просигнализировал, мол: — «Это — очень хороший коньяк. По-взрослому хороший! В отличие от того, который довелось употреблять — десять минут назад — в немытом сортире…. Просто отличный! Потянет звёзд на пятнадцать, не меньше…».

Бур Бурыч взобрался на трибуну и — с места в карьер — начал уверенно излагать:

— Орлы! Рад вас всех видеть! Нашего полка — прибыло…. Поздравляю! А вы представляете — хоть немного — куда попали? Знаете, что за «Эр Тэ» такое? Так вот, первым делом, хочу сообщить, что «Эр Тэ» — вещь совершенно особенная и, даже, неповторимая.… Если говорить совсем коротко, то «Эр Тэ» — это «гусары» нашего славного Горного Института. Вот так, и ни больше, и ни меньше! Кстати, а какие правила гусары соблюдают неукоснительно и скрупулезно? Кто ответит?

Кусков тут же поднял руку.

— Прошу вас, молодой человек! Только — для начала — представьтесь, пожалуйста.

— Кусков, в душе — гусарский ротмистр! — пафосно объявил Кусков.

— Даже, так? Ротмистр? Безусловно, очень приятно, продолжайте…

— Ваш вопрос, уважаемый Борис Борисович, прост до невозможности. И ответ на него давно, ещё со времён Дениса Давыдова, известен широким народным массам. Во-первых, это — «гусар гусару — брат». Во-вторых, «сам пропадай, а товарища — выручай». В-третьих, «гусара триппером не испугаешь». В-четвёртых…

— Достаточно, Кусков, достаточно! — забеспокоился профессор, справедливо ожидая коварного подвоха. — Кстати, а что это вы, уважаемый ротмистр, вырядились — словно штатская штафирка? А?

— Сугубо из соображений конспирации, мон женераль! Что бы враги гнусные не догадались!

— Юморист хренов, — поморщился Бур Бурыч. — Если такой умный, то отгадай загадку. Двести три профессии, не считая вора. Кто это?

— Вопрос — говно, экселенц! — браво доложил слегка обнаглевший ротмистр. — Это, без всякого сомнения, полковник гусарского полка. Последним гадом буду!

На несколько минут профессор впал в транс, затем, ни на кого не обращая внимания, медленно достал из потрёпанного портфеля маленькую серебряную фляжку, отвинтил крышечку и, сделав пару глотков, устало произнёс:

— В философском смысле, вы, Кусков, безусловно, правы. Спасибо за откровенный ответ! Но, всё же, Горный Институт готовит вовсе не легкомысленных гусар. А совсем, даже, наоборот.…Представьте себе: дремучая тайга, до ближайшего населённого пункта — километров сто, а, может, и поболе. Вертолёты, как назло, не летают ни хрена, погода-то нелётная. И стоят на ветру — сиротиночками позабытыми — копры буровых установок. Хлебушек закончился давно, голодно. Шестерёнка какая-то важная сломалась. Разброд и уныние царят в некогда дружном коллективе…. Но план-то давать, всё равно, надо! Иначе денег не будет, да и злое начальство головы отвертит на фиг…. И, вот, тогда на арену, под нестерпимый свет софитов, выходит наш главный герой — буровой мастер. Он и хлеба испечёт, и рыбки наловит в ближайшей речке, и на стареньком фрезерном станке выточит нужную шестерёнку, и паникерам разным — профилактики для — наваляет по гнусным физиономиям. Короче говоря, отец родной для подчинённых, да и только! Если даже кто, не дай Бог, представится, он и похоронит по человечески, молитву — какую-никакую — прочтёт над свежей могилкой…. Теперь, голодранцы, вам всё понятно — относительно перспектив на ближайшие годы? Ну, ясен пень, что «буровой мастер» — это лишь первая карьерная ступень. Но важная — до чёртиков! А «гусарство» — это так, для души и внутреннего комфорта, не более того.… Вот, я, к примеру, профессор, доктор технических наук, лауреат разных премий. Только не греют эти громкие титулы! Горжусь же я — главным образом — тем, что лет десять тому назад полярники присвоили мне высокое звание — «Король алхимиков, Князь изобретателей». За что, спрашиваете, присвоили? Тут дело такое…. В Антарктиде мы лёд не только бурим механическим способом, но — также — и плавим. А для этого процесса — чисто технологически — необходим питьевой спирт. Но на антарктических станциях начальство — как ему и полагается — умно и коварно. И, дабы предотвратить повальное пьянство, добавляет в спиртягу всякие, насквозь ядовитые примеси. То есть, разнообразную химическую дрянь.…Каждая же новая смена, прибывшая на зимовку, считает своим святым долгом — за отведённый год — изобрести хотя бы один новый способ очистки спиртовой смеси. Тем более, что и начальство не дремлет, а так и норовит — применить новую химию. Ну, а изобретателю конкретному — почёт и всеобщее уважение…. Я в Антарктиде побывал четыре раза, а новых способов очистки изобрёл — целых девять. Ясно вам, оглоеды? О чём это, то бишь, я толкую?

Бур Бурыч ещё долго рассказывает о всяких разностях — о горах Бырранга, о чукотской тундре, о южных пустынях, о принципах и традициях, об известных личностях, учившихся когда-то на РТ:

— Даже Иосиф Кобзон у нас отучился целый семестр, а потом — то ли Мельпомена его куда-то позвала, то ли с высшей математикой казус какой-то произошел…. Что касается «Главного принципа», то это совсем просто. Всегда и со всеми — деритесь только с открытым забралом! С открытым забралом и без острого стилета — за голенищем ботфорта…

Лекция должна была длиться полтора часа, но прошло два часа, три, четыре, а студенты — как завороженные, позабыв обо всём на свете — внимали необычному профессору…

В самом конце выступления Бур Бурыч — то ли нечаянно вырвалось, то ли совершенно осознанно — произнёс, якобы между делом:

— В мои-то студенческие годы у «эртэшников» существовал ещё такой нестандартный обычай: первую стипендию — коллективно пропивать с шиком гусарским. Но тогда всё было по-другому: и стипендии поменьше, и народ поздоровее…

По тому, как понимающе переглянулись Кусков с Лёхой, Серый отчётливо понял: брошенные семена упали на благодатную почву, знать, будет дело под Полтавой…

Через месяц выдали первую стипендию, и подавляющее большинство студентов РТ-80 — во главе с доблестным ротмистром Кусковым — на несколько суток обосновались в общаге: с гусарским шиком пропивать полученные деньги. На одного участника мероприятия пришлось — помимо скромных, но разнообразных закусок — по пятнадцать бутылок портвейна различных марок и названий. Совсем нехило.

Честно говоря, справиться с таким количеством спиртного было просто нереально, если бы не бесценная помощь старшекурсников. Они благородно и регулярно помогали салагам бороться с зелёным змием, приносили с собой гитары и душевно пели геологические песни. Например, такую:

На камнях, потемневших дочерна,

В наслоённой веками пыли,

Кто-то вывел размашистым почерком —

Я люблю тебя, мой ЛГИ.

Может, это — мальчишка взъерошенный,

Только-только — со школьной скамьи,

Окрылённый, счастливый восторженный,

Стал студентом твоим, ЛГИ.

Может, это — косички да бантики,

Да полнеба в огромных глазах,

Наконец, одолев математику,

Расписалась на этих камнях.

Может, это — мужчина седеющий

Вспомнил лучшие годы свои.

И как робкую, нежную девушку

Гладил камни твои, ЛГИ…

Многим первокурсникам это испытание оказалось, явно, не по плечу. Сергей вышел из игры на вторые сутки и поехал домой — к бабушке — отпаиваться молоком, кто-то сошёл с дистанции чуть позже. Но ударная группа коллектива, возглавляемая принципиальным ротмистром, героически сражалась до конца….

Через неделю Бур Бурыч пригласил всю группу на внеочередное собрание. Хмуро оглядев собравшихся, он — голосом, не сулившим ничего хорошего — начал разбор полётов:

— Только неразумные малолетки понимают всё буквально! Умные же и взрослые люди, они всегда тщательно анализируют полученную информацию. А затем корректируют её, учитывая реальную обстановку и собственные возможности. В противном же случае — получаются сплошные нестыковки и насквозь неприятные последствия.… Вот, в подтверждении моих слов, из милиции пришла интересная бумага. Медицинский вытрезвитель № 7 города-героя Ленинграда уведомляет, что 5-го октября сего года студент славного Ленинградского Горного Института — некто Кусков — был доставлен в означенный вытрезвитель в мертвецки-пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь громко орал пьяные матерные частушки…. Ротмистр, ваши комментарии?

— Не был. Не привлекался. Всё лгут проклятые сатрапы, — не очень-то и уверенно заявил Кусков.

— Выгнал бы я тебя, мерзавца, ко всем чертям, — мечтательно прищурится Бур Бурыч. — Да, вот, закавыка имеется: из того же учреждения поступил ещё один — бесконечно-милый — документ. В нём говорится, что всё тот же Кусков — 6-го октября сего года — был, опять-таки, доставлен в мертвецки-пьяном состоянии в вытрезвитель, где через три часа успешно проснулся и всю ночь напролёт читал вслух поэму «Евгений Онегин», естественно, в её матерном варианте исполнения…. Ротмистр?

— Отслужу, кровью смою, дайте шанс…

— Ты, тварь дрожащая, у меня не кровью, а тонной пота солёного всё это смоешь! На производственной практике, в пыльных степях Казахстана, куда загоню я тебя безжалостно! — уже во весь голос заорал профессор, затем неожиданно успокоился и задумчиво продолжил: — За один вытрезвитель — выгнал бы, не ведая сомнений. Но, два привода — за двое суток? Это уже, однако, прецедент! А от прецедента — до самой натуральной легенды — только один шаг. Выгоню — к чертям свинячьим — героя легенды, а потом совесть замучит…. Но с пьянкой, шпана подзаборная, будем заканчивать. Всем выйти в коридор и прикрыть за собой дверь! Там дожидайтесь дальнейших указаний. А вы, Кусков, останьтесь….

Ротмистр, провожая друзей-товарищей грустным взглядом, пробормотал себе под нос:

Пошлите же за пивом — денщика!

Молю вас, о, прекрасные гусары!

А почему вы — в серых галифе?

И для чего вам — чёрные дубинки?

Студенты РТ-80, чуть слышно пересмеиваясь, вышли в коридор и, не сговариваясь, замерли возле замочной скважины. Из-за дверей доносилась отборная матерная ругань, раздавались глухие неясные шлепки и жалобное оханье…

Минут через десять-двенадцать в коридор неуклюже вывалился Кусков. Одно его ухо было ярко-рубиновым и формой напоминало обыкновенный банан, другое же представляло собой небольшую, тёмно-фиолетовую тарелку.

— Чем же это он тебя лупцевал, стулом, что ли? — заботливо поинтересовался Лёха.

— Ну, что ты! — улыбаясь, как ни в чем не бывало, ответил ротмистр. — Разве можно — бить советских студентов? Так, только за ухо потаскал слегка. Причём, сугубо по-отечески….

«Эртэшники» принялись неуверенно хихикать. Кусков, неожиданно став бесконечно-серьёзным и строгим, заявил:

— А теперь, эскадрон, слушай команду Верховной ставки! С крепкими напитками — крепко завязать! Кроме, понятное дело, исключительных случаев. В мирное время разрешается только пиво…. К исключительным случаям относятся: дни рождения — свои и друзей, свадьбы — свои и друзей, рождение детей — своих и у друзей, похороны — свои и друзей, а также — успешная сдача отдельных экзаменов и сессии в целом, начало производственной практики и её успешное завершение. Всем всё ясно, оглоеды?

— Да, уж, не тупее тупых! — понятливо откликнулся Лёха. — Кстати, о пиве…. Поблизости располагается три пивных бара. «Петрополь» — ерунда полная, там всё время тусуются ботаники из Университета. «Бочонок» — весьма почётное заведения, туда иногда заглядывают очень авторитетные пацаны. Например, Гена Орлов и Миша Бирюков. Только «Бочонок», он очень маленький — для нашей большой компании.…А, вот, «Гавань», пожалуй, будет нам в самый раз. Там имеется целых два зала, просторно, даже в футбол запросто можно играть. Курсанты из Макаровки, правда, держат в «Гавани» мазу. Но, ничего, прорвемся! Как, замётано? Тогда — за мной!

Дружной и весёлой толпой, под неодобрительными взглядами прохожих, они двинулись к «Гавани». Впереди следовал ротмистр — верхом — как и полагается истинному гусару. На Лёхе, естественно, как на самом здоровом и выносливом…

Вот, такие педагоги жили в те времена — с решениями нестандартными и сердцами добрыми.

Бур Бурыч умер несколько лет назад. На похороны приехало народу — и не сосчитать. Шли толпой громадной за гробом — малолетки, и сединой уже вдоволь побитые — и рыдали…. Словно детишки неразумные, брошенные взрослыми в тёмной и страшной комнате, на произвол беспощадной и всесильной Судьбы…